Иван Ильин. Монархия и будущее России - Игорь Зернов 17 стр.


В работах Ильина перед нами предстают как бы три России: прошлая – монархическая; настоящая – советская; и Россия будущая – постсоветская. Но есть, по Ильину, и еще одна Россия – непреходящая, существующая независимо от смены политических режимов, Россия духовная, вечная. Эти лики России – исторический и надысторический непременно связаны, и будущая Россия должна осуществить свою духовную сущность. Еще в 1934 году философ говорил в одной из своих публичных речей, что "без цели и без идеи Россию не спасешь"… . А чтобы основать возрождение России на русской национальной идее, "русский народ должен найти древнюю и священную глубину своего духа, из которой творилось историческое величие России, и из нее заново начать созидание своей страны и культуры" . Н.П. Полторацкий писал, что русская идея в представлении Ильина есть "идея православного христианства. Россия восприняла свое национальное задание тысячу лет тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности" . Исходя из понимания особенностей духа и души русского народа, Ильин формулирует свое понимание "русской идеи", которую не надо изобретать, а лишь усвоить и принять историю и культуру своего народа. "Надо уйти в ту глубину России, которая чревата будущим" , – пишет Ильин. Национальное (политическое, экономическое, культурное и т. д.) своеобразие каждого народа основывается, по Ильину, на его метафизическом своеобразии; это означает, что "…у каждого народа… особый душевный уклад и духовно-творческий акт" . Это и есть, по мысли Ильина, основа различия западной и русской культуры. В данном отношении, как считает философ, существенную роль играют различия православия и католичества, по поводу которых он писал, что "самые глубокие традиции обоих исповеданий противоположны и несовместимы" . Подобно славянофилам, Ильин говорил, что определяющими, первичными силами русского духа являются сердце, созерцание, воображение, свободная вера, интуиция. Этими первичными силами определяются вторичные – воля, мысль, форма, организация. Для западного же мира характерно, по Ильину, преобладание вторичных сил над первичными, что ведет к формализации правосознания и политической жизни. "Европейское правосознание, – писал Ильин, – формально, черство и уравнительно… Европеец, воспитанный Римом… требует внутри государства формальной "свободы" и формальной "демократии". Русский человек, всегда наслаждаясь естественной свободой своего пространства, вольностью безгосударственного быта и расселения… ценил свободу духа выше формальной правовой свободы" .

Правосознание, основывающееся на рассудке и воле, формальное правосознание, как подчеркивал Ильин, всегда в истории человечества было устремлено к власти, поскольку "воля земного человека ищет власти. И Церковь, строящая веру на воле, – непременно будет искать власти. Так было у магометан; так обстоит у католиков на протяжении всей их истории. Они всегда искали в мире власти, так, если бы Царство Божие было от мира сего, – всякой власти: самостоятельной светской власти для папы и кардиналов… власти над душами и особенно над волею своих последователей (исповедальня как орудие); партийной власти в современном "демократическом" государстве; тайной орденской власти, тоталитарно-культурной над всем и во всех делах (иезуиты). Они считают власть – орудием к водворению Царства Божия на земле. А эта идея всегда была чужда и Евангельскому учению, и Православной Церкви" .

Анализируя прошлое и настоящее страны, Ильин излагает возможные пути государственного устройства в постсоветской России. Особенно много и плодотворно работал Ильин над поиском верных путей в послевоенные годы, вплоть до своей смерти. Статьи, вошедшие в сборник "Наши задачи", действительно являются своеобразным итогом творческой деятельности философа и могут быть названы его духовным и политическим завещанием. Эти работы имеют большое значение для настоящего и будущего России, для русских людей, переживающих за судьбу своей страны. Они нехарактерны для довоенного Ильина. В ярких и лаконичных статьях Ильина отразилась не только его напряженная духовная работа, но и духовное одиночество среди русских эмигрантов, причиной которого был и политический идеал Ильина – самодержавная монархия, и твердая убежденность философа в необходимости для будущей России сильной государственной власти, призванной, если того потребуют национальные и государственные интересы, применить внешнюю силу и принуждение. Это убеждение Ильина выражено в его идее о том, что государство в реальных исторических, земных условиях никогда не перестанет быть учреждением, то есть институтом, который в важнейших стратегических вопросах не допускает прямого участия граждан, а также, в случае необходимости, обладает правом принудительной санкции в их отношении.

Ильин констатирует понижение морального уровня человечества за последние десятилетия. В отличие от прежних столетий, борьба добра и зла приобрела иной характер. В XX столетии с падением нравственности, религиозности, правосознания зло превратилось в воинствующую силу.

