Особым вниманием хозяйки пользовалась библиотека, где она проводила до пяти часов в сутки. Для своей библиотеки императрица купила книжное собрание Дидро, Вольтера, книги известного библиотекаря Бюшинга. Гордостью собрания были старинные рукописи и карты. Неизменной любовью Екатерины пользовались книги на русском языке, который она достаточно хорошо выучила еще будучи великой княгиней.
В роскошной обстановке Зимнего дворца в окружении уникальных предметов искусства устраивались приемы и балы. Проведение их постоянно совершенствовалось и менялось: здесь, как и в других сферах, императрица была изобретательна и остроумна.
С первых лет жизни во дворце Екатерина II завела порядок, по которому различные увеселения совершались в определенные для них дни недели. Так, балы во дворце устраивали в воскресенье, в понедельник давали французскую комедию, вторник был днем отдыха, в среду играли русскую комедию, в четверг – трагедию или французскую оперу, за которой следовал выездной маскарад. В пятницу маскарады давались при дворе, в субботу полагался отдых.
При Екатерине были построены лоджии Рафаэля. Стены этого помещения возводились Кваренги вдоль Зимней канавки от Старого Эрмитажа. Эрмитажные лоджии являются копией всемирно известной галереи папского дворца в Ватикане – лоджий Рафаэля. Эта галерея состоит из ряда отсеков, образованных одинаковыми полуциркульными арками. Живопись отсеков отражает священную историю. Так, в первом отсеке у входа изображено сотворение мира из хаоса, за ним – потоп, далее – Ноев ковчег, Авраамово жертвоприношение и т. д. Остальные поверхности стен покрыты причудливой, нигде не повторяющейся росписью. Здесь множество различных цветов, листьев аканта, фантастических животных, амуров, человеческих лиц и фигур, переходящих в лиственные орнаменты. Это так называемые гротески Рафаэля, созданные под влиянием античных росписей, увиденных в Риме. По воспоминаниям, эти копии выполнялись лучшими художниками в Риме и в течение 8 лет высылались по частям.
По замыслу императрицы, должна была быть воспроизведена лишь одна лоджия. Однако тонкий знаток искусств Николай Юсупов, которому было дано задание снять копию с лоджии, убедил императрицу и, главное, – Римского папу – в необходимости создания копий лоджии в полном объеме (хочется отметить, что сегодня лоджии Рафаэля в Ватикане закрыты для посещений, а потому сравнительно недавно отреставрированные лоджии Эрмитажа стали еще более ценными для обозрения).
Живопись гармонично сочетается с архитектурой лоджий, создавая цельный художественный образ.
Лоджии Рафаэля соединялись с гостиной, называвшейся алмазной комнатой. В ней по велению императрицы были собраны доставленные из всех дворцов и кладовых, а также из Московской оружейной палаты редкости из бронзы, агата, лазурита, малахита, яшмы и других материалов. Здесь же находились изысканные украшения, исполненные в технике финифти, все домашние уборы царей и бывшие у них в употреблении вещи: часы, табакерки, кувшины, зеркала, бокалы, ножи, вилки, цепочки, солонки, чайные приборы, перья, букеты, а также короны, скипетры, орденские знаки, выполненные из драгоценных материалов.
На эрмитажные собрания Екатерина II всегда являлась в русском платье и говорила по-русски. Все придворные обязаны были следовать ее примеру. Собрания делились на большие, средние и малые. На больших собраниях присутствовали все высшие государственные сановники, иностранные послы, министры. На средние приглашались лица, пользовавшиеся доверием императрицы, на малые – только близкие ей люди. Собрания начинались в семь часов и обычно заканчивались к девяти часам вечера. Причем гостям на них предписывалось не соблюдать этикет. Екатерина II, следуя примеру Петра Великого (вспомним правила при входе в Большой петергофский дворец), собственноручно составила правила, которые были вывешены на дверях при входе.
Первым пунктом значилось: "Оставить все чины вне дверей, равномерно, как и шляпы, а наипаче шпаги; местничество и спесь оставить тоже у дверей, быть веселым, однакож ничего не портить, не ломать… кушать вкусно и сладко, а пить с умеренностью, чтоб всякий мог найти свои ноги для выходу из дверей; сору из избы не выносить, а что войдет в одно ухо, то бы вышло в другое прежде, нежели выступить из дверей". За нарушение этих правил полагалось выпить один стакан холодной воды или прочесть страничку Телемахиды.
