Хозяин. Тогда скажи им, что это ты сам. Тебе же ничего не будет. Твоя картина. Сам нарисовал, сам и испортил. Художники часто так. Я где-то читал… Возьмешь на себя?
Гость. Мне здесь никто не поверит.
Хозяин. Как так – не поверят! Ты же им свою вещь продал, а денег не взял.
Гость. Когда это было!.. Теперь можно считать, что этого вовсе и не было.
Хозяин. Давай так – я подтвержу, что ты художник, а ты подтверди, что сам порвал картину как неудачную по просьбе многочисленных проживающих из 343-го номера.
Гость(гордо). Никто меня об этом не просил. Наоборот, все хвалили. У меня благодарственные письма есть. Из Николаева…
Хозяин. Да что ты заладил! Нашел одного дурачка… Тот, из Николаева, хотел просто, чтобы ты сапоги жене достал. Понял?
Гость. Вы не имеете права! О незнакомом человеке так…
Хозяин. Не хочешь по-хорошему, можем по-другому. Сейчас всю эту рвань в унитаз спустим, никто и не вспомнит, что она здесь висела. (Делает движение в сторону картины.)
Гость. Постойте! Погодите! Пусть так немножко повисит. (Рассматривает остатки картины.) Я ждал этого момента пятнадцать лет. Никто не решался. У нас народ, знаете, свято относится к искусству. Пепельницей иногда могут запустить, но чтоб руку на полотно поднять – такого не бывало. И оно висело и висело здесь. Иногда я просыпался утром и думал, что мои дела не так уж плохи. Моя работа выставлена в гостинице, я еще не стар, еще в хорошей форме и многое могу успеть. Но к вечеру я снова понимал: я жалкий неудачник, не больше. И так все время… И, я решил, что, пока существует эта картина, пока она висит здесь, в этом проклятом номере, не будет мне покоя, я буду думать только о ней и ничего больше не сделаю. А время идет… Я хотел жить нормально, как все – завести семью, дом, я хотел, чтобы у меня был ребенок, чтобы он бегал по траве, а я спасал его от налетающих птиц… Я все придумал, как мне хорошо жить, но я был на крючке. На этом. (Показывает на картину.) А сегодня вы меня сорвали с него. Я наконец свободен! Я – ничто!
Хозяин. Ничтожество! Так вернее.
Гость. Вот!.. Хорошие вы слова подбираете. Ничтожество. Именно! О, вы не понимаете, как прекрасно ощущать себя ничтожеством! Все впереди. Словно ты еще не родился, а только стоишь у входной двери, за которой – мир. Жизнь еще только будет. Все великие дела начинаются с ощущения себя ничтожеством, пылинкой, клопом перед Богом, Вселенной, Истиной. Только тогда можно приниматься за великое дело, начинать медленно подбираться к Богу… ближе… ближе… ближе… и – раз! – схватить старика за бороду. Да, я ничтожество, но с этой минуты я начинаю приближаться к Богу. Тихо… тихо… тихо… на цыпочках… (На цыпочках идет к двери.)
На его пути встает Хозяин.
Хозяин. Стой! А кто заплатить обещал?
Гость. Но я чисто символически… У меня как раз несколько… Перебои с деньгами…
Хозяин. Ах, перебои! Тогда вот что. Ты сейчас пойдешь домой, а завтра такую же картину мне предоставишь. Ночь работай, кровь из носа, а чтоб картина к завтрему была.
Гость. Это по какому такому праву вы мне приказываете?
Хозяин. А по такому, что у меня твой паспорт.
Мгновенно оба кидаются к столу, где, с тех пор как Хозяин проверял у Гостя документы, лежал паспорт Гостя. Хозяин успевает выхватить паспорт из-под носа Гостя.
Хоп! Теперь ты у меня в руках.
Гость. Отдайте паспорт!
Хозяин. Э, нет. Сначала ты мне намалюешь то, что я поломал.
Гость(жалостливо). Отпустите меня.
Хозяин. Иди, пожалуйста. Только паспорт у меня останется. Посмотрим, как тебе другой выдадут, ведь ты человек без определенных занятий – тунеядец. Ох, крышка тебе без документа! Иди, иди, проваливай! (Распахивает перед Гостем дверь номера.)
Гость не двигается с места.
