Багдадский вор. Ты еще осмеливаешься нас прерывать?! Да знаешь ли ты, что в пище, которую ты привез нам вчера, три урючины были помяты? А где бананы, о которых я тебе говорил? Неужели ты до сих пор не понял: если я, наследный принц, возжелал бананов, значит, они должны быть!
Насреддин. О сиятельный принц!
Багдадский вор. У нас нет времени тебя слушать! Мы чувствуем – приближается срок нашего обратного превращения! Сними скорее с нас эту саблю!
Насреддин почтительно снимает с него пояс и саблю.
Возьми ее и носи в знак того, что ты служишь нашей короне! О всемогущий Аллах, наше время кончилось, и мы должны… Ап!.. Ой!.. Уввв… О-о-о! (Заскрежетал зубами и заревел по-ишачьи.) И-а-а… И-а-а-а…
Насреддин(задергивает свой халат на жерди, загораживая вора). Скорее, скорее отсюда, иначе мы ослепнем!
Агабек зажмуривается и следом за Насреддином выходит из хибарки. Начинают молиться, на этот раз оба. Вдруг раздается нечеловеческий вопль.
Свершилось!
Подходят к хибарке, заглядывают в щелку. Из-за халата выходит ишак. Насреддин отводит Агабека к озеру, садятся.
Уф!.. Устал… (Покосился на дверь.) Один Аллах знает, как я устал выполнять его царственные прихоти!
Агабек. Но где ты нашел его? И кто ты сам такой?
Насреддин. Тише… Пребывая в ишачьем образе, принц только не говорит по-человечьи, но все слышит и понимает.
Агабек. Кто ты такой?
Насреддин. Я маг и чернокнижник и посвятил свою жизнь превращениям.
Агабек. Чернокнижник?!
Насреддин. Ну да. Превращать людей в насекомых я научился давно. Хочешь – могу тебя превратить в муравья…
Агабек(опасливо отодвинулся). Нет, я не хочу быть муравьем.
Насреддин. Или в блоху. На один только день! (Вынимает из складок своего шелкового пояса крошечный сосудик.) Ты даже не заметишь, как станешь блохой. Тунзуху! Чунзуху!..
Агабек. Нет-нет! Когда-нибудь в другой раз.
Насреддин. Как знаешь…
Агабек. Скажи, а это трудно – превращать людей в ишаков и обратно?
Насреддин. Превратить тебя в ишака легко. Но вот обратно – дело многих усилий! Для этого нужен особый состав, который я варил в течение трех лет.
Агабек(разглядывая саблю). А что принц говорил о назначении тебя визирем?
Насреддин. А-а! (Махнул рукой.) Султан Абдулла-абу-ибн-Муслим объявил, что тот, кто снимет злые чары с принца, будет назначен великим визирем и хранителем государственной казны.
Агабек. Великим визирем и хранителем государственной казны сразу?
Насреддин. Да… И когда я думаю об этом, у меня начинает болеть печень. Этот глупый принц думает, что меня осчастливил. Но ты сам видел, какой у него характер. Он злобен, вздорен, сварлив, придирчив и упрям, как настоящий ишак. Ох, опять заболела печень!
Агабек. Значит, ты не хочешь быть великим визирем?
Насреддин. Зачем мне быть визирем? Мое дело – черная магия. Мне нужно уединение и волшебная трава.
Агабек. А что если ты… уступишь принца мне?
Насреддин. Не могу.
Агабек. Почему? Мое озеро даст тебе все для уединения и богатой жизни. Ты ищешь волшебную траву? Ее здесь сколько хочешь! Вот видишь тот плющ? Волшебный!
Насреддин. Волшебный?
Агабек. И лопух тоже волшебный! Здесь все волшебное: и трава, и вода, даже камни! Если ты уступишь мне принца, чтобы я с ним отправился к султану в Магриб, я тебе отдам и озеро и дом…
Насреддин. Не знаю, не знаю… Я бы с удовольствием… Да только…
Агабек. Сегодня к вечеру приедет наш кадий Абдурахман, он разбирает жалобы и закрепляет сделки. Мы пойдем к нему, озеро перейдет к тебе, а принц – ко мне!
Насреддин. Если так, я согласен. (Достает из пояса сосудик из тыквы.) Здесь волшебный состав, с его помощью ты вернешь принцу человеческий облик. Это будет через три месяца и три дня, считая от сегодняшнего дня, в полнолуние. Не забудь: чтобы вернуть превращенному человеческий облик, надо обрызгать его и произнести заклинание: "Алиф! Лам! Мим! Чунзуху! Тунзуху!" Если же, наоборот, ты пожелаешь человека превратить в ишака, то и сказать надо наоборот: "Тунзуху! Чунзуху! Мим! Лам! Алиф!" Смотри не перепутай!
