Хозяин. Зачем?
Гость. С вами поговорить.
Хозяин. Со мной?!
Гость. Я имею в виду всех, кто останавливается в этом номере.
Хозяин. И вы ко всем приходите?!
Гость. Ну, собственно… Да, ко всем.
Хозяин. Времени не жалко.
Гость. Здесь висит моя картина.
Хозяин. Боитесь, что украдут?
Гость. Не понимаете… Это мой выставочный зал, мой музей. Пока здесь висит моя картина. Когда-то я думал, что мои картины будут украшать самые большие музеи мира. Но все свелось к этой комнате…
Хозяин. Маловато.
Гость. Вам так кажется?
Хозяин. Если кто мечтает о мировой известности…
Гость(вызывающе). А я ее имею!
Хозяин. Ну ладно, ладно…
Гость. Нет, не ладно, а имею! Мировую известность! Просто мой мир – эта комната. Поняли? Все, кто здесь побывал, меня знают.
Хозяин. У-у-у… Сколько тут могло побывать народу! Номер-то одноместный.
Гость. Вполне достаточно. Вполне! Я тоже раньше думал, что маловато, а потом решил, что достаточно. Ведь что получается – провинциальная знаменитость мучается, что ее не знают в столице республики; столичный бог приезжает за рубеж и обнаруживает, что городской сумасшедший личность более известная, чем он; мировой знаменитости уже скучна земная слава, она хочет полететь на Марс, и чтобы там марсиане хвостиками трепетали от восторга…
Хозяин. На Марсе жизни нет.
Гость. Неизвестно. Но лучше считать, что нет. Уже легче. Не надо искать космической популярности, не надо покорять марсиан. Точно так же можно предположить, что вне этих стен нет искусства. И все! И я – король!
Хозяин. В четырех стенах. Ничего себе королевство!
Гость. Лучше быть королем на девяти с половиной метрах, чем рабом во Вселенной.
Хозяин. Вас послушать, так все кругом короли. Уж такая-то площадь у каждого найдется.
Гость. В том-то и дело, что не все… Вы, например, ничего этого не знали, значит, не король. А могли бы.
Хозяин. Спасибо. Теперь-то я знаю, что мне делать. Эх и королевство я себе организую! Приеду к себе в шарагу, запрусь в уборную – лучше меня в кабинке инженера не будет.
Гость. И чудно! Если где-то вы можете чувствовать себя наверху блаженства, зачем метаться всю жизнь, суетиться – надо это состояние длить.
Хозяин. Ну и перспективку вы мне наметили! Да здравствует толчок – персональный трон каждого человека!
Гость. Да здравствует. И когда мы поймем, что мы все короли, когда уединимся в своих королевствах, наведем там порядок, накопим монаршьи ценности – вот тогда нам будет интересно снова встретиться в новом обществе, в обществе королей. Тогда мы будем говорить на равных…
Хозяин. Ха! Стоит становиться королем, чтобы потом говорить с другими на равных!
Гость. Это будут совсем другие встречи. Совсем другие! Встречи двух держав имеют высший смысл, полны значения и важности. А сейчас мы встречаемся, как рабы.
Хозяин. Как рабы?
Гость. Как рабы.
Хозяин. Значит, я раб.
Гость. Раб.
Хозяин(встает). Ну хватит; поговорили. (Указывает на дверь.) Ауфвидерзейн.
Гость. Вы что… Почему?
Хозяин. А почему я раб? Нечего, нечего… Освободите помещение.
Гость. Но и я раб…
Хозяин. Это твое личное дело. Закрой дверь с той стороны!
Гость. Мы так мило сидели.
Хозяин. А теперь я один посижу.
Гость. Не прогоняйте меня!..
Хозяин. Ничего себе! Сам только что из номера меня вытурял, а теперь – не прогоняйте.
Гость. Я – вас? Как может быть, как может быть?..
Хозяин. Ты король, этот номер твое королевство, а для меня, получается, здесь места нет. Что ж мы, не соображаем?
Гость. Что вы, что вы!.. Вы не так меня поняли. Я чисто символически. Для вечерней беседы. Мы ведь с вами беседуем вечером. Так же?
Хозяин. Ты не беседуешь, а мелешь языком. Слушать противно.
Гость. Вы правы, я болтун… Червь, старый неудачник. Точно.
Хозяин. Ну вот! Теперь в другую сторону поехали.
Гость. Да, да, да! Всем заметно. И вы заметили. Невооруженным глазом.
Хозяин. Ничего я не заметил. Я только сказал, что говорите вы много.
Гость. Учуяли! От меня на три версты воняет неудачником. Я тухло выгляжу?
Хозяин. Запах я не чувствую.
