ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ
1. Дайте общую характеристику лексических средств вербальной агрессии в СМИ.
2. С помощью каких средств выражается негативная оценка в текстах СМИ?
3. Какая лексика относится к инвективной? Уместно ли использование инвективной лексики в текстах СМИ? Используя словари иностранных слов, выясните значение терминов "пейоратив", "инвектива". Как соотносятся эти понятия? Каково их отношение к феномену вербальной агрессии?
4. Какая лексика является стилистически сниженной? Каковы функции этой лексики в языке СМИ?
5. Как вы относитесь к публичному использованию обсценной лексики? Дайте свой комментарий к мысли о том, что употребление бранной и нецензурной лексики в публицистике и художественной литературе делает текст более ярким, отражает "правду жизни", "стихию народного русского языка".
6. Какие функции выполняют в текстах СМИ разные группы жаргонной и арготической лексики? В чем специфика жаргонизмов как средства выражения оценки? В каких случаях такая лексика становится средством речевой агрессии?
7. В каких случаях словообразовательные неологизмы выступают как средство речевой агрессии? Охарактеризуйте основные модели словообразовательных неологизмов, выступающих в СМИ в оценочной функции. За счет чего словообразовательный неологизм может получить агрессивную окраску?
8. В чем сходство и различие между сравнением и метафорой? Какова их функциональная специфика в языке СМИ? В каких случаях сравнения и метафоры становятся средством речевой агрессии?
9. Подберите в известных вам газетах (журналах) примеры метафор и сравнений с оценочным содержанием. Охарактеризуйте их с точки зрения уместности и целесообразности.
10. Каким образом представлены иноязычные элементы в текстах российских СМИ? В каких случаях использование иноязычной лексики в СМИ является средством речевой агрессии?
11. Приведите примеры немотивированного, на ваш взгляд, употребления заимствованного слова в СМИ. Обоснуйте свой выбор.
12. Почему экспансию иноязычной лексики в русский язык можно рассматривать как проявление речевой агрессивности?
Глава 4
ДИСКУРСИВНЫЕ СРЕДСТВА ВЕРБАЛЬНОЙ АГРЕССИИ
Прежде чем пояснить, какие средства мы относим здесь к дискурсивным и почему, нужно хотя бы кратко оговорить понимание термина "дискурс". Термин "дискурс" употребляется современной лингвистикой в оппозиции к термину "текст". "Текстом" называется вербальная структура, т. е. организованная по правилам языка последовательность слов, словосочетаний, характеризующаяся связностью и цельностью [ЛЭС: 507]. Текст выражает определенный смысл и может быть как устным, так и письменным. Термин "дискурс" обозначает более сложное образование: это текст в совокупности с теми экстралингвистическими факторами (социальными, культурными, психологическими и др.), которые обусловливают его порождение и функционирование. По выражению Н.Д. Арутюновой, дискурс – это речь, "погруженная в жизнь", поэтому "термин "дискурс", в отличие от термина "текст", не применяется к древним и др. текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно" [ЛЭС: 137]. Известный исследователь проблем лингвокультурологии и теории дискурса В.И. Карасик говорит: "С позиций лингвистики дискурс – это процесс живого вербализуемого общения, характеризующийся множеством отклонений от канонической письменной речи, отсюда внимание к степени спонтанности, завершенности, тематической связности, понятности разговора для других людей" [Карасик 2004: 232]. При более широком понимании "дискурсом" называют совокупность текстов общей сферы функционирования, общей тематики, рассматриваемых с учетом выполняемых ими коммуникативных, прагматических, манипулятивных, эмоционально-экспрессивных и иных задач.
Дискурс характеризуется определенной тональностью, под которой понимаются такие качества, как серьезность или несерьезность; обиходность или официальность; стремление к согласию, компромиссу или к конфликту; сокращение или, наоборот, увеличение дистанции между общающимися; открытое выражение своих коммуникативных намерений (интенций) или скрытое, завуалированное; направленность на сообщение информации или на воздействие [Карасик 2004: 233]. В зависимости от тональности, структурных характеристик, адресованности, содержания выделяются различные типы дискурса: бытовой, педагогический, научный, медицинский, религиозный, политический, рекламный, юмористический, ритуальный (например, дискурс награждения, поздравления, приветствия, воинской присяги и т. д.). Сфера массово-информационного общения также формирует особый тип дикурса – массово-информационный, или масс-медийный.
