По словам современного исследователя, в Херсоне работало множество солдат, получавших небольшое вознаграждение от казны. Кораблестроение привлекло сюда, кроме того, множество вольных рабочих, так что город все более и более возрастал. Местные припасы привозились из Польской и Слободской Украины. В это же время началась в Херсоне и заграничная торговля. Императрица, приехавшая в Херсон в 1787 году, осталась очень довольна, как это видно из письма ее к генералу Еропкину, и казармами, и крепостью, и каменными строением, и церковью, и адмиралтейством, и кораблями, и множеством разноязычного населения. Император Иосиф II, лично осмотревший Херсон, в общем, также остался доволен, но заявил, что большой торговли здесь никогда не будет. Лица, нерасположенные к Потемкину, например, Воронцов, отзывались дурно об этом новом "колоссе", как его называла императрица. Спрашивается, как примирить противоречивое известие источников? Какой взгляд установить на постройку Херсона и на результат энергии и забот самого Потемкина? К счастью, до нас дошли ордера князя Потемкина, заключающие в себе сведения о постройке города Херсона с 1781 по 1786 год включительно. Они дают нам возможность ответить определенно на некоторые существенные вопросы, относящиеся к этому делу. Заботы Екатерины II о новом городе объясняются, главным образом, желанием устроить в нем адмиралтейство, так как Азов и Таганрог не представляли значительных удобства в этом отношении. Кроме того, в Херсоне должна была быть воздвигнута хорошая крепость и коммерческая гавань.
Таков был проект, внушенный императрице Потемкиным. Новый город должен был действительно вырасти, как бы из-под земли, по мановению руки всесильного князя. В своем ордере строителю Ганнибалу он, между прочим, писал, что "вся ожидаемая от сего знаменитого для государственного здания (города Херсона) польза состоит в том, чтобы оное со всею возможною поспешностью, до наступления осени, если не совсем отстроилося, то, по крайней мере, все земляные работы, обеспечивающие те места, были действительно кончены". Конечно, так быстро отстроить город оказалось невозможным. С такою же лихорадочною поспешностью производились работы и в последующее время; Потемкин ожидал императрицу в 1784 году, как это видно из ордера его на имя Ганса. "Чтоб успешнее шло производство строений в Херсоне, то я за нужное считаю, не обременяя вас другими делами, оставить при одном строении, которое и рекомендую стараться всеми мерами умножить и совершенно в том успеть, ибо ея императорское величество в будущем лете самолично в Херсоне быть изволите". Также заботился Потемкин и о быстрой постройке кораблей. "Между тем подтверждаю вам, – писал он капитану над портом Муромцеву, – и еще употребить возможное старание, чтоб работы корабельные шли с крайнею поспешностью, в чем и присылать ко мне еженедельно подробные рапорты…. Забота моя о производстве сего дела тем для меня важнее, что непременная ея императорского величества есть воля о крайнем в том попечении. Все помыслы князя Потемкина были направлены к тому, чтоб новый город понравился императрице. Недостатка в деньгах быть не могло – Потемкину были предоставлены чрезвычайные полномочия, и он почти бесконтрольно распоряжался суммами. К сожалению, мы не знаем, во что обошлась правительству постройка нового "колосса", но, судя по тем цифрам, которые постоянно встречаются в потемкинских ордерах, можно думать, что сумма эта была весьма значительна. Приведем несколько отдельных случаев расходов. Ежегодно оставалась известная сумма на производство крепостного строения; в 1782 году, например, на сентябрьскую треть ассигновано более 155 тысяч рублей; но, независимо от этого, многие десятки тысяч рублей отпускались в возврат долга адмиралтейской суммы (более 60 тысяч рублей.); в 1781 году есть известие об израсходовании более 420 тысяч рублей; большие суммы затрачивались особо на покупку и доставку корабельных лесов (в 1783 году – 50 000 рублей), на наем плотников (на треть в 1785 году – 60 000 рублей) и т. п. В 1784 году по высочайшему повелению была отпущена для херсонского адмиралтейства экстраординарная сумма в размере более 1,533 млн рублей сверх тех денег, которые