Вот так. А теперь иди и берись за работу. Сам тут расчирикался: "Я гений, я гений…" Гений, так давай! Что ты, простенькую картинку за ночь намахать не можешь?
Гость. Не могу…
Хозяин. А ты постарайся.
Гость. Простенькую не могу… У меня опять шедевр получится.
Хозяин. Шедевр? Тащи шедевр – и шедевр сойдет.
Гость(рвет ворот рубахи). Все снова, все снова… О, какая мука! Я снова создам шедевр. То есть это я буду так думать, что создал шедевр. Или не шедевр – буду думать я. И все. Пропащая душа! Я снова не ничтожество, не клоп, не пылинка – я автор картины, лучшей картины 343-го номера. Снова эти четыре стены станут моим миром. Здравствуй, 343-й! Прощай, жизнь! Я никогда не буду стоять за деревом и целиться в птицу… (Хозяину.) Вам меня не жалко?
Хозяин. А раз ты сам себя не жалеешь. Зачем ты думаешь, что делаешь что-то особенное? Зачем так? Ты не старайся, делай на живую нитку, прохладно, прохладно, чтобы ничего в душу не западало. Душа не будет болеть. Ты побереги ее. Меньше волнуйся, как можно меньше. Учись у спокойных людей. Вот я сейчас здесь, в вашем городе, а что там у меня дома, меня совсем не волнует. Я, если хочешь знать, не очень точно помню, кто там у меня дома остался. Вроде жена, вроде бы еще одна, а может, две… вроде бы дети… один… девочка. А, что вспоминать, тужиться – приеду разберусь. Все это еще мне до следующей командировки плешь переест. А сейчас мне легко – и слава богу. Вот и ты – рисуй чего полегче, а мы тебя тут, в 343-м, всегда простим. Нам лишь бы кран в туалете не подтекал.
Гость. Знаете, я лучше заплачу́ за порчу имущества.
Хозяин. Зачем тебе тратиться?
Гость. Наскребу… Дешевле выйдет.
Хозяин. У тебя такое ремесло в руках, а ты наскребать будешь.
Гость. Да и кому нужна моя картина!..
Хозяин. Ты тут не прав. Вот я как-то встал утром, посмотрел в окно – дождик накрапывает, а на твоей картине он еще больше. Настроение поправилось.
Гость. Значит, вы все-таки смотрели на мою картину?
Хозяин. Смотрел, смотрел. Это я так, чтобы тебя позлить.
Гость. Но я к завтрему не успею.
Хозяин. Я понимаю… Там еще рама треснула.
Гость. Небо сложно прописывать.
Хозяин. Я командировку продлю. Дам телеграмму… Я им тут поршни выбиваю. Думаешь, просто?
Гость. Паспорт останется у вас?
Хозяин. Пока у меня.
Гость. Не отдадите?
Хозяин. Нет.
Гость. Это ваше последнее слово?
Хозяин. Ты что, мне угрожаешь?
Гость. Нет. Просто мне надо ощутить безвыходность положения. Чтобы засесть за работу. У меня так. Мне нужно состояние безвыходности.
Хозяин. Выхода у тебя нет. Будь уверен.
Гость. Спасибо. (Встает.) Ну, я пойду.
Хозяин. Посиди еще.
Гость. Нет, надо сегодня начать. А то к утру все растеряю.
Хозяин. Тут такая скука… Я никого в этом городе не знаю. Вот только тебя… Завтра не зайдешь?
Гость. Нет. Приду, когда кончу.
Хозяин. Могли бы посидеть…
Гость. Нет. Без картины мне в этом номере будет плохо.
Хозяин. Можем в ресторан спуститься.
Гость. Я, когда работаю, должен быть голодным.
Хозяин. Ну, тогда скорей кончай. Ты особенно не старайся. Здесь сойдет… (Спохватывается.) Извини.
Гость. Я постараюсь побыстрей.
Хозяин. Я тебя буду ждать.
Гость. До встречи.
Хозяин. Не затягивай.
Гость. Хорошо.
Хозяин. Будь здоров.
Гость. До свидания. (Уходит.)
Хозяин некоторое время ходит по номеру. Потом останавливается перед остатками картины. Пытается соединить края холста.
Хозяин. Над небом он, наверно, долго работает. Как настоящее было…
Занавес
Мороз
Комедия в одном действии
Действующие лица
Он.
