Показательно, что многие из рассмотренных морбиальных метафор относятся к числу нестандартных, "свежих", индивидуально-авторских, тогда как все рассмотренные выше педагогические метафоры относятся к числу системных, "стертых", лишь отчасти сохраняющих образность.
Еще одним признаком важной роли морбиальной метафоры является ее рассредоточенность по рассматриваемому тексту: она активно представлена в зачине и в основной части (но подобной метафоры нет в заглавии статьи и ее концовке).
В рассматриваемой публикации А. Лившица используются и другие типичные для современной политической речи метафорические модели. Например, во вводной части экономические неудачи метафорически представляются как падение, разрушение. Ср.: Аргентинские реформаторы упорно
держали фиксированный курс валюты…. Песо уже поехал
вниз. Где зацепится и когда – неизвестно. За девальвацией, к сожалению, последуют обрушение банковской системы… Падение было затяжным… И вместе покатились вниз.
В третьем абзаце основной части активно используется транспортная метафора. Ср.: Тогда у машины переходной экономики все четыре колеса. Может идти довольно быстро. И ничего с ней не случится. Бывает, правда, что колес-то всего два. А водитель все равно давит на газ. Тогда гонка становится безумной и заканчивается катастрофой. Так было в России в 1998 г. Так произошло в Аргентине. До конца цеплялись за руль, хотя уже видели, что впереди – стена. Не хватило мужества нажать на тормоз еще летом 2001 г. А зря.
В последнем абзаце основной части развернут образ экономической дойной коровы. Ср.: Экспортная корова – дойная, мясистая. Всех обеспечит. Людей – работой и зарплатой, экономику – ростом, бюджет – налогами, Центральный банк – резервами.
В исследуемой статье можно обнаружить и другие виды метафоры (физиологическую, технологическую, геометрическую), однако ни одна из них не имеет признаки доминантной, играющей особую роль в данном тексте.
Рассмотренный материал (и множество других примеров) позволяет выделить основные признаки, по которым ту или иную метафорическую модель можно охарактеризовать как доминантную, играющую особую роль в организации соответствующего текста:
1. высокая частотность использования соответствующих модели метафор;
2. развернутость, т. е. использование в тексте метафор, относящихся к различным фреймам, слотам и концептам;
3. рассредоточенность, т. е. использование соответствующих метафор в различных частях текста;
4. использование соответствующих метафор в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и – в меньшей степени – его структурно-композиционных частей, формулирование тезиса, шрифтовые выделения и др.);
5. использование не только стандартных, традиционных, но и ярких, индивидуально-авторских образов, привлекающих внимание читателей.
Необходимо подчеркнуть, что при выделении и анализе доминантных моделей следует учитывать широко используемый в когнитивистике принцип "семейного сходства". Иначе говоря, доминантная модель не обязательно обладает всеми названными выше признаками: какие-то из них могут отсутствовать или быть слабо выраженными, что вполне может компенсироваться яркостью остальных свойств. Так, в рассмотренной статье А. Лившица для педагогической метафоры очень яркими оказываются третий и четвертый признаки и менее показательными первый и второй, тогда как при анализе морбиальной метафоры наиболее заметны первый, второй и пятый признаки, в меньшей степени проявляется третий признак и в еще меньшей степени – четвертый.
Рассмотренный выше перечень "сильных позиций", способствующих максимальному привлечению внимания читателей к той или иной метафоре (заголовок и подзаголовки, первые и последние фразы текста или его композиционных частей, шрифтовые выделения), можно продолжить. В частности, к числу сильных позиций относится эпиграф как один из элементов интертекстуальности. Как известно, эпиграфы в текстах современных СМИ используются крайне редко, а поэтому метафора, заданная именно в эпиграфе, воспринимается как особенно яркая, привлекающая внимание читателя, который ждет ее развертывания в тексте. Примером может служить следующая статья Александра Минкина, опубликованная в газете "Московский комсомолец".
Необходимость цензуры
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще… Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.(И. Бродский)
В честь 80-летия академика Сахарова НТВ посвятило ему передачу. После я спрашивал у всех знакомых:
– Как вы думаете, кто стал телегероем в день рождения Сахарова?
