...
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -
Все в облике одном предчувствую Тебя.
Это ожидание любви, женщины, которая придет подарить счастье, но это также становления нового мира, который олицетворяет образ зари:
...
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя.
С приходом любви в жизнь меняется как будто все вокруг. Это ощущение Блок передал, слив в один символ ожидание любви и рождение новой вселенной - "новой зари". Всякий, кто находился в такой же ситуации, поймет этот символ. Сомнения, несмотря на надежду, все еще есть в душе поэта, потому что ему тревожно, страшно сталкивать идеал и действительность.
...
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
И наконец, последние строки уравнивают два состояния - ожидание и сомнение, сливая воедино эти ощущения в душе героя:
...
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
"Стихи о Прекрасной Даме" - это и трагическое, и светлое произведение. Все произведение становится единым символом, передающим богатейшую гамму чувств. Центральный же образ - образ Прекрасной Дамы - словно бы мерцает, меняя лица. Это то возлюбленная, то мать, то божество. Оно то дарит счастье, то обманывает. В конечном счете поэт нарисовал картину Вселенной, пытаясь объяснить ее законы.
28. Конкретно-психологическое и символическое в "Стихах к Прекрасной Даме"
Одинокий, к тебе прихожу,
Околдован огнями любви.
Ты гадаешь -
Меня не зови, -
Я и сам уж давно ворожу.
А. А. Блок
С самого раннего возраста Александр Александрович Блок увлекся философией Владимира Соловьева о "двоемирии", что во многом и определило большой период его творчества. Поэт становится мистиком, чувствует в окружающем мире признаки надвигающегося конца света, хаос. Спасение же видит в божественном начале "Мировой души" или "Вечной женственности", которая воплощается в его стихах в образе "Прекрасной Дамы".
В лирической героине этого замечательного цикла стихов слились черты загадочной "Дамы" и конкретной женщины, Любови Дмитриевны Менделеевой, в которую Блок был страстно влюблен и которая впоследствии стала его женой. Блок верил, что эта любовь ниспослана ему свыше, что их объединяет не только земное чувство, но и мистическое предопределение.
Это и определило двоемирие его цикла стихов, где слились конкретные психологические переживания и знаки, ниспосланные свыше, - символы.
...
Предчувствую Тебя.
Года проходят мимо -
Все в облике одном - предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя.
Так, его любовь стала неким мистическим знанием. "Неземные" черты "Прекрасной Дамы" объединяют в себе практически все проявления мира. "Вечная женственность" - это не только красота любимой девушки. Этот образ словно бы стоял у истоков мира и воплотился во многих вещах одновременно. Ближе всего он скорее к Непорочной Деве, если вообразить ее не связанной напрямую с христианской символикой, в виде некоей языческой богини. Она принимает облик то горячо любимой матери, то возлюбленной, то Родины, так как отвечает за все то добро и весь тот свет, который существует.
...
Я искал голубую дорогу
И кричал, оглушенный людьми.
Подходя к золотому порогу,
Затихал пред Твоими дверьми.
Проходила Ты в дальние залы,
Величава, тиха и строга.
Я носил за Тобой покрывало
И смотрел на Твои жемчуга.
Символ, к которому прибегает Блок, - сложное слияние многих черт и свойств. Он позволяет слить воедино несколько образов. Одновременно символ позволяет не приземлить, не упрощать черты "Прекрасной Дамы". В конечном счете в ее образе не остается ничего земного. Символ настолько же неконкретен, насколько и всеобъемлющ.
...
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.
А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.
Фантазия поэта очень богата, и потому трудно понять, могли ли события, описанные в его стихах, происходить на самом деле. Блок, в отличие от Тютчева, не разделяет мир грез и мир реальный, поэтому его стихи так трудно воспринимать вне символа.
...
Мы встречались с тобой на закате,
Ты веслом рассекала залив.
Я любил твое белое платье,
Утонченность мечты разлюбив.
Были странны безмолвные встречи.
Впереди - на песчаной косе
Загорались вечерние свечи.
Кто-то думал о бледной красе.
