Таблица 6. Годовой доход интернет-компаний, млрд долларов
Успехи компаний Amazon, Yahoo! eBay объясняются вовсе не тем, что интернет позволяет снизить так называемые транзакционные издержки, то есть затраты на поиск информации о спросе и предложении, на процедуру заключения контракта и т. п. Тогда все компании, оперирующие в сети, в равной мере выигрывали бы от этого эффекта. Лидерство обеспечивается за счет более изощренной, чем у конкурентов, симуляции институционального, а значит привычного, комфортного для клиента, характера транзакций. Например, Amazon предоставляет не столько базу данных о книгах или компакт-дисках, сколько возможность быть виртуальным потребителем, зашедшим в торговый центр, где можно оценить внешний вид товара, узнать мнение о нем других посетителей и расплатиться с помощью кредитной карты. Yahoo! изображает уже не торговый центр, а центр развлечений, где можно послушать музыку, посмотреть видеоклип, сыграть в компьютерную игру и т. п. Интернет-аукцион eBay создает образ зала для торгов, предоставляя клиентам возможность исполнять классические роли продавца и покупателя.
► Операции, совершаемые у виртуальных витрин при помощи виртуальных же кошельков и касс, наглядно демонстрируют, что не просто информация, а привлекательный образ приносит прибыль.
Вместо простого обмена данными о продукте, цене, процедуре сделки пользователи вступают во взаимодействие с использованием сложных программных средств, поддерживающих образ привычного "экономического" взаимодействия.
В новой экономике замещаются симуляциями базовые экономические практики – производство, работа, обладание деньгами. Как результат виртуализируются институты – рынок, фирма, финансы. Следование диктуемым институтами правилам и нормам изображается, но эти образы дают ощутимый экономический эффект. Поэтому привычные институты не исчезают, а становятся своего рода виртуальной операционной средой. В такой среде удобно создавать и транслировать образы, и она открыта для входа/выхода. В этом смысле новая экономика похожа на операционную систему Windows, которая сохраняет атрибутику реальности, симулируя на экране монитора нажатие кнопок калькулятора или размещение карточек каталога в ящике.
► В этом суть виртуализации: сохраняется образ тех вещей, от реального использования которых как раз и избавляет применение компьютерной технологии.
Виртуализация – двойной процесс, объединяющий компьютерный и имиджевый компоненты. Но если компьютерной виртуализации еще относительно немного, то имиджевая виртуализация уже в избытке. И поэтому логика виртуализации, которая совсем недавно стала господствовать в экономике и политике, уже подходит к своему исчерпанию. Перепроизводство виртуальности проще всего видеть в формировании и росте той массы виртуальных денег и тех виртуальных финансов, на которые аналитики и политики пытаются возложить всю ответственность за прошедший в 2008–2009 годах глобальный экономический кризис. Однако этот кризис был не только финансовым кризисом. Он был кризисом общего перепроизводства виртуальности. Логика виртуализации быстро приводит к перепроизводству брендов, корпоративных коммуникаций, долговых обязательств.
Когда брендинг становится массовой и стандартной технологией создания стоимости, бренды не дают больше конкурентных преимуществ. Они конкурируют уже не с "обычными", не имеющими специфического образа продуктами, а с множеством так же выстроенных брендов. На перенасыщенном теперь уже и брендами рынке их эффективность падает и компании сталкиваются с трудностями в реализации их виртуальных товаров.
Перепроизводство аутсорсинговых решений и обслуживающих их корпоративных коммуникаций вызывает кризис сетевых структур, которые становятся неэффективными, массивными и негибкими. Виртуальная корпорация может нуждаться даже в больших количествах оборудования и работников, чем традиционная организация, так как аутсорсинг физических транзакций вызывает нарастание коммуникативных транзакций, которые компания замыкает на себя и которые до виртуализации организационной структуры проходили вне и помимо компании.