Те, кто передачу не видел, начинали гадать: Елена Боннэр, Горбачев… Услышав "Станкевич", изумленно таращили глаза. Кто ж мог подумать, что лжеца и взяточника пригласят вспоминать про совесть нации и рассуждать, что такое хорошо и что такое плохо. Ведущий Шустер гостю поддакивал, неудобных вопросов не задавал. Все очень вежливо, очень культурно, ни насилия, ни порнографии. Чего же лучше – лидер партии "Демократическая Россия" объясняет, что Сахаров – это наше все. В некотором смысле жрец говорит о божестве, в некотором смысле духовный наследник… Была потаскуха, а стала жрица. Жрица, Постум, и общается с богами.
На экране может возникнуть и Чикатило – будет очень культурно рассуждать о морали, о детской чистоте, о добре и духовности. Такие передачи очень нужны. Плохо становится только тем, кто знает, что из себя представляет чикатило.
Рассматриваемая статья отличается также последовательной сменой доминантных моделей: в данном случае в каждой части статьи выделяются свои доминантные модели. Так, эпиграф задает доминантную модель первой части: героями современных
СМИ часто оказываются продажные люди (и даже опасные преступники), которых журналисты представляют аудитории в виде священнослужителей. Как известно, мысль о близости первой и второй древнейших профессий далеко не оригинальна, но автор, используя актуальный материал, хорошо знакомые читателям факты, удачные аллюзии и свежие образы, делает эту мысль более яркой. Отметим также в данном фрагменте особую роль антитезы (потаскуха – жрица; Сахаров – Станкевич; лжец и взяточник – совесть нации и др.)
Основой второй части рассматриваемой статьи стала концептуальная метафора: СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ – это ОТРАВА. Автор последовательно детализирует эту модель, снова используя хорошо известные факты и закономерности, подчеркивая, что вредные последствия могут быть сначала малозаметны. Показательно, что метафорический смысл текста обнаруживается далеко не сразу: возможно, человеку, начавшему читать этот раздел, лишь постепенно становится понятно, как проблема заболевания коров может быть связана с основной идеей публикации.
Фермеры Европы, наверное, очень радовались, когда открыли возможность кормить коров мукой из напрасно пропадавших овечьих костей. Сколько они на этом сэкономили, не знаю. Но теперь они потеряли все. Началось коровье бешенство. Мясо стало ядовитым. Человек получает неизлечимую болезнь мозга, умирает, поев привычную котлету, но – из коровы, которая ела овец. На вкус эту котлету не распознать. Инстинкт бессилен. Организм кое-как умеет очищаться от пищевых ядов. От радиации – нет. Ее не ощущаем, выводить ее организм не умеет.
Отравление телевидением человек ощущает. Признаки налицо. Но выводить эту отраву организм не умеет. Взрослые души болеют. Детские – сразу ломаются. Никому неизвестно, можно ли починить сломанную душу.
15, 20, 30 лет назад миллионы людей бессмысленно тратили жизнь в очередях. Часами стояли за колбасой, за водкой; месяцами отмечались за ковром, за гарнитуром. Теперь очередей нет. Люди часами, годами сидят у "ящика". В очереди тупели, злились. Глядя в "ящик", вплывают в идиотизм.
В этой части продолжается активное использование стилистических фигур, акцентирующих доминантную метафору. Вновь активно применяется антитеза: сэкономили – потеряли; организм умеет очищаться от пищевых ядов – от радиации не умеет; радиацию не ощущаем – отравление телевидением человек ощущает; бессмысленно тратили жизнь в очередях – теперь очередей нет. Постоянно используются лексические и морфемные повторы: отравление – отрава; тратили жизнь в очередях – теперь очередей нет – в очереди тупели. Обращает на себя внимание использование парцелляции, неполных и односоставных предложений.
В третьей части статьи ведущее место занимает метафорическая модель: СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ – это НАРКОТИК. И снова используются прежние приемы: сначала автор напоминает о хорошо известных читателям фактах, которые, казалось бы, не имеют прямого отношения к основной идее статьи, а затем начинается развертывание модели с использованием самых разнообразных фреймов. Все это позволяет выявить параллели между привычкой к просмотру телепередач и наркотической зависимостью, больше того, чрезвычайное бурное распространение наркомании связывается с экспансией электронных СМИ.
Включенный телевизор давно уже стал постоянным фоном жизни. Пожар останкинской башни доказал, что ТВ – наркотик. Когда прервались передачи, многие вздохнули с облегчением, обрадовались отдыху от "ящика". Но подавляющее большинство взвыло, у людей началась типичная ломка.
Но властям удобны теленаркоманы. Потому-то башню так торопливо чинили. Если телевидение – наркотик, его следовало бы запретить. Или резко сократить употребление и жестко контролировать.