были выданы раньше на это дело и отпускались по штату ежегодно. "Что принадлежит до мест ассигнования, – пишет Потемкин Вяземскому, – то не представляется мне ни малого затруднения в получении оных из окрестных к Херсону губерний; оттуда и могу я прямо назначить подлежащие суммы, кому оные будут следовать". Вообще на экстраординарные траты Потемкин получал и экстраординарные суммы: например, на переселение церковников и калмыков 200 000 рублей. Потемкин не затруднялся в получении необходимых сумм: он требовал и получал их из петербургского и московского казначейств и разных казенных палат (орловской, курской, харьковской и других). Можно сказать, что вся Россия несла специальные повинности в пользу предприятий светлейшего князя. Кроме денег, к его услугам были и рабочие руки, и техник, и специалисты. Будучи генерал-губернатором громадного Новороссийского края, он, естественно, мог и сам выбирать необходимых ему лиц; но, кроме того, и правительство приходило в этом отношении к нему на помощь, так что он не мог пожаловаться на внешние препятствия для исполнения своих намерений. К его услугам были и войска, и казенные, и вольные рабочие. Для расчистки днепровского фарватера у порогов отряжено было три пехотных полка; для работ в Херсоне употреблялись солдаты и рекруты; для производства корабельного строения постоянно нанимались в Петербурге, Олонце и других местах плотники (более тысячи человек) и присылались казенные охтенские плотники: для того же херсонского адмиралтейства присылались рекруты из Казани; из Москвы отпускались немцы-кузнецы и т. д. Являлись по требованию Потемкина не только простые рабочие, но и ученые специалисты: врачи (из Азовской и Новороссийской губерний), садовники, живописцы и т. п. "Приехавшего из Петербурга живописца Федора Данилова, – пишет Потемкин Гансу, – употребить следует для писания вновь построенной залы в Херсоне, о чем дайте ему знать, препоруча ему ту работу и определя ему в помощь живописцев, из Петербурга в Херсон привезенных". Мало того, кроме денег и рабочих, Потемкин получал необходимые ему предметы натурою: отобранные от запорожцев ружья (из крепости святой Елисаветы), порох и селитру (из киевского цейхгауза), артиллерию с разными припасами (из крепости святой Елисаветы). Понятное дело, что при таком изобилии средств, при спешности постройки, контроль над истрачиваемыми суммами не мог быть значителен. Несмотря на то, что лица, заведовавшие постройками, кроме жалованья, получали и значительную прибавку из сумм, назначенных для херсонского строения, бывали случаи злоупотребления в расходовании денег. В этом был изобличен и один из строителей полковник Ганс, которому Потемкин писал: "Представленные от вас ведомости и книги расходов экстраординарной суммы ведены весьма беспорядочно и с таковым смешением, что при выдачах казенных рядом написаны партикулярные". Спешность работ должна была вредно отзываться и на самом качестве производимых предметов. Так оказывается, например, что суда строились из сырого, не высохшего еще лесу и потому быстро портились и делались никуда не годными. Итак, постройка Херсона велась на широкую ногу, и потому обошлась она правительству страшно дорого. Справедливость требует сказать, что сам Потемкин был истинным руководителем этого дела, заботился о скорейшем окончании его, и заботился не только о важных, но и мелочных обстоятельствах, к нему относящихся, и нетрудно догадаться, что главным двигателем его были честолюбие и славолюбие. Он не допускал критики, которая могла бы омрачить "оригинальную славу" императрицы и его самого. Весьма характерный в этом отношении факт – это его ордер главному доктору Самойлову: "В "Московских ведомостях" сего года под № 74 в артикуле "из Херсона" нашел я объявление Вашего сочинения: описание подробное херсонских болезней. Еще неизвестно, будет ли сделано таковое "описание" и послужит ли оное к пользе общей, но подобные объявления обнародованные делают весьма худое впечатление о стране той, особливо ж по далекому ее состоянию. Итак, желал бы я, чтоб известия о болезнях тамошних вступали в публику не прежде, как вместе с описанием свойства их и надежных средств, против них употребляемых".
