Язык современных СМИ. Средства речевой агрессии - Наталия Петрова 5 стр.


Нижегородцев Мамонов "взял". В зале фанатка в белой кофточке стала кричать: – Давай, папа, жми! Я тебя люблю! Билетеры пытались выволочь ее из зала – не получилось. Потом пришли два дюжих охранника, которых девчонка послала вдаль громко, на весь зал (Свой взгляд. 04.04.2007); Современная литература превратилась в качалку долларов, никого не интересует качество: Главное – хорошо продать. <…> "Прикончить" мальчика в очках Джоан Роулинг не позволят издатели: кто же захочет лишиться сотен миллионов? (Аргументы и факты. 2007. № 30); А еще в туалете я наткнулась на Пэрис Хилтон! Она посмотрела на меня и спросила, где я раздобыла такое клевое платье (из интервью с М. Шараповой // Комсомольская правда, 25.07.2007); Став мифом Сонька (Золотая Ручка. – Авт.) пошла по рукам беллетристов. У нее образовался статус фольклорного персонажа. Поди, пробейся к его прообразу. Это так же нереально, как сыскать прототипа Иванушки-дурачка (Российская газета, 27.07.2007); Каким должен быть воротила шоу-бизнеса? <…> Он рулил компанией грамзаписи <…> музыкальными журналами, телеканалами <…> и радио "Хит FM". Но в 2002 году вдруг порвал с шоу-бизнесом (Собеседник. 2008. № 45); Канадский хоккеист, поигравший за подмосковный "Витязь", решил уйти в боксеры. Надоело, что за драки на льду постоянно удаляют. С такими талантами в мордобое Перро добьется большего (Комсомольская правда. 10–17.09.2009); Здоровяки не подпускали к Каддафи на пушечный выстрел никого и желающих его сфотографировать тут же били по камерам. Скорее всего Саиф пришел поглазеть на голливудскую красавицу Крез… (Собеседник. 2009. № 12).

В целом стилистически сниженная лексика – весьма действенное средство экспрессивизации текста, его оценочности, "интимизации", усиления эмоциональности. В газетно-публицистическом стиле разговорная лексика всегда выступает как маркированная, поэтому любое разговорное слово в газетной речи, по мнению ученых, экспрессивно, обладает известным потенциалом выразительности, которая обеспечивает полноценное восприятие текста адресатом. Современная газетная речь в сравнении с газетными текстами доперестроечного периода отличается повышенной экспрессивностью, которая достигается, в частности, широким внедрением разговорных и просторечных слов и оборотов. Благодаря экспрессивно окрашенным средствам языка говорящий или пишущий выражает свое субъективное отношение к содержанию речи или ее адресату:

