* * *
Роман развязывает узел вещмешка и выкладывает на стол: буханку настоящего хлеба, банку с тыквенным вареньем и большую плитку шоколада с надписью "Люфтганза"…
Мать и отец смотрят на гостинцы без особой радости.
Мать. Спасибо, сынок!..
Роман. А аттестат вы отовариваете?
Мать. На Куреневке специальную столовую открыли… Если б не аттестат, малышку бы не выходили… А так все хорошо… Растет она быстро…
Отец. А называть как-то ты ее собираешься?… А то, глядишь, и помрет без имени…
Мать. Чтоб у тебя язык отсох, старый дурень!.. А назвать девочку действительно нужно… Мы тебя ждали… Решай!..
Роман. Пусть будет как мать – Галинкой…
Мать. Ну и слава богу!..
Роман. Ей тоже гостинец привез…
Роман достает из мешка маленькую игрушечную свинку, одетую в черный фрак и цилиндр. К свинке привязан ключик.
Роман заводит игрушку и ставит на стол.
Свинка начинает забавно топать копытцами и крутиться вокруг своей оси.
Мать (всплескивает руками). Диво ж какое!!!
Отец. Это заместо нашего поросеночка, что осенью "одолжили"?…
Мать. Вот заладил, окаянный!.. (Роману.) Где ж ты такую красоту достал?…
Роман. Люди одни подарили… Им уже не нужно…
Мать. Как так?…
Роман. Уехали они…
Роман вынимает из кармана пиджака очки в красивой коричневой оправе и примеряет их на себя.
Мать. Сыночек, что это?…
Роман. Много приходится писать… Глаза устают… Вот… премировали… Тут внутри и буковки есть… Р. и Д. Роман Доцюк… Не потеряются…
Отец. "Премировали" его, мать твою…
Отец встает из-за стола и уходит в темную глубину дома.
Мать. Не слушай его… Бурчит целыми днями… Все ему не так… То "советы" были виноваты, а теперь "фрицы"… Сынок, ты ж еще такой молодой, а уже очки…
Роман. Это только, когда пишу…
Мать. Много работаешь… Начальство тобой довольно?…
Роман. Хвалят!..
Мать. А где ж ты работаешь?… На фабрике какой?… Или где?…
Роман. На фабрике, на фабрике…
Мать. Ну, ладно… Лишь бы начальство довольно было!..
Роман. Я стараюсь!!!
* * *
Утро.
Роман и Николай идут по длинному коридору между двумя заборами.
Николай. Ну, как там дома? Гостинцам порадовались?
Роман. Ага!..
Николай. А ты боялся! Все можно – если с умом!..
Роман. Теперь вещей почти не приносят… Всех евреев давно постреляли…
Николай. Так стреляют же все время…
Роман. А ты видишь, кого стреляют?… Недавно пленных привезли… Одежда – рванье… И почти все без сапог…
Николай. А вон цыган целыми таборами возят… На них золота сколько…
Роман. Золото сами немцы учитывают и сразу увозят…
Николай. Не бзди!.. Чего-нибудь удумаем!.. Ладно, я побег!.. Позже заскочу!..
* * *
Роман получает у коменданта ключи от барака.
Открывает дверь, поворачивает рычаг освещения и боковым зрением замечает тень, мелькнувшую у дальней стены.
Он берет из ящика стола молоток и медленно движется к тому месту, где кто-то есть…
Приближаясь к стене, он слышит возню…
Осторожно заглянув за стеллаж, он просто натыкается на огромные глаза, что с ужасом смотрят на него…
Перед ним девушка, почти подросток, необыкновенной худобы, почти без волос и совершенно босая… Дрожа от холода, она даже не плачет… Она скулит, как щенок скулит, потеряв свою мать…
Внутренний голос: "Как она сюда попала? Откуда?"
Он стаскивает с гвоздя старый потрепанный ватник и бросает его девушке…
Та даже не шевелится…
Тогда он наклоняется, поднимает ватник и накидывает ей на плечи…
Только теперь, приблизившись, он внимательно рассматривает ее одежду – это рваный, бесцветный халат с большим клеймом на груди: "Киевская психлечебница № 2".