Например, компания Dell славилась в 1990-х годах как лидер компьютерного рынка, компания, наиболее преуспевшая в сокращении собственных производственных мощностей и в создании глобальной сети поставщиков, которые получали заказы в режиме online и отправляли продукцию напрямую потребителям. Но к 2012 году, несмотря на всю виртуализацию бизнес-процессов, Dell вынуждена была держать персонал, насчитывающий более 109 тысяч работников, и в расчете на одного работника объем продаж компании составил 620 тыс. долларов. Тогда как новый лидер рынка высокотехнологичной продукции компания Apple, имея в полтора раза меньший штат (63 тысячи работников), обеспечила почти втрое большую результативность: ее объем продаж в расчете на одного работника составил 1,7 млн долларов.
Перепроизводство виртуальной платежеспособности на основе необеспеченных кредитов и многоступенчатых деривативов приводит к кризису ликвидности. Виртуальные деньги, в отличие от традиционных, не являются средством платежа или накопления. Виртуальные деньги – это разнообразные права заимствования, то есть это финансовые инструменты, которые эффективны только в той степени, в какой эти права удается конвертировать в наличность в банковской системе, где действует норма резервирования. И когда финансовые институты во все больших объемах выпускают производные инструменты, не подпадающие под действие нормы резервирования банковской системы, эти права заимствования быстро становятся неликвидными: их легко приобрести, но на них трудно приобрести что-либо.
Перепроизводство виртуальности, проявившееся в локальной форме в кризисе "доткомов" в 2000 году и в глобальной форме в кризисе 2008 года, свидетельствует, что логика виртуализации экономики себя исчерпала. И на смену ей пришла другая логика. Конкуренция образов теперь настолько интенсивна, что в борьбе за самый дефицитный ресурс – внимание целевых аудиторий – рациональной стратегией теперь оказывается создание образов максимально броскими и максимально простыми.
► ТОВАР ДОЛЖЕН БЫТЬ АГРЕССИВНО КРАСИВЫМ, ЧТОБЫ СТАТЬ АКТУАЛЬНЫМ.
Капитализация актуальности становится возможной, когда происходит сдвиг в создании стоимости от брендов к трендам. Потребителей нужно не заинтересовывать товаром, но очаровывать и превращать в креативных участников создания стоимости как актуальности. Это уже не просто логика виртуализации, это – логика гламура.
Глава 2
Экономика гламура
В 1980-90-х годах бренды, компьютеры, кредитные карты определили облик новой экономики. Но пока интеллектуалы продолжали выяснять, какую роль в ее развитии играют информация, высокие технологии, рисковые инвестиции, экономика стала сверхновой. В ультрасовременной экономике интуитивно, но гораздо увереннее интеллектуалов ориентируются блондинки, метросексуалы и все те, кто в своем бизнесе переходит от логики виртуализации к логике гламура.
Логика виртуализации подталкивает экспансию и интенсификацию экономики образов. На перенасыщенном рынке продуктов создание бренда – это эффективное средство борьбы за самый дефицитный ресурс – внимание потребителей, и к этому средству прибегает все больше участников рынка.
К концу XX века брендинг стал универсальной и общедоступной технологией создания стоимости. Появилось множество профессионалов, владеющих набором стандартных приемов построения брендов и управления ими. Появились специализированные фирмы, которые вслед за основанной в 1981 году компанией Worldwide Brands Incorporated, реализовавшей проект Camel Trophy, занимаются исключительно управлением брендами. Появились учебники и журналы, посвященные брендингу и дающие нехитрые советы всем желающим создать виртуальную стоимость.
Брендинг быстро захватывал одну отрасль за другой. В 1980-х годах почти откровением была мысль, что если наличие на галстуке марки Модного дома (Ив Сен Лоран, Живанши и пр.) повышает его цену в 5–6 раз по сравнению с "безымянным" галстуком такого же качества, то можно и бананы выделить маркой в ряду одинаковых по качеству и продать многократно дороже. А в 1990-х годах уже возникла идея, что "от кутюр" могут быть не только одежда или пищевые продукты, но и сырье и полуфабрикаты. В 2000-х годах идея стала брендинговым стереотипом. Например, по телевидению прошла интенсивная рекламная кампания в поддержку алюминиевой банки как "самой цивилизованной упаковки", и на банках рядом с логотипами производителей пива и газировки появился логотип производителя алюминия RUSAL. И эта кампания похожа на ставшую образцом еще в 1990-х годах кампанию под девизом intel inside, постоянно напоминающим пользователям, чей именно микропроцессор находится внутри их компьютера. Наблюдая такое развитие событий, гуру менеджмента в преддверии нового века пророчествовали: "Будущее не столько за продуктами, сколько за брендами и их стоимостью".
