Это история о человеке, у которого было всё - красота, богатство, воспитание, слава, карьера - и который отдал всё это за то, чтобы найти ответ на мучивший его вопрос: существует ли на самом деле свобода или просветление за всеми этими абстракциями, которыми нас забросали религии?
В 49 лет с ним произошла грандиозная мутация, которая радикально изменила его восприятие, работу всех его органов чувств и физиологию тела до уровня клеток и хромосом. Всё накопленное знание было полностью выметено из него, в том числе и представление о независимом "я" и противостоящем ему обществе. Он словно дошёл до конца коридора, состоящего из противоположностей, - и причины, и следствия полностью исчезли.
Книга представляет собой собрание ранних бесед с этим человеком, который не вписывается ни в какие существующие общественные и духовные рамки и представления. На этих беседах он бесцеремонно сносит лживую надстройку из наших заимствованных идей и установленных обычаев, ведь для того, чтобы проявилось настоящее, всё ложное должно быть разрушено.
Читая эту книгу, многие из вас почувствуют, что у вас отнимают все ваши хрупкие убеждения, которые вы собирали всю свою жизнь. Слова Юджи подобны огню - они сожгут вас. Но как ни странно, они же и оживят вас.
Содержание:
Часть I. Юджи 1
Часть II. Загадка просветления 9
Часть III. Нет силы вне человека 14
Часть IV Между недоумением и пониманием 19
Примечания 37
Ошибка просветления
"Моё учение, если именно так вы хотите это называть, не охраняется никаким авторским правом. Вы можете воспроизводить, распространять, истолковывать, искажать, коверкать его, делать с ним что угодно, даже называть себя его автором без моего согласия или чьего бы то ни было разрешения".
Юджи Кришнамурти
Часть I. Юджи
(Составлено из бесед в Индии и Швейцарии, состоявшихся с 1973 по 1976 г.)
Люди называют меня "просветлённым" - я не выношу этого определения - они не могут найти другого слова, чтобы описать то, как я функционирую. Я вместе с тем отмечаю, что просветления как такового вообще не существует. Я говорю это, потому что всю свою жизнь провёл в поисках, я хотел стать просветлённым, но обнаружил, что просветления вообще нет, так что не возникает и вопроса о том, является ли какой-то определённый человек просветлённым или нет. Мне плевать на Будду, жившего в VI в. до нашей эры, а тем более на всех прочих претендентов, что есть среди нас. Это кучка эксплуататоров, наживающихся на человеческой легковерности. Нет никакой силы вне человека. Человек создал Бога из страха. Так что проблема в страхе, а не в Боге.
Я открыл сам для себя, что нет никакого "Я", которое нужно было бы осознавать, - вот осознание, о котором я говорю. Оно приходит, как тяжёлый удар. Оно потрясает тебя, как удар молнии. Ты поставил всё на одну карту, на осознание своего "Я", и в результате вдруг обнаруживаешь, что нет никакого "Я", которое надо обнаружить, нет никакого "Я", которое надо осознать, - и ты говоришь себе: "Какого чёрта я делал всю свою жизнь?" Это просто взрывает тебя.
Со мной всякое происходило - понимаешь, я прошёл через это. Физическая боль была невыносимой - вот почему я говорю, что тебе это действительно не нужно. Если бы я мог дать тебе взглянуть на это, прикоснуться к этому - тогда тебе бы вообще не захотелось касаться этого. То, что ты преследуешь, не существует; это миф. Ты бы не захотел иметь ничего общего с этим.
Юджи: Видишь ли, я подчёркиваю, что - я не знаю, как бы ты это ни назвал; я не люблю использовать слова "просветление", "свобода", "мокша" или "освобождение"; все эти веские слова имеют свой собственный подтекст - этого нельзя вызвать никакими усилиями с твоей стороны; это просто случается. И почему это случается с одним человеком, а не с другим, я не знаю.
Вопрошающий: Итак, это случилось с вами?
Ю.: Это случилось со мной.
В.: Когда, сэр?
Ю.: Когда мне было сорок девять. Но что бы ты ни делал, чтобы приблизиться к тому, чего ты ищешь, это стремление или поиск истины или реальности уводит тебя от твоего собственного естественного состояния, в котором ты всегда находишься. Это не является чем-то таким, чего ты можешь добиться, обрести или достичь в результате твоих усилий, - вот почему я использую слово "беспричинный". У этого нет причины, но каким-то образом поиск прекращается.
В.: Вы полагаете, сэр, что это не есть результат поиска? Я спрашиваю, потому что слышал, что вы изучали философию, были связаны с религиозными людьми…
Ю.: Понимаешь, поиск уводит тебя от себя - у него обратное направление - он не имеет никакого отношения к этому.