Агабек. Я помню.
Насреддин. Если у тебя в Магрибе появятся враги, ты с легкостью избавишься от них, превратив их в ишаков.
Агабек(воинственно). Я превращу в ишаков всех визирей и советников!
Насреддин. Вот-вот! (Передает Агабеку саблю и пояс.) Носи в знак того, что отныне ты служишь магрибской короне!
Агабек опоясывается саблей, подходит к ишаку, низко кланяется.
Агабек. О светлейший принц! Я, ничтожный, недостойный подметать своей бородой даже порог дворца великого султана, клянусь служить честно и преданно! (Оглядывается, подходит к ишаку, говорит ему на ухо.) Для начала сегодня утром я подарю принцу прекрасную рабыню: ее приведут ко мне вместо платы за воду… (Увидев что-то вдали.) Пресветлый принц видит: вон ведут ко мне эту рабыню!
Насреддин. Какие-то люди идут, это правда, но я не вижу среди них женщины.
Агабек. Посмотри внимательнее!
Насреддин. Одни старики.
Агабек. Ага! Опять идут просить за нее! Просите, просите… Когда я буду визирем в Магрибе, я введу подать на каждую просьбу. Попросил – плати! Еще раз попросил – опять плати! Живо отучатся!
Насреддин. Высокочтимый Агабек, каким светлым и могучим разумом обладаете вы!
Агабек. Я введу множество податей. Например, подать на слезы! Заплакал – плати! Еще раз заплакал – еще раз плати!
Насреддин. Какая мудрость! Казна вашего повелителя будет всегда переполнена! Подать на слезы вызовет новые слезы, а новые слезы – новую подать, и так без конца! Какая мудрость!
Агабек(увлекшись). А еще… Подать на смех!
Насреддин. Ну, на этом вы соберете не много! Вот если бы вы ввели подать на храпение во сне! "Хрррр… фью-у" – и давай, давай плати!.. "Хррр… фью-у" – и давай плати!
Агабек(радостно кивает). Это хорошая мысль: подать на храпение во сне!
Насреддин. А если так… (Храпит и свистит изо всех сил.) Хррррр… Фыо-у-у… Тогда платить вдвойне? Поистине самим Аллахом вы предназначены для занятия государственных должностей!
Входят дехкане, кланяются.
Мамед-Али. Мы пришли получить воду.
Агабек. Я не вижу рабыни. Вы зря пришли, почтенные!
Мамед-Али(с достоинством). Моя дочь не товар для торговли!
Агабек(удивленно). Чем же думаешь ты заплатить?
Мамед-Али. Вот! (Протягивает драгоценности.)
Агабек(с изумлением разглядывает их). Где ты взял?
Мамед-Али. Нашел в моем саду, под корнями яблони.
Агабек. Мамед-Али, ты рассказываешь сказки!
Мамед-Али. Я слишком стар для этого.
Агабек. Странно… И подозрительно…
Мамед-Али. Знающие люди говорят, что они стоят дороже четырех тысяч.
Агабек(прячет драгоценности; Насреддину.) Пусти им воду!
Лязгнул ключ, Насреддин снимает замок, старики берутся за ручки во́рота, ржавые цепи натягиваются, ставень шлюза пополз вверх. Слышно, как вода хлынула в лоток.
Все. Вода!
Мамед-Али(опускается на колени). О всемогущий! Благодарим тебя за воду, которая дарует жизнь деревьям, травам и через них – людям! (Благоговейно смачивает водой белую бороду, голову.)
Агабек. Жители Чорака! Сегодня я покину ваше селение. Хозяином озера будет вот он. И мы с ним заключим сделку!
Мертвая тишина, все стоят разинув рты. Агабек важно подходит к ишаку, покрытому попоной, кланяется ему и уводит. Вместе с ним уходит Насреддин. Старики заволновались.
Старики. Сделка?! Что это значит?! За сколько они сговорились? И откуда у этого сторожа столько денег?
Ярмат. Может быть, он переодетый разбойник?
Старики. К Агабеку мы уже привыкли и знаем его цену за каждый полив… А сколько теперь с нас заломит этот новый?
Ярмат. Ему надо очень много денег. Говорят, он своего ишака кормит абрикосами.