Однако интенсивное настоящее не оставляет времени никакому будущему. На перенасыщенном теперь уже брендами рынке их эффективность падает. Бренды конкурируют не с "обычными", не имеющими специфического образа продуктами, а с множеством так же выстроенных брендов. Поэтому былое конкурентное преимущество изощренного позиционирования и выстраивания оригинального образа, раскрывающего потребителю неожиданные символические качества товара, утрачивается.
Преимущество теперь может принести не искусное и изящное брендинговое решение, а возврат к освоенным рекламой и маркетингом еще в середине XX века средствам произвести впечатление: гипертрофированной яркости и прямолинейным ассоциациям с роскошной и богемной жизнью, сексом и экзотикой. Этот набор средств воздействия на аудиторию впервые оформился в особый стиль подачи образа в 1930-х годах в Голливуде, где фотографы и репортеры создавали культ кинозвезд. Там же появилось и название стиля, закрепленное в сознании публики основанным в 1939 году журналом Glamour of Hollywood.
Гламур, как ничто другое, притягивает внимание, и потому в экономике, столь зависимой от внимания, именно активно культивируемый гламур создает новых чемпионов рыночной гонки – производителей и потребителей всего "страшно красивого".
► Наукоемкие продукты обеспечивали их производителю успех в условиях новой экономики, если они были к тому же имиджеемкими.
В сверхновой экономике решающим фактором стоимости становится гламуроемкость. Гламуроемкость товаров или услуг определяется их принадлежностью к "большой пятерке": роскоши, экзотике, эротике, розовому, блондинистому. О том, как пять элементов гламура создаются в самых разных отраслях экономики и оказывают позитивное влияние на рыночную позицию или даже формируют новые рынки, можно судить по нескольким характерным трендам.
Роскошь, смысл которой в потреблении, выходящем за пределы функциональности, сейчас создает наиболее динамичный рыночный кластер. Например, в первой половине 1990-х годов в США при общем росте потребления примерно на 30% объем продаж драгоценностей и дорогих автомобилей вырос более чем на 70%. Попадая в одну "потребительскую корзину" с жемчужными ожерельями, суперкары попадают в категорию "дорогих безделушек". Возрастающий спрос на товары этой категории производители автомобилей игнорировать не могут, и логика гламура меняет сложившуюся за почти сто лет логику автопроизводства.
В самом начале XX века "отец" автоиндустрии Генри Форд наладил конвейерное производство дешевой модели Ford-T, убеждая потенциальных потребителей, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Но к концу XX века возродились в большом количестве когда-то "убитые" фордизмом мастерские, где вручную собирают эксклюзивные авто на заказ, и возникли многолетние очереди за машинами, которые выпускаются малым тиражом и предлагаются по цене в несколько сотен тысяч долларов.
К этим эксклюзивным дорогим игрушкам добавились многотиражные, выпускаемые на конвейере, но также далекие от идеала средства передвижения: внедорожники, получившие ироничное прозвище "паркетники". Приобретая их по высокой цене, потребители платят не за специфическую функцию – преодоление бездорожья, а ради возможности на городском асфальте создавать впечатление мощи и "повышенной проходимости" владельца. Точно так же малолитражные авто массового производства, слегка модифицированные и именуемые GT, продаются в больших количествах и по высоким ценам, потому что владельцы, приобретая эти "болиды", платят не за головокружительную скорость, а за возможность выглядеть чемпионом среди тех, кто ежедневно передвигается от одной уличной пробки к другой.
► "Паркетники" и малолитражные "болиды" – это Роллс-ройсы и Феррари для бедных, не располагающих свободным миллионом долларов.
