Глава 25
Исла и ее младший братик, Оливер, заручившись поддержкой Бойда – молодого и сильного мужчины, переправились на лодке на остров Стреймой, где Исла иногда любила бывать. На этом острове проживал клан Файферов. Бойд закрепил лодку и отправился в деревню к файферам, а Исла и Оливер пошли к озеру, раскинувшему у подножия скалистой горы, высотой семисот метров над уровнем океана. Это место, где изредка любила бывать Исла, было сказочным по красоте. Прозрачная вода небольшого озера была охвачена с юга пологой скалой, покрытой белым пушком прошлогоднего снега. Озеро питалось небольшими горными ручейками, а само водопадом переходило в воды океана, где разгуливал и хозяйничал тропический Гольфстрим. Благодаря Гольфстриму температура воды круглый год около десяти градусов тепла, что создавало идеальные условия для жизни различных рыб и планктона. Последние привлекали морских обитателей. Зимы на Фарерских островах были теплыми (не ниже нуля по Цельсию), а лето прохладное (от десяти до семнадцати градусов тепла).
Недавно прошел легкий дождь, увлажнивший почву и освеживший почву, а легкий морской ветер нагнал туман, охвативший гору и спускающийся белоснежными облаками к подножию склона, белоснежные части тумана начали покрывать берег озера, подбираясь к его тихой глади, где под легким западным морским бризом, стала появляться рябь. Несколько последних капель, казавшегося неугомонным, дождя упала на гладь озера, разбудив его ото сна.
Исла прислонилась спиной к камню у самого озера, и рукой водила по воде. Ее золотистые волосы, несмотря на туманную облачность, казались сверкавшими в лучах солнца, они вьющимися локонами ниспадали на ее изящные плечи. Она была схожа с осенним цветком, проснувшимся от долгого сна и поднявшегося над землей, чтобы показать миру свою дивную красоту.
Оливер уселся на влажную траву, покрытую инеем, расставил ноги, выпучил и приоткрыл рот. Он с удивление и зачарованностью художника, уставился своими маленькими и круглыми глазками на сестру, не отводя с нее очарованного взгляда. Что роилось в его больном сознании?
Девушка мечтательно глядела на невозмутимую гладь озера, а ее брат зачарованно любовался ее неземной красотой. Не сводя плененного взгляда с девушки, брат вынул из вязаной сумки, которую когда-то связала для него сестра, какой-то рулон. Затем он поудобнее сел, развернул рулон (сделанный из кожи животного) на плоском камне и… стал рисовать на белой высушенной коже. Свой взгляд он переводил с зачарованным интересом от полотна к девушке, вглядываясь в детали оригинала, изящные линии ее фигуры. Одновременно, почти не отрываясь от Ислы, он выводил тонкие линии на кожаном полотне. Когда он не был уверен в своих действиях, он бросал взгляд на рисунок и доводил его до того совершенства, на которое был способен. Постепенно линии соединялись, детали вырисовывались, приобретая форму и содержание.
– Ты рисуешь, Оливер? – спросила Исла, заметившая работу брата.
После непродолжительного молчания, брат ответил:
– Глаза, они как звезды, – он говорил прерывисто, как малые дети говорят по слогам.
– Глаза? – удивленно переспросила Исла. – Чьи глаза?
Мальчик молчал. Исла встала и подошла к брату, по-прежнему рисующему портрет сестры, заглянув в полотно.
– Хм, ты настоящий художник, – сказала она.
Брат стал нервничать, что-то его тревожило. Исла подумала, что причина его раздражения была она, из-за того, что посмотрела на потрет раньше времени, ведь рисунок был не окончен. У Оливера заметна тряслись руки, он сделал пару лишних штрихов на полотне, потом выбросил все из рук и обнял свои ноги. Он начал качаться вперед-назад, что-то напевая, его глаза тревожно бегали.
– Что с тобой? – тревожно спросила Исла, обнимая брата. Она присела и прижала его к себе, гладя по спине.
– Я заглянула в твой рисунок. Ну, извини меня, – добродушно сказала Исла, чувствуя, как сильно бьется его сердце.
