Капитан. Бывает, сэр. Я тоже однажды так напился… Пьер!..
Эдвард. Не надо Пьера!
Берет кейс, нащупывает и открывает пробку. Разливает напиток по бокалам.
Капитан. Так ведь это же… прах леди Хлои!
Эдвард. В сущности говоря, все в этом мире прах. Кроме виски.
Оба пробуют виски.
Капитан. Она была редкой женщиной, леди Хлоя.
Эдвард. Совершенно с вами согласен.
Кетлин. Как трогательно!.. Назвать виски в честь любимой женщины!.. Ее нет уже столько лет, а он все еще скорбит. Полагаю, именно поэтому он здесь, на борту "Каталонии".
Кен. Рассказать вам историю этой скорби?
Кетлин. Вы знаете?
Кен. В общих чертах.
Кетлин. Я слышала, леди Хлоя погибла, катаясь на лыжах в Альпах. Муж кремировал тело, и с тех пор прах постоянно находится при нем. Вон в том кейсе!..
Кен. Если учесть, что из него что-то постоянно наливают…
Кетлин. Не кощунствуйте, молодой человек!..
Кен. Виски не может быть поводом для кощунства. Иногда оно способно его поощрить, но здесь не тот случай. Что более-менее соответствует действительности, так это место действия. Поговаривали, что леди съехала с трассы и повстречалась с деревом. Упоминались также инструктор-мусульманин и камердинер сэра Эдварда, неожиданный сход лавин и вмешательство потусторонних сил. В этом скопище предположений утонули робкие голоса, утверждавшие, что поведение леди не совсем соответствовало положению ее мужа. Предпочтение было отдано дереву – надо же было как-то объяснить наличие праха. Забывается все, кроме легенд. Необычность этой истории заставляла общественное мнение периодически возвращаться к ней. Несколько лет назад некий удачливый репортер выяснил, что хозяйкой одного из отелей неподалеку от выше упоминавшегося дерева является женщина, поразительно напоминающая леди Хлою, а управляющий поразительно похож на камердинера. Глубоко копать не стали. Разразилась война в Ираке, убрав все остальные новости с первых полос газет.
Кетлин. Печально, что такая вдохновляющая история имеет такой банальный конец.
Кен. И на что же она вас вдохновляет? Долбануться о дерево? Или вы предпочитаете лыжного инструктора?
Кетлин. Странные люди вы, мужчины. Не знаете, как от нее избавиться, а когда она, устав от вашей бездеятельности, бросает вас сама, предпочитаете скорбеть, да так громко, что ваши стенания, очень напоминающие подзабытый сигнал воздушной тревоги, создают панику в центре Лондона.
Кен. Я вижу, у вас какие-то особые права обличать мужчин… Интересно, кто нынче наделяет такими полномочиями?
Кетлин. Женщины!.. Это так романтично – опуститься на дно вместе с лайнером, на котором некогда был так счастлив с любимой женщиной!.. Согласна, здесь есть некоторые шероховатости – в жизни они, кстати, присутствуют всегда. Меня, например, напрягает этот камердинер.
Кен. А вдруг он – внебрачный сын коронованной особы?
Кетлин. Правда, не шутите? Ну, так уберите все эти шероховатости, и сразу же все волшебно переменится к лучшему.
Кен. Вы еще слезу уроните… Окажитесь где угодно, хоть посреди пустыни, с любимым или нет, как придется, но непременно живой – вот где романтика!..
Кетлин. Слушайте, Кен, кто вы такой? Мужчина, чем бы он не зарабатывал на жизнь, не может быть до конца лишен чувства прекрасного. Даже шахтеру нравится его… как он там…
Кен. Забой.
Кетлин. Да.
Кен. Искатель приключений.
Кетлин. И что в этом плане вы рассчитываете найти здесь?… Если отбросить незатейливую придумку о выигрыше в лотерею, которую никто не проводил…
Кен. Бывает, находишь не то, что ищешь… А вдруг вы и есть приключение…
Кетлин. Как мило, хотя в этом качестве я себя никогда не рассматривала.
В зал как ураган врывается судовой фотограф, сверкая вспышкой и призывая окружающих оказывать ему всяческое содействие.
Фотограф. Дамы и господа! Изображение для истории. Последний рейс нашего суперлайнера! Хотя, я вижу, тут есть и те, кто побывал на первом.
Капитан. Форсируйте, Денисон. Сейчас не тот случай.
Фотограф. Еще какой, сэр! Я получил одиннадцать заказов от ведущих мировых информационных агентств!
