Нина Львовна(смелее). Он опять: Иванов, Петров, Сидоров… А ты говоришь: Николай, не будет ли у вас неприятностей, вы сидите у нас… в рабочее время? А он говорит: нет, не будет. Я себе сам начальник. И еще говорит: мне очень нравится ваша квартира… такая старинная, уютная… я очень люблю в гости к вам приходить…
Роман Петрович. Нет, Нина, нет. Переходи к Достоевскому. Достоевский пришел в гостиницу.
Нина Львовна. А навстречу швейцар. Здравствуйте, Федор Михайлович, вы куда? – А вот к такой-то. – А она выехала. – Быть не может. Пошел искать. Снова подходит к швейцару.
Роман Петрович. Нет, Нина, нет! Расскажи, как мы познакомились.
Нина Львовна. Мы?
Роман Петрович. Да! Как мы с тобой познакомились!
Нина Львовна. Но ведь ты сам знаешь.
Роман Петрович. Мне надо услышать живую речь!
Нина Львовна. Я тебе уже об этом рассказывала.
Роман Петрович. Я забыл.
Пауза.
Нина Львовна. Ты забыл, как мы познакомились?
Роман Петрович. Я забыл, как ты рассказывала мне. Как мы познакомились.
Пауза.
Нина Львовна. Ты сказал, что хочешь писать про банкет. Зачем тебе, как мы познакомились?
Роман Петрович. Для контраста. Нина! Не задавай глупых вопросов! Я строю второй план. А еще будет третий. Если тебе тяжело, так и скажи: мне тяжело.
Нина Львовна. Мне действительно тяжело. Вот именно, тяжело. Мне тяжело общаться с тобой, когда на тебя накатывает вдохновение. Тяжело жить с ощущением, что живешь в сумасшедшем доме. Я тяжело засыпаю после того, как ты будишь меня среди ночи… Ты этой ночью снова кричал. Ты знаешь, что ты кричишь по ночам?
Роман Петрович. Только во сне.
Нина Львовна. Покричал бы ты у меня не во сне!
Роман Петрович. "Больной возбужден в пределах постели". Аментивный синдром. Мне снятся кошмары.
Нина Львовна. Что же тебе снится такое?
Роман Петрович. Разве запомнишь?
Нина Львовна. Кричишь, а не запоминаешь.
Роман Петрович. Ты все сказала?
Нина Львовна. Нет, не все.
Пауза.
Роман Петрович. Ну, давай, давай, я слушаю.
Нина Львовна(собирается с мыслями). Это было давно. Мы были молодыми… Нет, не так. Был апрель. Дни становились длиннее. Солнце светило. Уже продавались мимозы.
Роман Петрович. Нина, мне не надо лирики. Мне надо действие. Экшен, экшен! Действие и прямую речь.
Нина Львовна. А если ты будешь критиковать, я вообще не скажу ни слова.
Роман Петрович. Хорошо. Продолжай.
Нина Львовна. За мной ухаживал Потоцкий. Я была молодая, красивая. Он хотел жениться на мне. А у меня не было туфель. То есть не было выходных… Совсем выходных… Нас пригласили Васильевы. Я попросила туфли у сестры. У нее были. Она дала.
Роман Петрович. И что она при этом тебе сказала?
Нина Львовна. Она сказала: Нинка, оторвешь каблук, на твоей голове чинить буду!
Роман Петрович. Очень хорошо.
Нина Львовна. Гостей было много. Было весело. Танцевали. Пели. Я ни на кого не обращала внимания. Со мной был Потоцкий.
Роман Петрович. И что он тебе говорил?
Нина Львовна. Ниночка, ты такая хорошая, ты такая красивая, с тобой так радостно…
Роман Петрович. Отлично. А ты?
Нина Львовна. А я говорила: Потоцкий, давай убежим!
Роман Петрович. А он?
Нина Львовна. А он – ничего. Он остался. Потом, когда все подвыпили, раскрепостились, тут уже ты проявился… во всем блеске. Я тебя даже не замечала до этого. Сидит хмырь, и пусть сидит.
Роман Петрович. Я что-то сказал?
Нина Львовна. Ты сказал: наполним бокалы, друзья!
Роман Петрович. Нина, просто отлично! Ты молодец!
Нина Львовна. И наклонился ко мне…
Роман Петрович. И сказал?