– Две звезды зажгут огни, – по слогам произнес, волнуясь брат.
– Ты про созвездие, о котором говорят люди? – она вспомнила о трех звездах, появляющихся с наступлением сумерек на севере островов.
Одну из трех звезд люди назвали "полярной звездой" и ориентировались по ней ночью во время поздней рыбалки или когда пересекали острова, переходя с одного острова на другой. Две другие звезды жители давно окрестили именем прекрасной дочери Логана – их называли вкупе с полярной, Созвездием Ислы – за чарующий взгляд ее красивых синих глаз. Эти две звезды, в отличии от полярной, пульсировали еле заметным синеватым оттенком, и взошли они в черной мгле небосвода в день рождение дочери вождя – как говорят очевидцы этого торжественного события.
– Они оживят его, – загадочно произнес брат, как всегда по слогам, неуверенно.
– Ты о ком? Кого они оживят? – спросила девушка.
Оливер не отвечал больше. Исла почувствовала телом, что мелкая дрожь брата прекратилась, биение его сердца успокоилось. Оливер свесил голову на грудь, его руки, сжимавшие крепко колени, вдруг размякли и повисли. Исле не раз приходилось видеть нервные припадки брата. Они появлялись неожиданно, и так же незаметно проходили. Никто из жителей, даже тетя Оливера – сестра Логана, занимающаяся врачеванием не знала, как избавить мальчика от столь странного недуга, поразившего его с самого рождения.
Исла только знала, что брата нужно было обнять, прижать к себе и ему станет лучше. Только в его нежном объятии мальчик приходил в себя.
Исла подняла голову, чтобы увидеть звезды, но там было все серое – тяжелые тучи охватили остров, покрывая его своей непроницаемой мглой.
Жители деревень уже давно прекратили обращать внимание на странно поведение детей Логана. Их отношение к жизни было необычным, словно они были жителями другого мира. Они любили природу, замечали в ней то, что было недоступно для понимания жителей островов, привыкших относиться ко всему с точки зрения пользы и необходимости. Они были ко всему чрезвычайно добры, и были неспособны воспринимать жизнь, в которой присутствует зло, несправедливость, ненависть, предательство.
– Какой-то он странный он сегодня, – сказала Исла, когда Бойд переправлял ее и Оливера обратно – на остров Вагар.
Бойд, управляющий лодкой, взглянул на мальчика. Оливер уставился в воду, он выпучил губы, надул щеки и был схож со стариком, погрузившимся в раздумья.
– Может заболел? – предположил Бойд. – Ты его к жрице отведи. Говорят, у нее разные трави есть.
– А ты был у нее?
– Нет, что ты. Это место я обхожу стороной, – ответил Бойд. – Говорят, она ведьма. Еще околдовать может. Мне это не нужно, у меня хлопот хватает.
– Зачем же ты советуешь, если сам боишься?
– Я ей чужой, а вот вы племянниками ее будете, – ответил Бойд. – Она вас не тронет.
– А я думала, что ты нас проводишь к старухе, – Исла чарующе улыбнулась, и Бойд растаял.
– Ну, ладно, только до озера, а там вы сами.
– Договорились, – ответила Исла.
Глава 26
У озера, расположенного на юго-востоке острова Валар юноша оставил Ислу и ее брата, а сам отправился в деревню, где жила ее тетка.
Чем ближе Исла и Оливер подходили к восточной части острова, тем меньше морских птиц они встречали. Жилище ведьмы располагалось в глубине Фьорда – узкий, извилистый и глубоко врезавшийся в сушу морской залив со скалистыми берегами. Залив был покрыт туманом, приплывшим с океана. Над заливом громоздились мрачные тучи. Вдали, у выхода залива из тумана, выросла скала в форме гигантского пальца, называлась она "ведьмин палец". Местные жители боялись в одиночку тревожить жрицу, навещая ее. Они ждали ее в своих жилищах, когда надо было излечить недуг, предсказать урожай или принести боргам жертву, которой чаще всего становилось какое-нибудь домашнее животное. Они предпочитали дождаться Оливию у себя дома, когда она совершала свой обход по деревням, по пути, который сама выбирала. Когда-то среди людей прошел слух, что Оливия, еще в своей молодости, потерявшая палец, выбросила его в океан, в этот самый залив, после чего из него выросла скала, которую прозвали "ведьминым пальцем". Причину, по которой ведьма отрезала себе палец, неизвестно не было, все боялись ее об этом спросить. Но слух был и другой, что все это ерунда, а скала в форме пальце была здесь и до ведьмы. Одно было известно наверняка – ведьма жила очень долго, она была намного старше своего брата, Логана Маккензи.