Гость. А я чувствую! Я отлично слышу, чем от меня пахнет. Чем-то вроде смеси капель датского короля с запахом гнилых цветов. Даже не цветов, а воды, в которой они стояли недели две. Я каждый день тру себя пемзой – не помогает. Пахнет, пахнет! Это идет изнутри. Живот, сердце, мозг источают. Ничего не поделаешь… Собаки чуют лучше всех. Когда я иду по улице, они перебегают на другую сторону. Собаки нападают на удачливых, и те отшвыривают их носком ботинка. А ко мне у них брезгливость. Кусать не хочется. Я несчастный человек. А вы говорите – король…
Хозяин. Это вы говорите.
Гость. Я одинокий человек. У меня нет никого. (Пауза.) Кроме вас.
Хозяин. Меня?!
Гость. Всех, кто поселяется в этом номере. В 343-м. Я прихожу сюда, а вы меня выгоняете.
Хозяин. Да сидите, если нравится…
Гость. Не вы, а другие, которые здесь живут. В 343-м.
Хозяин. Выгоняют?
Гость. Прошлый постоялец в меня пепельницей швырнул. (Берет со стола пепельницу.) Чуть не разбил…
Хозяин. Во люди!.. Жуть.
Гость. Жизнь!..
Пауза.
Хозяин. У меня сын артистов собирает. Ты, говорит, папка, счастливый, что в Москву едешь, там, говорит, артисты по улицам ходят, может, даже с каким-нибудь в трамвае ехать будешь. Приеду, расскажу, одного, мол, художника видел. С глазу на глаз разговаривал. Парню интересно будет.
Гость. Куда мне с артистами тягаться!..
Хозяин. Почему? Ну пусть они знаменитые, зато вы популярный! А что? Картина в гостинице висит! Шутка ли! Мы, конечно, постояльцы, в художестве мало понимаем…
Гость. Почему же, почему! Вы тоже не наговаривайте на себя! Помню, лет восемь назад останавливался здесь один теплотехник. Очень тонко разбирался в живописи. Я говорю так, не потому что он хвалил мою картину. Наоборот! Он мне несколько замечаний сделал. По нюансам. Я потом, когда в гостинице санитарный день был, брал картину домой и дотягивал. Небо прорабатывал, красным немного ударил… А вы говорите, технический человек… Мы до сих пор с ним переписываемся. Он в Николаеве живет. Недавно жена его приезжала. 343-й был занят, так я ее у себя дома поселил. Хотел привести сюда, картину показать, но ей не до этого было. Она днем металлические хлебницы для всех знакомых покупала, а по вечерам их запаковывала. У вас есть жена?
Хозяин. Две.
Гость. Как две?
Хозяин. От одной у меня ребенок, а со второй я живу.
Гость. Сюда не собираются?
Хозяин. Нечего. Пусть дома сидят. Насчет хлебниц я им из Тбилиси привез.
Гость. Может, сапоги нужны финские? У меня в обувном знакомство.
Хозяин. Вот это не надо. Не надо! Знакомства разные, блаты – не надо… Это я не люблю.
Гость. Но я только для вас. Для 343-го…
Хозяин. Не надо, не надо… Я эти все дефициты и видеть не хочу. Так приезжаешь из командировки, ничего не привозишь, и порядок. Не достал сапоги и не достал. В валенках перебьются. Зато деньги целы. Это, я так скажу, наше большое счастье, что в магазинах ничего нет! Во всяком случае, всегда при деньгах. А если эти знакомства, а еще того хуже, изобилие начнется, везде все появится – на хлеб не хватит. Не-е-ет, я люблю жить богато!
Гость(вдруг). Закажите мне картину.
Хозяин. Чего?
Гость. Картину. Портрет ваш. За небольшой гонорар.
Хозяин. Гонорар?! Это деньги, что ли?
Гость. Какие там деньги!.. Вы мне дадите рублей там тридцать…
Хозяин. Тридцать?!
Гость. Двадцать, двадцать… Хватит двадцати.
Хозяин. Сейчас дать?
Гость. Это было бы мило с вашей стороны. А я бы прямо завтра пришел писать картину.
Хозяин. Завтра?
Гость. Сегодня поздно уже… Потом, у меня нет с собой ничего. Ну так как?
Хозяин(встает, идет на Гостя). А правильно тот в тебя пепельницей пульнул.
Гость(в недоумении). Вы что?..
Хозяин. А то, что раскусил я тебя, – вот что. Чтой-то, думаю, он мне целый вечер голову морочит, мозги пудрит, разговоры разговаривает… А, все просто. Сначала сапоги финские предлагает, а потом просто деньги требует. Читали про таких в фельетонах… По номерам шастают… Аферист! Спекулянт!