Если подходить к тексту газеты (или другой разновидности СМИ) как к дискурсу, то необходимо включить в рассмотрение все сопутствующие ему связи с жизнью, в том числе и с другими текстами. Агрессивность – это разновидность тональности, которая может быть у текста-дискурса. Лексические средства русского языка, рассмотренные нами ранее, в 3-й главе, выражают негативную оценку сами по себе или под влиянием метафорического контекста. Агрессивная тональность формируется в этом случае за счет интенсивности негативной оценки, ее повышенной (избыточной) экспрессивности, а главное – за счет того, что выражение негативной оценки и причинение ущерба объекту оценки является основной целью автора. Анализируя эти средства, мы в основном оставались в пределах языка, хотя и приходилось учитывать интенции автора, межтекстовые связи, формирующие ассоциативные поля участников общения. В 4-й главе будут рассмотрены такие формы вербальной агрессии, которые не столько заключены в самих словах, сколько связаны с принятыми нормами успешного общения, знаниями участников общения о мире, проблемами адекватного истолкования слов, явлением интертекстуальности. Анализ этих форм требует существенно большего выхода за рамки заданного текста, чем это было в предыдущей главе, поэтому мы и назвали их "дискурсивными", противопоставив (хотя и с долей условности) "лексическим".
4.1. Языковая демагогия (использование речевых импликатур, сознательное нарушение словесных пресуппозиций, нарушение постулатов успешного общения) как фактор агрессивности текста
К особому виду имплицитной речевой агрессии можно отнести приемы языковой демагогии, то есть непрямого воздействия на адресата, "когда идеи, которые необходимо внушить ему, не высказываются прямо, а навязываются исподволь путем использования возможностей, предоставляемых языковыми механизмами" [Булыгина, Шмелев 1996: 461]. Одним из таких приемов является использование речевых импликатур. "Под речевыми импликатурами понимаются идеи, непосредственно не высказываемые в тексте, но выводимые из него на основе общих законов речевого общения [Булыгина, Шмелев 1996: 463]. Речевые импликатуры являются очень удобным средством манипулирования сознанием собеседника, и в частности выражения негативной оценки, так как автор текста при необходимости всегда может отказаться от "скрытого" (имплицируемого) утверждения. В работе [Булыгина, Шмелев 1996: 464] это иллюстрируется хорошим примером. Персонаж одного из романов французского писателя Лурье в ответ на просьбу никому не рассказывать об определенном событии заверил, что настоящий джентльмен никогда не говорит лишнего (импликатура: я – джентльмен, поэтому я никому не расскажу об этом). Потом же, когда его упрекнули в разглашении тайны, он заявил, что никогда не называл себя джентльменом.
Приведем пример, когда журналист использует речевую импликатуру для внушения негативного отношения к определенному объекту. Речевое общение, как известно, опирается на законы логики. Используя "логичную форму" для выражения нелогичного содержания, можно имплицитно выразить отрицательную оценку:
Если учителя выходят на забастовку, значит, местная власть снова повысила себе зарплату. Когда учителя пойдут на выборы, вряд ли они выберут ту же местную власть (Российская газета. 29.01.1999).
Журналист использует форму сложноподчиненного предложения с придаточным условия. Согласно законам логики, условие мотивирует (т. е. является причиной) следствие. В вышеприведенной конструкции два события, одно из которых (забастовка учителей) занимает позицию условия, а второе (чиновникам повысили зарплату) – позицию следствия, на самом деле никак друг с другом не связаны. Однако логичная языковая форма заставляет читателя усмотреть в данном высказывании следующие импликатуры: у учителей невозможно маленькая зарплата; чиновникам повысили зарплату за счет бюджетных средств, которые могли бы пойти на увеличение зарплаты учителей; власть отнимает деньги у народа для себя; учителя ни за что не должны голосовать за такую плохую, бессовестную власть. Если бы журналист прямо написал о том, что на повышение зарплаты чиновников пошли те деньги, которые должны быть предназначены учителям, его могли бы обвинить в клевете.
Импликатура, или логический эллипсис, нередко используется как средство эмоционального давления на читателя. Так, любой человек преисполнится негодованием, прочитав следующий заголовок статьи:
Адвокат заработает на смерти башкирских детей $1,5 миллиона! (Комсомольская правда. 29.06.2004).