Самым строгим наказанием был приказ выучить наизусть шесть строк указанного произведения. Но если нарушалось правило, где было сказано "сору из избы не выносить", виновный никогда более на такие собрания не допускался. По воспоминаниям, особенно наказывались те, кто по привычке вставал перед императрицей. Этим часто "грешил" Л. Нарышкин, наказываемый чтением трудно читаемых стихов Тредиаковского. Но Нарышкин декламировал их с таким пафосом, что вызывал неудержимый смех присутствующих. Любимой игрой на этих вечерах стали вопросы и ответы, в которых гости описывали "события при дворе бамбукового короля". Рассказывались и истории из русской жизни. Довольно часто императрица слышала то, что не могла знать из других источников.
Весьма поощряла императрица и игру в карты. Нередко играла сама, расплачиваясь по-царски – бриллиантами. Следует отметить, что эту игру любили и ее внуки Александр I, Николай I и другие императоры. Все современники отмечали, что Екатерина II была чрезвычайно радушной хозяйкой, всегда следила, чтобы гости хорошо ели и пили. В одной из комнат Малого Эрмитажа по ее желанию был устроен стол, на котором, как по волшебству, появлялись различные яства при помощи подъемной машины. За этим столом императрица разговаривала с гостями искренно и свободно, так как не опасалась слуг, замененных машиной.
Одним из самых любимых ее развлечений был театр. Так повелось, что домашние театры всегда составляли особую гордость русских вельмож. И здесь показателен пример Петра I, который хотел приучить не только приближенных, но и простой народ разделять царские радости и торжества театральными представлениями.
Помещения для представлений располагались в самом доме либо строились отдельно. В старом, перестраивающемся еще для Анны Иоанновны Зимнем дворце, театр находился во внутренних помещениях. Екатерина II, значительно увеличив площадь Зимнего дворца, решила построить и новое театральное здание. Для его сооружения был установлен очень короткий срок – два года. И любимый императрицей архитектор Кваренги с радостью взялся за эту работу. В его распоряжение были отданы лучшие мастера и строители.
Чтобы не терять ни минуты, зодчий на время строительства поселился рядом – в здании Большого Эрмитажа. Кваренги уложился в сроки и возвел театр в лучших античных традициях. Фасад здания с классической колоннадой второго этажа, с бюстами и скульптурами прекрасно вписался в невскую панораму.
Внутри его, на сцене и в зале в нишах между колоннами Кваренги установил скульптурные изображения Аполлона и девяти муз, а над ними – барельефы музыкантов и поэтов. С обеих сторон полукруглого амфитеатра расположены две мраморные лестницы. Стены и колонны облицованы искусственным мрамором серого и белого тонов. Театр понравился хозяйке, и в знак особой милости архитектору навсегда было пожаловано кресло в театре.
На представлениях для императрицы нередко устанавливали отдельное кресло. Наряду с известными европейскими пьесами, здесь игрались и пьесы самой Екатерины II. На спектаклях, как и на вечерах, царила непринужденная обстановка. Вот как писал об этом нередко присутствовавший там граф Эстергази своей жене: "Все общество отправилось в великолепную театральную залу. Императрица заняла место во втором ряду, пригласив рядом с собой графа. старший внук ее сел впереди, Зубов возле меня… Дамы поместились в первом ряду, а остальное общество где кому вздумается. Пустых мест было довольно… Пока шла пьеса, императрица то и дело заговаривала то с тем, то с другим".
При Павле
Случалось, что пьесы в театре шли для одного-двух человек. Известен, в частности, такой случай в царствование сына Екатерины II, Павла I, когда в 1798 году вышла из печати сатирическая комедия В. Капниста "Ябеда", предшественница "Горя от ума" и "Ревизора". Появление "Ябеды" на театральной сцене, как водится, вызвало восторг одних и негодование других людей. Особенно восстали против постановки крупные чиновники-бюрократы, увидевшие в пьесе намек на себя. Павлу посыпались доносы на автора. Торопливый в своих решениях, император тут же приказал комедию запретить, напечатанные экземпляры пьесы арестовать, а автора немедленно сослать в Сибирь. Но вечером того же дня пожелал проверить правильность своего решения и повелел дать комедию у себя в Эрмитажном театре. Перепуганные актеры, знавшие об аресте автора, разыгрывали комедию для двух зрителей: самого Павла I и его сына Александра. Какова же была их радость, когда они увидели реакцию Павла: царь хохотал и громко аплодировал актерам – пьеса ему явно нравилась. Первому же попавшемуся на глаза фельдъегерю он приказал срочно вернуть с дороги в Сибирь автора. Драматурга Капниста Павел I обласкал, возвел в чин статского советника и до своей смерти оказывал ему покровительство.