Гость(вскакивает). Да вы что, в самом деле!
Хозяин. Сидеть! Я вот сейчас милицию вызову. Ишь художник! За такие художества ты у меня срок живо схлопочешь.
Гость. Это еще доказать надо! Доказать! Не те времена! Не докажете! А я докажу. Что я художник. Прямо сейчас докажу. (Быстро вынимает из своих широких карманов карандаш, блокнот и начинает, поглядывая на Хозяина, набрасывать его портрет.)
Хозяин. Ну-ка, брось! Не смей! Перестань хулиганить! Слышишь? Я сейчас на помощь крикну.
Гость. Я вас не трогаю. Сижу рисую.
Хозяин. Интересно! Вперся в чужой номер, да еще над хозяином издевается. (Бросается к Гостю.) Отдай карандаш, отдай, слышишь!.. (Вырывает из рук Гостя карандаш, ломает его пополам.) Вот! Рисуй теперь!
Гость невозмутимо вынимает из бокового кармана ручку и продолжает рисовать.
Вот как ты заговорил! Ну держись! (Снова бросается на Гостя, вырывает у него авторучку и каблуком раздавливает ее.) Посмотрим, чем ты теперь порисуешь.
Гость(теперь он взрывается). Жлоб! Тупой жлоб! Ты даже не понимаешь, что художнику, настоящему художнику, не нужны ни карандаши, ни кисти.
Хозяин. А чем же ты малевать будешь, чем?
Гость. Пока в моих жилах течет кровь…
Хозяин. Вот-вот – ею и малюй, красненькой.
Гость(вдруг сникнув). Не сейчас… Это я приберегу совсем для другой работы, для моей самой большой работы…
Хозяин. Что ты там нарисуешь?.. В тебе всего один стакан крови.
Гость(горячо). А этого хватит, хватит!.. Не хватит другого.
Хозяин. Чего?
Гость. Времени. Смотрите, вот я стал перед мольбертом, вскрыл вену, хлынула кровь, и мне надо спешить, спешить, чтобы не упасть до конца работы…
Хозяин. Представляю эту картину!
Гость. Нет-нет! Я вам расскажу.
Хозяин. Да я и слушать о такой гадости не желаю!
Гость. Постойте! Погодите! Я вам все простил. Я вас люблю. Только дайте мне рассказать про мою последнюю работу. Я быстро, ведь я вскрыл вену, мне надо спешить. Представьте картину – деревья, небо, трава… На траве стоит мать, к ней бежит ребенок, она раскрыла ему объятья. За деревом спрятался отец, он целится в большую птицу, птица камнем падает на ребенка. Все красное. Жизнь и смерть одного цвета.
Хозяин делает движение в сторону Гостя.
Стойте! Не подходите ко мне, у меня в руках бритва.
Хозяин. Опасный тип…
Гость. Кровь уже течет. Я начинаю рисовать. Первыми штрихами, пока рука моя тверда, я набрасываю деревья, облака, траву. Природу надо писать четко, она самое определенное в жизни, она всегда есть. Унесет ли птица ребенка, убьет ли отец птицу, деревья, небо, трава останутся… Затем я принимаюсь за отца. Он застыл, колоссальное напряжение, ему нельзя промахнуться, от него все зависит в этой картине. Его тоже надо хорошо выписать. Потом птицу. Летящий комок перьев и мускулов. А когда рука моя начнет слабеть и в голову просочится сладкий туман, я напишу мать. Она и должна быть дрожащей. Вот я уже падаю, падаю, и, перед тем как упасть, последние капли своей крови я употреблю на малыша. На холсте он будет выглядеть слабым розовым пятном. Вы его не отличаете от травы. И так тоже должно быть. Он еще почти ничто и в любой момент готов превратиться совсем в ничто. Он – это я.
Произнося свой монолог, Гость так входит в роль, так натурально изображает угасание жизни, что Хозяин смотрит на эту сцену словно загипнотизированный. Последние слова как бы с трудом прорываются сквозь предсмертные хрипы. Наконец, сотрясаемый конвульсиями, Гость падает в кресло и затихает.
Хозяин выходит из транса, бросается к Гостю, трясет его за плечо.
Хозяин. Ты что?! Что ты?! Эй?!. Теперь отвечай за него… Свидетелей нет. Уважаемый, уважаемый, очнитесь… (Трясет Гостя.) Не надо… Я вам верю… Мы вам верим… Верим, что вы умеете рисовать… вы большой художник. Слышите? Только не надо… здесь… тут… Я же не виноват! Мы же беседовали тихо… Уважаемый!..
Гость(внезапно вскакивая). Ап! Ну так нужны мне ваши краски?!