Между тем в статье речь идет о юристе, помогающем семьям детей, погибших в авиакатастрофе, получить материальную компенсацию. В этом нет ничего аморального, как и в том, что за свою работу адвокат должен получить вознаграждение. Однако, желая произвести требуемое впечатление на читателя, автор выносит обстоятельства, связывающие адвоката и деньги, в импликатурный план текста и успешно создает образ корыстного и циничного дельца от юриспруденции.
Авторы монографии, которую мы цитировали выше, справедливо отмечают: "Практика "воздействия на умы" посредством импликатур использовалась еще в советское время в подцензурной печати в связи с необходимостью пользоваться эзоповым языком, когда "крамольная" мысль не высказывалась прямо, а предлагалась читателю как импликатура того, что сказано <…> Однако особенно популярна она стала в последнее время, отчасти в связи с распространившейся практикой подавать в суд на журналистов за клевету или диффамацию" [Булыгина, Шмелев 1996: 464].
Для формирования негативного образа в СМИ используется такой прием языковой демагогии, который может быть назван "магией слова" [Булыгина, Шмелев 1996: 475]. Этот прием состоит в том, что для воздействия на адресата используются слова, несущие положительный или отрицательный заряд (ср.: разведчик – шпион). Так, корреспондент "Комсомольской правды" следующим образом описывает задержание в территориальных водах Грузии российского грузового теплохода:
Наши моряки попадают в плен не только на другом конце земли, в Сомали, но и практически дома. В понедельник 14 россиян стали заложниками Грузии. Вечером 6 апреля теплоход "В. Успенский" шел в Азов мимо Батуми. Команда уже предвкушала скорое возвращение к домашним. Но тут удача повернулась к россиянам задом, а к показавшемуся грузинскому военному кораблю – передом. Теплоходу приказали остановиться, и на борт взобрались 13 спецназовцев берегового охраны Грузии. Ну да, кому же еще брать мирный корабль, как не спецназу. Крепкие ребята мигом справились с гражданскими и отконвоировали теплоход в порт Батуми (Комсомольская правда. 08.04.2009).
Ясно, что журналист ставит перед собой задачу скомпрометировать грузинский спецназ, арестовавший теплоход. Для этого используются выделенные нами слова и выражения, которые помогают представить события в выгодном для одной из сторон свете. Так, автор проводит параллель между действиями грузинских военных и разбойничьей практикой пиратов Сомали; использует прием контраста, чтобы создать образ непропорционально агрессивных и сильных "захватчиков", с одной стороны, и "жертв" – с другой, ср.: военный корабль, спецназовцы, крепкие ребята, мигом справились – попадают в плен, заложники, мирный корабль, гражданские. Автор статьи желает оставить в тени факт нарушения российским теплоходом территориальных вод Грузии и создать иллюзию немотивированности действий грузинских военных. Для этого демагогически используются выражения наши моряки попадают в плен практически дома, возвращение к домашним: у читателя должно сложиться впечатление, что российский теплоход находился у себя дома, тогда как в действительности он вольно или невольно зашел на чужую территорию.
Языковая демагогия нередко бывает связана с намеренным нарушением словесных пресуппозиций, т. е. смыслов, которые должны быть истинными, чтобы данное слово не нарушало общего смысла предложения, не делало его ложным или семантически аномальным. Если журналист прибегает к такому приему для того, чтобы каким-то образом скомпрометировать предмет речи или вызвать эмоционально окрашенное негативное отношение к нему, то вполне правомерно упрекнуть такого автора в речевой агрессивности. Рассмотрим яркие примеры нарушения словесных пресуппозиций в заголовке газетной публикации, благодаря чему создается изначально ложное представление об описываемом лице или событии:
"Барсы" наняли убийцу (Комсомольская правда. 10.02.2005; выделено нами. – Авт.).
Из тел матросов-славян дагестанцы выложили слово "Кавказ"? (Комсомольская правда. 10.11.2009; выделено нами. – Авт.).