В.: Это случилось вопреки, а не благодаря ему?
Ю.: Вопреки - да, именно так. Всё, что ты делаешь, не позволяет тому, что уже есть, выразить себя. Вот почему я называю это "твоим естественным состоянием". Ты всегда находишься в этом состоянии. Поиск мешает выразиться по-своему тому, что есть. Поиск всегда имеет неверное направление, так что всё, что ты считаешь очень глубоким, всё, что ты считаешь священным, представляет собой загрязнение в этом сознании. Вряд ли тебе понравится (смеётся) слово "загрязнение", но всё, что ты считаешь священным, святым и глубоким, - это загрязнение.
Итак, ты ничего не можешь сделать. Это не в твоих руках. Я не хочу использовать слово "милость", потому что если говоришь "милость", тогда чья милость? Ты не специально избранный индивид; ты получаешь это, не знаю почему.
Если бы это было возможно для меня, я бы мог помочь кому-то. Это нечто, чего я не могу дать, потому что у тебя есть это. С чего бы мне давать это тебе? Смешно просить то, что у тебя и так есть.
В.: Но я не чувствую этого, а вы чувствуете.
Ю.: Нет, это не вопрос чувствования этого, это не вопрос знания этого; ты никогда не будешь знать. У тебя нет никакой возможности знать это для себя; оно начинает выражать себя. Нет сознательного… Видишь, я не знаю, как это сказать. Мне никогда не приходила в сознание мысль, что я отличаюсь от кого-то.
В.: Так и было с самого начала, с тех пор как вы стали осознавать себя?
Ю.: Нет, я не могу этого сказать. Я искал чего-то - как любой человек, воспитанный в религиозной атмосфере, - искал чего-то, к чему-то стремился. На этот вопрос ответить не просто, потому как мне придётся вдаваться во всю предысторию. Может быть, это и предстоит, я не знаю. (смеётся)
В.: Просто из любопытства, как Начикете, мне интересно узнать, как всё это произошло лично с вами, в той степени, насколько вы это осознаёте.
Ю.: Видишь ли, это длинная история; не так всё просто.
В.: Мы бы хотели услышать её.
Ю.: Нет, понимаешь, мне придётся рассказывать вам всю свою жизнь - это займёт много времени. История моей жизни доходит до определённой точки, а потом прекращается - после этого нет никакой биографии.
У двух биографов, которые заинтересованы в том, чтобы написать мою биографию, два разных подхода. Один говорит, будто то, чем я занимался - садхана (духовная практика), образование, весь мой прошлый опыт, - привело меня к этому. Другого биографа мало интересует моё утверждение о "вопреки", потому что тут не хватает материала, чтобы он смог написать большой том. (смех) В этом они больше заинтересованы. Издателей тоже интересуют эти вещи. Это естественно, потому что вы действуете в сфере, где всегда действуют причинно-следственные отношения, - вот почему вам интересно обнаружить причину, как такое случилось. Итак, мы вернулись к тому, с чего начали: нас по-прежнему заботит "как".
Моя биография бесполезна : она ни для кого не может быть моделью, потому что твоя биография уникальна. Каждое событие в твоей жизни это нечто уникальное в своём роде. Твои обстоятельства, твоё окружение, твой опыт - всё отличается. Каждое событие твоей жизни отличается.
В.: Я не ищу модели, которую можно было бы дать остальному миру, - я спрашиваю не с этой точки зрения. Мы видим звезду, мы видим солнце, мы видим луну - таким образом, не то чтобы я хотел подражать вам. Это может быть существенно, кто знает? Поэтому я сказал, что я здесь Начикета: я не хочу уходить, не узнав от вас истину.
Ю.: Тебе нужен Яма Дхармараджа, чтобы он ответил на твои вопросы.
В.: Если вы не против, будьте этим Ямой Дхармараджей.
Ю.: Я не против. Помоги мне. Видишь ли, я беспомощен, я не знаю, с чего начать. Где закончить, я знаю. (смех) Думаю, мне придётся рассказать всю историю своей жизни.
В.: Мы не прочь послушать.
Ю.: Она не приходит.
В.: Вас нужно вдохновить.
Ю.: Я не вдохновлён, и я последний человек, чтобы вдохновлять кого-то. Мне придётся рассказать вам, чтобы удовлетворить ваше любопытство, другую, никчёмную сторону моей жизни.
(Он родился 9 июля 1918 г. в Южной Индии, в семье брахманов, принадлежавших к верхушке среднего класса. Так как их родовое имя было Уппалури, его назвали Уппалури Гопала Кришнамурти. Его мать умерла вскоре после его рождения, и он воспитывался родителями матери в городке Гудивада под Масулипатамом.)