Хозяин. Фу, черт! Напугал… Ну-ка руку покажи. (Рассматривает руку гостя и, естественно, не находит на ней никаких следов.) Симулянт!
Гость. Вы же говорили – спекулянт.
Хозяин. Не путай меня! И то и другое!
Гость. Но убедил я вас, что могу создать картину без красок?
Хозяин. Иди ты к черту! Не нужны мне ни твои краски, ни твоя картина!
Гость. Вы мне, кстати, тоже не нужны.
Хозяин. А зачем в гостиницу приперся?
Гость. Тут иногда и порядочные люди останавливаются. Номер не люкс, но все-таки… В сезон могут иностранца поселить. Да-да, не смейтесь! Если разобраться, то вы здесь у нас человек случайный. Радуйтесь, что пожили в 343-м. Завтра приедет какой-нибудь нигериец, и вас как миленького выселят или, в лучшем случае, переведут в шестиместный номер. Вы еще вспомните о 343-м, о моей картине – там, в шестиместном, вместо нее вам придется любоваться клопами на стене.
Хозяин(взрывается). Ах, нигериец! Его, значит, сюда, меня, значит, в шестиместный!
Гость(заносчиво). Вам здесь не место!
Хозяин. Он, значит, картинками любоваться, а я, значит, клопов давить?!
Гость. Никто не виноват, что вам любоваться не дано.
Хозяин. А ему дано? Ах ты, черная жемчужина! Пусть она тоже на клопов полюбуется! Сейчас, сейчас… мы ему русский сувенир устроим. (С этими словами выхватывает из кармана авторучку, подходит к картине и что-то чиркает на ней.) Вот! Теперь у нигерийца тоже клоп есть. Равенство! У него даже больше настоящего. Клоп величиной с фамилию "Алопатьев"! Вот, можешь поглядеть – всю закрывает. А-ха-ха-ха-ха!..
Гость(подходит к картине). Ну что ж, вы только помогли мне. Вы превратили мою скромную картину в анекдот. Анекдот приносит славу. Теперь я могу быть спокоен. Спасибо.
Хозяин. Спасибо?! Да как ты смеешь мне говорить спасибо? Хам! Тогда я добавлю! (Брызгает чернилами из ручки на картину.) Вот теперь настоящее спасибо! Теперь анекдот – животики надорвешь!
Гость(внимательно разглядывая расположение капель на полотне). Блестяще! Ве-ли-ко-леп-но! И как вам с одного раза удалось расположить пятна на полотне таким гармоническим образом!
Хозяин. Что?!
Гость. У вас определенные способности к ташизму.
Хозяин. Ах ты, вот как заговорил! Сволочь! Гад! Фашистом меня обзывать! Ну за такое!.. Я тебя… Негодяй! С ним как с человеком, а он – фашист! Сам ты фашист! Понял?! Сволочь!!! (В порыве бешенства срывает со стены картину и бьет ею Гостя по голове.)
Картина прорывается. Голова художника нелепо торчит из рамы.
Гость. Вот я и шедевр.
Хозяин(несколько растерявшись). Непрочная вещь… хотел только по голове тебя ударить, а она порвалась…
Гость. Оказывается, вы и поп-артом владеете, коллега.
Хозяин. А ну, вылезай оттуда! (Пытается стащить порванную картину с головы Гостя.)
Гость(упираясь). Не надо… Зачем? Мне так хорошо.
Хозяин. Ты мне сам нарочно башку свою подставил! Башка у тебя чересчур твердая. Это ты, ты картину прорвал! Ты!
Гость. О, если бы я сам смог это сделать! Я бы не приходил к вам сегодня.
Хозяин(не переставая бороться с Гостем). Ага!.. Сознался… Специально пришел… Имуществу вред нанести… (Наконец мощным движением срывает раму с головы Гостя.)
При этом в клочья рвутся остатки холста.
Гость(облегченно). Ну вот, теперь конец. Все.
Хозяин. Ничего не все. (Вешает раму с клочьями холста на гвоздь.) Так ведь висело? А?
Гость(торжествующе). Нет! Не так! Теперь ее не повесить. Все. Конец.
Хозяин. Ничего не конец. (Тщетно пытается соединить остатки холста.) О черт! Не соединяется дыра… Еще платить за порчу придется.
Гость(гордо). Я сам заплачу вам!
Хозяин. Зачем мне? Ты им заплати – и дело с концом. Повеселились…
Гость. Нет. Если кто и достоин вознаграждения, то это вы.
Хозяин. За что?
Гость. За мою свободу. Вы спасли меня.
Хозяин. Перестань издеваться, гад!
Гость. Я? Над вами? Как может быть, как может быть!..