Недостаточно помучили меня в консульстве Бангладеш в Москве. Под самыми разными предлогами мурыжили целую неделю и визу выдали за четыре часа до отлета, хотя все необходимые бумажки были собраны и цель поездки вполне ясна (Российская газета. 27.07.2007); Как-то мои приятель, начинающий бизнесмен, ввалился ко мне с вытаращенными от недоумения глазами и заявил, что его вот-вот наградят – золотым орденом Славы. <…> Обычно "окучивают" провинцию, в Москве это уже считается моветоном. А где-нибудь в Мухосранске сидит никому не известный директор мукомольного завода, которому предлагают купить минуту славы и, к примеру, звание "Предприниматель года" или "Лучший мукомолыцик страны" (Комсомольская правда. 22.05.2007); Однако реальные доходы представителей шоу-бизнеса намного больше. Не секрет, что складываются они в основном из гонораров, которые им преподносят толстосумы на корпоративных и семейных праздниках (Экспресс-газета. 2007. № 30); На самом деле происходящее на телеэкране воскресным вечером на шоу 1-го канала "Король ринга" вовсе не кажется забавным. Взрослые мужики, чье призвание развлекать публику актерской игрой и пением, внезапно наливаются агрессией и лупят друг друга почем зря. До сотрясений, фингалов, часто с кровью. Зачем им это надо? (из интервью // Российская газета. 08.06.2007); Да и наши сегодняшние ледовые шоу, от которых вся страна, извините, "торчит", балдеет, – это, скажу вам, убогое зрелище (из интервью с И. Родниной // Российская газета. 15.06.2007); В этом ресторане главного достопримечательностью является 20-литровая бутыль самогона, который наливают клиентам на халяву. По словам официантов, это 65-градусное пойло настаивается на семи травах… (Экспресс-газета. 2007. № 30); У меня под окном какие-то ушлепки в розовых кофтах, но с синими джинсами, с черными, но какими-то коротковатыми челками жрут полуторалитровое пиво, ржут как сивые мерины, девок таких же щипают, те ржут еще громче, слушают мелодии с мобильников, мат-перемат, да еще и весь двор загадили. Что тут можно сказать, не умеют отдыхать, уроды (Новая газета. 27.07–02.08.2007); Винокур орал матом, как ненормальный, размахивал кулаком. Мне стало страшно: здоровенный мужик валяет на асфальте несовершеннолетнего подростка, вокруг стоят три амбала, каждый из которых норовит пнуть Диму ногами (из рассказа очевидца // Жизнь. 15–21.08.2007); В кризис можно было бы покутить и поскромнее, но ведь не зря же Тельмана Исмаилова Financial Times включила в список самых экстравагантных миллиардеров мира (Собеседник. 2009. № 22); Образование ν вас высшее, еще, наверно, не за деньги купленное. Что же это вы, господа, несете? (Известия. 28.07.2009); Ведь мало того, что местные бюрократы часто врут с экранов телевизора, они при этом еще и русский язык коверкают. <…>Учебник выпущен в мини-формате, чтобы дядькам в пиджаках было удобнее лезть за словом в карман (Комсомольская правда. 03–10.09.2009); Русскую девку за версту видать, даже если она говорит на идеальном французском! (Комсомольская правда. 03–10.09.2009); Наши чиновники говорят, что уже к концу года может начаться экономический рост. И ладно бы ляпнул такое какой-нибудь оптимист. Так ведь нет – сам Кудрин <…>. Он, конечно, предупредил, что "отрастать" будем долго и прежней лафы не будет… (Известия. 20.04.2009).

Разговорно-просторечная лексика нередко служит в газетном тексте средством имплицитной агрессии, когда автор выражает эмоционально окрашенное негативное отношение к кому-либо, замаскированно, неявно, без открытого оскорбления, унижения. Примером может быть употребление стилистически сниженных глаголов со значением повышенной интенсивности действия (запихивать, тащить, выпереть и под.). Некоторые из них не содержат агрессивности, если употребляются в подходящих по смыслу контекстах:

Пытались запихнуть в брошюру побольше популярных сведений: описание рыночного позиции, производства, финансовых результатов и корпоративного информации (Эксперт. 20.12.2004); Здесь пришлось пару раз останавливаться, чтобы остудить разгоряченный мотор – тяжело ему было в жару тащить меня и кондиционер (За рулем. 15.04.2004).

Другое дело, если подобные глаголы используются не в прямом значении, а для называния действия, обычного по затрачиваемым усилиям. Тогда их использование свидетельствует об особом эмоциональном состоянии говорящего: негодовании, раздражении, злорадстве и т. п., т. е. о неявной агрессивности речевого поведения:

При этом ее еще стараются запихнуть куда-то к черту на кулички, в квартиры, предназначенные на слом (Звезда. 2002); Думаю, тебе лучше не хватать самой молоток и не тащить машину в сервис (форум "Психология любви". 2004);Хотелось понять академиков: "очередная звезда" Познеру– компенсация бывшему президенту телеакадемии за то, что они выперли его с работы… (Литературная газета. 2009. № 39–40).

Разумеется, использование стилистически сниженной лексики в СМИ нельзя оценивать однозначно. С одной стороны, уместное использование стилистически сниженной лексики способствует тому, что тексты современных СМИ отличаются яркостью, творческой фантазией. С другой стороны, ученые отмечают во многих случаях словоупотребления чрезмерность снижения, явный перебор экспрессии, проявление плохого языкового вкуса субъектов публичной коммуникации в связи со стремлением СМИ приблизиться к стилю обиходной речи [Химик 2006: 49].