Я воспитывался в очень религиозной атмосфере. Мой дед был очень культурным человеком. Он знал Блаватскую (основательницу Теософского Общества) и Олькотта, а позднее второе и третье поколение теософов. Все они бывали у нас в доме. Он был выдающийся юрист, очень богатый, очень культурный человек и, как ни странно, очень ортодоксальный. Он был в каком-то смысле запутавшимся ребёнком: ортодоксальность и традиция, с одной стороны, и противоположное, теософия и всё такое - с другой. Ему не удалось найти баланс. Это было начало моей проблемы.
(Юджи часто рассказывали, что его мать перед смертью сказала, что он "был рождён для неизмеримо высокой участи". Его дед воспринял это очень серьёзно и оставил свою юридическую практику, чтобы посвятить себя воспитанию и образованию Юджи. Его дедушка и бабушка, а также их друзья, были убеждены, что он является йога бхраштой, тем, кто был на волосок от просветления в своей прошлой жизни.)
У него на содержании были учёные люди, и он посвятил себя по некоторой причине - я не хочу вдаваться в это - тому, чтобы создать для меня атмосферу мудрости, чтобы правильно воспитать меня, в духе теософов и всего такого. И вот каждое утро эти ребята приходили и читали Упанишады, Панчадаси, Нишкармья Сиддхи, комментарии, комментарии на комментарии, и всё это с четырёх до шести утра, и этот маленький мальчик пяти, шести или семи лет от роду - не знаю - должен был слушать всё это дерьмо. Этого было так много, что к тому времени как мне исполнилось семь, я мог повторить большинство из этих вещей, отрывки из Панчадаси, Нишкармья Сиддхи, и то, и другое, и третье. Сколько праведных людей побывало в моём доме - из Ордена Рамакришны и прочих; кто угодно, и эти ребята каким-то образом гостили в этом доме и раньше - он был открыт для каждого праведника. И вот, будучи ещё очень юным, я обнаружил: все они были лицемерами - они что-то говорили, во что-то верили, а их жизни были пусты, ничтожны. Это было начало моих поисков.
Мой дед медитировал. (Он умер, и я не хочу сказать о нём ничего плохого.) Он медитировал в течение часа-двух в отдельной комнате для медитации. Однажды маленький полуторагодовалый ребёнок почему-то принялся реветь. Этот парень спустился вниз и стал бить ребёнка, пока тот чуть ли не посинел, - и это человек, представьте себе, который медитирует по два часа каждый день. "Посмотри! Что он сделал?" Это явилось своего рода (не хочу приводить этот психологический термин, но от него никуда не денешься) травмой. "Должно быть что-то странное со всей этой медитацией. Их жизни поверхностны, пусты. Они чудесно говорят, прекрасно выражают какие-то вещи, но как насчёт их жизни? В их жизни есть этот невротический страх: они что-то говорят, но это не действует в их жизни. Что с ними не так?" - не то чтобы я осуждал этих людей.
Всё это продолжалось дальше и дальше, и я оказался втянутым в это: "Есть ли что-то в том, что они проповедуют - Будда, Иисус, великие учителя? Все говорят о мокше, освобождении, свободе. Что это такое? Я хочу знать это сам. Все эти ребята никуда не годны, но должен же в этом мире быть человек, который является воплощением и апостолом всего этого. Если есть такой, я хочу найти его сам".
Тогда столько всего произошло. В те годы был один человек по имени Шивананда Сарасвати - он был миссионером индуизма. В возрасте от четырнадцати до двадцати одного (я пропускаю множество ненужных событий) я ходил туда и часто с ним встречался, и я всё делал, совершал все эти аскезы. Я был так молод, но я был решительно настроен выяснить, есть ли мокша, и хотел этой мокши для себя. Я хотел доказать себе и всем, что в таких людях не может быть никакого лицемерия - "Все они лицемеры" - и вот я практиковал йогу, медитацию, изучал всё. Я пережил всевозможные опыты, о которых говорилось в книгах, - самадхи, сверхсамадхи, нирвикальпа самадхи, все. Потом я сказал себе: "Мысль может создать любой опыт, какой ты только пожелаешь - блаженство, счастье, экстаз, растворение в небытии - все эти переживания. Итак, это не может быть тем самым, потому что я остался таким же человеком, который механически проделывает эти вещи. Медитации не имеют никакой ценности для меня. Это никуда меня не ведёт".