По приказанию Павла I под одним из коридоров (предположительно, в здании Большого Эрмитажа) в первом этаже было устроено окно, в которое всякий мог бросить свое прошение на имя императора. Павел хранил у себя ключ от этой комнаты и каждое утро в семь часов просматривал прошения, отбирая наиболее интересные. Позже он знакомился с содержанием более подробно и принимал решения. По свидетельствам, ни одна бумага не оставалась без ответа. Иногда просителю предписывалось обратиться в какое-либо ведомство, а затем известить Его Величество о результатах обращения. Современники отмечали, что такая процедура выявила множество несправедливостей.
За недолгое правление Павла I придворная жизнь в Зимнем дворце приобрела иной характер. По-прежнему проводились балы, но были введены новые правила и уставы. Император разделил танцы на дозволенные и недозволенные. К последним он отнес вальс – как тогда его называли, круглый танец. Теперь балы начинались рано – в шесть часов вечера. Обычно их открывал полонезом сам император с женой, а затем удалялся. Бал продолжался без его участия.
При Александре I
Сын Павла I и любимый внук Екатерины II, Александр I поддерживал в Зимнем порядки, установленные царственной бабушкой. Всеми любимый, юный император особенно увлекался танцами. Снова в моду вошел вальс.
Вообще, время царствования Александра Благословенного, особенно его начальный период, напоминало "век Екатерины", но было отмечено еще большим великолепием и блеском при проведении в Зимнем балов и маскарадов. На празднества приглашалось до пяти и более тысяч человек. Во время танцев разносили чай, мед, прохладительное питье, сласти и мороженое. Веселье продолжалось далеко за полночь. Особенно оживленно проходили новогодние маскарады, потому что маски позволяли нарушать должностные рамки и предаваться безоглядному веселью.
Брат Александра I, император Николай I, тоже устраивал балы и маскарады. Его царствование отмечено значительными переменами в жизни Зимнего дворца. 25 декабря 1826 года в торжественной обстановке была открыта Военная галерея 1812 года, созданная по проекту Росси. Оформление ее необычно: на стенах в определенном порядке расположены портреты высших чинов – героев и участников войны. Эти живописные полотна являются неотъемлемым элементом интерьера. Все военные написаны в 1819–1828 гг. английским портретистом Джорджем Доу и его русскими помощниками Александром Поляковым и Вильгельмом Голике. Центральная фигура – изображенный в полный рост конный портрет императора Александра I. Поначалу он был исполнен Доу, но впоследствии заменен более парадным портретом работы Франца Крюгера. В полный рост были также исполнены живописные портреты Кутузова, Барклая де Толли, великого князя Константина Павловича и английского герцога Артура Веллингтона, получившего чин генерала-фельдмаршала русских войск за победу над Наполеоном при Ватерлоо. Здесь же находились конные изображения союзников России, живописные батальные сцены. Но основную массу составляли поясные портреты.
По случаю открытия Военной галереи в Большой церкви дворца был отслужен молебен. Когда галерея стала доступной для посещения, там часто бывал Пушкин. В одном из своих стихотворных произведений он писал, что нередко бродит по галерее и смотрит знакомые образы… С особой силой поэта притягивал образ Барклая де Толли. В 1835 году в память о нем Александр Сергеевич написал стихотворение "Полководец". Позднее пушкинские строки из этого произведения были высечены на мраморной доске и помещены в центре зала:
У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов, ни охот, – а все плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года…
Галерея стала еще одной святыней и гордостью Зимнего дворца и явилась уникальным памятником войне 1812 года.
При Николае I
17 декабря 1837 года Зимний дворец понес невосполнимую утрату: случился пожар, унесший человеческие жизни и уничтоживший значительную часть помещений. Погибли уникальные интерьеры, созданные лучшими мастерами XVIII века (интересно, что ни один экспонат Военной галереи не пострадал, хотя само помещение полностью потеряло декор: солдаты и офицеры, рискуя жизнью, выносили на руках портреты).
Император Николай I приказал привлечь к восстановлению дворца лучшие силы. В это время здесь работали архитекторы Василий Стасов, Александр Брюллов, Александр Штауберт. Стасов восстанавливал все парадные и церковные залы, Брюллов – личные покои Николая I и его семьи и комнаты "первой и второй запасных половин". Штауберту поручалась проверка смет и общий надзор за строительством. И уже весной 1839 года талантом и руками зодчих и мастеров России Зимний дворец был восстановлен.
Пасху 1839 года Николай I встречал в стенах обновленного Зимнего дворца. Вернулся прежний уклад жизни, во дворце возобновились приемы и балы.