Сцена девятая
Сельская чайхана на перекрестке. На помосте важно сидит кадий Абдурахман, возле него – писец. Перед ними стоят Насреддин и Агабек в дорожной одежде, рядом на земле – две туго набитые переметные сумы. Агабек держит за повод ишака, покрытого шелковой попоной.
Кадий. Я, кадий Абдурахман, спрашиваю: есть ли здесь хоть один человек, который может обвинить продавца в кражах, или в убийстве, или в каком-нибудь другом преступлении? Пусть выйдет и скажет!
Молчание.
Появляются несколько запоздавших дехкан. Среди них – Зульфи и Саид.
Может быть, тогда кто-либо обвинит покупателя в каком-либо преступлении, пусть выйдет и скажет!
Ярмат(из толпы, робко). Он кормит своего ишака белыми лепешками и абрикосами.
Кадий. Что такое?
Ярмат. Белыми лепешками и абрикосами… ишака…
Кадий. Какой ишак? Какие абрикосы? Тебя спрашивают об убийствах и кражах!
Ярмат юркнул в толпу.
Приступаем к составлению бумаги! Итак, почтенный Агабек, как вы сговорились? Сколько денег и в какие сроки получаешь ты за свое озеро?
Агабек. Я не продаю. Я обмениваю.
Кадий. На что же именно ты обмениваешь свое озеро?
Агабек. Я обмениваю упомянутое имущество на этого длинноухого, покрытого шерстью.
Кадий. Что ты сказал?
Агабек. Я сказал, что обмениваю свое озеро на этого длинноухого, покрытого шерстью.
Голоса. На ишака… Он обменивает на ишака…
Кадий. Агабек! Ты нездоров?
Агабек. Я нахожусь в твердом уме и здравой памяти! Я говорю, утверждаю и настаиваю, что обмениваю упомянутое имущество на этого длинноухого и покрытого шерстью.
Кадий. Опомнись, Агабек! Да тебе за твое озеро пригонят табун ишаков!
Агабек. Мне табуна не надо. Мне нужен этот покрытый шерстью.
Кадий. Клянусь, никогда в жизни я не свидетельствовал подобных сделок.
Агабек протягивает ему кошелек.
(Хватает его и прячет. Писцу.) Пиши! "Упомянутое имущество – дом, сад и озеро – обменивается на ишака! О чем и составлена мною, кадием Абдурахманом, настоящая запись в полном соответствии с законом и ханскими повелениями!" (Берет бумагу.) Агабек, приложи палец!
Агабек, обмакнув палец в чернильницу, прикладывает его к бумаге.
Приложи и ты!
Насреддин прикладывает палец.
Свидетельствую сделку! (Насреддину.) Отныне озеро принадлежит тебе! (Агабеку.) А этот ишак – тебе! (Прикладывает к бумаге перстень-печать, встает, чтобы уйти.)
Насреддин. Не уходите! Вы мне еще будете нужны! (Протягивает ему кошелек, который исчезает в кармане кадия с такой же быстротой, как и первый.) Чайханщик! По миске плова почтенным блюстителям закона и справедливости!
Кадий. О хитрейший из хитрых! Ты, наверное, присмотрел где-нибудь золотые рудники и рассчитываешь выменять их на драную собаку!
Чайханщик приносит кадию и писцу по миске плова и по лепешке. Опускается занавес, на просцениуме остаются Насреддин и Агабек.
Насреддин(передавая Агабеку сосудик из тыквы). Чтобы вернуть превращенному человеческий облик, надо его обрызгать этим. И что сказать? Ну-ка?
Агабек. Алиф! Лам! Мим! Чунзуху! Тунзуху!
Насреддин. Верно. А если человека превратить в ишака?
Агабек. Тунзуху! Чунзуху! Лам! Мим! Алиф!
Насреддин. Вот-вот! (Хлопает себя по лбу.) Совсем забыл… Вам будут нужны магрибские деньги! Без них вас не пропустят через границу Магриба… Вот что! По дороге, в Коканде, спросите на базаре лавку менялы Рахимбая, отдайте ему драгоценности и возьмите взамен магрибские деньги. Не забудете? Его зовут Рахимбай!
Агабек. Помню, помню.
Насреддин. А теперь идите, путь далек… (Кланяется ишаку.) Да позволит светлейший принц пожелать ему благополучного возвращения под родной кров! (Набрасывает на него дорожные сумы Агабека.)
Агабек. Что ты делаешь?! Отягощать принца! Поистине ты лишен разума! (Взваливает сумы на себя.)
