В некоторых районах Италии подарки приносит волшебница Бефана (Befana). Согласно древней христианской легенде, проезжавшие мимо её дома три мудреца пригласили её идти вместе с ними в Вифлеем. Бефана отказалась присоединиться к ним, сославшись на занятость, и за это каким-то таинственным вихрем была исторгнута из своего дома. С тех пор над ней тяготеет проклятие, которое не даёт ей умереть, и она, неприкаянная, бродит по всему свету. Сожалея о своём отказе идти в Вифлеем, Бефана каждый год накануне двенадцатой ночи (5 января, дня поклонения волхвов) соскальзывает на метле в трубы для того, чтобы наполнить детские башмачки и чулки конфетами и игрушками. В Испании подарки доставляют сами маги, идущие поклониться родившемуся Христу [500, 27]. Образы всех этих рождественских дарителей оформились относительно недавно - не ранее середины XIX века.
Разнообразные контакты с Европой, а также развитие собственно русской "ёлочной" мифологии привели к тому, что и во многих русских семьях миф о дарителе начал изменяться. Детям стали говорить, что подарки на ёлку им приносит старик, которого называли по-разному, но при этом никогда не использовали имя св. Николая. Связи с Европой и распространение с конца XIX века рождественских открыток, которые на первых порах были только иностранного производства, привели к быстрому усвоению мифа о новом дарителе подарков, тем более, что в России для этого уже была приготовлена почва. Имя Санта Клауса у русских не прижилось: в связи с созданием нового русифицированного ёлочного мифа и даритель должен был получить русское имя. Поэтому начались эксперименты по выбору подходящего образа и имени дарителя.
В западной литературе относительно русских дарителей закрепилась странная легенда, переходящая из книги в книгу. Когда и на какой основе она возникла, как она сформировалась, неизвестно. Состоит она в следующем (привожу перевод из недавнего, времени перестройки, источника):
В России до того, как коммунисты взяли верх, Бефана имела в качестве своего женского двойника старую крестьянскую женщину по имени Бабушка и св. Николая, которые 7 января (по русскому календарю) оставляли подарки возле украшенной ёлки. Коммунистические лидеры упразднили этот праздник. В настоящее время игрушки на Новый год приносит Дедушка Мороз, сопровождаемый Снежной Девушкой. Дерево называется новогодним. Может быть, вместе со свежим ветром, который начинает дуть по Советскому Союзу, святой Николай и Бабушка вернутся. Дедушка Мороз - это толстый старый парень в красном костюме, который выглядит точно так же, как и Санта Клаус.
[500, 28]
Несоответствие этой легенды тому, что было в действительности, показательно и любопытно. "Крестьянская женщина Бабушка" скорее всего попала в неё из стихотворения В. Соллогуба "Зима", в котором (напомню) говорится о том, что "в гости к нам заторопилась / Бабушка зима", которая "Ёлочку несёт/ И, мотая головою, / Песенку поёт…" [403, 2]. Что же касается св. Николая, якобы приносившего русским детям подарки на Рождество, то, как уже говорилось, в русской традиции он никогда не выступал в роли дарителя. "Дедушка Мороз" и "Снежная Девушка", как мы увидим далее, вовсе не являются образами, созданными в советскую эпоху, а надежды на то, что "св. Николай" и "Бабушка" снова вернутся к нам, уже не оправдались: наоборот - идёт процесс активного развития и, я бы сказала, усложнения образов Деда Мороза и Снегурочки, их приживания и "узаконения" в русской жизни. Функции этих персонажей в современном рождественско-новогоднем ритуале меняются с каждым годом. Но речь об этом ещё впереди.
Пособия для проведения праздника ёлки
Праздник ёлки всё шире и шире охватывал русские семьи (где порою в нём участвовало довольно большое количество детей) и учебно-воспитательные заведения (где детей было ещё больше). На плечи его устроителей ложились тяжёлые обязанности по его организации. Обилие присутствовавших на ёлке детей требовало продуманности проведения "ёлочного" мероприятия: его уже нельзя было пускать на самотёк, как это бывало на первых детских ёлках. А между тем концепция праздника детской ёлки и формы его проведения всё ещё не были окончательно выработаны: "Известно, какая путаница царит во взглядах на рождественское ёлочное торжество", - писал в 1889 году Б. Быстров [478, 1]. Потребность в уяснении его смысла и значения, а также в рекомендациях по его устройству ощущалась очень остро. Эту возникшую в обществе потребность осознали педагоги и детские писатели: первые занялись отбором, а вторые - сочинением подходящих для ёлки литературных произведений, многие из которых перелагались на музыку. С 1870-х годов началась подготовка пособий по устройству праздников ёлки в семьях и в детских учреждениях. Появляются популярные книги, объясняющие символику дерева и содержание праздника в его честь, а также включающие в себя предложения по проведению ёлочного торжества. По мнению составителей пособий, дети должны были принимать в этом деле самое активное участие. Книги по устройству праздника ёлки, адресованные родителям, воспитателям и учителям, составлялись преимущественно по одной и той же схеме: сперва давался краткий очерк о ёлке и смысле торжества в честь неё, после чего предлагался материал для его проведения с приложением объяснений по изготовлению детских костюмов и ёлочных игрушек, сопровождавшийся рисунками, выкройками, схемами. Практическая значимость таких изданий (в первую очередь - для школ рубежа XIX-XX веков) не вызывает сомнений: помогая устроителям уяснить, с какой целью и что именно они организуют, авторы предлагали материал и программу праздника.