Посетивший в 1839 году только что воссозданный после пожара Зимний дворец маркиз Астольф де Кюстин писал, что каждая зала, каждая картина ошеломляла русских царедворцев, видевших трагедию, но не видевших дворца после того, как "…храм по мановению их господина восстал из пепла… Это была феерия… Блеск главной галереи в Зимнем дворце положительно ослепил меня, она вся покрыта золотом, тогда как до пожара была окрашена в белый цвет… Еще более достойной удивления, чем сверкающая золотая зала для танцев, показалась мне галерея, в которой был сервирован ужин". Кюстин писал, что его поразило не только богатство и обилие яств. "На этом празднике все представлялось колоссальным, и невольно затрудняешься решить, что более поражает: эффект ли общего ансамбля, или же размеры и качество отдельных предметов. На тысячу человек в одном зале был сервирован один стол!". По его воспоминаниям – домашняя (малая) церковь была невелика, но сплошь украшена золотом и лепниной, что в сочетании с богатой росписью на стенах и потолке создавало яркое праздничное настроение. Полукруглая балюстрада отделяла алтарь от посетителей церкви. На клиросе находились места для царской фамилии. Чрезвычайно эффектно обставлялся вход в церковь императора. Вот как Кюстин писал об этом: "Мало видел могущего сравниться по великолепию и торжественности с появлением императора в сверкающей золотом церкви".
В русских людях его поражало глубокое, царившее как в Зимнем дворце, так и во всей России благочестие. Не только Кюстин, многие иностранцы, да и русские, посещавшие в то время дворец, восхищались отделкой и огромными размерами залов. Отмечали, что принятые при дворе танцы под музыку в таких помещениях были полны торжественности, замедленны и не нарушали обычного течения мыслей танцующих. "Это размеренная, – уточнял де Кюстин, – согласованная с ритмом музыки прогулка кавалера об руку со своей дамой. Сотни пар следуют одна за другой в торжественной процессии через необозримые залы всего дворца. Бесконечная лента вьется из одной залы в другую, через галереи и коридоры, куда влечет ее возглавляющий шествие властелин. Это называется танцевать полонез. Раз посмотреть этот танец может быть и занятно, но для людей, обязанных всю жизнь так танцевать, бал должен превращаться в наказание". Огромными размерами выделялась и Парадная лестница, восстановлением которой занимался архитектор Стасов.
Жилые комнаты Зимнего дворца имели сравнительно небольшие размеры. В основном они располагались по анфиладной схеме и обычно группировались вокруг какой-нибудь из лестниц, соединявшей их по вертикали. К примеру – комнаты супруга находились в третьем этаже, а его жене принадлежали покои на втором этаже по одной и той же лестнице. Система таких комнат, включавших все необходимые помещения для роскошной жизни во дворце, называлась половиной. Так, половину императрицы Александры Федоровны, жены Николая I, составляли: Малахитовая, Розовая и Малиновая гостиные, Арапская, Помпейская и Большая столовые, Кабинет, Спальня, Уборная, Будуар, Садик, Ванная, Буфет, Бриллиантовая и Проходная комнаты. Первые шесть помещений являлись парадными комнатами, где императрица принимала гостей. Половина императора занимала третий этаж северо-западного ризалита Зимнего дворца и по количеству комнат была несколько меньше половины императрицы. Кроме этих помещений во дворце имелись еще половины: наследника, великих князей, великих княжон, министра двора, первая и вторая запасные для временного пребывания высочайших особ и членов императорской семьи. Половины различались количеством помещений и богатством отделки.
По мере увеличения семьи Романовых появлялись новые запасные половины. В начале ХХ века Зимний дворец насчитывал их уже пять.
Комнаты постоянно меняли и переделывали по желанию хозяев. Уже говорилось, что после пожара их переоформлял талантливый архитектор Брюллов. Изменения коснулись личных покоев царской семьи: Малиновой и Розовой гостиной, спальни и других личных покоев Александры Федоровны, выходящих окнами на Адмиралтейство, Белого зала, Ротонды, Большой столовой, знаменитой Малахитовой гостиной, Александровского зала, Помпейской столовой и других комнат. Хочется остановиться на одной из самых изысканных из них – Малахитовой гостиной, где применен замечательный русский камень, крупные залежи которого были в то время найдены на Урале. Этим камнем покрыты колонны и пилястры, здесь находятся вазы и предметы декоративно-прикладного убранства, сделанные как из цельных кусков, так и мозаичным способом. Ярко-зеленый цвет камня в сочетании с белым цветом стен создают колоссальное впечатление.