Сын.
Скупыми театральными средствами обозначена комната. На переднем плане – небольшой стол. На нем стоят телефон, шахматы, картотека, графин с водой, стакан… Телефон долго звонит. К телефону подходит тот, кого в дальнейшем мы будем называть Он.
Он. Алло! Ты, Николай? Ничего не слышу… Трещит что-то. Дай перезвоню.
Кладет трубку. Уходит за кулисы, снова звонит телефон. Он появляется, натягивая на ходу домашнюю куртку. Поднимает трубку.
Сказал, перезвоню. Имей терпение.
Кладет трубку. Застегивает куртку на все пуговицы. Звонит телефон.
Он берет трубку.
(Подделываясь под женский голос). Родильный дом слушает. У вас девочка – вес 72 кило, рост метр восемьдесят, глазки красненькие, усы рыжие. А кто говорит – отец или мать? (Нормальным голосом.) Ты, Николай?.. А кто?.. Куда звоните?.. В родильный дом? Не туда попали.
Кладет трубку. Набирает номер.
Николай, это ты, наконец? Ну, чего? Не могу. Я все помню. Ты знаешь, какой мороз на дворе? Так вот посмотри на градусник. В комнате-то у меня тоже двадцать, а ты взгляни на тот градусник, что за окном. Нет градусника? Тогда приходи ко мне, покажу. Ага, не хочешь… Значит, ты свой нос боишься отморозить, а на мой паяльник тебе наплевать… Это тебе черт с ним, с носом, а мне он дорог как подарок от мамы в день рождения. Вообще, чтобы ты знал, в связи с последними достижениями науки роль носа резко повысилась. Сердце уже научились пересаживать, а носы еще нет. И, кстати, отлично, что не пересаживают. Сердце у тебя свое, чужое – никто этого не видит. А представь, на твоем лице появляется другой нос. Тут же получается непохожая фотография в паспорте, а раз так, документы надо менять, и начинаешь ты новую жизнь. Хорошо еще, если нос приличный попадется… Значит, не приду. Да ты не обижайся, не обижайся! Во, обиделся… Ну, договаривались, договаривались… Вчера договаривались, а сегодня мороз. Но это не значит, Николай, что пропали наши планы на сегодня. "План" для нас – святое слово. И в экономике, и в личной жизни. Я слышал, там, наверху, разрабатывают сейчас глобальный план вплоть до конца света и на более отдаленную перспективу. Но когда это будет!.. А то, что у нас с тобой было намечено, мы выполним сегодня, сейчас. Что было намечено? Встреча друзей? Сейчас будет встреча друзей! Ну, хорошо, встретились, а что дальше?.. Пропустить по рюмочке? Отличная идея! Я уже наливаю (Имитирует бульканье жидкости.) А ты чего же?.. Нет бутылки? Бедняга! А закуска, закуска-то есть?.. Давай так – моя выпивка, твоя закуска. Идет? Ну, поехали! За встречу! (Делает вид, что выпивает.) Уф! Хорошо пошла… Давай скорей твою колбаску! Нет-нет, сиди дома. Ты что, по такому морозу с колбасой!.. Ты мне лучше расскажи, я пойму, я понятливый… Какая она вареная, копченая?.. Сыро, твердо?.. Да подробней, подробней – душа после рюмки горит… Нет, сказал, не приду. Такой мороз! Да у меня и дверь-то не открывается – заиндевела вся, замок от холода прокалился, не проворачивается. Сиди, сиди у себя… Зачем трубку бросать? Стой – еще идея! Давай в шахматишки сгоняем! Даже интересно по телефону. Я будто бы поселок Мирный, а ты пионеры подмосковной исправительно-трудовой колонии. А? Мысль! А ты раскис. Телефон, брат, великая вещь. Все по нему! Чего не знаешь – позвони 09, заснуть не можешь – тебе сказку по телефону расскажут, скучно – набери телефон доверия, весело – набери любой телефон, скажи, из КГБ звонят… Телефон на все случаи жизни! Все проблемы можно решить заочно. А кому нужно твое прыщавое лицо разглядывать?.. Кстати, ты не замечал, что голоса людей гораздо красивее их лиц? Ну, поехали! Вернее, пошли. Кто первый ходит?.. В какой руке?.. В левой? Молодец! Твои черные, я хожу. Е2 – Е4. Сильный ход? Ну обдумывай, обдумывай. А я пока экзамен сдам. Нет, никуда я не пойду – мы в связи с морозами по телефону сдаем… Как же, как же, ни черта не подсмотришь. Профессора тоже умные – вместо экзамена тест ввели. Сам не знаю, что это такое. Сдам, расскажу. Ты помнишь, как я пошел – Е2 – Е4. Ну думай!
