* * *
Несмотря на поздний час, в кабинете доктора продолжается беседа.
Арчибальд. "Наш лорд показывает всем прекрасные владенья… Так евнух знает свой гарем, не зная наслажденья". Это из Бернса, вы, конечно, помните, доктор?…
Обессиленный психиатр затравленно смотрит на Арчибальда.
Арчибальд. Так думал я, глядя на наш город!.. Славная история, легендарные личности, геройские поступки – и все это в прошлом!.. Обидно!.. Вам ведь тоже обидно?
Доктор (подыгрывая) . Еще как!..
Арчибальд. Так вот!.. Я решил честно и преданно служить своему родному городу и своей Королеве!..
Арчибальд в порыве встает. Изяслав Борисович тоже пытается встать. Но ноги, получившие сигнал от мозга – ты не лорд, отказываются поддержать тело и он плюхается на стул.
Арчибальд. Не бог весть что, но некоторые мелочи мне удались: воспитательная работа среди отверженных и оскорбленных, просветительская работа среди пожилых, в какой-то мере, работа с молодежью… Это то, чем я горжусь!..
Доктор (осторожно) . Вообще-то у нас в заведении режим…
Арчибальд. Я не устал!!! А теперь о главном! Второго июня день коронации Ее Величества, и именно к этому дню я пообещал приурочить открытие мемориального кладбища павшим!..
Доктор. Кому обещали?…
Арчибальд. Разумеется, Ее Величеству!..
* * *
За зашторенными окнами кабинета мэра вот уже второй час продолжается совещание.
Руководство города присутствует в полном составе.
На столе лежат распечатанные письма Королевы.
Зам. мэра. Вот гад!.. Мэр. Помолчи!.. Вы все правильно перевели?…
Молодая девушка в очках энергично кивает в ответ.
Мэр (мрачно) . Свободны!..
Как только дверь за переводчицей закрывается, он молча подходит к шкафу, достает бутылку коньяка, наполняет до краев фужер и медленно выпивает.
Мэр. Во времена "Великих кормчих" вас всех уже гнали бы по этапу!.. Ну и меня, конечно!..
Все молчат.
Мэр. Что молчите, голуби?…
Ни звука.
Мэр. Жить хотите?…
Все кивают.
Мэр. Тогда думайте!..
Все начинают напряженно думать.
Начальник милиции. Может, притвориться, что такого человека у нас нет?…
Редактор газеты. А может, поднять шум в прессе и выступить с осуждением?…
Зам. мэра. А что?… Соберем общественность, развернем палатки на площади, организуем пикеты – сейчас это модно!..
Все смотрят на мэра.
Мэр. Вижу – думаете не головами!.. Из писем абсолютно понятно, что он пообещал "пробить" разрешение на открытие кладбища, а вот что она пообещала взамен?… Что это за фраза: "Вы обязательно получите то, о чем просили!"?… Что именно он попросил?…
Собравшиеся молча таращатся на мэра, и вдруг у него в глазах начинает плясать алчный огонек.
Мэр. Что еще изъяли, кроме писем?…
Зам. мэра (почему-то шепотом). Вот этот листок!..
Мэр. Ну-ка дай!..
Когда зам передает мэру листок, бумага трепещет у него в руках, как пойманный за лапки мотылек.
Мэр. Что это?… Зам. мэра. Все о лордах!..
Мэр читает громко и медленно – коньяк сделал свое дело.
Мэр. "Каждый год, когда Королева едет в парламент, один из членов палаты лордов идет в Букингемский дворец – заложником(!) и покидает его только после того, как Королева, цела и невредима, возвращается из парламента".
Закончив цитату, мэр поднимает глаза на собравшихся.
Мэр. Кто поедет в Лондон заложником до возвращения Королевы?… Добровольцы есть?…
Два человека подняли руки.
Мэр. Александры Матросовы, мать вашу!..