Употребление стилистически сниженных элементов в текстах СМИ исследователи признают нормативным только тогда, "когда они используются для выполнения особых прагматических функций, для создания особой экспрессии, помогающей успешнее воздействовать на массового адресата" [Кормилицына 2006: 276]. Ненормативными считаются случаи, когда эти элементы используются для пустого украшательства текста, для создания эффекта "своего парня". Да и сам отбор нелитературных элементов должен быть более строгим. С одной стороны, они не должны перенасыщать текст, а с другой – не должны принадлежать к мало известным большинству носителей русского литературного языка словам [Кормилицына 2006: 277]. В некоторых случаях использование сниженной лексики явно противоречит намерению автора дать позитивную оценку лицу или событию:

Светлана – светлый человек, от нее энергетика так и прет (Свой взгляд. 04.04.2007); - Что должен уметь политический деятель? – Все: от умения заниматься сексом и заканчивая умением молчать. Базовые навыки успешного мужика. <…> Человеку надо заниматься мордобоем, танцами – чтоб пластика тела появилась, его надо водить на массаж раз в неделю… (Московские новости. 20–26.04.2007).

Употребление экспрессивных, эмоционально насыщенных, грубых слов, которые явно предпочитаются нейтральным синонимам, выражающим то же понятие, является наиболее частым показателем речевой агрессивности, ср.: безмозглые лавочники (о чиновниках, ведающих вопросами экономики. – Авт.), чинуши, грязные политики, толстосумы, жулье, ворье, перестроечная бесовщина, попса, коммуняки, подонки, отмороженные и т. п. Тенденция ко все более широкому употреблению пейоративной (неодобрительной, уничижительной) лексики, равно как и жаргонно-просторечных слов, в средствах массовой информации – яркий показатель состояния духа и культуры современного российского общества:

Да, конечно, болеет все общество, а не только СМИ, чиновники, пораженные заразой коррупции, и олигархи, развращенные легкими деньгами (Литературная газета. 04–11.05.2007);…именно Соловьев раздел догола, выставил для всеобщего обозрения могучую кучку, КУЧУ демократических лидеров: Немцова, Хакамаду, Новодворскую, Жириновского. <…> Вот недавно нес какую-то околесицу новый лидер СПС, кажется, по фамилии Белых или Билык (Дуэль. 2009. № 6); А уж после того, как паразитов с доброкачественными генами ткнули пейсатой мордой в то, что Россия, боровшаяся в Чечне с исламским терроризмом, слышала от местных юденратов лишь крики осуждения… (Дуэль. 2009. № 5).

Процесс расшатывания не только литературной нормы, но в целом представлений о "приличном" отражает употребление в СМИ инвективной (бранной) и обсценной (непристойной) лексики, которая не только оскорбляет человека, ставшего объектом номинации, но и вызывает справедливую брезгливость у читателя, также становящегося в этом смысле жертвой агрессии. К указанной лексике относятся слова и выражения, заключающие в своей семантике, экспрессивной окраске и оценочном компоненте содержания намерение говорящего или пишущего унизить, оскорбить, обесчестить, опозорить адресата речи в как можно более резкой и циничной форме.

В состав инвективной лексики входят стилистически нейтральные слова, обозначающие порицаемые (в том числе и законодательно), антиобщественные виды деятельности (мошенник, жулик, бандит, проститутка и под.), а также слова, ярко выражающие негативную оценку, которая составляет основной смысл их употребления (расист, антисемит, двурушник, предатель); языковые "профессиональные" и "зоосемантические" метафоры (палач, мясник, осел, скотина, корова)', слова, выражающие негативную оценку личностных качеств человека (негодяй, мерзавец, подонок)', нейтральные и стилистически окрашенные глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой (надраться, оскотиниться, своровать, хапнуть)', эвфемизмы (женщина легкого поведения, девочка по вызову, заплечных дел мастер)', специальные негативно-оценочные каламбурные образования (совки, прихватизация) [КРГ. 2009]:

И эти уроды учат всех свободе? (Дуэль. 2007. № 7); Договориться с пьяным дегенератом мирно не получилось. Мало того, что он разговаривал с трудом, а голова работала и того хуже, так еще иρνκιι, видимо, чесались. <…> Короче говоря, этот боров напал на беззащитную женщину (Ленинская смена. 12.04. 2007); Прибывшие по тревоге милиционеры увидели, что в магазине разбито окно. <…> На пороге возле выхода лежали приготовленные два костюма, кроссовки, ботинки… Приодеться, значит, решил разбойник (Ленинская смена. 12.04. 2007); Районного начальника в Алтайском крае суд приговорил к штрафу в 42 тысячи рублей за то, что прилюдно обозвал главу местного сельсовета, как сказано в приговоре, "одним из сельскохозяйственных животных, имя которого носит явно оскорбительный оттенок". Да уж, неслабо так мужик за козла ответил (Комсомольская правда. 26.07–02.08.2007).