Анализируя в своем творчестве политические и духовные аспекты современной жизни, а также пути создания посттоталитарного государства, Ильин говорил не только о России, но и, по существу, обо всей мировой политической системе, о глобальных проблемах развития всего человечества. Еще в работе "О сущности правосознания" он подчеркивал, что "…для нормального правосознания весь род человеческий входит в правопорядок"… который основывается на естественном праве, прочный же союз государств, основывающийся на международном положительном праве – дело будущего, посттоталитарного, постсоциалистического и посткапиталистического человечества. Любая политическая форма, любое государственное устройство, форма власти, как бы они ни различались друг от друга в зависимости от особенностей той или иной страны и живущего на ее территории народа, – все же каждая форма должна в конце концов быть средством осуществления естественного права. Главная же его ценность – "достойная, внутренно-самостоятельная и внешне-свободная жизнь всего множества индивидуальных духов, составляющих человечество" . И те основные пути духовного, национального, государственного возрождения России, о которых говорил Ильин, имеют значение не только для современной России, но и вообще для любого государства, стремящегося строить свою жизнь на основах духа и права. Вот эти пути: создание правового порядка; воспитание народного правосознания; здоровый национализм; выделение ведущего слоя – духовной аристократии; единая, авторитетная и правомочная государственная власть, опирающаяся на добровольную законопослушность (лояльность) граждан и их поддержку; правовая, политическая, хозяйственная свобода граждан; частная собственность; творческая историческая преемственность в государственно-политической, экономической и духовной жизни; развитие духовной культуры, основывающейся на духовно-развитой и свободной человеческой личности.

Ильин предостерегает от слишком высокой оценки, значения и призвания государственной власти. Она должна иметь известные пределы, не посягать на научное, религиозное и художественное творчество, на нравственный, семейный и повседневный быт. Без крайней необходимости государственная власть не должна сдерживать хозяйственную инициативу людей.

Ильин далек от мыслей о дальнейшем развитии человеческого общества в направлении отмирания государства. Но государство во все времена должно стать формой реализации в общественной жизни естественного права, и положительные законы государства должны соответствовать естественным правам человека.

Самой главной задачей в деле возрождения России после падения советской власти Ильин считал точную оценку уровня народного правосознания. Именно от того, насколько верно и правильно будет оценено моральное, духовное, культурное, экономическое состояние должны зависеть будущие шаги власти. Гибкий и целесообразный путь государственного строительства заключается в определении уровня народного правосознания в стране, и по нему определяется сочетание демократических и монархических принципов, которые будут оптимальными для страны в данное время. Безусловно, здесь возможны и ошибки, и искажения. Важен, в первую очередь, целостный подход к государству как организму. Ильин предупреждал против введения готовых, стереотипных форм управления, пусть и хорошо зарекомендовавших себя в разное время в разных странах. Будущие мероприятия новой власти должны быть очень осторожными, взвешенными, глубоко продуманными и исходить из специфики сложившегося положения. "Будущее русское государственное устройство должно быть живым и верным выводом из русской истории и из этих христианских заповедей, но с тем, чтобы не стремиться воплотить эти аксиомы вслепую, в меру утопического максимализма, но в меру их исторической вместимости в живую ткань современной русской народной жизни" . На рубеже между падением старой советской власти и приходом новой положение России будет столь трагичным, полагал Ильин, что борьба будет вестись за элементарное выживание народа, за его бытие, за сохранение независимости и целостности российского государства и русского народа. На этом пути Россию ждут тяжелейшие испытания. Будучи глубоким исследователем форм государственного правления, в столь важном и ответственном деле как описание желательных для России шагов по обновлению и восстановлению государственных устоев, Ильин совершенно осознанно и решительно отказывается от конкретных рекомендаций. Он не может знать точного расклада событий и явлений во внутри и внешнеполитической обстановке постсоветской России, а без этого мнения и прогнозы окажутся несостоятельными. Такой подход к судьбе своего Отечества делает честь Ильину: и как выдающемуся ученому, и как патриоту. Вместе с тем, Ильин развертывает перед своими читателями целый ряд сценариев, по которым могут пойти будущие события. Как скульптор, создавая прекрасную статую, отсекает от глыбы мрамора все лишнее, так и Ильин выделяет те формы правления, те варианты развития событий, которые окажутся заведомо непригодными для России и принесут ей вред. Еще в середине 30-х годов прошлого столетия участвуя в идеологической полемике среди русских эмигрантов относительно будущего государственного устройства России и путей ее возрождения, Ильин не соглашался с "партийными монархистами", как он называл их сам, с их убеждением немедленного введения в России монархического строя; "я считаю, – писал он во вступительной статье к целой серии своих статей, опубликованных в газете "Возрождение" под названием "Новая Россия – новые идеи", – монархический строй единственно верным и желательным; но опасаюсь, что после свержения коммунистов в России не окажется ни монархического правосознания, ни религиозно-нравственных источников для него…" Да, Ильин считал монархию высшей формой власти, поскольку она вмещает в себя достоинства других форм власти, включая демократию и аристократию. Однако это отнюдь не означает первенства монархии перед другими формами власти в различных странах, в разные периоды истории. Ильин слишком разносторонен и глубок, чтобы закреплять за ним ярлык монархиста. Монархические симпатии и наклонности Ильина не ведут его к утверждению безусловного примата монархии над другими формами правления, исходя из разной индивидуальности народов. Точно также, как одно и то же лекарство не поможет разным больным, так и монархия не является панацеей от государственного разложения совершенно разных и не похожих друг на друга народов. Его философская эрудиция и совесть патриота не позволяют рекомендовать ввод монархии в России. Он твердо уверен в неготовности русских людей к восприятию монархии, ибо люди не в состоянии оценить всю сложность и глубину монархического образа жизни. Механическое введение монархии может принести в этом случае лишь новые беды для России. Монархия не спасет Россию, освободившуюся от большевиков. Народом утеряно понимание монархии, его еще ослепляют фальшивые демократические ценности Запада. Для восстановления монархии в России нужно время, которого не будет в переходной период. Ильин отвергает и демократию для России. Наибольшей опасностью для государства, освободившегося от тоталитарного режима, он считал стремление немедленно ввести демократию как якобы всегда и везде пригодное лекарство от тоталитаризма. Последовательно и бесповоротно он доказывает неприемлемость установления демократических порядков не потому, что они плохи сами по себе, а лишь потому, что они не отвечают укладу и традициям русского народа. Высоко ценя демократию, Ильин, со свойственной ему трезвостью и практичностью, считает подобный вариант развития политической обстановки гибельным для России. Он категорически исключал возможность немедленного осуществления в посттоталитарной России демократического строя, еще и потому, что в результате революции и тоталитаризма "подорваны все духовные и все социальные основы демократии – вплоть до оседлости, вплоть до веры в труд, вплоть до уважения к честно нажитому имуществу. В клочки разодрана ткань национальной солидарности" . Он не устает повторять и предостерегать в гибельности заимствования и воспроизведения западных образцов демократии. Как бы не нахваливали они свои "демократические ценности", как бы не усердствовали в рекламе своего товара – западные порядки не для России. Он свидетель, внимательный аналитик и критик современных ему образцов западной демократии.