Он еще раз наливает, выпивает, занюхивает головой зама и читает дальше.
Мэр. "Пэры не получают жалованья, а работают на общественных началах!" Слышали?!
Всем становится стыдно. Мэр откладывает листок и вдруг очень серьезно смотрит на присутствующих.
Мэр. Сколько у нас дней до визита?
Все начинают суетиться.
Зам. мэра. Три!..
Мэр выдерживает "качаловскую" паузу и начинает говорить лозунгами.
Мэр. Записывайте!.. Прием должен пройти на высоком идейно-художественном уровне! До двенадцати часов завтрашнего дня подготовить предложения по разделам: встреча королевы, обед королевы, досуг королевы, отъезд королевы!.. Оплату расходов произвести из фонда "ВЧУС"!..
Все присутствующие переглянулись.
Начальник финансового управления. Что за фонд?… Мэр. Расшифровываю по буквам: Все Что Успели Спиз…! Не жмитесь – окупится!..
Все становятся очень серьезными.
Мэр. Далее!.. Подготовить распоряжение о выделении земельного участка под мемориальное кладбище!..
Зам. мэра. А как же?…
Мэр. Коттеджный поселок сдвинем на сто метров вправо!..
Зам. мэра. Пойдут жалобы…
Мэр. Ничего! Потом сами благодарить будут! Как говорится – "все ритуальные услуги рядом"…
Начальник милиции. А что делать с Коннорчуком?…
Мэр. Выписать как излечившегося!
Начальник милиции. И?…
Мэр. И не трогать!!!
* * *
На рассвете у ворот психбольницы сидят, прижавшись друг к другу, лисица и Файв О’Клок.
* * *
В 9 часов утра Клавдия выскакивает из дома и отправляется по маршруту: "Зеленстрой", "скорая помощь", милиция, тюрьма, городское кладбище и еще несколько "уважаемых" организаций.
И везде на ее вопрос: "Известно ли что-нибудь о Коннорчуке?" в ответ отрицательно машут головой…
* * *
В 10 часов утра к зданию Главпочтамта начинает подтягиваться отряд старушек.
Они по-прежнему с лозунгами в руках, но тексты изменились: "Требуем снять завесу тайны с "дела об исчезновении Арчибальда Коннорчука!"", "Верните нам Арчибальда!", "Кто будет делать нам прически? Бесплатно!" и даже "Преступный городской режим к ответу!"
Масло в огонь подливает ниоткуда взявшийся Никита Бенюк с группой любителей пива, волокущих за собой трибуну из Малаклавского Гайд-парка…
Как только трибуна устанавливается на ступени почтамта, Бенюк берет слово и открывает стихийный митинг.
Собравшиеся охотно записываются в "прения".
Толпа перегораживает движение транспорта, отчего начинается настоящее малаклавское столпотворение.
* * *
Это сладкое слово "Свобода!"
Арчибальд и доктор Шварц сидят в общем столовском зале психбольницы.
Время завтрака.
Немногочисленные "психи" усердно поедают свои порции.
В меню: синеватого цвета картофельное пюре и чай, сильно отдающий содой.
Сунув в рот ложку пюре, Арчибальд чуть заметно морщится.
Арчибальд. Я, конечно, предпочитаю традиционную овсянку, но…
Доктор. Потерпите, дорогой! Как говорил мой папа: "Все будет хорошо! В крайнем случае, плохо!"
Арчибальд. Вы знаете, доктор, меня не тревожат условия здешнего содержания – я привык к лишениям! Да и место это напоминает собой лондонский Тауэр, в котором сиживали вполне приличные люди… Кстати, о Тауэре!.. Я позволил себе вчера внести некоторое новшество в систему содержания ваших больных…
Доктор. Это как же?…
Арчибальд. Я подумал о том, что вы и ваши сотрудники, выбиваясь из сил, следите за порядком, в то время как пациенты сами могут дежурить, присматривая друг за другом…
Доктор. Я ничего не понимаю!.. Вы о чем?…
Арчибальд. А мы вам сейчас покажем!..