Кладет трубку. Набирает номер.
Иван Алексеевич? Здравствуйте, Иван Алексеевич! Я готов. То есть совершенно не готов. Я понимаю, что это бессмысленно. Как себя чувствую? Нормально чувствую. Психофизический аппарат? В порядке… Присел… Выпрямился… Вдохнул… Выдохнул… Отвечать, не задумываясь? Есть отвечать, не задумываясь! Ваш вопрос – мой ответ? Слушаю… 36. Два пи эр. Пламя, вымя, семя, знамя. В марте 1953-го. Длинноше-е-е. По диагонали. Взболтать и добавить серной кислоты. Куба? Си! Янки? Но! Ту, что с краю. Плюс электрификация всей страны. До села Чугуева. Так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы… Присел… Выпрямился… Вдохнул… Выдохнул… Постойте, постойте, Иван Алексеевич! А диплом? На улице мороз… Как я его получу? Так… так… достал бумагу… перо… Пишу: "Настоящий диплом выдан такому-то, такому-то в том, что он является специалистом широкого профиля с узкой специализацией и включается в систему "Знаете ли вы, что…" Личный номер 173". Профессор… Иван Алексеевич, а ваша подпись?.. Как? Самому?! Что вы, мне неловко… Я никогда… Нет, я вовсе не намекаю, чтобы вы ко мне приехали. Я просто не умею… Хотя бы подскажите, как выглядит ваша подпись. Ага… так. Значит, точка, точка – два крючочка, носик, ротик… погодите, погодите, я не успеваю… оборотик, палка, палка, огуречик… Спасибо, Иван Алексеевич, за то, что вы сделали меня человеком. Теперь я не пропаду ни при каком морозе.
Кладет трубку. Два коротких звонка.
173-й слушает… (Быстро вынимает из картотеки карточку, читает.) "Клуб неторопливых основан в штате Нью-Джерси. Члены этого клуба читают газеты двухнедельной давности. Они утверждают, что после этого срока плохие известия уже никогда не огорчают, а хорошие всегда остаются хорошими. Они не слушают радио, не смотрят телевизор и отмечают только каждый двадцатый день рождения. Их гимном является "Неоконченная симфония". На значке членов клуба изображена улитка". 173-й ответ закончил.
Кладет трубку. Повязывает шарф на шею. Набирает номер.
Позовите, пожалуйста, Симу Сергеевну. Она может подойти? Скажите, сын просит. Ее сын. Мама, мама, поздравь меня! Да, и диплом на руках. Отметить действительно надо, но, мама, такой мороз… И все сильнее становится. Ты же знаешь, у меня гланды… Как удалили? А что же мне не удалили?.. Ах, аппендицит! Ну, значит, я перепутал. Всю жизнь думал, что у меня в горле болит, оказывается, это в животе… Но все равно, ведь и на аппендицит мороз плохо влияет Правда? Ну вот. А как ты? Ну ничего, ничего, главное потеплее укутайся. От тепла все пройдет. Как ты меня учила – ноги в тепле, голова в холоде, а живот в голоде… Кстати, как у вас насчет этого?.. Главное – это тепловой режим. Сейчас же завяжи горло шарфом. Тем, помнишь, моим розовым… В те годы это еще не называлось "мохер", но, когда ты заматывала меня в этот шарф, мне было очень тепло. Гораздо теплее, чем сейчас. Если будут какие вопросы, звони – отвечу, я теперь специалист.
Кладет трубку. Два коротких звонка.
173-й слушает… "По утверждению шведского ученого То́гда Эразма, самое болтливое существо на свете – четырехлетний ребенок. Он произносит ежедневно около 12 тысяч слов, хотя осмысленно использует не более 920". 173-й ответ окончил.
Кладет трубку. Звонок. Снимает трубку.