Нина Львовна. И сказал: мадемуазель, разрешите…
Роман Петрович. Отлично!
Нина Львовна. И снял мою туфлю!
Роман Петрович. Блеск!
Нина Львовна. И наполнил шампанским!
Роман Петрович. Брависсимо!
Нина Львовна. И сказал… и сказал… ты сказал: друзья! Я пью за самую красивую женщину из всех красавиц, которых встречал на белом свете!
Роман Петрович. Брависсимо, Нина! Кино! Кино! Феллини бы меня похвалил!
Нина Львовна. И выпил!
Роман Петрович. Нинка, ты гений! Ты гений! Ты гений!
Нина Львовна. Я была молодая, глупая. На меня такие жесты могли еще производить впечатление.
Роман Петрович. Ну, а он?.. он что сказал?
Нина Львовна. Потоцкий? Что сказал он, уже не имело никакого значения.
Роман Петрович. Ниночка! Как я тебя люблю! Солнце мое, Нинуль…
Нина Львовна. А потом ты стал говорить: вот именно.
Роман Петрович. Вот именно?
Нина Львовна. И я стала говорить: вот именно.
Роман Петрович. Вот именно.
Нина Львовна. Вот именно, Рома. Та к и живем.
Пауза.
Роман Петрович. Нет, Нина, я тебя люблю, как никого никогда не любил. Ты даже не можешь представить всю глубину… Столько лет, и хотя бы на йоту… Хоть бы на йоту уменьшилось… Нина! Я – твой! Ты – моя! Моя! Ты!
Нина Львовна. Не надо, Рома, мне не нравится, когда ты произносишь подобные тексты.
Роман Петрович. А тебе вообще мои тексты не нравятся.
Нина Львовна. Если бы мне нравились твои тексты, ты бы уже давно перестал писать.
Роман Петрович. Это женская логика. Нам недоступна.
Нина Львовна. А ты работай, Рома, работай.
Роман Петрович сел за машинку.
Роман Петрович(глядя на белый лист бумаги). Сейчас. (Сосредотачивается.)
Нина Львовна. Вообще-то при здравом размышлении… в этом есть что-то… от извращения.
Роман Петрович(не отрывая взгляда от бумаги). Да? В чем же тебе видится извращение: в том, что я пил из туфли или в том, что из туфли твоей сестры?
Нина Львовна. Я бы сказала не так. (Но как – не говорит).
Роман Петрович. Нина, ты не права. Ты гений. (Все так же глядит на бумагу.)
Пауза.
Нина Львовна. "Знаешь, как я жила в девушках?"
Роман Петрович(не заметив подвоха). Как?
Нина Львовна. "Вот я тебе сейчас расскажу. Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собой водицы и все, все цветы в доме полью…"
Роман Петрович. Какие… цветы?
Нина Львовна. "У меня цветов было много-много. Потом пойдем с маменькой в церковь, все и странницы – у нас полон дом был странниц да богомолок. А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату…" – надо же, помню!.. – "по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что видели, жития разные, либо стихи поют".
Роман Петрович. "Бесприданница".
Нина Львовна. Сам ты "бесприданница"! "Так до обеда время и пройдет". Есть хочется. Ты почему не печатаешь?
Роман Петрович. Тебя слушаю. (Догадался.) "Гроза".
Нина Львовна. Давно бы напечатал что-нибудь.
Роман Петрович. Давно не печатал. Не начать.
Нина Львовна. Разучился?
Роман Петрович. Не знаю. Нет. Но бумага… Она… (Отодвигается от машинки.) Нина, ты гений. Как я тебя полюбил! (Встает, подходит к стене, берется за вьюшку.)
Нина Львовна. Не открывай! Зачем?
Роман Петрович. Не буду. (Отходит.) Мы туда не пошли. Мы молодцы. Бог нас уберег… Вот что, Нина: пусть это будет все с Двоеглазовым. Что ты рассказала.
Нина Львовна. А не с Катериной?
Роман Петрович. А не с Потоцким. Я тебя отобью у Двоеглазова. Как у Потоцкого, но только у Двоеглазова. Решено. Отбил. Отобью. С шампанским.
Нина Львовна. Тебе виднее.
Роман Петрович(решительно). Заметано.
Нина Львовна. Хочешь расскажу, как ты пришел к нам в студию, помнишь… давным-давно, перед самым развалом? А потом ругался. Говорил, что все самодеятельность.