Насреддин. О! Вы самим Аллахом созданы для должности главного визиря! Не забудьте, когда вступите в должность: "Хрр… Фью-у-у…"
Агабек важно кивает и, сгибаясь под тяжестью сум, уходит вместе с "принцем". Вбегает Багдадский вор.
Ну как твое здоровье, мой добродетельный спутник?
Багдадский вор. О Ходжа Насреддин! Ты научил меня несравненной игре. Она интереснее, чем даже игра в кости! И теперь я не дождусь часа, когда доиграю ее до конца.
Насреддин. Какую игру?
Багдадский вор. Разве ты забыл о вдове? Мне не терпится увидеть лицо этой женщины, когда она найдет свои драгоценности в суповой миске.
Насреддин. В Коканд мы отправимся вместе. Мне следует позаботиться, чтобы Агабек никогда из Магриба сюда не вернулся. Однако моему ишаку, моему верному товарищу, в Магрибе делать нечего, он должен возвратиться ко мне! Но прежде мне надо тут доиграть другую игру!
Занавес поднимается, открывая сельскую чайхану. Кадий и писец поглощены едой. Толпа дехкан еще не разошлась. Насреддин поднимается на помост. Все услужливо расступаются.
Мамед-Али(низко поклонившись). Да позволено будет обратиться к высокочтимому хозяину озера! Когда озером владел Агабек, мы заранее знали цену за каждый полив. Теперь мы еще не слышали новой цены и не знаем, к чему нам готовиться.
Насреддин. Узнаете… (Оглядывает перекресток.) Скажите, кому принадлежит вот этот цветок мака? Вон, что растет на заборе!
Первый дехканин. Это мой цветок… Я сейчас его принесу.
Насреддин. Не надо, пусть растет. Я только хотел узнать, чей он… А вон тот тополь?
Второй дехканин. Это мой тополь!
Третий дехканин. Почему твой?
Второй дехканин. Конечно, мой! Два корня на моей земле!
Третий дехканин. Вот как! Он только склонился ветвями в твою сторону, а корни-то на моей земле!
Насреддин. Не ссорьтесь! Я только хотел узнать, принадлежит ли этот тополь кому-нибудь. Теперь узнал. А скажите, почтенные, кому из вас принадлежит вон тот воробей?
Мамед-Али. Воробей? Он не принадлежит никому.
Насреддин. Но ведь он живет в этом селении, он здесь питается, подбирая зерна во дворах и на дорогах. Не скажете, может быть, он предпочитает какой-нибудь один двор?
Мамед-Али. Нет, мы не замечали. Он летает по всем дворам!
Насреддин. Так! Значит, он летает по всем дворам, питается во всех дворах и чирикает под всеми окнами, не оказывая никому особого предпочтения? Правильно я говорю?
Мамед-Али. Правильно.
Насреддин. Значит, справедливо будет сказать, что он принадлежит всем и никому в отдельности. Клянусь гробницей пророка, это как раз тот воробей, который мне нужен! Поймайте его!
Несколько дехкан бросаются ловить воробья.
Ярмат(шепчет). Хитрости! Это все одни хитрости! Придет второй полив, и он оставит нас без халатов!
Саид поймал воробья, принес Ходже Насреддину.
Насреддин. Чайханщик! Давай клетку!
Чайханщик приносит пустую клетку.
(Сажает в нее воробья. Кадию.) А теперь совершим еще одну сделку!
Кадий важно усаживается на место, писец берет в руку перо.
Я обмениваю принадлежащее мне озеро на этого воробья!
Кадий. Озеро на воробья! Великий Аллах!
Писец. Это селение наполнено сумасшедшими! Один обменивает озеро на ишака, второй – на воробья!
Кадий. Но у этого воробья нет владельца. Кому передашь ты озеро?
Насреддин. Он не принадлежит никому в отдельности, этот воробей, и в то же время он принадлежит всему селению. Он принадлежит им! (Показывает на дехкан.) Вот они и будут владельцами озера!
Кадий. Все сразу?!
Насреддин. Все сразу!
Кадий(писцу). Пиши!.. Свидетельствую сделку! (Насреддину.) Приложи палец!
Насреддин, обмакнув палец, прикладывает.
А кто же приложит палец вторым?
Насреддин. Все! Саид, начинай!
Один за другим дехкане прикладывают пальцы.
Ярмат(колеблется.) Здесь какая-то хитрость… Вот увидите… (Прикладывает палец.)
Кадий с писцом уходят. Насреддин соединяет руки Зульфи и Саида.