Кен. Как вы это упустили, Кетлин?
Кетлин. Где вы были, когда я планировала этот налет?
Эдвард(капитану). Что он сказал?
Капитан. Кто?
Эдвард. Тот тип со вспышкой.
Капитан. Предложил выпить.
Эдвард. Он, должно быть, сошел с ума. При таком виски!..
Фотограф. Боже, кто это!.. Петти! Вот так встреча!.. Мы снова в кадре!..
Гораций. Что я скажу жене?
Фотограф. Внимание, леди и джентльмены, все смотрят на меня! Вы счастливы. Вы в предвкушении радостного события, которое случится очень скоро!
Эдвард. Я его послал!
Блеск фотовспышки. Восторженный рев гостей.
Капитан. Сомневаюсь, что он читает по губам.
Занавес
Картина вторая
Место действия – то же. Ближе к рассвету. Здесь нынче остались лишь те, кто откуда бы то ни было уходят последними. За роялем священнодействует Гарри Мозес. Он выше клавиш и где-то в облаках. Несколько пар танцуют. За капитанским столиком Кетлин и Кен. Кен снял смокинг.
Появляется Пьер.
Пьер. Господа желают что-нибудь выпить?
Кен. Послушайте, Пьер, то самое шампанское… ну, вы знаете… Оно и вправду столь редкостное, что при упоминании о нем зеленеет сам мистер Нельсон?
Пьер. Разумеется, нет. Того самого, от которого у людей меняется цвет лица, нет даже у нас. Но почему бы не сделать человеку приятное… Я подавал обычное французское вино, из тех, что нашлось на складе. Кстати говоря, неплохое.
Пьер. Сомневаюсь, что он когда-нибудь пробовал оригинал.
Кен. Так что все прошло как нельзя лучше… Нет, благодарю вас, Пьер. Мы, пожалуй, воздержимся.
Пьер. Все лучшее обычно случается, когда его не ждешь.
Пьер удаляется.
Кетлин. И чего же мы не ждем на этот раз?
Кен. Когда вы перестанете темнить. Я здесь для того чтобы прояснить ситуацию, а все вокруг, включая вас, несут нечто невразумительное, и это заставляет предположить, что все вы – одна банда.
Кетлин. Значит, вы все-таки из полиции!
Кен. А что, похож?.. Люди от природы очень любопытны. Причем не только те, кто работает в полиции. А посетители ипподрома? А известная всему городу вещунья мадам Вессон, которая не сделала ни одного дельного предсказания, и лишь однажды по пьяному делу предсказала повышение цен на виски – а для репутации большего и не требуется – и в этой связи на прием к ней записываются за месяц? А пожилая английская мамаша, желающая знать, залетела ли ее дочь Мери от предполагаемого жениха Джона, или, может, тут расстарался приятель жениха Джим, что резко меняет расстановку сил перед свадьбой? Люди желают знать, понимаете… Я тоже!
Кетлин. "Каталония" не пойдет ко дну.
Кен. А я-то надеялся…
Кетлин. Не все мечты сбываются…Мы, собственно, никому этого и не обещали… Мы предлагали билеты на последний рейс знаменитого лайнера, и только. Мысль о том, что судно будет затоплено на глубине в шесть миль…
Кен. Это так романтично!..
Кетлин. …витала в воздухе и…
Кен. …всячески подогревалась кем ни попадя, что привело к неслыханной давке в кассах. Хотя, признаюсь, вам далеко до нашего викария. Тот на любой вопрос прихожан всегда отвечал: "Все в руках Божьих, дети мои", причем так убедительно, что никому уже не приходило в голову спросить: "А что именно?"
Кетлин. Вот что такое отлично организованная рекламная компания! Заметьте, что факт утопления не упомянут ни в одном документе!
Кен. Еще бы!.. С точки зрения юриспруденции все безупречно. А как с точки зрения морали?
Кетлин. А при чем здесь мораль?
Кен. А вот при чем… Большинство пассажиров взошли по трапу на борт, полагая закончить свои дни там, где некогда они были счастливы. Мне трудно судить, но разве это не повод расстаться с жизнью именно в этом месте? Кто-то смертельно болен. Кто-то остался один и уже не в силах это выдерживать. Одиночество – паршивая штука, и хотя вы не склонны к разного рода авантюрам, не рекомендую проверять это на себе. Пассажиры рейса, уверен, многое могли бы рассказать вам об одиночестве, но вы их не поймете. Это надо испытать самому.