Внутренний голос: "Это ж пару дней назад полицаи говорили между собой: – Подогнали две крытые машины… Вывели всех психов… Затолкали их туда… Машины не простые – закрываются наглухо… И шофер газовал, пока они там не затихли…" Так эта девушка оттуда!!!"
От страшной мысли у него начинается икота…
Внутренний голос: "Скоро придут рабочие… А я стою, как обделанный, смотрю в эти сумасшедшие глаза и икаю… И ничего не могу с собой сделать… Не могу даже взгляда отвести… Что я им скажу?… Кто мне поверит?…"
Тут скрипит входная дверь и чей-то голос кричит: "Доцьюк! Ком цу комендант! Шнэль!!!"
Роман. Я! Я! Айн момент!!!
Он хватает девушку в охапку и заталкивает ее подальше за стеллаж…
* * *
У коменданта он сидит минут десять…
Получает новые сводки и выходит во двор.
Возвращается он в барак очень медленно, часто останавливаясь и осматриваясь.
Подойдя к дверям, он еще долго стоит снаружи и прислушивается, пытаясь понять – что там внутри происходит…
Дверь резко отворяется, больно ударив Романа по носу…
Из-за двери выходят два полицая…
Сердце Романа обрывается и падает вниз.
Полицай. Доиграешься, падло!!!
Полицаи уходят…
А Роман осторожно приоткрывает дверь и заглядывает внутрь…
Рядом с его столом стоят двое рабочих и Николай.
Увидев Романа, Николай бросается к нему.
Николай. Ну, что ж ты?… Хорошо я зашел первым… Пока эти ее придержали, я сгонял за полицаями… Один ее прикладом успокоил и увел… А двое все допытывались: как да что?… Я им дыру показал – мол крысы проели… Они сейчас злые – и не за такое стреляют!.. Так что – с тебя причитается!..
* * *
...
Титр: "20 апреля 1942 года"
Роман бежит по пригорку в сторону главных ворот, взмахивая полами расстегнутого старенького пиджака, как крыльями, часто вытирая вспотевший лоб зажатой в руке фуражкой.
Чуть в стороне торчит ржавая труба, из нее льется струйка ледяной воды.
Роман жадно припадает к трубе.
Взгляд его падает на ворота, а там, как назло, вместе с двумя часовыми-немцами стоят и полицаи… И среди них самый ненавистный – тот молодой.
Роман (задыхаясь). От падло!.. Не успею!.. Хана мне!!! Хана!!!
* * *
Из репродуктора звучит бравурная мелодия.
Офицер стоит напротив Романа и, постукивая по сапогу линейкой, говорит – говорит медленно и тихо.
Переводчик так же тихо переводит.
Офицер. Ты любишь много спать?! Роман. Господин офицер, вчера заканчивал отчет… закончил очень поздно… а дом мой далеко…
Переводчик очень медленно переводит сбивчивые слова Романа.
Офицер. Мой дом еще дальше… Но я не опоздал!.. Тебя нужно примерно наказать!..
Офицер поворачивается, собираясь уходить.
Роман (говорит очень быстро). Господин офицер, это моя мать…
Офицер останавливается и вопросительно смотрит на Романа.
Роман. Мать моя… Это она меня задержала… У нее сегодня день рождения… Офицер. Твоя мать родилась в один день с фюрером?!
Внутренний голос: "Так вот почему играет музыка!.."
Роман начинает бешено моргать.
Офицер о чем-то спрашивает переводчика.
Тот, поглядывая на Романа, шепчет что-то офицеру на ухо.
Офицер громко смеется, потом, как маленькому мальчику, грозит Роману пальцем, поворачивается и направляется в сторону комендатуры.
Переводчик. Господин офицер велел, когда придешь домой, сказать матери спасибо!.. А еще передашь ей подарок от господина офицера – тебе выдадут бутылку шнапса!.. Понял?…
Роман быстро кивает.
Переводчик. Теперь будешь вести учет всех, кто подлежит ликвидации! Всех! Без исключения! Фэрштэйн?
Роман стоит по стойке смирно и продолжает молча кивать…
* * *
Вечер.
Немецкий солдат приносит списки "ликвидированных за день".