Арчибальд выходит на средину комнаты и обращается к присутствующим.
Арчибальд. Друзья мои!.. Минуточку внимания!.. Давайте покажем нашему дорогому доктору то, что мы вчера репетировали!..
На призыв Арчибальда из-за столов выходят четыре человека, разделяются на две пары, расходятся по углам комнаты и, по команде Арчибальда, начинают сходиться.
Сойдясь в центре комнаты, они проделывают целый набор замысловатых телодвижений, напоминающих старинный великосветский ритуал.
Затем один из них громоподобно восклицает: "Стой! Кто идет?!"
Ему отвечает стоящий напротив: "Это мы – ключи Королевы!!!"
И снова гремит: "Проходите, ключи Королевы!!!"
С этими словами "ключи" чеканным шагом возвращаются к своим столам и, как ни в чем не бывало, продолжают завтракать.
Арчибальд. Не правда ли, удобно?… Теперь круглые сутки через каждые два часа будет происходить смена караула… Точь-в-точь, как в Тауэре!.. Правда, неплохо?!..
Доктор. А что?… Они же называют себя "Наполеонами" и "Цезарями", так почему им не называть себя еще и "Ключами"?… Это им поможет!.. Спасибо!.. Но что мы будем делать с вами?…
Арчибальд. Я бы, может, не волновался, но посудите сами – три живых существа, нуждающиеся во мне, остались без помощи!..
Доктор. Вы о ком?…
Арчибальд. Ее Величество Королева, мой исчезнувший сын и мой верный пес по кличке Файв О’Клок.
Доктор. Я так себе думаю, что ваш взрослый сынок сейчас крепко спит в объятиях у молоденькой девочки – они сейчас это умеют. Собачка ваша не пропадет – найдутся добрые люди, а вот что делать с Королевой, ума не приложу. Бедная женщина!
Арчибальд. Вы иронизируете?
Доктор. Нет, что вы!.. Я вам сочувствую и даже немного завидую. Мне всегда хотелось совершить какой-нибудь достойный поступок или маленький подвиг, но, видно, не с моим счастьем!
Арчибальд. Совершить что-нибудь значительное никогда не поздно, поверьте мне! Когда мой сын подрос, он задал мне один вопрос, на который я тогда не смог ответить, потому что тоже считал, что в моей жизни уже нет места подвигу! И вот к чему это привело: он уехал искать ответ в неизвестном направлении! Никто не знает, где он теперь! Это плохо! Очень плохо!!!
Доктор. А что за вопрос?…
Арчибальд. "Если ты, папа, не сделал в жизни ничего выдающегося, то на кого я должен быть похожим?"…
Оба задумались.
Доктор. Давайте поговорим о чем-нибудь приятном – с утра полезно говорить о чем-нибудь славном!..
Арчибальд. Если вы гурман, то я расскажу вам рецепт приготовления настоящего шотландского "Хагиса"…
Доктор. "Хагис" звучит почти как "Цимес" – это приятно.
Арчибальд. Для приготовления настоящего шотландского "Хагиса" нужен бараний желудок…
В коридоре послышались громкие шаги, дверь распахивается, в кабинет врывается поток ветра, а за ним – капитан Загоруйко и еще два милиционера.
Загоруйко. Гражданин Коннорчук! Дело о вашем похищении раскрыто, преступники наказаны, вы свободны! Вас ждут на английском газоне!
Милиционеры подхватывают Арчибальда и несут к выходу.
Он поджимает ноги и не сопротивляется.
Когда шаги в коридоре стихают, доктор с грустью произносит:
– Прощайте, мой "английский пациент"!
* * *
У ворот Арчибальда по-прежнему ждут верный Файв О’Клок, заблудившаяся лиса и… уставшая Клавдия.
