7. Все части целого, утверждаю я, которые включает в себя мир, неизбежно должны разрушаться. Пусть это будет сказано в смысле изменения [а не окончательной гибели]. Если же, утверждаю я, в этом заключается для них зло и неизбежность, то целое, пожалуй, поступило нехорошо, если части его подвергаются изменению и предназначены к разрушению различными способами. Но сама ли природа стремилась испортить свои части и сделать их подверженными злу и по необходимости впадающими во зло, или это случилось без ее ведома? Как то, так и другое невероятно. Если бы кто-нибудь вывел это, оставив в стороне природу, на основании [только] естественного происхождения, то и в этом случае было бы смешно говорить, что для частей целого естественно превращаться, и в то же время удивляться чему-то как происшедшему вопреки природе или как-нибудь иначе выражать недовольство, и это притом что распадение происходит на те части, из которых каждая вещь составлена. Ведь [имеет место] либо рассеяние первочастиц, из которых была образована вещь, либо видоизменение, например, плотной части в земляную, дыхательной – в воздушную, так что эти последние принимаются в разум целого, которое или воспламеняется через определенное время, или обновляется в результате вечного чередования. Не думай, однако, что плотное и дыхательное существуют в тебе с рождения. Ведь все это вчера или позавчера влилось в тебя через пищу и втянутый воздух. Поэтому превращается то, что вошло [недавно], а не то, что дала при рождении мать. А если допустишь другое, это предположение слишком связывает тебя с частными твоими свойствами, не являющимися ничем рядом с тем, о чем сейчас речь.
8. Положив себе эти имена: добрый, скромный, правдивый, рассудительный, мыслящий в согласии с целым, высокоумный, – будь к ним внимателен, никогда не изменяй и не искажай этих имен и быстро до них возвышайся [если вдруг исказишь]. Помни, что "рассудительностью" ты хотел обозначить точно разграничивающее каждый предмет исследование и напряженное внимание; "согласным мышлением" – добровольное приятие того, что уделяет общая природа; "высокоумием" – возвышенное положение мыслящей части над плавным или резким движением в плоти, над жалкой славой и смертью и всем прочим такого рода. Итак, если сохранишь себя достойным этих имен, станешь другим и вступишь в новую жизнь. Ведь быть и дальше таким, каким ты был до сих пор, терзаться и мараться об такую жизнь свойственно человеку бесчувственному и цепляющемуся за жизнь и тому, кто похож на наполовину растерзанных бойцов со зверьми, которые, сплошь израненные и окровавленные, просят все-таки сохранить им жизнь до завтра, чтобы быть завтра брошенными в таком вот виде в те же самые когти и пасти [ "укусы"]. Итак, возвысь себя самого до немногих этих имен. И если сможешь остаться при них, оставайся, как будто ты переселился на какие-то острова блаженных. Если ж почувствуешь, что уступаешь и терпишь поражение, удались с твердостью в какой-нибудь уголок земли, где сможешь держаться, или даже вовсе уйди из жизни, но не гневаясь, а просто, благородно и скромно, сделав по крайней мере хотя бы одно это дело в жизни: уйдя вот так из нее. А помнить эти имена тебе очень сильно поможет мысль о богах и о том, что хотят они не лести себе, а того, чтобы все разумные существа уподоблялись им и чтобы смоковница делала дело смоковницы, собака – собаки, пчела – пчелы, человек – человека.
9. Мимический спектакль, война, страх, вялость, рабские чувства ежедневно будут стирать в тебе те священные основоположения, которые ты выработал, не вдаваясь в объяснения природы, а теперь пренебрегаешь. Нужно все рассматривать и делать таким образом, чтобы и с окружающими обстоятельствами справляться, и вместе с тем созерцательную способность приводить в действие и тайно лелеять гордость собой, возникающую из знания, охватывающего любую частность, однако не хоронить в себе эту гордость целиком. Когда узнаешь ты простоту? Когда – достоинство? Когда – знание в каждом отдельном случае, чтоґ это такое по своему естеству, и какое место занимает в мире, и сколько времени назначено природой ему существовать, и из чего состоит и каким силам может быть подвластно, и какие силы могут производить это и устранять.
10. Паучок горд тем, что изловил муху, иной – тем, что зайца, третий – тем, что сетью сардину, четвертый – кабана, пятый – медведя, шестой – сарматов. А если исследовать то, что в основе их действий, – не разбойники ли они все?
11. Приобрети созерцательный способ познания, как все превращается друг в друга, и постоянно наблюдай и упражняйся по этой части, потому что ничто так, как это, не возвышает душу. Высвободился из тела и тот, кто, осознав, что совсем скоро будет он вынужден, уйдя от людей, оставить все это, всецело отдался в тех поступках, которые зависят от него, справедливости, а в остальном, что случается, – природе целого. А то, что о нем будет говорить, или судить, или делать против него кто-нибудь другой, он не будет брать в голову, довольствуясь двумя этими вещами: если сам он в том, что делает в данный момент, поступает по справедливости и если доволен тем, что в данный момент уделяется ему [природой целого], все же другие работы и стремления оставив. И ничего не хочется ему, как только шествовать прямо по пути закона и, шествуя прямо, следовать таким образом богу.