Их главное качество – роскошь, повышенный спрос на которую и привел к образованию в 1990-х годах растущих рыночных сегментов на основе когда-то маргинальных рынков специализированных, предельно функциональных автомобилей.
В стремлении закрепиться на перспективном рынке автороскоши компании, чьи конкурентные преимущества и имидж были полностью связаны с производством дешевых "народных" автомобилей, создают новые бренды класса люкс, которые не ассоциировались бы в представлении потребителей с массовостью и доступностью. Такую стратегию успешно реализовали две японские корпорации: Toyota, запустившая в 1989 году бренд Lexus, и Nissan, тут же ответившая выпуском бренда Infiniti.
Но самый замечательный пример перехода от "народности" к роскоши – это "новый жук" (New Beetle) компании Volkswagen, представленный в виде концепта в 1994 году и запущенный в производство в 1998 году. Старый добрый "жук" в 1950-60-х годах воплощал саму идею "народного" автомобиля – маловместительного и маломощного, а потому дешевого и доступного даже рабочим и студентам средства передвижения. "Новый жук", получаемый навешиванием стильного кузова на платформу Volkswagen-Golf, в полтора раза дороже отнюдь не дешевого "Гольфа", так что "народный автомобиль" переходит в категорию роскошных "супермини-каров", востребованных гламурными барышнями и плейбоями. Успех "нового жука" породил целый тренд, и в 2000-х годах один за другим последовали гламурные ремейки автохитов 60-х: Mini Cooper, Citroën СЗ, Fiat 500.
Для живущих в гламуре автомобиль – всегда роскошь, иначе он не имеет смысла. Поэтому, если нет вожделенных сотен тысяч на приобретение суперкара, роскошным должен стать выведенный за пределы своей функции обычный автомобиль. Ориентация на гламурный спрос привела к тому, что роскошь с конца 1980-х годов стала доминантой в автоиндустрии, и компании соревнуются в создании брендов и моделей, которые заполнили бы сегмент luxury "люксмобилями" в ценовом диапазоне от двухсот тысяч до всего лишь двух десятков тысяч долларов. А набравшие популярность в последние годы услуги мастерских по тюнингу – индивидуальной настройке и отделке любых авто – могут перевести в разряд роскоши вообще все, что движется на колесах.
Похожий поворот к гламуру произошел и в индустрии мобильных телефонов. Появившийся на потребительском рынке в 1983 году по цене около трех тысяч долларов мобильник усилиями таких компаний, как Nokia, Siemens и Samsung, был превращен к концу 1990-х годов в массовый продукт, цена на который могла быть не больше полутора сотен долларов. Финские парни из Nokia стали мировыми лидерами продаж мобильных телефонов во многом потому, что, в отличие от доминировавшей на этом рынке в начале 90-х компании Motorola, руководствовались концепцией "мобильник не роскошь, а средство связи".
Для живущих в гламуре мобильник всегда – роскошь, а иначе он не имеет смысла. Ориентируясь на гламурный спрос, главный производитель "народных" мобильников Nokia создал компанию Vertu, и та вывела на рынок в 2002 году мобильный телефон по цене автомобиля.
По цене от трех до трехсот тысяч долларов потребители приобретают отнюдь не функциональные преимущества, поскольку связь "народные" мобильники и "супермобильники" обеспечивают абсолютно одинаково. Они приобретают роскошь, символизируемую рубинами под кнопками и алмазами на корпусе, золотом снаружи и титановыми сплавами внутри. В 2005 году на фоне общего роста продаж мобильников в мире на 20% продажи Vertu выросли фантастически – на 100%, и топ-менеджеры компании заявили, что при выпуске в десятки тысяч штук не успевают за ростом спроса. В 2000-х "супермобильник" стал трендом: за Vertu последовала коллекция Xelibri от компании Samsung и аналогичные модели от других производителей.
► Развитие событий в автоиндустрии и индустрии мобильной телефонии обнаруживает единую логику, и это – логика общей для экономики тенденции, определяемой понятием "роскошь".