Кетлин. Вы не производите впечатление человека, страдающего от недостатка внимания, но что-то мне подсказывает, что нечто подобное случалось и в вашей жизни.
Кен. Было, не было – какая разница!.. Я не собираюсь на дно, разве что в качестве водолаза, но подобного рода услуги ваша фирма не предлагает. А теперь представьте себе, что вы не выполнили своих обязательств, похоронив тем самым чаяния людей, надумавших, скажем так, воспарить наоборот. Так вот, эти люди, когда все закончится, размажут вашу шарагу по ближайшей стенке. И не успокаивайте себя мыслью, что вы им ничего не обещали. Вы затронули их веру, а с верой шутить нельзя.
Кетлин. Вы не учитываете здравого смысла, мой друг.
Кен. А в таком путешествии он не нужен. В конце концов, право расстаться с жизнью столь же законно, как право жить.
Кетлин. Вы сели в поезд, но экспресс не довез вас до места назначения. Сошел с рельсов, знаете ли… Бывает. На этот случай существуют страховки и всякое такое. Слава Богу, вы остались в живых. Скажите, какой суд в мире примет к рассмотрению ваш иск к железнодорожной компании, основанный на том, что вас не расплющило в блин, а вам так этого хотелось?
Кен. Во всяком случае, я попытался бы его подать.
Кетлин. Но почему?
Кен. Вы не знаете людей. А что если среди пассажиров "Каталонии" есть человек, которого привела на борт последняя стадия отчаяния? Если бы он просто бросился под автомобиль, все приписали бы несчастному случаю. А ему не нужна обыденность. Нужна каюта, где ему когда-то было хорошо, как никогда в жизни, плеск волн, дальняя звезда над поверхностью моря, музыка фортепианного виртуоза в ресторане первого класса, басовитый пароходный гудок, завывание ветра во время шторма, даже запахи, которые, как по мне, одинаковы на любом пароходе, но для него они здесь особенные, и он надеялся проститься с жизнью вместе со всем этим. И если он действительно взошел по трапу ради этого, а вы его этого лишили, вам не отвертеться, ибо нет границ отчаянию человека, которому из-за вас придется умирать дважды. Это такая сфера, в которую нам с вами лучше не лезть. Расплющит!.. Поэтому давайте пригласим Пьера и попросим принести нам что-нибудь выпить.
Кетлин. Обслуживание до утра!.
Кен. Знаете, что отличает настоящую женщину от всех прочих женщин?
Кетлин. Уж просветите!..
Кен. Ей всегда есть что сказать. Пьер!
Пьер материализуется у капитанского столика, как всегда предупредительный и немногословный.
Пьер. Дом Периньон тысяча девятьсот тридцатого года.
Кен. Так его нет в винном листе!
Пьер. Для настоящих гостей у нас всегда найдется что-нибудь стоящее.
Кетлин. А как определить, настоящие мы или нет?
Пьер. Интуиция, леди. Далеко не каждый перед лицом опасности может сделать правильный выбор. Знавал я одного знатока вин, который в то время, когда все надевали спасательные жилеты, хватался за чемоданы.
Кен. Что было дальше?
Пьер. Кто его знает… Извините!
Официант покидает нашу парочку, которая продолжает беседу.
Кетлин. Вы что-нибудь поняли, Кен?
Кен. "Есть много, друг Горацио, на свете, что недоступно нашим мудрецам".
Кетлин. В полицейских академиях ввели курс шекспироведения… Какая прелесть!
Кен. К сожалению, нет, хотя и зря. Мэтр Шекспир был большим знатоком уголовной практики. У него столько можно позаимствовать!.. Взять хотя бы способы, с помощью которых человека можно избавить от бремени жизни. Какой размах – от банальной поножовщины до вливания в ушную раковину вредных для слуха веществ… Нет, я не полицейский, нет. Снова мимо. Так что, повторяю, с моей стороны вам ничего не угрожает.
Кетлин. Все же лучше предостеречься.
Кен. Знавал я одного парня, который утверждал, что красивой женщине постоянно угрожает опасность.
Кетлин. Ну, и где же он теперь?
Кен. Убедил в этом одну даму, и она пригласила его охранять собственную персону… Она его на себе женила…
Появляется Пьер с подносом.
Пьер. Эксклюзивный экземпляр. Из капитанского погреба!.. По моим сведениям, мистер Нельсон закончил свои эксперименты в танцевальном секторе и направляется сюда.
Откланивается и исчезает.
Кен. В шесть десять за мной прилетит вертолет. Составите компанию?