Первый заголовок является частью статьи, которая посвящена хоккейному клубу "Ак Барс", намеревающемуся заключить контракт с одним из канадских спортсменов. "В пассиве" предполагаемого нового члена команды, как пишет автор статьи, "убийство друга и партнера по клубу "Атланта" (выделено нами. – Авт.). Разумеется, слова убийца и убийство не могут не вызвать инстинктивного неприятного впечатления у читателя текста, причем это неприятное впечатление относится как к канадскому спортсмену, так и к хоккейному клубу, который приглашает в свой коллектив убийцу. Между тем выясняется, что журналист имеет в виду автомобильную аварию: хоккеист не справился с управлением машиной, в которой находился и его друг. Понятия "убийца" и "убийство", выражающиеся соответствующими словами русского языка, включают в свое содержание указание на умышленное или неумышленное действие лица, повлекшее смерть другого человека. При этом подразумевается, что действие это является однонаправленным, т. е. "убийца" в момент совершения преступления не направляет данное действие и на самого себя. Более того, обычно убийцей называют человека, совершившего именно умышленное злодеяние, потому что это слово слишком сильно связано с негативными коннотациями и негативной оценкой личности. Вряд ли оно уместно по отношению к попавшему в аварию водителю, который не только сам был в такой же опасности, как и пассажир, но и, очевидно, претерпел немалые моральные страдания из-за гибели друга. Таким образом, в рассматриваемой статье слова убийца, убийство употреблены неадекватно описываемой ситуации и фактически являются просто средством оскорбления, эпатажа.
Второй приведенный нами заголовок также содержит намеренно нарушаемую автором пресуппозицию. Слово тело в русском языке имеет несколько значений, в частности 'организм человека или животного в его внешних физических формах и проявлениях' (В здоровом теле здоровый дух; дрожать всем телом) и 'останки умершего человека' (везли тело в морг; перенесли тело в комнату). Как видно, разные значения слова тело предполагают сочетаемость его с глаголами разных семантических групп. Контекст заголовка таков, что вызывает представление о втором значении, так как производить манипуляции типа выложили слова, очевидно, можно только с телами мертвых. Набранный крупными буквами, такой заголовок не может быть незамечен и производит особенно ужасающее впечатление, поскольку рисует картину не только убийства, но и изощренного глумления над человеком. На самом же деле статья описывает событие иного рода, хотя тоже весьма отвратительное: срочники из Дагестана якобы заставляли живых новобранцев-славян принимать позы, копирующие определенные буквы. Неслучайным кажется и введение в заголовок точного обозначения национальностей: заголовок, по замыслу автора, должен четко обозначить этнический конфликт, конфликт "своих" и "чужих". Думается, что заголовки такого рода не могут не провоцировать то, что называется "межнациональной рознью", и знак вопроса, употребленный автором для "страховки", положения не спасает.
Сознательное игнорирование пресуппозиций слова используется в дискуссиях для навязывания своего видения проблемы, своей оценки. Так, один из участников организованного "Литературной газетой" "круглого стола" по проблемам российской семьи критически оценивает, с его точки зрения, "безудержную одностороннюю государственную поддержку женщин". Для утверждения своей точки зрения говорящий создает негативный образ женщины-захватчицы:
После развода оба супруга получают свободу. Но для бывшего жены это свобода плюс ребенок, плюс квартира, плюс алименты. Для бывшего мужа это свобода минус ребенок, которого ему часто не дают видеть, минус квартира, из которого его выгоняют, и минус алименты, которые с него берут (Будем жить? Литературная газета. 2009. № 11).
Оставляя в стороне вопрос о степени достоверности утверждений автора относительно квартиры и возможности встречаться с ребенком, обратим внимание на употребление слова ребенок, которое в данном контексте имеет значение 'маленький мальчик или девочка" [MAC III: 690; выделено нами. – Авт.]. Для того чтобы создать иллюзию выигрышного положения женщины, автор приведенного высказывания, манипулируя математическими терминами плюс и минус, включает ребенка в список несомненных материальных благ (ребенок квартира, алименты), которые якобы достаются бывшей жене после развода и автоматически изымаются у бывшего мужа. С помощью такого приема говорящий "зачеркивает" важный в данном случае пресуппозиционный смысл слова ребенок: маленький человек требует постоянной заботы, нуждается в уходе, материальном обеспечении, нравственном воспитании. Общая картина вопиющей несправедливости по отношению к мужчине должна вызвать у читателя чувство возмущения, протеста и, как следствие, негативную оценку поведения женщины. Подчеркнутая категоричность автора, использование манипулятивных приемов позволяют говорить об агрессивности высказывания.
Нарушение словесных пресуппозиций нередко используется в речи журналистов и политиков для создания негативного образа идеологического противника. Рассмотрим два характерных примера, где авторы ставят задачу внушить отрицательное отношение к советскому государству:
При отвратительных условиях труда платили минимум. Недоплаченное частично компенсировали "социалистического милостыней" (хрущобой, детсадиком бесплатным образованием, льготного путевкой) (Аргументы и факты. 2005. № 10) [выделено нами. – Авт.].