Этот поразительный вывод не так очевиден, если ограничиться сравнением лишь наших современных европейских языков да еще, возможно, латинского и греческого. Системы этих языков совпадают в своих существенных чертах, что на первый взгляд, казалось бы, свидетельствует в пользу естественной логики. Но это совпадение существует только потому, что все указанные языки представляют собой индоевропейские диалекты, построенные в основном по одному и тому же плану и исторически развившиеся из того, что когда-то давно было одной речевой общностью; сходство упомянутых языков объясняется, кроме того, тем, что все они в течение долгого времени участвовали в создании общей культуры, а также тем, что эта культура во многом, и особенно в интеллектуальной области, развивалась под большим влиянием латыни и греческого…
Расхождения в анализе природы становятся более очевидными при сопоставлении наших собственных языков с языками семитскими, китайским, тибетским или африканскими. И если мы привлечем языки коренного населения Америки, где речевые коллективы в течение многих тысячелетий развивались независимо друг от друга и от Старого Света, то тот факт, что языки расчленяют мир по-разному, становится совершенно неопровержимым. Обнаруживается относительность всех понятийных систем, в том числе и нашей, и их зависимость от языка…
Рассмотрим несколько примеров. В английском языке мы распределяем большинство слов по двум классам, обладающим различными грамматическими и логическими особенностями. Слова первого класса мы называем существительными (ср., например, house "дом", man "человек"); слова второго – глаголами (например: hit "ударить", run "бежать"). Многие слова одного класса могут выступать еще и как слова другого класса (например: а hit "удар", а run "бег" или to man the boat "укомплектовывать лодку людьми, личным составом"). Однако, в общем, граница между этими двумя классами является абсолютной. Наш язык дает нам, таким образом, деление мира на два полюса. Но сама природа совсем так не делится. Если мы скажем, что strike "ударять", turn "поворачивать", run "бежать" и т. п. – глаголы потому, что они обозначают временные и кратковременные явления, то есть действия, тогда почему же fist "припадок" – существительное? Ведь это тоже временное явление! Почему lightning "молния", spark "искра", wave "волна", eddy "вихрь", pulsation "пульсация", flame "пламя", storm "буря", phase "фаза", cycle "цикл", spasm "спазм", noise "шум", emotion "чувство" и т. п. – существительные? Все это временные явления. Если man "человек" и house "дом" – существительные потому, что они обозначают длительные и устойчивые явления, то есть предметы, тогда почему beer "держать", adhere "твердо держаться, придерживаться", extend "простираться", project "выдаваться, выступать", соntinuе "продолжаться, длиться", persist "упорствовать, оставаться", grow "расти", dwell "пребывать, жить" и т. п. – глаголы? Если нам возразят, что possess "обладать", adhere "придерживаться" – глаголы потому, что они обозначают скорее устойчивые связи, чем устойчивые понятия, почему же тогда equilibrium "равновесие", рressure "давление", current "течение, ток", реасе "мир", group "группа", nation "нация", society "общество", tribe "племя", sister "сестра" или другие термины родства относятся к существительным? Мы обнаруживаем, что "событие" (event) означает для нас "то, что наш язык классифицирует как глагол" или нечто подобное. Мы видим, что определить явление, вещь, предмет, отношение и т. п., исходя из природы, невозможно; их определение всегда подразумевает обращение к грамматическим категориям того или иного конкретного языка.
В языке хопи "молния", "волна", "пламя", "метеор", "клуб дыма", "пульсация" – глаголы, так как все это события краткой длительности и именно поэтому не могут быть ничем иным, кроме как глаголами. "Облако" и "буря" обладают наименьшей продолжительностью, возможной для существительных. Таким образом, как мы установили, в языке хопи существует классификация явлений (или лингвистически изолируемых единиц), исходящая из их длительности, нечто совершенно чуждое нашему образу мысли. С другой стороны, в языке нутка (о-в Ванкувер) все слова показались бы нам глаголами, но в действительности там нет ни класса I, ни класса II; перед нами как бы монистический взгляд на природу, который порождает только один класс слов для всех видов явлений. О house "дом" можно сказать и "а house occurs" "дом имеет место" и "it houses" "домит" совершенно так же, как о flame "пламя" можно сказать и "а flame occurs" "пламя имеет место" и "it burns" "горит". Эти слова представляются нам похожими на глаголы потому, что у них есть флексии, передающие различные оттенки длительности и времени, так что суффиксы слова, обозначающего "дом", придают ему значения "давно существующий дом", "временный дом", "будущий дом", "дом, который раньше был", "то, что начало быть домом" и т. п.