Содержание и построение таких книжек даёт возможность прояснить вопрос о том, каким хотели видеть праздник ёлки русские педагоги. Подготовленное Д.Д. Семёновым пособие о ёлке "для школы и семьи" "Рождественская ёлка в живых картинах, сценах, песнях и играх" представляет собой один из первых развёрнутых опытов по составлению книжки-рекомендации для устройства праздника ёлки: с продуманной концепцией, программой, строго отобранными текстами, рисунками, нотами и т.п. В начале книжки делается попытка разобраться в вопросе о ёлке. Отметив, что ёлка становится в России всё популярнее, автор формулирует цель, которую, по его мнению, обязаны преследовать организаторы детских ёлок. Прежде всего этот праздник не должен быть для детей просто "скоропреходящим удовольствием". Устраивать его необходимо таким образом, чтобы он "приобретал воспитательное значение":
Эти заботы, эти хлопоты, эти приготовления, эта таинственность, эти украшения и подарки, которыми обставляется "ёлка", выражают так много самой чистой и бескорыстной любви к детям со стороны родителей, родных и знакомых, влекут за собою так много радостей и удовольствий, что воспоминание об "ёлке" оставляет неизгладимый след на впечатлительную душу ребёнка.
[388, 3-4]
"Силу воспитательного влияния" ёлочного торжества в семье Д.Д. Семёнов усматривает в преподнесении ёлки детям в качестве "символа христианской любви старших к младшим". Таким образом, главный акцент в интерпретации семейных ёлок делается на том, чтобы дети чувствовали силу родительской любви и ценили её. Школьные ёлки, по его мнению, обладают своей спецификой. Эти праздники не в состоянии возбудить тех глубоких родственных чувств, которые возникают на семейной ёлке, и поэтому в школах их прежде всего следует "обставлять" "эстетическими наслаждениями", которые должны воспитывать в детях добрые чувства. Только в таком случае они будут в состоянии восполнять недостаток семейной любви у лишённых домашних ёлок бедных детей. При должной организации, благодаря школе, и дети из необеспеченных семей, по мнению автора, получат возможность весело и счастливо проводить рождественские праздники. "Обставленная таким образом "ёлка" получит не столько увеселительный, сколько образовательный и общественный характер…" [388, 4].
Можно без особого труда заметить, что составитель книжки стремится к тому, чтобы сделать ёлку прежде всего "воспитательным" мероприятием. На том же настаивали и авторы других пособий по проведению ёлки. Б. Быстров в изданной в 1903 году "Святочной хрестоматии" также называет ёлку "воспитательным торжеством" и пишет, что "она должна пробуждать в детях добрые чувства" [479, 5]. Того же взгляда придерживается и М.Г. Липовецкий, составитель сборника "для чтения и устройства литературных вечеров в школе и дома" [229], и составительница книги "Школьный праздник "Рождественская ёлка"" К.В. Лукашевич, которая особо подчёркивает необходимость "пользы", приносимой праздником ёлки детскому организму, предоставляя ему возможность хорошо отдохнуть: "Разумно и с любовью и заботой устроенные детские праздники являются единственным гигиеническим средством для детского отдыха перед новым учением и экзаменами" [485, 4].
Подготовка к ёлке, ожидание её, восторг детей при виде "живой красавицы", ряженье, воспоминание о ней - всё это имеет огромное значение, поэтому, по мнению составителей пособий, обычай рождественской ёлки следует распространять и поддерживать; благотворно влияют на детей и приготовления к школьным праздникам, состоящие в изготовлении ёлочных украшений, шитьё костюмов, разучивании сценок, стихотворений и песен: "…всё это даёт так много пищи для ума и сердца, развивает изобретательность и приучает к труду" [485, 4].