* * *
Народное творчество
Городок, со времен войны живший спокойно и размеренно, гудит, как пчелиный рой.
"Народные умельцы" пытаются нехитрым способом превратить башню Главпочтамта в Биг-Бэн.
Для этого башню обшили фанерой, и теперь художники пытаются предельно точно нарисовать циферблат легендарных часов. Стрелки согласились крутить моряки – за внеочередные увольнения.
Табличку с надписью "Улица Клары Цеткин" срочно заменяют табличкой "Улица Пиккадилли". К вечеру там собираются девушки, готовые на многое.
В магазинах города исчезает ткань в клеточку, называемая "шотландка".
По одной из улиц бежит мужчина, держа в высоко поднятой руке изделие из этой самой ткани. За ним гонится разъяренная женщина, выкрикивая нехорошие слова.
Кстати, о женщинах: кто-то вспоминает, что в присутствии королевы на всех особах слабого пола должны быть шляпки. Соответственно, весь запас дамских шляпок раскупается в считанные часы… В ход идут мужские.
Особое оживление горожан вызывает попытка открыть Малаклавский филиал музея восковых фигур "Мадам Тюссо". Для этого в местном храме заимствуется ящик свечей, их расплавляют и пытаются из четырех добровольцев изготовить фигуры участников группы "Битлз".
"Битлы" громко орут и сопротивляются!
Музыканты оркестра городской пожарной команды разучили единственную найденную ими английскую песню – "Нью-Йорк! Нью-Йорк!"
Все это снимает проворная телегруппа, снующая от одного прохожего к другому с вопросом:
– Чего вы ожидаете от визита?
Ответы не отличаются разнообразием:
– Многого!
На здании мэрии появляется огромный плакат с лозунгом:
"Ваше Величество! Чувствуйте себя, как дома!"
Звуки волынки, доносящиеся из квартиры Арчибальда, уже не раздражают горожан и местных цикад. Да и внешний вид идущего по городу Коннорчука не притягивает к себе былого внимания. Как верно подмечает один алкаш:
– Таких лордов теперь хоть жопой ешь!
Накануне знаменательного дня городское начальство лично объезжает все "объекты" и, оставшись удовлетворенным, разъезжается по домам.
Город затихает в ожидании дня Невиданной Монаршей Щедрости!
* * *
Судный день
В эту ночь Арчибальд не ложится.
Он очень серьезен и сосредоточен.
Копию постановления о выделении земельного участка для мемориального кладбища на месте боевых действий он аккуратно складывает вчетверо и присоединяет к письму, только что написанному Ее Величеству.
Письмо получается очень коротким:
...
"Ваше Величество! Примите мои извинения за молчание – отсутствовал по причине легкого недомогания. Мое письмо, очевидно, настигнет Вас уже по дороге в наш маленький городок.
Заранее прошу прощения за то, что покажется Вам странным и недостойным Вашего Величества. Многие горожане действительно будут Вам искренне рады! Милости просим!
Всегда Ваш верный слуга, лорд Арчибальд!"
Письмо вылетает в темнеющее за окном небо.
Арчибальд аккуратно выглаживает белую рубашку, килт, чистит туфли и натирает до блеска подсолнечным маслом трость.
Бреется он медленно и тщательно.
Когда одетый и причесанный Арчибальд садится на краешек кровати, за окном только начинает светать.
Этого дня он ждал давно!
Может, всю свою жизнь!
Центральная площадь городка огорожена и устлана красного цвета дорожками. На ней располагается все городское руководство и местный бомонд во главе с мэром, держащим на вытянутых руках громадный каравай.
Стайка детей с букетами в руках очень волнуется и поминутно просится в туалет.
Брандмейстер заносит руки над головой, готовый подать сигнал музыкантам, да так и замирает.
Горожане стоят вдалеке – дамы в шляпках, мужчины в юбках.
