Несмотря на отчаянные усилия Церкви сохранять господство, во всей Европе начали расти антицерковные настроения. Не помогла и инквизиция, которая в период с 1481 по 1808 год подвергла репрессиям около трёхсот тысяч человек, из них более тридцати тысяч сожгла. Раньше всего эти настроения проявились у темпераментных итальянцев, которые уже в XIV веке стали инициаторами литературно-художественного движения, получившего название "гуманизма", под которым понималось освобождение человеческой личности от гнёта церковников. В самом раннем произведении этого рода, "Декамерон", его автор, Боккаччо, изображает католических монахов хищными, корыстолюбивыми, похотливыми и невежественными паразитами общества. Но это была только проба сил.
Главные ресурсы антиклерикализма накапливались в быстро развивающейся в промышленном, торговом и научном отношении Северной Европе, где вмешательство Церкви во все эти виды активности становилось невыносимым. Даже в XVII веке, когда вот-вот должен был появиться Ньютон, папские власти устроили судебный процесс над Галилеем, ставший для католической Церкви не меньшим позором, чем инквизиция. Действительно, утверждая, что в центре планетной системы находится не земля, а Солнце, Галилей не открывал никаких америк, а просто высказывал прописную для всех специалистов истину, которую уже за сто лет до него возвестил Коперник. Но Церковь продолжала настаивать на том, что лучше любых астрономов знает, что вокруг чего вертится, и силой заставила Галилея отречься от гелиоцентрической системы.
В общем, к началу XVI века север Европы представлял собой для католицизма пороховую бочку, в которую нужно было только бросить искру. И она была брошена.
31 октября 1517 года настоятель католического храма в саксонском городе Виттенберге прибил к церковным дверям обращение к прихожанам, в котором содержалось 95 возражений против продажи индульгенций. Этого священника звали Мартин Лютер (1483–1546). У храма собралась толпа народа, возбуждение, вызванное воззванием, нарастало. Прочитав его, многие прямиком отправились к папскому представителю Тецелю, у которого ещё вчера покупали индульгенции, и стали возвращать их, требуя деньги назад. Для Церкви, сказочно обогащавшейся за счёт торговли индульгенциями, это был опаснейший прецедент. Когда Тецель вернулся в Рим и доложил о случившемся Папе, тот понял, что крамолу нужно подавить в самом зародыше, и вызвал к себе Лютера якобы для разбирательства, а на самом деле для расправы. И что самое удивительное, Лютер отправился пешком в Рим. К счастью, друзья перехватили его на дороге и сказали ему: наивный человек, ты же оттуда не вернёшься! Он послушался их и отправился обратно в Виттенберг. Тогда Папа попытался арестовать его и доставить в Рим под конвоем, но не тут-то было: немецкие курфюрсты, которым давно уже надоела постоянная опека Церкви, прикрыли диссидента, заявив: руки прочь от нашего Лютера! Его выступление, дескать, носит богословский характер, вот и опровергайте его точку зрения богословскими аргументами, а не затыкайте ему рот.
Дальше события развивались с необыкновенной быстротой. У Лютера нашёлся единомышленник, крупный учёный Филипп Меланхтон, и они вместе от критики института индульгенций перешли к пересмотру всего учения католической Церкви, то есть приступили к созданию совершенно новой религии. Весть об этом молниеносно распространилась по всей Европе и вызвала лавинный процесс присоединения к лютеровскому инакомыслию. Уже в 1519 году проповедовать новые идеи начал в Швейцарии Цвингли, затем другой швейцарец, Кальвин, создал собственную разновидность лютеранства, доведя его революционные идеи до крайней степени. А в 1534 году король Генрих VIII отменил папскую власть в Англии и положил начало еще одному варианту новой религии, названной англиканской, в отличие от лютеранства не отменяющей Церкви, но подчинившей её монарху. Бунт против Папы разрастался как снежный ком.
Столь же стремительно сплачивались вокруг Лютера его последователи в самой Германии. Здесь события развивались следующим образом.
1519 год. В Саксонии, в Лейпциге происходит диспут между католическими богословами и лютеранами. Последние стоят на своём, и Папа отлучает Лютера от Церкви.
1520 год. Лютер публично сжигает папскую буллу о своём отлучении, сжигая тем самым все мосты за собой.
1521 год. Отлучение Лютера подтверждается Вормским эдиктом.