Пошел легкий дождь, Исла и ее братик укрылись пледом. Им предстояло спуститься по камням к подножию скалы, где тихо плескалась вода залива. Исла тревожно взглянула на скалу в форме пальце и приметила за ней большое черное облако. Дождь не прекращался, усилился ветер, идти по мокрым, порой шатким и острым камням стало опаснее. Исла начала жалеть, что согласилась пойти к Оливии, но вспомнила, как та всегда была добра к ней и Оливеру. Они спускались все ниже и ниже, пока не услышали прибой. Туман к тому времени, гонимый морским бризом, заполнил уголки Фьорда и затянулся над головами путников. Исла с беспокойством в сердце взглянула наверх и не увидела камней, по которым спускалась. Они шли вдоль каменистого берега, Оливер послушно шел рядом с сестрой, держа ее за руку. Где-то здесь, покрытый туманом, должен был находиться дом Оливии. Исла волновалась, чтобы не пройти мимо, и вдруг среди тумана, показалась зеленая крыша дома.
Все дома на островах шотландцы делали из камней, а крышу мастерили из веток черного ясеня, покрывая кровлю слоем земли, срезанной с зеленых лугов вместе с травой. Таким образом, одноэтажные дома казались камнями, выросшими из-под земли, приподняв над собой траву с тонким слоем земли под ней. Отверстие делали для двери. Дом ведьмы казался заброшенным. Рядом с ним Оливия вкопала в землю несколько столбов, на которых были изображены лица древних богов. На стене висели сушеные рыбы, змеи, птицы и какие-то грызуны.
Исла с опаской проскользнула мимо всех этих тварей, крепко держа руку младшего брата. Если сердце юной девушки било барабанную дробь, то Оливер казался спокойным. Мальчик невозмутимо смотрел на ведьмины изделия, словно он разглядывал полевые цветы.
Исла осторожно постучалась. Ей открыла Оливия. Ее внешний вид был чем-то встревожен, но увидев Ислу и Оливера, она приятно улыбнулась и пригласила их в дом. Внутри дома, где одна комната служила и рабочим местом жрицы, и кухней, и спальней, Исла увидела на стенах в мелькающем свете лампы. Где был залит тюлений жир, множество оберегов, амулетов, отдельно, на полках, в маленьких баночках хранились травы, порошки, сделанные из засушенных морских тварей. С потолка свисали лягушки, змеи и пауки. Исла прижала к себе брата и застыла в дверях, не решаясь пройти вглубь дома.
– Гостям я всегда рада, – с улыбкой, не сходившей с ее лица, сказала Оливия. – Проходите, тут у меня беспорядок, но это лишь кажется. На самом деле, все лежит на своих местах.
Исла и Оливер прошли к столу, а учтивая хозяйка положила несколько тарелок на стол и стала ворожить у очага, который тускло освещал часть комнаты.
– Мы ненадолго, – сказала Исла.
– Уже стемнело, или мне так кажется?
– Нет, это туча, ее ветер с востока пригнал, – ответила Исла.
– Оставайтесь у меня, а завтра пойдете домой, – предложила Оливия.
Но девушка не хотела оставаться в столь мрачном месте.
– Спасибо, но мы ненадолго.
– Что же вас ко мне привело?
– Да, вот мой братец стал в последнее время какой-то странный.