12. Какая нужда смотреть с подозрением, когда можно рассмотреть, что нужно делать, и если увидишь нужное, неуклонно идти по этому пути, если же не увидишь, воздержаться и воспользоваться самыми лучшими советами, а если что-нибудь другое воспрепятствует этому, продвигаться, используя наличные средства, обдуманно, придерживаясь того, что кажется справедливым? Ведь самое лучшее – достигать успеха в этом деле [следования справедливости], так как причина неудачи – в отклонении от этого. Тот, кто следует во всем разуму, представляет собой нечто спокойное и вместе с тем подвижное, радостное и вместе с тем стойкое.
13. Пробудившись от сна, тотчас спрашивать себя: неужели не будет тебе безразлично, если то, что справедливо и хорошо, порицается другим? Будет безразлично. Разве забыл ты, каковы на ложе, каковы за столом эти люди, гордо расточающие похвалы и порицания другим, что они делают, чего избегают, за чем гонятся, что воруют тайно, что грабят явно – не руками и ногами [делая все это], а ценнейшей частью своего существа, в которой рождаются, если она того хочет, верность, стыд, правда, справедливость, добрый демон?
14. Воспитанный и скромный говорит природе, дающей все и все забирающей: "Дай то, что хочешь, забери то, что хочешь". Говорит же он это не с вызовом, а только повинуясь и благоволя ей.
15. Невелик этот остаток твоей жизни. Живи, как будто ты в дороге. Ведь нет никакой разницы, там ли, здесь ли остановился человек, если человек повсюду в мире, как в [родном] городе. Пусть увидят, пусть узнают люди настоящего, живущего в согласии с природой человека. Если они не выносят его, пусть убьют, ведь это лучше, чем жить так [как сейчас].
16. Вообще не рассуждать больше, каким должен быть хороший человек, но быть таковым.
17. Настойчиво представлять всю вечность и все естество, и то, что всякая отдельная часть мира по сравнению с всем естеством – фиговое зернышко, по сравнению же с бесконечным временем – [мгновенный] поворот сверла.
18. Останавливая внимание на каждом отдельном предмете, воображать его уже в состоянии распада и превращения и каков он станет при гниении и рассеянии или думать о том, что каждая вещь создана как бы для умирания.
19. Каковы те, которые только едят, спят, совокупляются, испражняются и прочее. Затем представь, каковы те, которые изображают из себя господ и выступают горделиво или напускают на себя грозный вид и набрасываются с бранью от сознания своего превосходства. Перед сколькими и из-за чего они недавно раболепствовали; и среди кого они в скором времени будут.
20. Каждому полезно то, что приносит ему природа целого, и полезно именно в тот момент, когда она приносит это.
21. "Земля любовно жаждет влаги, любовно жаждет и священный эфир." А мир любовно жаждет делать то, чему надлежит произойти. Поэтому я говорю миру, что любовно жажду и я с тобой делать то же самое. Разве не об этом же говорит и такое выражение: "Это любит происходить"?
22. Или ты живешь здесь и уже привык [к здешнему миру], или ты уходишь отсюда и желаешь этого ухода, или ты умираешь и уже исполнил свои обязанности. Сверх же этого нет ничего. Поэтому сохраняй хорошее расположение духа.
23. Всегда пусть будет тебе очевидно, что это поле именно такое и что все здесь подобно тому, что на вершине горы, или на берегу моря, или где угодно. Ведь найдешь верными слова Платона: "Устроил, – говорит он, – себе загон на горе и доит блеющий скот".
24. Чем является для меня мое руководящее начало? И каким я делаю его в данный момент, и для каких целей пользуюсь им теперь? Есть ли в нем ум, не отделилось ли оно и не оторвалось ли от общества людей, не слилось ли оно и не смешалось ли с плотью так, что движется уже вместе с ней?
25. Кто убегает от господина, тот беглый раб. Господин же – это закон, и кто преступает закон – тот беглый раб. Точно так же [преступает его] и тот, кто, печалясь, или гневаясь, или страшась, не хочет, чтобы что-нибудь происходило, или происходит, или произойдет из того, что учреждает тот, кто распоряжается всем, кто является законом, уделяющим то, что полагается каждому. Значит, кто страшится чего-нибудь, или огорчается, или гневается, тот беглый раб.
26. Человек, бросив семя в женское чрево, удалился, и дальше принимается за работу другая действующая сила и образует плод – какое существо и из чего! С другой стороны, пропустил человек пищу через горло – и дальше другая действующая сила, принявшись за нее, производит ощущение, устремление и в целом жизнь и силу и много чего другого. Поэтому тебе следует наблюдать то, что совершается в такой тайне, и видеть производящую силу так, как мы видим, хотя и не глазами, но с неменьшей очевидностью, ту силу, которая притягивает [к земле] и уносит вверх [тела].