Кетлин. В шесть утра экипаж и всех, кто пожелает, снимут спасательные суда. Надо проследить, что здесь и как.
Кен. Бизнес есть бизнес.
Кетлин. Вроде того.
Кен. Начнется паника, и все такое… Мне было бы спокойней, если бы я был рядом.
Кетлин. На каждого споткнувшегося выделены двое готовых немедленно его поддержать.
Кен. Вот это сервис!.. Короче говоря, сплошное надувательство… Романтики им захотелось!.. Нет чтоб покинуть земную юдоль тихо, по-семейному, в окружении дорогих родственников… Внимание, с правого борта заходит наш друг Гораций…
К капитанскому столу приближаются Нельсон и Петти.
Гораций. Леди и джентльмены!.. Сколько же вас здесь!..
Петти. Ты как всегда преувеличиваешь силы противника… Их только двое…
Гораций. Какие же это противники… Это наши друзья – Кетлин и Кен. Есть что выпить, ребята?
Кен. Ваш любимый напиток тысяча девятьсот тридцатого!
Гораций. Шутить изволите!..
Берет со стола бокал, рассматривает его на свет, пробует.
Гораций. Есть, конечно, джентльмены, не способные отличить шампанское от шампуня, но не все же… Ну какой же это Дом Периньон!.. Это вода из умывальника…
Петти. Это и есть вода, милый! Ты хлебнул воды из ведерка для шампанского. Лед растаял и образовалась вода.
Гораций. Какая образованная женщина!.. Ей известно, что вода существует в двух состояниях – жидком и твердом.
Кен. Бывает и третье – газообразное.
Гораций. А вы не хамите, молодой человек! Вы что, нас за идиотов держите?
Петти. Да.
Кен. Не вмешивайтесь, Петти, а то и впрямь подумают…
Гораций. Кто такая эта самая Петти?
Петти. Петти Инквайер – звезда Голливуда, которую если кто и не знает, то только последний пропойца, никогда не бывавший в кинотеатре.
Гораций. Это я!
Кен. А вы, сэр, несмотря на вашу патологическую нелюбовь к кино, – владелец всемирной сети ресторанов "Адмирал Нельсон", в которых, может быть, и не подают напитков в газообразном состоянии, зато все остальное там есть!
Гораций. Чистая правда! Желаете сделать заказ?
Кен. Скажите, Гораций, что вы здесь делаете? Захотелось нырнуть?
Гораций. Нырнуть!.. Я плавать-то не умею… Сидели у меня в ресторане, ужинали себе мирно… порядочные люди – сэр Эдвард, еще какая-то пьянь… Кто-то и говорит: давайте, ребята, сгоняем на "Каталонии"… Кто-кто, а я всегда готов поддержать компанию…
Петти. Это надо же так напиться!..
Гораций. Ваша правда… Если бы я просто напился, не оказался бы я здесь и вместе с вами!
Кетлин. Теперь ваша история, Петти…
Петти. Все более-менее прозаично. Заснула я в собственной квартире. Проснулась в люксе на "Каталонии". Там еще скамейка на палубе прямо над иллюминатором. Очень милое место!..
Кетлин. Что было между первым и вторым?
Петти. Что и всегда… Мы ужинали…
Кен(Кетлин). Заметьте, дорогая, никто из этих двоих понятия не имел о конечной цели нашего путешествия!.. Теперь самый сложный вопрос, Петти. Кто был вместе с вами?
Петти. На скамейке – какой-то тип, чумазый такой… Он так смешно заикался… Сказал, что он прямо из машины, хотя какая машина на пассажирском лайнере…
Гораций. Кочегар!.. Я вижу, дорогая, вы пользуетесь спросом!..
Кен. Ладно вам, адмирал… Как-никак перед вами дама!.. Я не знаю, что она искала на той скамейке, но безусловно нашла! Поприветствуем нашу звезду!..
Аплодисменты.
Петти. И кочегара…
Кен. Гляжу, он вам приглянулся… А теперь ваш выход, адмирал!
Гораций. Готов!
Петти. Уже давно!
Кен. Мы с вами в районе мыса Трафальгар. Английский флот развернулся для атаки. Все ждут вашей атаки, сэр. Если помните, в тот день Нельсон пренебрег советом своих офицеров, вышел на палубу в парадном мундире и тут же попал в поле зрения вражеских снайперов. Я его понимаю!.. Это был день его триумфа, и он встретил его во всем блеске!.. Случайный выстрел накануне бессмертия… Не уверен, что у нас есть адмиральский мундир, но на всякий случай спросим Пьера.