1526 год. Первый имперский сейм в Шпейере приостанавливает преследование лютеран.
1529 год. Лютеране на сейме в Шпейере подают официальную "протестацию", после чего их начинают называть "протестантами", и вскоре это наименование переходит на всё антицерковное движение со всеми его разновидностями и сектами.
1540 год. Католическая Церковь специально для борьбы с протестантским движением создаёт орден иезуитов, возглавляемый Игнатием Лойолой. Папа срочно начал разрабатывать стратегию контрреформации, созывая в 1547, 1551 и 1562 годах Тридентский собор.
Противостояние прежней и новой религий вступило в такую острую фазу, что кровопролитие стало неизбежным. И действительно, в 1572 году в ночь с 24 на 25 августа (память святого Варфоломея) в Париже было вырезано 2000 гугенотов (так называли протестантов во Франции), а по всей стране – около 30 000. А в 1618 году вспыхнула Тридцатилетняя война. Началась она так.
В 1565 году был заключён религиозный мир в Аугсбурге, где католичество пошло на уступки: сословиям было дано право проводить реформацию в своих владениях. Но не в церкви. В 1618 году это право было нарушено в Чехии, и образованная ещё в 1608 году "протестантская уния" подняла вооружённое восстание. Чехи и уния в 1620 году были разбиты при Белой Горе. Император Фердинанд стал восстанавливать в Чехии католицизм. Но оказалось, что Папе торжествовать было ещё рано. В 1625 году началось вмешательство в конфликт соседних государств. Первой вмешалась Дания, но её король Христиан IV был разбит имперскими полководцами Тилли и Валленштейном (героем романа Шиллера). Ободрённый этой победой Фердинанд издал в 1629 году реституционный эдикт. Но в 1630 году на помощь протестантам пришёл шведский король Густав Адольф. В 1632 году после победы на Лехе вся Северная Германия, Богемия и Бавария оказались в руках протестантов. В 1639 году начинается вмешательство в войну Франции, и это решило дело. В 1648 году Тридцатилетняя война завершилась Вестфальским миром. Его подписание было несомненной победой протестантов, ибо они добились главного: их религия была признана абсолютно равноправной с католической.
Тридцатилетняя война имела громадное всемирно-историческое значение, совершенно изменив геополитическую карту Европы. На территории Германии надолго закрепилось разделение на княжества ("земли"), которое было преодолено только в XIX веке. Усилились Швеция и Нидерланды, но более всего Франция, которая стала главной силой континентальной Европы. Однако нас здесь интересует иной аспект: Вестфальский мир возвестил о возникновении на нашей планете новой цивилизации.
Всякая цивилизация начинается с появления своего духовного ядра – типа верования. Какую же веру положили в основу своего миропонимания протестанты? Её фундамент составляет следующие положения:
1. Спасают не дела, спасает вера во Христа, живущая в сердце человека, о которой никто, кроме самого этого человека, может не знать.
2. Авторитетным является только Священное Писание, но не Священное Предание и не соборные решения Церкви.
3. Всякий мирянин может читать Священное Писание самостоятельно и истолковывать его так, как ему кажется правильным, – иными словами, каждый сам себе богослов.
4. Никаких таинств не существует – это выдумки Церкви. Крестить младенцев не возбраняется, раз укоренилась такая привычка. Но когда они достигнут совершеннолетия и смогут сознательно объявить себя христианами, они должны проходить обряд вторичного, основного крещения – конфирмацию. Причащение совершать можно, но только как воспоминание о Тайной вечере. Фикцией является, в частности, таинство рукоположения, а потому нет и священства. Каждый верующий сам себе священник. Место пастырей должны занять пасторы – уважаемые, богословски образованные люди, помогающие организовать религиозную жизнь и просвещающие верующих.
5. Почитание икон, мощей и других святынь есть суеверие.
6. Институт монашества должен быть отменён.