В языке хопи есть существительное, которое может относиться к любому летающему предмету или существу, а исключением птиц; класс птиц обозначается другим существительным. Можно сказать, что первое существительное обозначает класс Л – П "летающие минус птицы", действительно, хопи называют одним и тем же словом и насекомые, и самолет, и летчика и не испытывают при этом никаких затруднений. Разумеется, ситуация помогает устранить возможное смешение различных представителей любого широкого лингвистического класса, подобного Л – П. Этот класс представляется нам уж слишком обширным и разнородным, но таким же показался бы, например, эскимосу наш класс "снег". Мы называем одним и тем же словом, падающий снег, снег на земле, снег, плотно слежавшийся, как лед, талый снег, снег, несомый ветром, и т. п., независимо от ситуации. Для эскимоса это всеобъемлющее слово было бы почти немыслимым; он заявил бы, что падающий снег, талый снег и т. п. различны и по восприятию и по функционированию (sensuously and operationally). Это различные вещи, и он называет их различными словами. Напротив, ацтеки идут еще дальше нас: в их языке "холод", "лед" и "снег" представлены одним и тем же словом с различными окончаниями: "лед" – это существительное, "холод" – прилагательное, а для "снега" употребляется сочетание "ледяная изморозь".
Однако удивительнее всего то, что различные широкие обобщения западной культуры, как, например, время, скорость, материя, не являются существенными для построения всеобъемлющей картины вселенной. Психические переживания, которые мы подводим под эти категории, конечно, никуда не исчезают, но управлять космологией жгут и иные категории, связанные с переживаниями другого рода, и функционируют они, по-видимому, ничуть не хуже наших. Хопи, например, можно назвать языком, не имеющим времени. В нем различают психологическое время, которое очень напоминает бергсоновскую "длительность", но это "время" совершенно отлично от математического времени Т, используемого нашими физиками. Специфическими особенностями понятия времени в языке хопи является то, что оно варьируется от человека к человеку, не допускает одновременности, может иметь нулевое измерение, то есть количественно не может превышать единицу…
Важным вкладом в науку с лингвистической точки зрения было бы более широкое развитие чувства перспективы. У нас больше нет оснований считать несколько сравнительно недавно возникших диалектов индоевропейской семьи и выработанные на основе их моделей приемы мышления вершиной развития человеческого разума…. Поразительное многообразие языковых систем, существующих на земном шаре, убеждает нас в невероятной древности человеческого духа; в том, что те немногие тысячелетия истории, которые охватываются нашими письменными памятниками, оставляют след не толще карандашного штриха на шкале, какой измеряется наш прошлый опыт на этой планете; в том, что события этих последних тысячелетий не имеют никакого значения в ходе эволюционного развития; в том, что человечество не знает внезапных взлетов и не достигло в течение последних тысячелетий никакого внушительного прогресса в создании синтеза, но лишь забавлялось игрой с лингвистическими формулировками и мировоззрениями, унаследованными от бесконечного в своей длительности прошлого. Но ни это ощущение, ни сознание произвольной зависимости всех наших знаний от языковых средств, которые еще сами в основном не познаны, но должны обескураживать ученых, но должны, напротив, воспитать ту скромность, которая неотделима от духа подлинной науки, и, следовательно, положит конец той надменности ума, которая мешает подлинной научной любознательности и вдохновению.
Примечания
1
См. Eric Temple Bell, The Search for Truth; также Thurman W. Arnold, The Folklore of Capitalism.
2
Речь идёт о персонажах вступительного рассказа в данной книге. К сожалению, он не был переведён по причине отсутствия в оцифрованном оригинале страницы с завязкой рассказа.
3
В оригинале: "…либо игра, либо музыкальный инструмент". В английском языке со словом "играть" в обоих случаях не употребляются предлоги (в и на), которые позволяют сразу предположить "музыкальный инструмент".
4
Intension – в логике обозначает сущность понятия, содержание термина; intensional – содержательный, связанный с внутренней структурой – в английском языке легко спутать с омонимом intentional – намеренный, умышленный.
5
Слова экстенсия и интенсия взяты из логики; денотация и коннотация позаимствованы из литературоведения. В основном мы будем пользоваться первой парой понятий, когда будем говорить о "языковых привычках" (языковом поведении), а второй парой – когда будем говорить о самих словах.
6
Без-чувственный – англ. non-sense – дословно – отсутствие чувства. Nonsense – англ. бессмыслица, вздор, чушь.
7
Например, в русском: привет, как дела, не за что; в английском: what’s up, how are you doing, you’re welcome.
8
Таких терминов как "эмоциональный" и "эмотивный", которые предполагают обманчивое различие между "эмоциональной притягательностью" и "интеллектуальной притягательностью" языка, стоит избегать. В любом случае, слово "эмоциональный" слишком конкретно применимо к сильным чувствам. Слово "аффективный" в таком выражении как "аффективное использование языка", описывает не только способ, которым язык может вызвать сильные чувства, но и способ, которым он вызывает крайне тонике, иногда неосознанные, реакции. Слово "аффективный" также удобнее, потому что не представляет различий между "физической" и "психической" реакциями.