Тогда, видите ли, большой проблемой для меня, молодого человека, стал секс: "Это нечто естественное, биологическое, это побуждение человеческого тела. Почему все эти люди хотят отвергнуть секс и подавить нечто очень естественное, то, что является частью целого, чтобы получить что-то ещё? Оно для меня реальнее и важнее, чем мокша, освобождение и всё такое. Вот в чём реальность - я думаю о богах и богинях, а вижу эротические сны с поллюциями - со мной происходит вот это. Почему я должен испытывать чувство вины? Это что-то очень естественное; я не могу контролировать такие вещи. Медитация не помогла мне, учёба не помогла, дисциплина не помогла. Я никогда не притрагиваюсь к соли, к чили или другим специям". А потом однажды я увидел, как наш старик Шивананда ест манго пикули за закрытыми дверями. "Вот человек, который отказал себе во всём в надежде чего-то добиться, но этот парень не может контролировать себя. Он лицемер" - я не хочу сказать о нём ничего плохого. "Такая жизнь не для меня".
В.: Вы говорите, что в возрасте от четырнадцати до двадцати одного года вы испытывали сильное половое влечение. Вы тогда женились?
Ю.: Нет, я не торопился; я позволил этому быть. Я хотел испытать половое влечение: "Предположим, ты ничего с этим не делаешь, что тогда произойдёт?" Я хотел понять весь этот механизм: "Почему меня тянет заниматься мастурбацией? Я ничего не знаю о сексе - тогда откуда у меня всевозможные сексуальные образы?" Это было моим исследованием, моей медитацией; а не сидение в лотосе или стойка на голове. "Почему я способен формировать эти образы?" - я никогда не смотрел фильмы, на эти, знаете ли, плакаты, которые у вас теперь повсюду. "Как это так? Это что-то внутри, оно не закладывается извне. Внешнее стимулирует - стимулы приходят извне. Но есть и другой стимул, изнутри - это для меня важнее. Я с успехом могу отрезать все внешние стимулы, но как я могу вычеркнуть то, что идёт изнутри?" Я хотел выяснить это.
И потом, мне также было интересно обнаружить, что такое сексуальный опыт. Хотя я никогда не испытывал секс, мне как будто были знакомы сексуальные переживания. Это продолжалось и продолжалось. Я не торопился испытать секс с женщиной, ничего такого; я позволял всему идти так, как оно шло. Это было время, когда я не хотел жениться. Моей целью было стать аскетом, монахом, и всё такое - вовсе не женитьба, - но эти вещи всё происходили, и я сказал себе: "Если это вопрос удовлетворения полового влечения, почему бы не жениться? Вот для чего нужно общество. Почему ты должен идти заниматься сексом с какой-то женщиной? Ты можешь иметь естественное выражение секса в браке".
Когда мне был двадцать один год, я пришёл к очень сильному ощущению того, что все учителя - Будда, Иисус, Шри Рамакришна, все - дурачили себя, обманывали себя и всех вокруг. Это совершенно не могло быть тем самым - "Где это состояние, о котором говорят и которое описывают эти люди? Это описание, по-видимому, не имеет никакого отношения ко мне, к тому, как я функционирую. Все говорят: "Не злись", а я постоянно зол. Внутри меня происходит много жестоких вещей, так что это фальшиво. То, каким эти люди говорят мне быть, фальшиво, и, будучи фальшивым, оно сделает фальшивым и меня. Я не хочу жить жизнью фальшивого человека. Я жаден, а они говорят об отсутствии жадности. Тут что-то не так. Эта жадность - что-то реальное, естественное для меня; неестественно то, о чём говорят они. Где-то что-то не так. Но я не готов менять себя, подделывать себя ради того, чтобы оказаться в состоянии отсутствия жадности; моя жадность является для меня реальностью". Я жил среди людей, которые без конца рассуждали об этих вещах - все были фальшивы, говорю тебе. И вот каким-то образом то, что вы называете "экзистенциалистской тошнотой" (я тогда не пользовался этими словами, но теперь, так получилось, я знаком с этими понятиями), отвращение ко всему священному и всему святому, пробралось в мою систему и исторгло из меня всё: "Больше никаких шлок, никакой религии, никаких практик - в этом ничего нет; то, что есть здесь, это нечто естественное. Я зверь, я чудовище, я полон жестокости - вот реальность. Я полон желания. Отсутствие желания, отсутствие жадности, отсутствие гнева - все эти вещи не имеют для меня никакого значения; они фальшивы, и они не только фальшивы, но и меня делают фальшивым". И вот я сказал себе: "Я завязываю со всем этим" - но, видишь ли, это не так-то просто.
Потом мне кто-то встретился, мы обсуждали всё это. Он обнаружил во мне практически атеиста (но не практикующего атеиста), скептического ко всему, еретика с головы до ног. Он сказал: "Есть тут один человек, где-то недалеко от Мадраса в Тируваннамалае, его зовут Рамана Махарши. Давай поедем и посмотрим на него. Вот живое человеческое воплощение индуистской традиции".