Вот какую веру предложил Европе Лютер, и половина Европы с энтузиазмом её приняла, создавая в разных местах разные её модификации. Таков исторический факт, и его никто не может отрицать. Но здесь возникает серьёзный вопрос. Как мы знаем, всякая религия есть результат Откровения, придумать её человеку невозможно. Человек может создать философскую систему или какое-то учение, но не религию. Какое же откровение было дано Лютеру и как оно было ему дано? Ответ вроде бы должен быть вполне определённым, так как выступление Лютера относится к исторически недавнему времени и все его обстоятельства хорошо документированы. Но ответа нет, всё покрыто мраком. Единственное, что нам известно, – это то, что однажды Лютер запустил чернильницей в явившегося к нему дьявола. Подробно реформатор христианства о том не говорил, но этот эпизод наводит на подозрение, что визиты хвостатого наносились ему и прежде, а значит, вполне вероятно, что этим персонажем и была подсказана идея реформации, то есть "откровение" пришло к Лютеру не сверху, а снизу. Это даёт пищу для интересных размышлений: может быть, и все христианские ереси (а лютеранство – типичнейшая ересь, удовлетворяющая строгому определению этого термина) подбрасывались врагом рода человеческого, а ересиархи лишь тешили себя горделивой мыслью, будто они дошли до своих учений собственным умом? Скорее всего, так и было. Но дьявольское "откровение" всегда есть ложь, ибо дьявол "лжец и отец лжи" (Ин. 8, 44), а на лжи никакое учение долго простоять не может. Протестантская же цивилизация, основанная на догматике Лютера, просуществовала целых 450 лет и, что самое важное, принесла обильные плоды, в корне изменившие жизнь всего человечества. Вся современная среда обитания, предоставляющая нам возможности быстро перемещаться на огромные расстояния и легко связываться с любыми уголками земли, с её атомной энергией и Интернетом, – вся она зиждется на современной технологии, которая создана точными науками, а точные науки есть один из плодов протестантизма. Другим его плодом является капиталистическая форма хозяйствования, позволившая достигнуть высочайшего уровня производства товаров потребления. Если бы не протестантская революция, люди до сих пор ездили бы на лошадках и одевались в платье, сшитое из домотканой материи. Кто-то скажет, что от этого они вовсе не были бы менее счастливыми, чем летая на реактивных самолётах и копаясь в интернетовской помойке, но это уже совсем другая тема. Если такое грандиозное всемирно-историческое явление, как протестантская цивилизация с её фантастическим материальным могуществом, состоялось, значит, оно не было неугодно Богу и, более того, входило в Его замысел о человечестве, как необходимый этап Домостроительства. Но такой яркий и плодотворный этап Домостроительства не мог бы столько времени удерживаться на дьявольской лжи. Значит, в ядре протестантской цивилизации содержалась какая-то правда, а правда может исходить только от Божественного Откровения. На каком же Откровении могло быть основано лютеранство?
Ответ чрезвычайно прост. Для обретения этого Откровения Лютеру вовсе не надо было созерцать видения, как Иоанну Богослову, слышать какие-то голоса, как Мухаммеду, и тому подобное, ему даже не требовалось быть пророком (кстати, его последователи никогда не называют Лютера пророком). Тот элемент правды, который позволил протестантизму так долго простоять, Лютер взял в готовом виде, так как он существовал уже полторы тысячи лет и был европейцам хорошо известен, ибо составлял часть великого Евангельского Откровения Господа нашего Иисуса Христа. Таким образом, мы имеем здесь интереснейшую ситуацию: ядро новой цивилизации возникает не в результате нового Откровения, как это вроде бы полагается, а в результате сокращения объёма прежнего Откровения с добавлением чисто человеческих домыслов.
Это действительно очень интересный случай, расширяющий наши представления о феномене цивилизации. История протестантизма показывает, что ядро цивилизации может быть синтетическим, а лучше сказать, эклектическим, совмещающим в себе нечто истинное, взятое из Откровения, и нечто ложное, придуманное человеком. Имеющаяся в протестантском типе верования ложная составляющая льстит тщеславию человека, и в этом секрет её долговечности: человек принимает её совершенно некритично, даже не пытаясь сверить её с истинной частью, которую он включил в свою религию, взяв из Божественного Откровения. Так в эту религию с самого начала было заложено внутреннее противоречие, которое рано или поздно непременно приведёт и к краху основанной на этой религии цивилизации.