Роман Петрович(задумчиво). Да, пожалуй, хочу.
Нина Львовна. А хочешь, я тебе расскажу, как ты приезжал ко мне в Красную Горку?
Роман Петрович. Да, Нина.
Нина Львовна. А как бежал за трамваем, когда разводились?
Роман Петрович. Да, Нина.
Нина Львовна. А как кричал меня во дворе, когда я жила в Угловом переулке?
Роман Петрович. Да, Нина.
Нина Львовна. Ну так что же тебе рассказать?
Роман Петрович. Нина, милая, Нинуль, расскажи мне… скажи мне… ты мне когда-нибудь изменяла?
Пауза.
Нина Львовна. С ума сошел?
Роман Петрович. Ну а что тут особенного? Что было, то было, если было. Ты же сама знаешь, как я к этому отношусь. Дело прошлое. А не было, так не было.
Нина Львовна. Роман, ты в своем уме?
Роман Петрович. Да ведь мне это совершенно безразлично. Я ж только из любопытства. Не буду же я ругаться, как ты думаешь?
Нина Львовна. Я ничего не думаю.
Роман Петрович. Если думаешь, я сцену устрою, я, не думай, не устрою. Кем бы я был, если б устроил?
Нина Львовна. Ты о чем говоришь, Роман? Ты это серьезно?
Роман Петрович. Ну вот видишь… Я ведь знал, что ты не ответишь. Только почему, не понимаю. Потому, наверное, что я к тебе более искренно отношусь… чем ты ко мне.
Нина Львовна. Рома, дорогой мой… извини… но у тебя, по-моему, маразм начинается.
Роман Петрович. Ну хорошо. Прекратили. Просто я тебя очень сильно люблю, и ничто не поколеблет к тебе моего чувства! Теперь это называется маразмом. Не понимаю, почему ты этому придаешь такое значение.
Нина Львовна. Чему – "этому"?
Роман Петрович. Этому. О чем спросил.
Нина Львовна. Я? придаю? значение? – этому?
Роман Петрович. Если бы не придавала, сказала бы просто, и ничего бы ровным счетом не произошло.
Нина Львовна. Роман, ты хочешь услышать, что я тебе изменяла…
Роман Петрович. Я не мазохист. Я просто полюбопытствовал. Не хочешь – не говори.
Нина Львовна. Ты хочешь… чтобы я сказала: да, изменяла…
Роман Петрович. Если нет, сказала бы нет. А что тут такого?
Нина Львовна. А если да, сказала бы да?
Роман Петрович. Ну а как же? Если да, то да. Я же правду спрашиваю.
Нина Львовна. Ну, допустим, да, что дальше тогда?
Роман Петрович. А когда?
Нина Львовна. Другой бы спросил с кем.
Роман Петрович. Вот именно.
Нина Львовна. Вот именно.
Пауза.
Роман Петрович. Ну и с кем?
Нина Львовна. Ни с кем.
Роман Петрович. А я знаю с кем.
Нина Львовна. Знаешь с кем?
Роман Петрович. И когда.
Нина Львовна. И когда?
Роман Петрович. А тогда. Вот когда. На юге. Тогда.
Нина Львовна. Когда на юге?
Роман Петрович. Тогда на юге.
Пауза.
Нина Львовна. С кем же я могла на юге – тогда?
Роман Петрович. А с тем усатым, забыла?
Нина Львовна. Роман, ты идиот.
Пауза.
Роман, ты идиот.
Роман Петрович. В чем же проявляется мой идиотизм, разрешите спросить?
Нина Львовна. В том, что ты идиот.
Роман Петрович. Оскорбила, а дальше?
Нина Львовна. Я себя оскорбила. Себя! Столько лет… с таким идиотом!.. Идиотка!
Роман Петрович. Если бы я был идиотом, Нинуль… Если бы я не был идиотом… Если бы я был не идиотом… Не знаю, что было бы… если бы не был, а был… С нами!
Нина Львовна. Кому рассказать!.. не поверят!..
Роман Петрович. Ладно, проехали.
Нина Львовна. Никуда не проехали! Я тебе покажу "проехали"!
Роман Петрович. Я замолчал.
Нина Львовна. Я тебе покажу "замолчал"!
Роман Петрович. Кто же знал, что эта тема такая для тебя болезненная?..
Нина Львовна. Замолчи, идиот!