Наркотики были и сто, и тысячу лет назад. Но гашиш курили шейх и шах, кокаин нюхали поэтессы, богема, узкий круг. Если и случались трагедии, то трагедии отдельной личности, но не общества. Теперь это государственная проблема. Теперь это – дети, солдаты, школьники, студенты – сотни миллионов.
Когда произошел этот скачок мировой наркомании? Не синхронно ли с развитием ТВ?
В анализируемой части вновь активно используются разнообразные стилистические фигуры, особенно антитеза, инверсия, риторические вопросы, парцелляция.
В концовке рассматриваемой статьи интенсивное и (что особенно важно) неконтролируемое обществом развитие современных средств массовой информации метафорически представляется как стихийное бедствие, в борьбе с которым государство имеет право пойти на чрезвычайные, но необходимые для спасения людей меры.
Нужна цензура. Как контроль спиртного, как санитарный контроль продовольствия. Нужна цензура, которая не имеет права запрещать критику властей, но препятствует национальной духовной катастрофе.
Разговоры о демократии, о правах человека (журналиста) мало уместны. Пока река течет, где положено, – живи как хочешь. Но когда она поднимается на двадцать метров, никакой демократии никому уже не надо. Даже принудительную эвакуацию общество не воспринимает как насилие над личностью.
Представленные материалы показывают, что даже в относительно небольшой публикации может быть использована не одна доминантная модель, а несколько последовательно сменяющих друг друга моделей, каждая из которых может рассматриваться как доминантная для соответствующего раздела текста. Каждая из этих моделей акцентируется за счет применения разнообразных стилистических фигур (антитеза, лексические и иные повторы, инверсия, риторические вопросы, парцелляция), интерстилевого тонирования с использованием просторечной и жаргонной лексики (ломка, "ящик", потаскуха, таращит глаза) и использования метафор в сильных позициях текста (эпиграф, первые и последние фразы структурных частей текста, концовка текста).
Акцентированию метафоры очень способствуют ее интертекстуальные связи: в начале текста это не только эпиграф, но и полемика с участниками телепередачи, посвященной памяти А.Д. Сахарова, а также ссылки на слова и невербальную реакцию знакомых автору телезрителей. Во второй и третьей части статьи яркими приметами интертекстуальности становятся ссылки автора на ведущие темы материалов СМИ в предшествующие недели: эпидемию "коровьего бешенства" в Европе, пожар в Останкинской телебашне, стихийные бедствия. В статье используются прецедентные тексты в форме прямой и несобственно прямой речи, в форме описания содержания реплик (ведущий Шустер гостю поддакивал, неудобных вопросов не задавал), применяется частичный повтор цитаты из эпиграфа, а также трансформированные цитаты: "Сахаров (в подлиннике – Пушкин) – это наше все" (по Апполону Григорьеву); "Что такое хорошо и что такое плохо" (по Владимиру Маяковскому). Читатель обнаруживает в тексте упоминания прецедентных ситуаций (пожар в Останкинской телебашне, эпидемия коровьего бешенства) и прецедентных имен (Сахаров, Елена Боннэр, Горбачев, Чикатило).
Разнообразные способы акцентирования метафоры усиливают ее роль, с одной стороны, в обеспечении цельности и связности текста, а с другой – в представлении данного текста как части политического дискурса и – шире – как одной из составляющей национальной культуры.
Контрольные вопросы и задания
1. Объясните, что такое акцентирование метафоры в тексте? Какие способы акцентирования метафоры рассмотрены в данной главе?
2. Перечислите сильные позиции метафоры в тексте. Почему к числу этих позиций относятся первые и последние фразы текста?
3. По каким признакам можно выявить метафорическую модель, занимающую в данном тексте доминантное положение?
4. Каково соотношение сознательности и непроизвольности при акцентировании автором метафор в тексте?
5. Возможны ли случаи, когда в тексте одновременно выделяются две-три доминантных модели или же не выявляется ни одной такой модели?
6. Проанализируйте средства акцентирования метафор в одном из политических тестов (по выбору студента).
7. Проанализируйте политические тексты, имеющиеся в предыдущем разделе, с точки зрения способов акцентирования в них доминантных метафорических моделей.