Беседа четырнадцатая
Первые плоды протестантизма
Ключ к пониманию сути протестантизма так же прост, как и ключ к пониманию сути католицизма. В католической цивилизации всё подчинено одной задаче: сделать Церковь главным институтом общества, а в протестантской цивилизации всё подчинено обратной задаче: вообще отказаться от института Церкви, полностью устранить его из общественной жизни. Иными словами, дух католицизма – тотальная церковность, дух протестантизма – категорическая антицерковность. Это его основная, характеристическая особенность, из которой вытекают все остальные. Первой из них, непосредственно порождаемой антицерковностью, является индивидуализм протестантов. Сказав "А", им приходится говорить "Б": если мы утверждаем, что каждый сам себе священник и сам себе богослов (по Лютеру, каждый человек может самостоятельно читать и толковать Священное Писание), значит, мы верим в ум и интуицию отдельного человека, а раз его ум и интуиция настолько сильны, что он не нуждается в помощи других людей даже в таких сложных вопросах, как религия, то со всеми другими проблемами он и подавно справится сам. Так с самого начала в протестантизме стало утверждаться человеческое "я" и игнорироваться человеческое "мы".
Индивидуализм, в свою очередь, неизбежным образом привёл протестантов к рационализму и сенсуализму. Оставшись наедине со своими природными способностями, человек начинает думать: а в чём состоят эти мои способности, делающие моё обособленное "я" не нуждающимся в коллективном "мы"? Конечно, это, во-первых, мой личный разум, умение рассуждать логически и, во-вторых, присущие мне как биологическому существу органы пяти чувств. Этим исчерпывается личное неотъемлемое достояние отдельного "я", и, если это "я" хочет быть автономным существом, оно должно полагаться только на разум и на пять органов чувств. Упование на разум называется рационализмом, а упование на чувства – сенсуализмом. Вместе с антицерковностью и индивидуализмом они образуют те четыре кита, на которых стоит протестант в своём отношении к внешнему миру и во взаимодействии с ним. Однако и Христос им не чужд. Он питает их теми личными доблестями, которые вытекают из почитания Евангелия и его заповедей: скромностью ("блаженны нищие духом"), терпением ("блаженны плачущие"), любознательностью ("блаженны алчущие и жаждущие правды"), стремлением к теоретическому знанию ("Дух животворит, плоть не пользует нимало"), упорством и целеустремлённостью ("Царство Божие силою берётся, и употребляющие усилие обретают его"). Но вот незадача: в том же Евангелии сказано "Я создам Мою Церковь, и врата ада не одолеют её", а протестанты поставили своей целью именно одолеть Церковь. И ещё куда бы ни шло, если бы это было единственное неприятное для них место в тексте, на авторитетности которого они постоянно настаивают, но таких мест десятки! "Где двое или трое собраны во имя Моё, там и Я посреди них" – фраза, явно требующая соборности, противостоящей индивидуализму. А как быть с третьей главой Евангелия от Иоанна, насквозь пропитанной мистикой, отвергаемой протестантами? Или со словами Христа о том, что хула на Святого Духа не простится человеку ни в этом веке, ни в будущем? Ведь, отрицая силу таинств, протестанты отрицают силу Святого Духа, то есть возводят на Него хулу! А вот завет Христа о совершенно конкретном таинстве, а именно – о причащении, которому протестанты придают чисто психологическое значение как воспоминанию о Тайной Вере: "Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни" (Ин. 6, 53).
Справедливым и понятным было возмущение Лютера поведением Церкви, стремившейся любыми средствами контролировать все сферы европейской жизни, включая политическую и экономическую. По-человечески понятен и энтузиазм, с которым натерпевшиеся от церковников широкие массы встретили выступление Лютера, сделавшись в считаные годы "протестантами", заявившими, что если Церковь торгует за деньги Святым Духом, то надо обходиться вообще без неё и без Святого Духа. Однако трудно понять другое: как можно совместить рационализм и антицерковность с Евангелием, которое на каждой странице рассказывает о чудесах, и с апостольскими посланиями, главной темой которых являются призывы как зеницу ока сохранять Церковь и быть её верными чадами?
В общем, руководимые не трезвым рассудком, а вырвавшимися наружу эмоциями, протестанты оказались в тупике, из которого вроде бы не было никакого выхода. И всё-таки они нашли выход. Если традиционный образ мышления не позволяет отречься от Церкви, не отрекаясь от Евангелия, то надо изменить образ мышления: те места Евангелия, которые обогащают внутренний мир человека, читать и усваивать, а те, которые учат быть не одиночкой, а частицей сотворённого Богом огромного мира, выполняющей не свою, а Его волю ("Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли"), элементарно пропускать мимо ушей.