Мысли и поступки перетекают одно в другое и становятся практически неотличимы. Все сливается в некое единое пространство, где действия и движения едва угадываются: трудно понять, что же происходит в лирике Блока, каков ее сюжет. Этот сюжет неуловим, как сюжет сна. Кажется, что поэт ищет в снах некую гармонию, которой нет на земле. На протяжении времени заметно меняется настроение поэта от восторженного поклонения к сомнениям и крушению надежд. Блок практически не смотрит вокруг себя, но бесконечно усложняет свой внутренний мир, дорисовывает облик своей любви. Мне кажется, что этот труд для него имел особое значение. Возможно, призывая своими стихами Прекрасную Даму в земной мир, он хотел спасти его от хаоса. Или, наоборот, пытался поднять земной мир до уровня Прекрасной Дамы. Наконец, в стихах к Даме всякое психологическое наполнение теряется. Любовь - это только любовь, а Блок стремился описать нечто, что уже перешагнул границы простого человеческого переживания. Нечто такое, на чем действительно будет держаться мир.
...
Я к людям не выйду навстречу,
Испугаюсь хулы и похвал.
Перед Тобой Одною отвечу
За то, что всю жизнь молчал.
Молчаливые мне понятны,
И люблю обращенных в слух:
За словами - сквозь гул невнятный
Просыпается светлый Дух.
Я пойду на праздник молчанья,
Моего не заметят лица.
Но во мне - потаенное знанье
О любви к Тебе без конца.
29. Сюжет и композиция поэмы А. Блока "Двенадцать"
Поэма "Двенадцать" была написана с натуры, она создавалась на волне реальных политических событий. Его цель - донести до нас ощущение того времени, в котором жил он сам. Одним из композиционных приемов, которые использует А. Блок для достижения этой цели, является совмещение реального и символического планов. Образ ветра - это по сути символ, который объединяет в себе множество ощущений поэта, пережившего революционную петроградскую зиму. Ветер - это и есть ощущение зимы во взбунтовавшемся городе. Блок воспринимал революцию как стихию. И этот план совмещается с вполне материальным образом матерчатого плаката "Вся власть учредительному собранию". Это тоже примета революционной столицы, но только реальная.
Вот еще один пример. Доподлинно известно, что отряды, патрулировавшие Петроград в гражданскую войну, состояли из определенного количества человек, обычно из двенадцати. И в то же время "двенадцать" - это еще и двенадцать апостолов. Здесь реальный и символический планы срастаются.
Поэтому, возможно, поэма состоит из двенадцати глав. Композиционно они заключены в круг, как апостолы за круглым столом Тайной вечери.
Сначала в орбиту внимания художника включен весь мир:
...
Ветер, ветер -
На всем божьем свете!
Но постепенно из этого ветра проступают приметы времени и места, прохожие: старушка, "буржуй на перекрестке", "товарищ поп" и др. Мы как будто уже не вполне в блоковской реальности, так все вокруг материально и узнаваемо. Зато в последней главе происходит обратный процесс, словно мы вместе с поэтом поднимаемся в космос, откуда не различить ни города, ни времени. Из-за вьюги пропадают очертания домов, конкретные детали, характеризующие город, а существа, его населяющие, поворачиваются к нам словно бы другой стороной. Паршивый пес превращается в символ старого мира:
...
Отвяжись ты, шелудивый,
Я штыком пощекочу!
Старый мир, как пес паршивый,
Провались - поколочу!
А петроградский патруль превращается в шествие апостолов, возглавляемое Христом. Введенный в конце образ Христа отражает главную идею поэмы: революция воспринимается А. Блоком как царствие небесное на земле.
Правда, в поэме он назван Исус, а не Иисус. О чем это может говорить?
Согласно ветхозаветной традиции звуки в имени удваивались, когда человек вовлекался в божественные деяния: Аврам после рождения Исаака становится Авраамом. Здесь же присутствует "Исус" обмирщенный, а, возможно, и "Исус-антихрист". Жутко звучат последние строки поэмы:
...
