Задача украшения приходской церкви, в соответствии с завещанием Маргариты, чей муж был там похоронен в капелле Св. Николая, оказалась тем более важной, что Николя Ле Клерк долгие годы был кюре этой церкви, являвшейся символическим центром патримонии Ле Клерков. Важную роль в этом играл университет, который обладал правом светского патроната над некоторыми парижскими церквами, в том числе и над церковью Сент-Андре-дез-Ар. Это означало, что на освободившееся вакантное место кандидатуру выдвигали по очереди факультеты и нации. Впрочем, такой порядок не препятствовал превращению "университетских" приходов в почти семейную собственность влиятельных парижских родов. Так, на протяжении большей части XVI века приход Сен-Ком-э-Сен-Дамиан удерживала парижская семья Версорисов. Церковь Сент-Андре-дез-Ар также осталась в руках Ле Клерков. В 1547 году племянник теолога, Пьер Ле Клерк, доктор прав и хранитель апостолических привилегий Парижского университета, сменил дядю на должности кюре. Впрочем, в акте Пьер обвинялся в том, что завладел приходом обманным путем, воспользовавшись болезнью Николя Ле Клерка.
В этих и во многих других случаях теолог
жаловался перед Богом и правосудием на величайшие несправедливости, беспокойства, неблагодарности и клевету, чинимые против него… племянниками, в отношении которых из-за их подношений, связей, затягивания, жульничества, проволочек, подвохов и прочих зловещих обходных путей он не смог добиться правосудия.
Мы можем увидеть в его актах мнительность, подозрительность, склонность к конфликтам и нелюбовь к компромиссам, что проявлялось и в университетской карьере. Не отрицая этого, отметим еще раз, что сам характер актов - отмена дарений - диктует такой стиль, коль скоро надо было доказать неблагодарность и, что еще пуще, угрозу жизни дарителю. Он разоблачает намерение племянников "замучить указанного мэтра Николя Ле Клерка и мучениями заставить его принять смерть и в величайших бедствиях окончить свои короткие дни старости". Несмотря на грустное пророчество, сделанное в 1547 году, дни его старости были не столь коротки. Он прожил еще больше десяти лет, пережив племянницу с ее супругом, неблагодарных племянников и даже своих учеников из Лотарингского дома.
Б. Канцлер Жак Спифам (1503–1566)
Жак Спифам происходил из семьи итальянских финансистов, давно укоренившихся в Париже. Став доктором обоих прав (in utroque jure), он некоторое время преподавал в коллегии кардинала Лемуана, был избран прокурором французской нации и ректором университета. При этом он был секретарем кардинала Лотарингского (о котором речь шла выше), а впоследствии и его викарием. В 1529 году он стал обладателем должности советника-клирика Парижского парламента и играл важную роль в среде парижских магистратов. В это же время он получил несколько церковных бенефиций. Став в 1533 году канцлером университета, он стремился восстановить значимость этой должности, используя еще и свой статус советника Парламента для преобразований в стенах alma mater. Он возглавляет парламентскую комиссию, призванную реформировать факультет права, и всерьез пытается превратить символические права канцлера, от имени которого происходило присвоение степени, во вполне реальные прерогативы. В 1536 году это стало причиной конфликта с факультетом теологии, а в 1540 году - с факультетом медицины. О последнем случае мы осведомлены полнее. Медики традиционно приносили канцлеру на подпись список кандидатов, ранжированный в соответствии с академическими успехами. Спифам же настаивал на своем праве решающего голоса. Ему удалось добиться, чтобы процедура происходила не на факультете медицины, а в зале епископского дворца в присутствии канцлера. Поскольку конфликт разбирался в Парламенте, мы знаем аргументы Спифама, высказанные его адвокатом:
согласно апостолическим и королевским привилегиям канцлер Парижской Церкви предназначен к управлению и надзору за обучением в Парижском университете, и ему дана власть испытывать студентов, в зависимости от факультета и науки, которыми они занимаются, и присваивать им метризу и степень по их заслугам.
Таким образом, постановление парламента от 1 июня 1540 года можно считать частичной победой канцлера - его контроль над процедурой экзаменов укрепился.
Был ли он озабочен лишь усилением своих властных полномочий или пытался провести реформу в гуманистическом духе за счет контроля со стороны Парижского епископства, во главе которого в то время стоял Жан Дю Белле? Был ли Спифам в 30–40-х годах XVI века интегрирован в круг гуманистов-реформаторов, находившихся под покровительством Парижского епископа? На эти вопросы нет однозначного ответа, но, во всяком случае, в глазах "консервативной партии" он мог казаться фигурой подозрительной. Также относились и к его начинаниям.
Однако Спифам не оставил попыток провести реформы в университете. После поражения в деле Галанда он сумел реформировать коллегию Трегье, Нарбоннскую коллегию и родную для него коллегию кардинала Лемуана.
Жаку Спифаму приходилось уделять много времени делам семьи. В 1529 году его старший брат Гайар Спифам был арестован вместе с другими финансистами. После длительного процесса в 1534 году ему было предъявлено обвинение в хищении королевских денег на сумму 692 585 ливров. На следующий день он разбился насмерть, упав с балкона тюремной часовни на каменный пол (семья настаивала на том, что это был несчастный случай). Семья должна была вернуть огромную сумму. Жак Спифам взял на себя переговоры с казначейством об уменьшении долга. В итоге ему удалось повернуть дело так, что Спифамы компенсировали лишь 20 тысяч ливров, мотивируя это полным отсутствием средств. Впрочем, это не помешало сыновьям Гайара со временем приобрести достаточно выгодные должности. Эта история свидетельствует о ловкости Жака Спифама, о наличии у него связей и влияния в кругах чиновников и судейских. В 1544 году он приобретает должность президента Палаты расследований Парламента, а 1546 году получает епископскую кафедру Невера и в этом качестве представляет Францию на Тридентском соборе. В 1554 году он становится докладчиком прошений королевского дворца (это была своего рода "номенклатурная" должность, обладателям которой доверяли особо важные поручения). К началу 50-х годов XVI века его светская и духовная карьера складывалась наилучшим образом.