– Да? – удивилась Оливия, ее старческий голос казался молодым, несмотря на возраст. – Я удивлена. Ваш отец и мать всегда были такими сильными и здоровыми, да и ты, Исла, не страдаешь недугом. Так что же случилось с братом? – она уставилась черными глазами на юное, робкое личико Ислы. Оливер, несмотря на то, что был в ведьмином доме впервые, смотрел в одну точку, невидимым взглядом. Он свел брови, выпучил губы, щеки, и без того пышные, надулись, и он спокойно сидел, буравя взглядом каменистый пол, слегка покачиваясь взад-вперед.
– Он какой-то нервный последнее время, – ответила неуверенно Исла.
– Может это возраст, ему ведь сейчас лет одиннадцать?
– Нет, еще десять, – поправила ее девушка.
– Ну, ладно, посмотрим, что можно для него сделать.
Оливер сидел, обхватив руками сумку и, казалось, скучал. Старуха отошла к стене, взяла с полок какие-то предметы для определения болезни – это были кости какого-то морского животного. Кости она расположила на голове мальчика, затем стала катать яйцо по его груди и животу. Затем разбила яйцо в тарелке и бросила в ее кости. Таинственно изучая и приговаривая, они уединилась над своей работой жрицы. Неожиданно мальчик взмахнул руками и выбил у старухи тарелку. Содержимое разлилось на полу, а мальчик стал неожиданно истерически кричать. Исла испугалась и бросилась к брату, она обняла его и стала гладить, успокаивая.
– Ничего не понимаю, – сказала старуха, собирая с пола разбившуюся тарелку.
– Он испугался, – пояснила Исла. – Это то, что я вам хотела сказать. Он последнее время какой-то тревожный.
– Скорее, взбалмошный, – гневно прорычала старуха.
– С ним раньше не было такого.
– Ладно, – немного успокоилась, и, повозившись у очага, принесла кружку с какой-то жидкостью. – Это чай с травами, пусть попьет на ночь. Это его успокоит.
– Спасибо.
Мальчик перестал кричать и успокоился в объятиях сестры. По-видимому, только в ее руках он чувствовал покой.
За окном послышались раскатистые удары грома.
– Ну, мы пошли.
– Куда же вы пойдете? Дождь усилился, слышали, как бьет по стенам. Темно стало, переждите.
И Исла согласилась, не столько из-за грома и дождя – вечные спутники Фарерских островов, сколько из-за брата, которому нужен был покой.
Исла дала Оливеру чай, приготовленный Оливией, и вскоре брат мирно усну у стены, тихонько сопя. Под голову он положил свою сумку, с которой он не расставался.
– Хочешь я погадаю тебе, – предложила Оливия.
– Хочу, – сказала Исла, не задумываясь. – А как это?
– Я погадаю на твое будущее. Что с тобой произойдет, – пояснила ведьма.
– Это интересно, – глаза девушки оживись, в них появился огонек.
– Я отлично гадаю по следам Норн.
– Это как?
– Увидишь.
Оливия взяла руки Ислы и стала их тщательно изучать. Она смотрела на ногти Ислы разглядывая каждый палец.
– Форма, цвет, место каждого появившегося пятнышка, узор на ногтях, говорят о будущих событиях, – пояснила старуха.
Исла смотрела на склоненную голову старухи, она обратила внимание, что ее волосы не такие уж и седые, как у всех стариков, они были скорее пепельные, будто покрашенные. Это показалось странным Исле. Освободившейся рукой она дотронулась до волос ведьмы и они, как свежая трава податливо сжались.
– У вас чудесные волосы, – сказала Исла.
– Это все уход за ними. Я их мою в крови морской змеи.
– Что, неужели змеи? – брезгливо спросила Исла.
– Не бойся, шучу.
И вдруг ведьма как-то странно и неожиданно отшатнулась от рук девушки. Исле показалось, что она что-то тихо прошипела.
– Нет, не может быть, – сказала Оливия.