Религиозный момент в книжках-рекомендациях по устройству ёлок сводится к минимуму или же вообще отсутствует. Это бросается в глаза как при чтении вводных статей, так и при просмотре материала, который предлагается для устройства ёлок. По мнению Б. Быстрова, этот праздник является собственно святочным детским торжеством, поэтому его не стоит связывать с днём Рождества Христова. Ёлка "ничем не напоминает нам рождение Спасителя, а по происхождению своему она … скорее учреждение "языческое", чем христианское" [478, 29]. И всё же именно Б. Быстров в "примерной программе" праздника настаивает на том, что его необходимо начинать с чтения Евангельских глав, рассказывающих о событиях Рождества Христова, и только после этого переходить к его светской части. Так же поступают при построении своих сборников Н.Ф. Сумцов [332] и М.Г. Липовецкий [229].
Ёлочные мероприятия требовали от организаторов определённой развлекательной программы: для того чтобы праздник ёлки "прошёл разумно, весело, красиво, в полном порядке, учитель или учительница должны заранее выработать программу" [485, 5]. В пособия для проведения ёлок включались описания стихийно возникавших видов ёлочных развлечений, которые дополнялись другими формами, приобретая вид продуманного сценария. Составители пособий предлагали, как правило, уже апробированные (по их словам, "подмеченные нами") во многих школах и семьях "номера", которые "могут быть практикуемы в каждой школе, даже в каждой небогатой семье" [388, 5].
Во-первых, считалось необходимым, чтобы главный интерес праздника был сосредоточен на самом дереве - ёлке. Поэтому рекомендовалось отводить ёлке самое видное место: на празднике в её честь следовало декламировать стихотворения и исполнять песенки про ёлку: "Ёлку" А.Н. Плещеева, "Ёлку" и "Привет" И.С. Никитина, "Ёлку" А.П. Полонского и др. [см., например: 261]. Корпус стихотворений, песен, пьесок про ёлку расширялся с каждым годом, постоянно пополняясь новыми произведениями, извлекаемыми из детских журналов и сборников, а также текстами, написанными самими составителями пособий по проведению ёлок. Б. Быстров, например, сочинил и рекомендовал для использования песенку "Ёлка, ёлка…", так, впрочем, никогда и не вошедшую в ёлочный репертуар:
Ёлка, ёлка прелесть, диво!
Как разубрана она,
Как обвешана красиво,
Вся подарками полна!Точно звёздочки сияют,
Огоньки на ней горят,
А игрушки взор ласкают,
Красотой своей манят…
Ему же принадлежит и "драматическая картина" "Ёлка", сюжет которой основывается на народной сказке "Морозко" и сказке Андерсена "Ёлка". Здесь мачеха уговаривает отца отвезти падчерицу Аннушку в лес, где девочка превращается в Ёлочку, вскоре попавшую на праздник и испытавшую счастье быть центром праздничного торжества [см.: 478].
Во-вторых, праздник ёлки, ставший сезонным зимним праздником, непременно должен был включать в свой репертуар "зимнюю" стихотворную классику: "Зима… Крестьянин торжествуя…" Пушкина; "Не ветер бушует над бором…" Некрасова, "Чародейкою зимою…" Тютчева, "Бабушка-зима" ("Снегом улица покрылась…") В. Соллогуба и многое другое из русской поэзии, столь богатой "зимними" текстами. Под пение песенки "Мы белые снежиночки…" девочки, наряженные в белые марлевые платьица, танцевали танец снежинок. Этот "номер" уже в конце XIX века составлял непременную принадлежность детской ёлки.
В-третьих, поскольку праздник ёлки проводился на святках, то в его программу обычно входили классические святочные тексты: фрагменты из баллады Жуковского "Светлана" ("Раз в крещенский вечерок…" и "Вот в светлице стол накрыт…"), "Гадание Татьяны" и "Сон Татьяны" из "Евгения Онегина" Пушкина, стихотворение Фета "Гадание" и ряд других. Все эти произведения прочно срослись с праздником ёлки и закрепились за ним.
Убеждённость в том, что ёлочное торжество в школе должно проходить в форме литературно-музыкального вечера, приводила к включению в рекомендации по его проведению текстов, не имеющих ни к ёлке, ни к зиме, ни к святкам никакого отношения. Непременным считалось разыгрывание сценок, постановка маленьких пьес, инсценированное исполнение песен. Авторы предоставляли свои режиссерские разработки, описание костюмов, давали советы по выбору исполнителей: какого типа ребёнок подходит к той или иной роли. В предлагавшиеся программы включён большой и разнообразный литературный материал: "Ангел и дитя" (по стихотворению И.С. Никитина "Молитва дитяти"), "Весна" (по стихотворению А.Н. Майкова "Весна! Выставляется первая рама…"); "Мужичок с ноготок" (называвшийся также "Малютка-мужичок") по "Крестьянским детям" Некрасова и др. В репертуар школьных праздников ёлки входили инсценировки народных сказок (прежде всего с "зимней" тематикой: "Морозко" и "Снегурочка") и народных игр - в берёзку ("Во поле берёзонька стояла"), "в сватушки", "в козла" и пр. Рекомендовались и более сложные "номера": хоры из оперы Римского-Корсакова "Снегурочка", хор мальчиков из оперы Бизе "Кармен".