В парижских нотариальных архивах сохранилось немало актов Жака Спифама, но в них не было столь яркой индивидуальности, как в актах Николя Ле Клерка. Хотя и у него можно найти любопытные вещи. В 1544–1546 годах он регистрирует два дарения (без объяснения причин) некоей Катрине де Гасперн, вдове Этьена де Греля, прокурора парижского Шатле, и ее малолетнему сыну Андре. В завещании, составленном Спифамом в 1552 году, ничего не говорится об этом семействе. Но оно примечательно полным отсутствием обычных для такого рода документов благочестивых формулировок, указаний на организацию заупокойных месс, раздачу милостыни бедным, прославление своего святого покровителя. Это может свидетельствовать о симпатии епископа Неверского протестантским учениям.
Из актов парижской нотариальной конторы, клиентом которой был Жак Спифам, следует, что в 1558 году он начинает энергично освобождаться от многочисленной недвижимости и должностей, переводя их на других лиц. Финалом этой деятельности стала резигнация в январе 1559 года Неверского епископства племяннику Жилю Спифаму, сыну покойного Гайара. В начале того же года Жак Спифам бежал в Женеву. Он был далеко не единственный из французских прелатов, эмигрировавших к Кальвину, но отъезд Спифама стал одним из самых скандальных. К тому же он прибыл в Женеву с уже известной нам Катриной де Гасперн и двумя детьми, предъявив в Женевской консистории странный документ. Это было нотариально заверенное свидетельство об их тайном браке, датированное 1537 годом. В Женеве брак Спифама был признан легитимным, а дети - рожденными в законном браке. Жак Спифам стал весьма влиятельной фигурой в стане кальвинистов. Ему доверяли дипломатические миссии; в 1562 году принц Конде назначил его сюринтендантом Лиона, занятого гугенотами, позже Спифам представлял интересы Женевы при дворе Жанны д’Альбре.
Но на свою беду Спифам вступил в конфликт с некоторыми из своих единоверцев, возбудив против них процесс в Женеве; те ответили ему встречными исками. В Париже советник Парламента Жан Спифам, старший из сыновей Гайара, также начал судиться со своим беглым дядей, поскольку бывший епископ решил выделить солидную долю наследства своим детям от Катрины де Гасперн, что вызвало решительные протесты семьи Спифамов. Для советника Парламента оказалось несложно доказать, что "брачный контракт" является фальшивкой, так как в 1537 году супруг Катрины, прокурор Этьен де Грель, был еще жив и она не могла считаться вдовой. Дети, рожденные любовницей священника при живом муже, конечно, никаких имущественных прав иметь не могли. Если в Париже был оспорен лишь раздел наследства Жаком Спифамом, то для его женевских врагов обвинение в подлоге оказалось более грозным оружием. Адюльтер и клятвопреступление карались кальвинистами значительно серьезнее, чем католиками. Весной 1566 года Жак Спифам в Женеве был обезглавлен.
Жак Спифам имел репутацию одного из самых образованных советников Парламента своего поколения. Однако список его опубликованных трудов на удивление мал: предисловие к правоведческой работе и два небольших памфлета времен войны. К этому можно прибавить и рукопись, хранящуюся в парижской библиотеке Сент-Женевьев: "Письмо, написанное Генриху Второму епископом Неверским в мае 1559". Составители библиотечного каталога приписали этот трактат Жилю Спифаму, поскольку именно он был епископом Неверским с января 1559 года. Однако содержание этого смелого трактата, представлявшего собой апологию кальвинистов, указывает на авторство Жака Спифама, желавшего, по-видимому, обрести в Женеве дополнительный вес политика и теолога. Догматические положения этого трактата мало отличаются от идей Кальвина, однако многочисленные примеры, иллюстрирующие небесные кары, фатальные для гонителей истинной веры, свидетельствуют о прекрасном знании жизни парижских магистратов и высокопоставленного духовенства середины XVI века.
В. Ректор Пьер Галанд (1510? - 1559)
В отличие от Николя Ле Клерка и Жака Спифама Пьер Галанд не был коренным парижанином. Уроженец Артуа, происходивший из скромной семьи, в 1541 году он получил место принципала коллeгии Бонкур и оставался на этом посту до самой смерти. Его даже похоронили в капелле этой коллегии. Своей репутацией гуманиста Галанд обязан пространным комментариям к Квинтилиану.
Он достаточно часто посещал парижские нотариальные конторы, что позволяет составить представление об его многообразной деятельности. Главным "социальным капиталом" Галанда были связи в среде парижских гуманистов. Дружба с Бартелеми Масконом (латинизированная форма имени - Латомус), первым профессором корпорации королевских лекторов в Парижском университете по кафедре латинского красноречия, позволила Галанду впоследствии занять ту же кафедру (1544 год). В 1546 году Галанд заболел и составил завещание, в котором просил Латомуса помочь в передаче должности королевского лектора своему другу Адриану Турнебёфу (латинизированная форма имени - Турнебус).