9
"Tippecanoe and Tyler Too" (рус. [для] Типекану (река) и Тайлера (город) тоже) – песня предвыборной кампании Уильяма Хэрисона в 1840 году; "Keep Cool with Coolidge" (рус. будьте спокойны с Кулиджем) – песня предвыборной кампании Кэлвина Кулиджа в 1924 году; "Order from Horder" (рус. порядок от Хордера) – рекламный слоган магазина канцелярских товаров для офиса; "Better Buy Buick" (рус. лучше купите Бьюик) – рекламный слоган компании General Motors.
10
"Новый курс" (система экономических мероприятий президента Ф. Д. Рузвельта (1933-45) (Большой англо-русский фразеологический словарь. © "Русский язык-Медиа", 2006, Кунин А.В.)
11
рус. "Согласен ли ты, Джон, взять эту женщину в законные супруги?"; на современном английском: "Will you, John, take this woman to be your wife?"
12
Имеется ввиду часто используемый в английском языке глагол to be (быть/являться), который в русском языке, в форме настоящего времени часто опускается; на письме может заменяться знаком тире. Например: He is an engineer. – Он – (есть) инженер.
13
"некий дом" – в оригинале "a house" – в английском языке артикль a перед существительным придаёт ему значение неопределённый, один из многих подобных, какой-то, не конкретный и т. д.; в русском языке данное значение понимается из контекста или уточняется.
14
В английском языке, говоря о политических, религиозных, и т. д. свободах употребляется слово liberty, в более общем смысле употребляется слово freedom, которое в том числе может заменять слово liberty (но не наоборот). В диалоге собеседник пытается определить слово liberty словом freedom. В русском языке слово свобода употребляется в обоих контекстах.
15
"Exception proves the rule" – Это крайне глупое высказывание раньше означало: "Исключение проверяет правило" – лат. "Exceptio probat regulam." В английском языке это старое значение слова "prove" ("доказывать") сохранилось в таких выражениях как "automobile proving ground" – "испытательный полигон для автомобилей".
16
Это не означает, что примитивные народы – "не умны". Это означает, что недостаток межкультурного общения не дал им возможность объединить свои знания с другими народами, поэтому у них не получилось создать лингвистические механизмы, которые бы позволили более адекватно производить оценку для объединения знаний. Цивилизованные народы – в той мере, в которой они цивилизованы – развились не потому, что у них есть более развитый интеллект от природы, а потому, что они унаследовали продукты веков широкого межкультурного общения.
17
Из последней строчки стихотворения Эдварда Каммингса the Cambridge ladies who live in furnished souls: "…the/ moon rattles like a fragment of angry candy" – рус. "/луна гремит как осколок злой конфеты".
18
"Мадвилл" – город из стихотворения Casey at the Bat Эрнеста Л. Тэйера о бейсбольной команде, которая своим проигрышем сильно разочаровала болельщиков.
19
В 1927 году вокруг публикации книги Элмер Гентри Синклера Люиса шло бурное обсуждение, участники которого разделились на два лагеря. Первые придерживались точки зрения, что такого священника как Элмер Гентри – по интенсиональному определению "священника" – "существовать не могло", и, следовательно, Льюис оклеветал эту профессию; вторые отстаивали циничную позицию и хвалили книгу за то, что она "обличала религию". Ни один из этих выводов, конечно же, не подтверждался романом.
20
На сегодняшний день существует активное движение, в составе которого – в основном преподаватели общественных наук, защищающее расширение школьных программ в таких предметах как основы гражданственности и управления.
21
В литературном английском языке условно недопустимо употреблять одновременно отрицательное сказуемое и дополнение (или другие зависимые части предложения). То, есть нельзя, как в русском языке, сказать, например: "я никуда не ходил"; можно сказать либо (дословно): "я ходил никуда", либо "я не ходил куда-либо".
22
"Но", как могут возразить некоторые люди, "не может быть, чтобы рекламируемые в масштабах страны товары были плохими! Это же нелогично, чтобы рекламодатель рисковал своей репутацией, продавая товары плохого качества!" Это очень показательный пример интенсионального ориентирования. Некоторые люди просто не понимают, что на такое отношение рекламодатели и рассчитывают. Однако те же люди не станут говорить: "Не может быть, чтобы наши чиновники были нечестными! Это же нелогично, чтобы люди в их положении рисковали собственной репутацией, обманывая общественность".
23
Это описание эксперимента доктора Майера, как мне сказали – неточно. Но так как неточности касаются мелких подробностей, которые не влияют на основные события, я решил оставить его таким, как оно было написано в статье Life.