В отношении возможного развития политических форм власти в стране Ильин описывает ряд вариантов. Не предрекая форму государственного правления, он подсказал нам очень многое из того, чем должны руководствоваться люди в государственном строительстве будущей России.

Ильин говорит об обновлении и духовном возрождении постбольшевистской России.

После многих лет смуты, революций и войн двадцатого века Ильин продолжает верить в свой народ, в его своеобразие и духовную силу, ту творческую мощь государственного строительства, которую он никогда ни у кого не заимствовал, а выковывал для себя своим миропониманием и миросозерцанием. Среди известных нам текстов Ильина мы не находим ни одной фразы о возможной гибели русского государства. Ильин прежде всего оберегает органическую природу русского народа, веру в то, что сила народного разума и инстинкта обеспечат лучшее управление. С другой стороны, высоко ценя и монархию, и демократию, еще и в силу собственного христианского, православного смирения, он не торопится предложить свой конкретный вариант или проект будущего государственного устройства. В научной деятельности Ильин никогда не позволял себе непродуманных, скоропалительных выводов. Его понимание жизни не позволяло делать выводов, в которых он не был полностью убежден. Вероятно поэтому в истории философии он остался "непредрешенцем". Но "непредрешенчество" Ильина особого рода. Он не останавливается на выводах о неспособности России воспринять как демократические, так и монархические устои. Ильин ратует за "третий путь"; и вот его-то он излагает весьма тщательно и подробно. "Третий путь" гораздо ближе к монархии, чем к демократии. Ильин за сильную власть в России, за разумное сочетание централизации-децентрализации, где при прочих равных условиях единоличный глава государства в час необходимости и опасности представляет собой более сильную волевую власть по сравнению с коллективной властью. "Третий путь", по Ильину, – это комбинация монархии с демократией при преобладании первой формы власти. У Ильина мы видим несокрушимую веру в русский характер. Мысль Ильина не взлетает по примеру Достоевского на высоты всемирного предназначения русского человека, мысль Ильина далека от классового подхода к жизни Маркса и Энгельса. Ильина заботит прежде всего и главным образом будущая Россия".

Третий путь" для Ильина – это твердая единая власть центра, национально-патриотическая по сути и либеральная диктатура по идее. Новая русская власть будет обязана прежде всего обезопасить Россию от гражданской войны и анархии. Именно на гибком сочетании и переплетении этих форм власти он видит путь к восстановлению российского государства. Отталкиваясь от наличного уровня правосознаниня народа, возможен позитивный поиск нужного государственного курса.

Ильин видит призвание человека в созидании. Созиданием не является участие в интригах, распрях и склоках политической жизни. Человек лишь растрачивает свое время и силы. Ильин считает преимуществом монархии то обстоятельство, что в отличии от демократии, она экономит человеческие силы.

Ильин говорит о новой, творческой, чисто русской монархии, которой никогда и нигде не было, но которая будет. Он верит в силу русского народа, в его монархическое будущее. Но в постсоветской России народ будет нуждаться прежде всего в верной и сильной идее, которая сплотила бы людей.

Назад Дальше