Так идут державным шагом -
Позади - голодный пес,
Впереди - с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим…
В белом венчике из роз -
Впереди - Исус Христос.
Почему в руках у Христа кровавый флаг? Объяснение этому мы найдем в VI и VII гл. В VI гл. происходит убийство распутницы Катьки. В начале непонятно, что происходит: много возгласов, многоточий, но все перекрывает один призыв:
...
Революционный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
А в VII гл. мы видим раскаяние убийцы, заглушаемое криками:
...
Эх, эх!
Позабавиться не грех!..
Отмыкайте погреба -
Гуляет нынче голытьба!
Вот и объяснение непонятному убийству: голытьба гуляет! Блок показывает, что бессмысленное убийство - событие, повседневное для того времени. А Христос, по мысли А. Блока, принимает на себя всю кровь, пролитую в эти дни. Его образ не снижается, но, по-моему, меняет знак: Христос настоящий не может исполнять такую роль. Итак, композиция поэмы "Двенадцать" глубоко символична. Символ - очень мощный прием, и у меня возникает вопрос: мог ли сам автор контролировать те смыслы, которые раскрываются при осмыслении символа? Он желал изобразить правдиво революционный марш патруля, но это получилось "слишком" правдиво. Понятно, что Блок мог умом принять революцию, но его ощущение революции трагическое. Он сопротивляется внутренне творимому насилию: поэта выдают его же собственные символы.
30. Образ Руси в поэзии Блока
"Это все о России", - говорил Блок о своих стихах. Я бы сказал иначе: это рассказ не о России вообще, это поэтический дневник жизни русского человека на рубеже веков.
Его стихотворения "Русь", "Россия", "Осенний день" и многие другие юношеские стихи посвящены любви поэта к Родине. Каждый русский поэт так или иначе отражал свое отношение к России, озвучивал свое патриотическое чувство. Лермонтов любил Россию "странною любовью", в которой проглядывался и стыд за всю ту мерзость, которой была наполнена жизнь русских людей того времени, и бессильное желание сделать родину лучше. Некрасов восхищался всем народным, исконным, почти не замечая отрицательных черт действительности. У Блока чувство родины тоже было его собственным, неповторимым. В чем же оно состояло?
Поэт говорил, что "жить стоит только так, чтобы предъявлять безмерные требования к жизни: все или ничто…" Так, по преданиям, жили наши далекие предки, проявившие мужество, доблесть, бескорыстную любовь к Родине на поле Куликовом. Нам известно, что победа между Доном и Непрядвой повлекла за собой невиданный подъем народного духа, хотя до окончательного освобождения Руси от ордынского ига еще далеко. Блоку же хотелось передать свое отношение к родине, запечатлев именно этот фрагмент истории Руси. В своем имении Шахматове на берегу лесной реки Лутосни поэт воображал себя защитником святой русской земли на берегах Непрядвы:
...
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
Казалось бы, это простые "пейзажные" строки, которых в русской литературе тысячи. Но особый внутренний ритм придает этим простым строкам такую энергию, что не возникает сомнений: сейчас пролог закончится и начнется героическая повесть о подвигах могучих богатырей.
Блок, несомненно, патриот, но для него не имеет особенной ценности все то, что связано с материальным миром. Он - патриот той России, которая существует в представлениях людей, в воображении поэтов, - он патриот духовной России, где есть только красота и подвиг. О материальных преимуществах сильной страны он не говорит. Наверное, его и не особо интересует сильная страна - она нужна ему красивой.
Возможно, Блока привлекало ощущение красоты природы, на фоне которой сейчас развернется грандиозная битва, изменившая ход истории. Красота и величие - ключевые слова в восприятии Блоком России.
Это было характерно для Блока-юноши. Впоследствии его чувства к России, ее восприятие поэтом менялось, но любовь к ней Блок пронес через всю жизнь. Это чувство выручило его в тяжелые для него ("глухие") годы. И поэтому в стихотворении "Последнее напутствие" (1914), одном из самых трагических у Блока, - стихотворении о смерти и безвыходности существования - поэт говорит о том единственном, что выводит из "постылого "круга бытия", проливает в душу мир и покой. Это и есть любовь к родине.