Употребление обсценной лексики иначе называется сквернословием. "В русском языке (в отличие, например, от американского варианта английского языка) существует запрет на использование сквернословия в любых ситуациях. Сквернословие представляет собой нарушение исторически сложившегося табу – матерная брань, имеющая культовую функцию в славянском язычестве и, тем самым, отчетливо выраженный антихристианский характер, обличалась в посланиях патриархов и митрополитов и запрещалась царскими указами <…> в советском и российском законодательстве употребление нецензурной брани в общественных местах квалифицируется как хулиганство…" [КРГ: 627]. В качестве самых безобидных примеров "эксплуатации" в СМИ такого рода номинативных средств можно привести заголовок статьи о деятельности члена Совета Федерации - "На хрена попу гармонь?" (Цит. по: Журналист. 2004. № 3. С. 80), а также выражения типа чиновники занимаются хренотенью; ну пусть, фиг со мной; они слушают похабель; "дерьмократный" период правления; Дженнифер Лопес приехала на одного машине, а ее задница – на другой и пр.

Между инвективной и обсценной лексикой усматривается определенное различие. Среди слов, относящихся к разряду инвективных (см. примеры выше), далеко не все являются таковыми сами по себе. Если, например, слово корова по отношению к женщине в любом контексте звучит оскорбительно и является формой агрессивного речевого поведения, то такие слова, как предатель, расист, фашист, мошенник, бандит и некоторые др., лишь в определенном контексте и в определенной ситуации могут быть расценены как бранные (например, если фашистом назвать человека, который плохо обращается с животными, а бандитами – распивающих пиво и мусорящих возле подъезда подростков). Так, отсутствует явная инвективность в следующем случае: Мошенникам очень выгодно в период экономического кризиса зарабатывать на продукции, которая пользуется у покупателей рынков большим спросом (Комсомольская правда. 03–10.09.2009). Иначе говоря, лексемы такого типа должны десемантизироваться – утратить полностью или частично понятийный компонент значения. Глаголы типа своровать, хапнуть следует отнести к инвективам в том случае, если они употребляются бездоказательно и стилистически неуместно. Обсценная же лексика в любом случае делает речь непристойной и в силу этого агрессивной по отношению к окружающим, даже если сам говорящий не имеет намерения оскорбить или обидеть кого-либо.

Бранная лексика и фразеология особенно заметна была в прессе 90-х годов: кремлевская банда Е.Б.Н., демпроститутки пера (День. 1993. № 57); дристуны свободы, подонки, скурвились (Литературная Россия. 23.10.1993); подлая тварь, говноед (Московские новости. 23.12. 1991); демшиза (Комсомольская правда… 25.08.1992) [цит. по: Копнина 2007: 162]. Пресса последних лет, надо признать, в целом строже подходит к употреблению подобных слов, однако отсутствие табу и ограничений на употребление грубых и бранных слов, к сожалению, продолжает оставаться стилистической приметой сегодняшнего дня.

Иногда журналисты неадекватно оценивают общеязыковой смысл и коннотации употребляемых грубых слов, которые, возможно, в идиолекте пишущего имеют иное концептуальное содержание. Например, автор статьи в рубрике "Он и она" (Аргументы и факты. 2004. № 46) широко использует слово стерва и окказиональные производные от него стервология, стерволог, поясняя, что "в женско-народном представлении это (стерва. – Авт.) дама, которая роскошно выглядит, крутит-вертит в нужном ей направлении всеми мужиками подряд". Между тем в языке (и представлении многих других людей) это грубое, бранное слово, означающее 'подлый, мерзкий человек" [MAC]. В данном случае пишущий не ставит целью выразить враждебность, оскорбить или унизить кого-то; скорее, он просто следует привычке общения, сложившейся в определенном кругу. Однако даже сам факт такого "беззаботного" и, в сущности, немотивированного употребления бранной лексики можно расценивать и как дурновкусие, и как выпад против традиционных норм общения.

Назад Дальше