Роман, не вчитываясь в содержание, "наводит" в них порядок: аккуратно переписывает, пересчитывает и разносит сведения по разделам.
Внутренний голос: "Дома есть цветные карандаши – нужно взять красный и подчеркивать самое важное… не… красный нельзя… зеленый или синий… Будет красиво!.."
* * *
Старенькая полуторка тормозит у калитки, ведущей в дом Романа.
Роман спрыгивает с подножки и взбегает на крыльцо.
Дверь открывается и навстречу ему выходит отец.
Отец. О! Пропажа!.. Сколько дома-то не был?…
Роман. Здравствуйте, батя!.. А мамка дома?…
Отец. Где ж ей быть?… Галинку кормит…
Роман забегает в дом. Мать, сидя у стола, кормит чем-то похожим на кашу маленькую девочку.
Роман. Здрасте! Здрасте!
Мать. Ой! Смотри, Галочка, папка приехал!..
Роман. Уже большая!!!
Мать. И копия ты! Раздевайся! Чай согрею…
Роман. Да я на минуту… Грузовик ехал в эту сторону… Я заскочил по делу… Где-то были цветные карандаши… Мне для работы надо!..
Мать. Я у тебя в комнате ничего не трогала… Как Гали не стало, так я не хожу туда…
Роман направляется в свою комнату. Он роется в ящиках старого письменного стола, за которым еще в школьные годы делал уроки.
С улицы доносится треск подъезжающего к дому мотоцикла.
Роман никак не может отыскать нужную ему коробку с карандашами.
Во дворе шум мотоцикла сменяется криками и руганью.
Роману не до этого – он спешит.
Вдруг он слышит истерический крик матери и выбегает в прихожую.
Мать. Рома, скорее забери отца!!! Они сейчас побьются!!!
Роман вылетает из дома.
Во дворе он видит такую картину: отец вцепился в немецкого солдата, что зажал в руках черную курицу, которая минуту назад мирно бегала по двору.
Немец с курицей пытается выйти через калитку к мотоциклу, а отец всем своим телом повис у него на руке. Оба громко ругаются.
Роман подбегает к сцепившимся и пытается оттащить отца от немца.
Роман. Гер солдат!.. Я учетчик на объекте КЛ-66… Я сейчас аусвайс покажу… Отпустите курицу!..
В этот момент немцу удается вырваться.
Отец падает на землю.
Через мгновение он вскакивает и снова наваливается на немца, на этот раз вцепившись зубами ему в рукав.
Роман. Гер солдат!.. Вот мой аусвайс!.. Это мой фатэр!.. Он старый… Не надо его обижать…
Немец смотрит в аусвайс и разжимает руки…
Курица остается у отца.
Немец разражается ругательствами.
Затем пинает ногой калитку и идет к мотоциклу – еще момент и он скрывается за поворотом маленькой улочки.
Роман. Ну что ж вы, батя?!
Роман направляется к дому и тут его взгляд падает на встревоженное лицо матери, стоящей на крыльце…
Мать смотрит мимо него, туда, где остался отец.
Резко повернув голову, Роман успевает увидеть отца, с белым как полотно лицом, крепко прижавшего к себе курицу.
В следующее мгновение отец закрывает глаза и падает на мокрую землю…
Мать (кричит). Гриша-а-а-а!!!
Черная курица, возмущаясь, наконец вырывается из человеческих объятий.
* * *
...
Титр: "Полгода спустя…"
Барак.
Вечер.
Роман гасит общий свет, зажигает керосинку и садится к рабочему столу…
Достает из ящика тумбочки ту самую початую бутылку шнапса, что подарили на день рождения матери, наливает почти полную алюминиевую кружку и, не отрываясь, выпивает…
Закуривает…
Снимает с полки одну из книг, где покоятся результаты его работы…
Открывает ее и впервые вчитывается в написанное его аккуратным почерком…
Роман (шепчет себе под нос). Вон сколько набралось… Все подсчитано и записано… Ничего не упустил… Полный порядок, герр комендант… Фамилии… Фамилии… На любой вкус: еврейские… цыганские… украинские… русские… польские… Выбирай какую хочешь… А вот тут, герр комендант, условные обозначения, чтобы легко можно было понять, кого за что ликвидировали:
Гол. – те, кто держал голубей.