27. Постоянно думать о том, что все то, что теперь возникает, возникало и прежде. И думать, что и будет возникать дальше. И все драмы в целом и сходные друг с другом отдельные сцены, которые узнал по собственному опыту или из истории, представлять зрительно, как, например, весь двор Адриана, и весь двор Антонина, и весь двор Филиппа, Александра, Креза. Ведь все это было таким же, только актеры другие.
28. Представляй, что всякий, кто чем бы то ни было опечален или недоволен, похож на приносимого в жертву поросенка, который брыкается и визжит. Похож на него и тот, кто, лежа на одиноком своем ложе, молча сетует на нашу несвободу. Представляй и то, что только разумному существу дано следовать за тем, что происходит, по собственной воле, просто же следовать неизбежно для всех [других существ].
29. Останавливаясь поочередно на каждой отдельной части того, что делаешь, спрашивай себя, страшна ли смерть оттого, что ты лишишься вот этого.
30. Когда ты оскорблен чьим-нибудь проступком, тотчас перейдя от него к себе, подумай, какой ты мог бы совершить похожий проступок, если бы полагал, что благо – в деньгах, в наслаждении или пустой славе и так по разновидностям [того, что считается благом]. Ведь вскоре позабудешь о гневе, приняв в соображение то, что случилось это потому, что тот человек был принужден к этому. А что тебе в этом случае делать? Если можешь, лиши его того, что делает его подневольным.
31. При взгляде на Сатириона-сократика представь или Евтиха, или Гимена; а при взгляде на Евфрата [представь] Евтихиона или Сильвана, а [видя] Алкифрона – представь Тропеофора; а при взгляде на Ксенофонта представь Критона или Севера; а обратясь к себе самому, представь кого-нибудь из цезарей, и так в каждом случае. Затем пусть придет тебе на ум: где они? Нигде или неизвестно где. Ведь таким образом человеческие дела будут выглядеть дымом и ничем, особенно если припомнишь, что подвергшееся однажды превращению уже не будет существовать в беспредельном времени. Поэтому чего ты тужишься? Почему тебе недостаточно прожить скромно этот короткий отрезок времени? Какой материал и какой повод ты упускаешь? Ведь что это все, как не упражнение для разума, наблюдающего точно и с учетом природных законов явления жизни? Поэтому остановись, пока не усвоишь и это, как крепкий желудок переваривает все, как сильный огонь из всего, что в него ни бросишь, порождает пламя и свет.
32. Пусть не сможет ни один правдивый человек сказать о тебе, что ты не прост или что ты не хорош, но, напротив, пусть всякий, кто хоть что-нибудь такое признает относительно тебя, будет лжецом. Все зависит от тебя. Потому что кто захочет помешать тебе быть простым и хорошим? Ты только реши не жить больше без того, чтобы не быть таким. Ведь разум не принимает того, кто не таков.
33. Что может быть сделано или сказано самым здравым образом на этом [жизненном] материале? Ведь каков бы он ни был, это можно сделать или сказать; и не ссылайся на то, что якобы мешают.
Ты перестанешь стенать не раньше, чем ощутишь, что какое значение имеет для любителей наслаждений роскошь. такое же значение имеет и для тебя на материале, который предлагается и попадается, делать то, что свойственно человеческому устройству. Ведь все, что можно выполнить в соответствии с собственной природой, должно воспринимать как наслаждение. А это можно везде. Цилиндру вот не везде дано двигаться свойственным ему движением, а также воде, огню и всему прочему, что управляется природой или неразумной душой. Потому что много разобщающих преград и препятствий. Мысль же и разум через все, что стоит у них на пути, могут проходить так, как им свойственно от природы и как им хочется. Держа перед глазами эту легкость, с какой движется разум через все, наподобие того, как огонь движется вверх, как камень – вниз, как цилиндр – по наклонной плоскости, не ищи больше ничего. Все остальные помехи либо касаются мертвой массы тела, либо, если только им не поддается восприятие и сам разум, не ослабляют последний и не причиняют совершенно никакого вреда, так как в противном случае и сам испытывающий их тотчас стал бы дурным. Потому что во всех других творениях, какое бы зло ни случилось с ними, от него становится хуже само то, что претерпевает зло. Здесь же, можно сказать, даже лучше и более достойным похвалы делается человек, если правильно распоряжается тем, что ему выпадает. А в общем помни, что ничто не вредит по природе гражданину из того, что не приносит вреда и городу, а городу не вредит то, что не вредит закону, из этих же так называемых несчастий ни одно не вредит закону. Стало быть, то, что не вредит закону, не вредно ни городу, ни гражданину.
34. Проникнутому истинными основоположениями достаточно и кратчайшего употребляемого для призыва к беспечалию и бесстрашию изречения:
"Ветер листву по земле расстилает –
Таковы же и поколенья людей".