Дело в том, что до появления Ислы и Оливера у нее в доме, Оливия вот уже несколько дней раздумывала над появившемся у нее на ноге, на одном из ногтей, маленьком странном орнаменте, напоминающем ей пасть хищного зверя. Она не находила себе места, гадая. И не верила своим глазам, так как знала, что этот знак, появившийся на ногте мизинца правой ноги, есть ничто иное, как смерть. Она умрет. Но когда? Смерть никак не входила в ее планы. И тогда она решила выяснить, каким же путем это произойдет. Гадание и языческие молитвы, в которых она не сомневалась, дали ей ответ. Ее убьют. Но кто? Кто из жителей деревень пойдет на такое? Ее не интересовала причина, они всегда найдутся у завистливых, богобоязненных и глупых людей. Ее интересовало – кто это сделает? Кто прервет ее жизнь? Ведь она многого в своей жизни не успела сделать, что намеревалась, пока было ей не доступно. Она всегда завидовала своему младшему брату Логану. И намеревалась незаметно разрушить его счастливую жизнь. Кое-что ей удавалось, но малым она не была довольна. И вот теперь, в ее руках его дети: Исла и Оливер, красавица и уродливый дурак. Мальчик ей был не нужен, он и так был наказан богами. Но Исла: Она другое дело. Это было ангельское создание, спустившееся, казалось, с небес. Боги оберегали Ислу с самого ее рождения, кому как не ведьме, об этом знать. Но это не входило в планы ведьмы. И вот теперь она совершенно отчетливо увидела на мизинце правой руки, в области ногтя, знак противоположный тому темному пятну в форме зверя, что она увидела на себе. Этот знак, в отличии от ее собственного – темного, был светлым и почти не заметным. Она искала его среди жителей, потеряв голову, под видом гадания урожая, проверяла есть ли знак у кого-то на ногте, и не находила. И вот теперь, она отчетливо видела этот знак у своей племянницы. Знак означал, что Исла станет причиной ее смерти. Оливия не могла этого допустить. Сперва их семья забрала у нее мужа, теперь хотят отнять и ее жизнь. "Этому не бывать! – думала Оливия, потирая руки друг о друга".
– Вам холодно, – робко спросила Исла своим тоненьким девичьим голоском. – Вы что-то сказали…
– Да, я увидела твое будущее.
– Интересно, вы скажите, что меня ждет?
– Я увидела не все будущее, а лишь один эпизод твоей жизни.
– Прошу вас, тетя Оливия, расскажите, – синие, всегда добрые, открытые, полные внимания к другим людям, глаза Ислы блеснули в свете лампы играющим огоньком. Ее локоны волос заблестели золотистыми бликами. Девушка была свежа, юная, пышущая дыханием жизни, как разгоревшийся огонь.
– Ну, хорошо, – более спокойно сказала старуха. – Пройдет немного времени, и ты встретишь свою судьбу.
– Что, я увижу мужчину, которого полюблю? – щеки девушки покрылись румянцем, глаза застенчиво опустились. Но старуха успела увидеть в двух синих озерах глаз мечтательность девушки.
– Да, – сообразила старуха.
– И где же это произойдет? Ну, пожалуйста, тетя Оливия, скажите.
– Хорошо, – старуха сделала загадочный вид лица, словно погружалась в какой-то транс. За дверью был по-прежнему слышен стук дождя, где-то в заливе эхом раздавались удары грома. На Оливию с ангельским взглядом смотрела девушка, как на божество, дающему ей новую, неведомую жизнь.
– Я вижу вокруг ограду, загадочно снаружи, но поддельно внутри, – сказала Оливия.
– Что это? Что? – нетерпеливо спросила девушка.
– Я вижу идолов, богов на их, я вижу их лица… да, это святилище. Оно расположено на острове Эйстурой, – произнесла, как можно таинственней, ведьма. – На востоке острова, я знаю это место, оно недалеко от восточного залива, сразу за озером.
– Я слышал о нем, – затаив дыхание, прошептала Исла, сложив руки у груди, словно держала птицу, боясь ее выпустить. – Когда же это произойдет?
– Скоро, боги не указали нам день и час.
– Что же мне делать? – волнуясь, спросила Исла, не разжимая рук.