Роман Петрович. Побеседовали. (Замолкает.)
Нина Львовна. Боже, какое убожество, какое ничтожество, какая дрянь!.. И я страдала из-за него, теряла здоровье!.. Что стало со мной? Почему я терплю?.. Годы ушли, годы ушли!.. На что?..
Роман Петрович. Нина, успокойся, пожалуйста.
Нина Львовна. Кто ты такой, чтобы мне указывать?.. Что ты такое?.. Что ты умеешь?.. Ты умеешь хоть что-нибудь, кроме своей писанины? Ты не можешь повесить на крючок полотенце!.. Ты чашку возьмешь – не поставишь на место!.. Ты хоть раз вымыл за собой тарелку?.. Где твои стельки?! Не приставай ко мне!.. И он еще говорит!.. Ты ничего не знаешь обо мне!.. Ни-че-гошеньки!.. Ничего! (Плачет.) Ты даже не знаешь, где твое направление к окулисту! И он смеет быть недовольным, если я смотрю телевизор! (Рыдания.)
Роман Петрович. Нина! Немедленно успокойся! Ты обязана успокоиться!
Нина Львовна. У-у-уй-й-йди!
В дверях появляется Офицеров.
Офицеров. Тук-тук. (Держит нечто крупноформатное, в роскошном переплете – красочное, праздничное, подарочное.)
Роман Петрович(сердито). Что еще за явление?
Увидев Офицерова, Нина Львовна уходит за ширму. Там, сильная женщина, она скоро возьмет себя в руки. Она молодец.
Офицеров. Я не явление. Я – я. (Подшофе!)
Роман Петрович. Один?
Офицеров(помолчав и потоптавшись на месте). Один. (Подшофе, но в пределах простительного.)
Роман Петрович(строго). А где Ляля?
Офицеров(дерзко). Там.
Тягостен разговор с Офицеровым. Реплики обрастают паузами. Это надолго.
Роман Петрович. Ляля там, а ты здесь?
Офицеров. Я к вам пришел.
Роман Петрович. Олег! Ты оставил свою барышню там! С кем неизвестно, где неизвестно!.. Там!
Офицеров. Там свои. Там у нас та-ра-рам… Там хорошие люди. Там здорово. Нам.
Роман Петрович. Зачем явился?
Офицеров. За вам… За вами, Роман Петрович. Пошли.
Роман Петрович. Если за мной, убирайся назад. Мне некогда. Я работаю.
Офицеров. Там хорошо.
Роман Петрович. Я все сказал.
Офицеров. Вот и Нина Львовна расстраивается. (Услышал всхлип.)
Роман Петрович. Не трогай Нину Львовну… в таком контексте!
Офицеров. Посмотрите, меню.
Роман Петрович. Чего?
Офицеров. Меню. Я принес.
Роман Петрович. Какое меню?
Офицеров. Каким поменяли, меню. Осеннее.
Роман Петрович. Мне не надо меню. Зачем мне меню?
Офицеров. Это ваше меню.
Роман Петрович. Отнеси меню тому, кто дал меню.
Офицеров. Нам всем дали меню. Всем по меню. Это ваше меню. Посмотрите меню.
Роман Петрович. Олег! Не смейся надо мной. К черту меню!
Офицеров. Семьдесят нумерованных экземпляров, меню. Раритет, а не меню. Отпечатано типографским способом… А какой переплет!.. Посмотрите, Роман Петрович! Меню!
Роман Петрович(берет в руки). Я сначала подумал, ты мне адрес принес. Поздравительный.
Офицеров. Нет, меню.
Роман Петрович. Прошлый раз поскромнее было… меню.
Офицеров. А теперь с размахом. Меню. Теперь все с размахом. Размах.
Нина Львовна(из-за ширмы, еще всхлипывая). Ну и чем вас там кормят… в меню?
Офицеров. Посмотрите, Нина Львовна, вам понравится.
Роман Петрович. Ба! Да здесь вязью даже… Какая безвкусица!
Офицеров. Безвкусица, а вкусица.
Роман Петрович. Что-то ты несешь, Олег, нехорошее.
Офицеров. Вкусно, хоть и безвкусно.
Роман Петрович. Пошлость какую-то. (Закрыл меню.)
Офицеров. Та к ведь вкусно же, вам говорят!.. И все вас вспоминают.
Роман Петрович. Кто меня вспоминает?
Офицеров. Все.