И, как это обычно бывает, – зевают самое главное!
Машины въезжают на площадь плавно, в полной тишине.
Застывший брандмейстер так и не взмахивает дирижерской палочкой, а оркестр не вступает.
Из переднего автомобиля выскакивают люди в черном.
Один из них проворно распахивает дверцу второго автомобиля.
На площади становится еще тише.
И тут кто-то догадывается крикнуть:
– Привет королеве!
Горожане подхватывают, и над площадью прокатывается троекратное:
– Ура! Ура! Ура!
И тут "ударяет" оркестр.
Но из раскрытой дверцы машины появляется вовсе не королева, а высокого роста господин, одетый в красивую военную форму, явно иностранную. Он на секунду замирает и идет торжественным шагом к руководству. Поравнявшись с мэром, военный отдает честь и спрашивает на ломаном русском:
– Вы Арчибальд Васильевич Коннорчук?
Мэр отрицательно мотает головой.
Мэр. Нет! Но городская общественность…
Он не договаривает, ибо читает на лице военного недоумение.
Мэра спасает зам, который прямо-таки выталкивает на площадь смущенного Арчибальда.
Увидев появившегося перед ним Коннорчука, гость широко улыбается.
Гость. Уважаемый сэр Арчибальд! Примите искренние извинения Ее Величества за невозможность присутствовать на сегодняшней встрече. Неотложные дела! Визит будет перенесен на другую удобную для вас и Ее Величества дату… А теперь, дорогой сэр Арчибальд, позвольте мне исполнить почетное поручение Ее Величества и передать вам то, о чем вы просили в своих письмах!
Площадь стоит, затаив дыхание.
И тут все замечают в руках человека, стоящего позади военного господина, плоскую коробку темно-коричневого цвета.
Военный берет коробку и торжественно передает Арчибальду.
Арчибальд, в свою очередь, очень бережно принимает драгоценный дар.
Ничего не говоря, он поворачивается и медленно идет к своему дому.
Позади чеканным шагом идет военный, далее следуют сопровождающие лица, а за ними цепочкой, как заколдованные, идут руководство и общественность.
Горожане молча расступаются перед колонной идущих и автоматически пристраиваются к процессии, образовывая бесконечный хвост.
Арчибальд поднимается на свой этаж, входит в квартиру, открывает дверь маленькой кладовой, откуда по вечерам и утрам слышался голос волынки, и, остановившись на мгновение, перешагивает порог.
Он стоит перед стеной, на которой размещаются экспонаты его маленького "музея" – старые погнутые пулями пуговицы от мундиров, пряжки от истлевших офицерских поясов, прошитые осколками кокарды военных фуражек, обгоревшие страницы неотправленных солдатских писем и многое другое, что когда-то принадлежало тем, кто нашел свой последний приют в Малаклавской долине.
Арчибальд осторожно раскрывает коробку и вынимает оттуда…
С небольшого портрета на него смотрит его славный предок – сэр Арчибальд Коннори, офицер 17-го уланского полка, шотландский лорд, патриот и отважный солдат!
Но самое поразительное – это сходство двух Арчибальдов, встретившихся через столетие в этой тесной комнатке.
Арчибальд Коннорчук водружает портрет в центр стены, где для него давно приготовлено достойное место.
Посмотрев в глаза Арчибальду Коннори, он берет в руки волынку и хочет сыграть тихую мелодию, но старые меха не выдерживают испытания временем и вместо благородного звука раздается шипение.
Арчибальд от досады даже приседает.
К горлу подступает комок.
Но вдруг он слышит уверенный звук волынки!
Она играет старинную шотландскую поминальную мелодию.
Это другая – молодая волынка.
Арчибальд оборачивается и понимает, что звук идет откуда-то снаружи.
Он приближается к окну и видит на пригорке против своего дома фигуру шотландского волынщика в полном парадном облачении.
Глаза Арчибальда наполняются слезами.