Взаимодействие метафоры в заголовке с основным текстом
Для современной политической публицистики очень характерны метафорические заголовки, призванные привлечь внимание читателей, заинтересовать их и побудить прочитать основной текст. Заголовок статьи – это своего рода ее реклама, поэтому вполне закономерно взаимодействие метафорического заголовка с системой метафор в основном тексте статьи. Как правило, метафора в заголовке статьи раскрывается и развертывается в ее основном тексте, такой заголовок во многом предопределяет читательские ожидания в отношении содержания текста и его метафорической системы. Вместе с тем предварительные представления читателя о содержании текста во многих случаях не оправдываются или оправдываются не в полной мере.
При изучении соотношения метафорического заголовка статьи и ее основного текста нередко обнаруживаются специальные стилистические приемы: эффект обманутого ожидания, эффект усиленного ожидания и эффект оправданного ожидания.
1. Эффект обманутого ожидания появляется в том случае, когда мнение, сложившееся у читателя о содержании публикации по ее заголовку, опровергается по мере прочтения. Возможны три варианта возникновения на основе метафоры эффекта обманутого ожидания.
В первом случае метафорический заголовок может быть ошибочно воспринят как неметафорический, во втором случае неметафорический заголовок ошибочно воспринимается как метафорический, а в третьем – смысл метафоры до знакомства с основным текстом воспринимается иначе, чем после знакомства.
Примером возможного ошибочного восприятия метафорического заголовка как неметафорического может служить статья А. Кокшарова "Новобрачные при смерти" (журнал "Эксперт"), в которой речь идет не о состоянии здоровья молодых супругов, а о том, что объединение двух слабых банков (метафорически названных "новобрачными") не привело к созданию одного сильного. Аналогичный эффект может возникнуть при знакомстве со статьей П. Кирьяна "В ожидании реванша", в которой вопреки возможным ожиданиям говорится о том, что падение курса евро, возможно, скоро закончится и общеевропейская валюта возьмет таким образом метафорический "реванш" у доллара. В статье В. Горбунова под заголовком "Минусы и плюсы "крепкой крыши"" (журнал "Эксперт") анализируется экономическое положение Ачинского глиноземного комбината и возможные последствия перемены собственников у ряда предприятий алюминиевой промышленности.
Примером возможного ошибочного восприятия неметафорического заголовка текста в качестве метафорического может служить название статьи А. Теребунова "Как "Комсомолка" обула Вовку Путина" (Комсомольская правда). Когда в современном политическом дискурсе упоминается фамилия "Путин", то у адресата создается мнение, что речь пойдет о президенте России (даже если Путин фамильярно назван "Вовкой"). Соответственно смысл этого заголовка воспринимается как метафорический: трудно предположить, чтобы сотрудники редакции в буквальном смысле занимались обувью президента. Однако реально речь в статье идет об однофамильце президента, ребенке-сироте, которому на средства газеты были куплены подарки, в том числе обувь.
Аналогичный эффект используется в статье С. Поживалко "Губернатор в собственной стихии" (Аргументы и факты). При ознакомлении с заголовком можно предположить, что слово "стихия" используется в нем метафорически, однако при чтении статьи оказывается, что это слово использовано в первичном значении, так как в тексте рассказывается о том, что на Кубани прошли обильные снегопады и администрация края испытывает значительные трудности в борьбе со стихией.
Рассмотрим случаи, когда метафорический смысл заголовка после прочтения статьи воспринимается совсем иначе, чем до знакомства с основным текстом.
Заголовок статьи А. Розензафта и М. Мошкина "Терроризм: кровное родство" (Московский комсомолец) позволяет предположить, что в нем использована метафора, указывающая на связь терроризма с другими социальными феноменами. Однако оказывается, что в публикации представлен иронический комментарий к словам палестинского лидера Ясира Арафата о том, что "с исторической точки зрения, евреи и арабы – это двоюродные братья". Как известно, арабский и еврейский языки действительно относятся к одной семито-хамитской языковой семье и в этом смысле вполне можно говорить о родстве арабского и еврейского народов. Однако в политической коммуникации о языковом "братстве" между народами обычно вспоминают, когда требуется обосновать особо близкие отношения между народами, а арабские и еврейские "кузены" сейчас пребывают в состоянии вооруженной конфронтации. Поэтому делается вывод о том, что новая большая война способна разрушить любое братство.
Метафорический заголовок статьи А. Абрамова "Холодная война" (Эксперт) позволяет предположить, что речь пойдет об идеологических конфликтах между государствами. Однако в действительности в статье говорится о конкуренции среди производителей мороженого. Намеренное применение эффекта обманутого ожидания повышает выразительность публикации.
Во многих случаях основной текст не просто уточняет смысл заголовка, но и детализирует образ, позволяет обнаружить в нем разнообразные нюансы.