Ёлка в школе превращалась таким образом в светское мероприятие, преследующее воспитательные и образовательные цели, мало чем отличаясь от обычных литературных вечеров. Однако именно на этих праздниках отбирался и шлифовался набор текстов для праздника ёлки, вводились новые произведения, отпадали, навсегда забываясь, старые.
Литература о ёлке
"Детские ёлки"
Литература сопутствовала ёлке на протяжении всей её истории в России. Именно она во многом способствовала популяризации праздника в честь ёлки и выработке её символики. Более того, при отсутствии исконной (народной) основы культа ели литература сыграла едва ли не решающую роль в процессе распространения ёлки в России. С начала 1840-х годов стихотворные и прозаические произведения о ёлке, а также очерки, в популярной форме излагающие её смысл и символику, становятся обычным явлением [см., например: 288; 338]. Помимо текстов в праздничных выпусках газет и журналов, к Рождеству выпускались сборники стихотворений, повестей и рассказов для детей, посвящённые ёлочному торжеству: "Ёлка на праздник Рождества Христова" (СПб, 1858); "Подарок детям на ёлку" (Берлин, 1870); "Ёлка. Поздравительные стихотворения на торжественные случаи для детей" (М., 1872); "Ёлка: Книжка-игрушка" (М., 1879); "Подарок детям на ёлку" (СПб, 1879); "Ёлка" (М., 1882) и многие другие [см.: 180]. К концу XIX века рождественский рассказ о ёлке становится в периодической печати обязательным компонентом праздничного выпуска, что не раз обыгрывалось писателями-юмористами. Газетчики, стремясь выполнить свою "праздничную повинность", состоящую в написании рассказа к Рождеству, "делали экскурсии в область далёкого детства", когда они сами "скакали в коротеньких панталончиках вокруг ёлки", описывали первые ёлки своих детей и т.д. [31, 4], а в шутливых руководствах для писателей, вымучивающих к праздникам рождественский рассказ, утверждали, что "без поросёнка, гуся, ёлки и хорошего человека" такой рассказ "не действителен" [292, 3].
В тех произведениях, где ёлка была представлена как главный атрибут рождественского праздника, она либо способствовала свершению счастливых событий, либо обнажала трагический разрыв, существующий между реальностью и рождественской утопией.
Для русских писателей "критического направления" изображение праздника детской ёлки уже с 1840-х годов стало удобным поводом для "вскрытия язв" российской жизни, изображения социального неравенства, лицемерия и духовной пустоты столичной и провинциальной знати.
Одним из первых к изображению "детской ёлки" обратился Достоевский. Его исполненный сарказма и горечи фельетон 1848 года "Ёлка и свадьба" посвящён описанию "детского бала", устроенного в петербургском доме "одного известного делового лица со связями, с знакомством, с интригами". Детский бал с ёлкой показан здесь как удобный для взрослых предлог "устроить свои дела". Один из гостей, наблюдая на ёлке за детьми, присматривает себе невесту - одиннадцатилетнюю девочку, за которой, как "кое-кто замечал шёпотом", имелось приданое в триста тысяч рублей. Подсчитав, во что превратится это приданое через пять лет, он прямо на празднике задумывает женитьбу на девочке, что и было им впоследствии реализовано. В представлении Достоевского, ёлка должна была служить гарантией того, что в её присутствии не могло совершаться ничего дурного. Уже своим наличием в пространстве она как бы обеспечивала безопасность, защиту ребёнка, предполагая полное равенство детей, которые "все были до невероятности милы и решительно не хотели походить на больших, несмотря на все увещания гувернанток и маменек". Однако на деле всё происходит иначе: возникают постыдные ситуации, которые, по Достоевскому, компрометируют не столько ёлку, сколько устроителей детского торжества. При раздаче подарков автор "не мог не подивиться мудрости хозяев": самый дорогой подарок получила дочка самых богатых родителей. "Потом следовали подарки понижаясь, смотря по понижению рангов родителей всех этих счастливых детей". Сын гувернантки хозяйских детей "получает только одну книжку повестей… без картинок и даже без виньетки". (Полвека спустя Лев Толстой в романе "Воскресение" напишет о том, что именно неравноценность полученных на ёлке подарков послужила толчком к началу борьбы за справедливость политического арестанта Маркела Кондратьева:
Обиду эту он почувствовал в первый раз, когда на Рождество их, ребят, привели на ёлку, устроенную женой фабриканта, где ему с товарищами подарили дудочку в одну копейку, яблоко, золочёный орех и винную ягоду, а детям фабриканта игрушки, которые показались ему дарами волшебницы и стоили, как он после узнал, более пятидесяти рублей.