Вал. – кто скрывал валенки.
Гер. – кто укрывался от работ в Германии.
Саб. – кто занимался саботажем.
Нац. У – украинские националисты.
Цвет. – нарушители цветомаскировки.
Тун. – тунеядцы.
Слух. – те, кто распускал слухи…
ВП. – военнопленные…
И все подчеркнуто цветным карандашом, герр комендант!!! Красиво?!.. Красиво, герр комендант!!! Примерно через пять минут он резко останавливается, захлопывает книгу и выливает в себя остаток шнапса прямо из бутылки…
* * *
...
Титр: "Сентябрь 1943 года"
Ночь.
Роман и Николай смотрят на зарево, что разлилось над забором.
Горит там, где все время стреляли.
Николай. Палить начали… Помнишь того немца с чертежами?… Снова появился… Видать, скоро каюк… Сегодня застрелили "твоего крестника"… ну, этого… молодого… из полицаев…
Роман. За что?!
Николай. Много на себя брал… Лез везде без мыла в жопу… Рано или поздно – постреляют всех…
Роман. И что же теперь делать?
Николай. Тикать надо!!!
* * *
Сперва Роману кажется – треснуло стекло…
Потом он понимает, что это выстрел…
Потом он слышит много выстрелов…
Внутренний голос: "Все!.. Началось!.."
Роман бросает тоскливый взгляд на "свои книги" и… опрокидывает на них горящую керосинку… Еще долго облака над городом озаряются яркими сполохами…
* * *
...
Титр: "Август 1947 года"
Из репродуктора несется мелодия жизнерадостного спортивного марша.
За большим письменным столом, обитым зеленым сукном, сидит лысый человек и внимательно читает документы.
Прямо над его головой табличка: "Инспектор по кадрам Пилипишин Виктор Викторович"
Перед ним сидит Роман.
Он изменился: слегка располнел, отпустил усы, а на носу у него очки – те самые, в коричневой оправе.
Инспектор. По вашему военному билету следует, что вы не служили…
Роман. Меня забраковали – инвалид детства…
Инспектор. А где ж вы были во время оккупации?…
Роман. Я с семьей жил на хуторе… Работал по найму… В поле… Вот же справочка…
Инспектор. Вы не удивляйтесь!.. Мое дело проверить… Чтобы все было точно… Такая профессия!..
Роман. Я вас понимаю… У меня тоже точная профессия – "Учетчик"!.. Я без своей работы не могу…
Инспектор. Это хорошо! Наш трамвайный парк расширяется… Люди нужны!.. А где ваша трудовая или хотя бы выписка?…
Роман. Сгорела!.. Мы же все прятали от немцев… В хлеву… А они, когда приходили грабить, все пожгли… Поросенка забрали, курицу… Да не в этом дело… Они отца моего…
Роман замолчал, опустив голову.
Инспектор. Сволочи!.. Как народ настрадался!.. А почему вы именно к нам?… Роман. Места для меня памятные…
Роман вышел из ворот трамвайного парка и еще долго смотрел на гору, где была видна стена психлечебницы и маленькая церквушка рядом.
* * *
...
Титр: "Май 1949 года"
Кладбище.
Роман и тетя Валя стоят у оградки.
Внутри оградки растут маленькие весенние цветочки и стоят три креста.
Тетя Валя. Вот ты, Ромчик, и остался один… Все твои здесь…
Роман. А Галинка?…
Тетя Валя. Не справишься ты с ней один… Ей женская ласка нужна…
Роман. А что ж мне делать?… Работа у меня…
Тетя Валя. Мамка твоя, когда помирала, просила, чтобы я присмотрела за вами… Из дому я уйти не могу – у меня хозяйство… А вот взять Галинку к себе могу… Помощницей мне будет… Вон работница какая!..
Маленькая Галинка ходит между оградками и собирает веточки, прелые листья и камешки. Все это она относит в сторону и складывает в канавку, прилегающую к кладбищу.
Роман. Может, сейчас так и лучше будет… А там посмотрим…