Речь идет здесь о весьма щекотливом предмете для Потемкина – повальной заразительной болезни, свирепствовавшей в Херсоне благодаря его болотистой почве; и вот светлейший князь боится, как бы сообщаемые в книге Самойлова факты не уронили его деятельности в глазах императрицы, как бы этим не воспользовались те, которые скептически относились к этому новому колоссу, основанному, подобно Петербургу, на болотах; в результате и явился ордер, заключавший в себе косвенное цензорское veto, так как ни Самойлов, ни тогдашняя медицинская наука не знали верных средств против болезни.
Потемкин достиг той цели, к которой стремился в продолжении девяти лет: императрица осталась довольна Херсоном. И действительно, говоря вообще, безотносительно к затратам, за восемь-девять лет сделано было очень много. Путешественник Измайлов, посетивши Херсон в начале XIX века, говорит о городе Херсоне, как об очень торговом пункте, и указывает на предметы вывоза и ввоза. Другой иностранный путешественник к этому прибавляет, что Херсон более походил на город, чем Николаев; "дома здесь гораздо выше и улицы теснее; впрочем, также худо выстроен; жителей в нем гораздо более, нежели в Николаеве. Здесь производится важная торговля строевым лесом. На набережной, которая простирается на целую милю, видны большие амбары сего леса. Здесь строят военные корабли; я видел один о 110 пушках, приготовленный к спуску в воду. Здесь столько же находится жидов, как и в Николаеве, и они здесь также бедны". Но надежды, возлагаемые на новый город, все-таки не оправдались: со взятием Очакова и построением Николаева значение Херсона, как крепости и адмиралтейства, пало; а между тем на устройство его укреплений и верфи были затрачены громадные суммы. В Николаевском инженерном архиве морского ведомства хранится топографический план херсонской крепости и адмиралтейства за время с 1808 по 1828 год. Из описания их, составленных А. Чирковым, видно, в каких грандиозного размерах они были устроены. И что же? "Из всех этих строений, бывших в обширном и образцовом херсонском адмиралтействе, дорого стоящих государству, почти не осталось ни одного… Бывшие адмиралтейские строения (исключая немногие, получившие те или иные назначения), обширная деревянная набережная, бревенчатый палисад на валу вокруг всего адмиралтейства и даже каменные стены были проданы на снос с публичного торга, и поэтому в настоящее время сохранилось об них только темное предание, которому немногие даже и верят". Sic transit gloria mundi! ("Так проходит мирская слава", лат. – Примеч. ред.) Невольно припоминаются при этом слова австрийского императора Иосифа II, что место для Херсона было выбрано неудачное, что следовало бы построить город на 30 верст ближе к морю, и что при настоящем положении дела в нем никогда не будет процветать торговля. Сегюр и Паллас также не одобряли выбранного Потемкиным места под город. И действительно, он не только не сделался другим Амстердамом, но торговля его развивалась довольно туго, и он уступал в этом отношении Таганрогу и Очакову; в 1794 году в Таганрог привезено было иностранных товаров на 156 058 рублей, а вывезено на 439 011 рублей, в Очаков привезено на 244 340 рублей, а вывезено на 209 321 рубль, из Херсона вывезено на 148 433 рубля; между тем Николаев, который был построен одиннадцатью годами позже, отпускал в это время товаров на 106 532 рубля, т. е. немногим менее Херсона. Не говорим уже, что надежда сделать Днепр судоходным у порогов не оправдалась и что чума едва было, не погубила дела заселения города в самом его начале, во всяком случае, крайне тормозила его успешный ход: переселенцы и мастеровые из центральных губерний России страшно болели от непривычного климата и болотного воздуха при отсутствии сносных помещений и т. п.
Обобщая все сказанное о Херсоне, мы приходим к заключению, что в местности, на которой Потемкин решил-таки воздвигнуть Херсон, не было задатков для великого будущего. Потемкину удалось с поразительной быстротой построить город, но для этого понадобились громадные средства от государства и населения, которые не окупились впоследствии; ошиблась Екатерина, которая писала, что Херсон будет все более и более развиваться; его быстрый, сказочный рост был искусственным, он вырастал не благодаря самому себе, как растут многие американские города, а благодаря помощи, оказываемой ему могущественным князем Тавриды, пользовавшимся полным доверием императрицы и желавшим блеснуть перед нею, всей Россией и даже Европой своею неусыпной деятельностью.