...
…еще леса, поляны,
И проселки, и шоссе,
Наша русская дорога,
Наши русские туманы,
Наши шелесты в овсе…
Блок создал особенный поэтический образ Родины. Этот образ сливается с образом фантастической красавицы, иногда жены, иногда матери.
...
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!..
И нет конца!
Ее облик "светел навсегда", она хранит первоначальную чистоту мира и души. Это женщина с прекрасными редкими чертами, "разбойной красотой", повязанная в "плат узорный до бровей". Она никогда не пропадет, с нею "невозможное возможно" - она ведет на вечный бой, перед ней лежит долгий путь.
...
Выхожу я в путь, открытый взорам,
Ветер гнет упругие кусты,
Битый камень лег по косогорам,
Желтой глины скудные пласты.
Разгулялась осень в мокрых долах,
Обнажила кладбища земли,
На кустах рябин в проезжих селах
Красный цвет зареет издали.
Вот оно, мое веселье, пляшет
И звенит, звенит, в кустах пропав!
И вдали, вдали призывно машет
Твой узорный, твой цветной рукав.
Необъятные просторы, песни, бесконечные дороги и тракты, русские тройки, дали туманные, "неба осветленный край средь дымных пятен" - такова прекрасная, страшная и неповторимая блоковская Россия.
31. Оттенки и мотивы "тихой" лирики Н. Гумилева ("Жираф", "Кенгуру")
Судьба, личность и творчество Николая Степановича Гумилева вызывают сейчас большой интерес. Это неудивительно, так как его творчество полно смелости, новизны, остроты чувств, взволнованной мысли. Гумилев был необоснованно причислен к участникам контрреволюционного движения и расстрелян в 1921 г. (ему было 35 лет).
Акмеизм - стиль, придуманный и основанный Гумилевым, подразумевал отражение реальности легкими и емкими словами. Сам Гумилев очень критически относился к своим стихам, работал над формой и над содержанием. Гумилев, как известно, много путешествовал по Африке, Турции, востоку. Впечатления от путешествий отразились в его стихах, диких экзотических ритмах. В его стихах звучит и музыка заморских стран, и песни России, и смех и слезы любви, и трубы войны. Одни из самых прекрасных стихотворений об Африке - это "Жираф" и "Озеро Чад".
"Жираф" - это изысканная музыка "таинственных стран". Все стихотворение особенное:
...
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко на озере Чад
Изысканный ходит жираф.
И начинается особенно таинственная и грустная сказка "про черную деву, про страсть молодого вождя, "Про тропический сад, про стройные пальмы и запах немыслимых трав…" Потрясает описание жирафа:
...
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Автор использует необычные сравнения:
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Это стихотворение настолько мелодично, что в наше время на него написана музыка и оно стало песней. И вот еще одна таинственная сказка: "Озеро Чад". Она похожа на любовный роман в стихах. Сюжет его банален и грустен, но язык стихотворения придает ему красоту и необычайность:
...
На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фигурки стремят
На заре величавых арабов.
По лесистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются странным богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей.
Таинственное озеро, величавые арабы, странные боги, девы-жрицы - все это создает загадочную и величественную атмосферу, в которую погружается читатель. Вот он видит прекрасную пару: дочь властительного Чада и ее мужа - могучего вождя и красивого, но лицемерного европейца. Он видит красивый, простой мир Чада и "цивилизованный" грустный мир Европы, где кабаки, пьяные матросы и грязная жизнь. "Озеро Чад" не очень большое стихотворение, но написано оно столь ярким и выразительным языком, что перед нами проходит целая жизнь…
В этот мир Гумилев пришел чужаком. И всячески - так по крайней мере казалось - еще и культивировал свою чужеродность миру, несовместимость с "толпой", ее интересами, нуждами, идеалами.
А в поэзии он преображался, представляя себя то конквистадором, то попугаем с Антильских островов… Гумилев, не написавший ни одной "антисоветской" строки, был обречен и предвидел свою гибель: