Бартельми . Кого это вы называете сволочью?
Рено . Да как обойтись без землепашцев? Вы без них не проживете, сир стрелок.
Броун . У кого в груди храброе сердце, а в руках лук, тот не должен сеять ни хлеба, ни овса: он может брать хлеб для себя и овес для лошади в закромах своих врагов.
Рено . Вы, кажется, враг всех мирных людей.
Оборотень . Рено! Не груби моему другу англичанину, слышишь? Надо заставить работать дворян. Пусть они таскают навоз, а жены их пусть жнут хлеб и таскают корзины. Мы лопнем со смеху, глядя, как они станут ходить, согнувшись в три погибели и натирая серпом волдыри на своих белых ручках.
Бартельми . Неплохо придумано! А мы тем временем будет прохлаждаться в замках.
Рено . Если вы будете продолжать, как начали, то вам придется, видно, работать самим. Скоро во всей Бовуази не останется ни одного дворянина.
Оборотень . Там видно будет... А ты, Рено, тоже думаешь нас бросить?
Рено . Нет, я не могу. Я поклялся отцу Жану всюду следовать за ним.
Броун (к Бартельми) . Ну, а ты, приятель, неужто с такими руками опять станешь чистить навоз? Клянусь, они созданы для меча.
Бартельми . Я, видите ли, останусь, пока мы не разграбим Париж: либо сколочу себе деньжонок, либо шею сломаю.
Оборотень . Золотые слова! Выпьем-ка, молодец!
За сценой гул голосов.
Рено . Ого! Что это за шум?
Бартельми . Весь лагерь взбунтовался.
Входят брат Жан с вольным отрядом и Моран с отрядом крестьян.
Брат Жан . Вы пойдете с нами на Мо, мужичье! Приказываю вам под страхом отлучения.
Моран . Не боимся мы отлучения. Сами же вы говорили, что этого не надо бояться и что никто от этого еще не умирал.
Брат Жан . Если вы посмеете меня ослушаться, если вы не пойдете за большим знаменем, я сумею принудить вас.
Моран . Досточтимый отец! Вы же нам говорили, что когда мы все станем свободными, то сможем поступать, как нам заблагорассудится. Почему же теперь вы нам не позволяете остаться дома? Да и наши поля ждут нас.
Брат Жан . Их обработают ваши жены.
Моран . А если придут грабители, кто защитит наших жен?
Брат Жан . Мы очистили наш край от грабителей. Теперь бояться нечего.
Моран . Все равно я не солдат. Я сыт войной по горло и останусь дома.
Брат Жан . Непослушные людишки! Презренное мужичье! Неужели вас ничем не проймешь, кроме наказания?! Первый, кто покинет знамя, будет повешен как дезертир.
Оборотень . Хорошо сказано!
Моран . Повешен! Да вы кто такой, чтоб нас вешать? По какому праву...
Рено . Полно, Моран, замолчи!
Брат Жан . Я ваш предводитель! Вы меня избрали, вы обязаны мне повиноваться.
Моран . Мы избрали вас нашим предводителем? Ну, так теперь мы смещаем вас.
Брат Жан . Наглец! (Солдатам вольного отряда.) Эй, господа! Помогите мне наказать этого дерзкого мятежника.
Сивард . Вперед! Мечи наголо! (Приближается с несколькими латниками, чтобы схватить Морана.)
Моран (своим единомышленникам) . На помощь! Поддержите меня, друзья!
Симон (брату Жану) . Отец Жан! Мы все вас любим, но не трогайте Морана, не то мы будем против вас.
Рено (брату Жану) . Отец! Пусть он останется в деревне! Какая польза от солдата поневоле?
Брат Жан . Нет, нет. Другим нужен пример.
Сивард . Научим этих негодяев военной дисциплине! За Сивардом! За Сивардом!
Броун (брату Жану) . Пустить в него стрелу? Тем все и кончится.
Оборотень . Пускай, молодчик. Я всегда недолюбливал этого труса Морана.
Рено (Броуну, который натягивает лук) . Остановись, не то половина наших людей погибнет от меча своих же братьев.
Симон . Мы не потерпим, чтобы англичане тронули одного из наших.
Мансель (Морану) . Да простит тебя святой Лёфруа, Моран! Боюсь, как бы ты не наделал большой беды.
Тома (крестьянам) . Апремонцы! Если англичане на вас нападут, мы вас поддержим.
Толпа крестьян . Не выдавать апремонцев! Поддержим честь Франции! Долой англичан! Монжуа Сен-Дени! (Угрожающе наступают друг на друга.)
Рено (брату Жану) . Отец! Видите, какая свалка начинается? Уступите им в чем-нибудь.
Мансель (Морану) . Мечи обнажены, и стрелки уже натягивают луки. Не будь же так упрям, Моран!
Моран (струсив) . Я охотно соглашусь на все разумное, только не дайте этому страшному англичанину пустить в меня стрелу.
Мансель . Успокойтесь, люди добрые! Помиритесь!
Рено . Опустите оружие! Во имя святого Лёфруа, никаких ссор в Лиге общин!
Моран . Я не хочу быть виновником ничьей смерти. А потому я согласен остаться до Иванова дня, если досточтимый отец этим удовольствуется.
Брат Жан . Начальнику вступать в сделки со своими солдатами?
Сивард (брату Жану) . Тут вавилонское столпотворение, но у них силы больше.
Д'Акунья . Их двадцать против одного. Они нас перебьют, если вы не согласитесь на их требования. Если б мы еще были на конях...
Брат Жан (помолчав) . Раз эти благородные атаманы меня за него просят, то я прощаю ему. Пусть он послужит до Иванова дня. Если тогда война еще не кончится, все равно он и другие вроде него могут уйти. Со мной останется достаточно молодцов. (В сторону.) Только бы мне вывести их отсюда, уж я сумею помешать им возвратиться.
Рено . Мир! Мир! Слава святому Лёфруа! На Мо! Живо в поход!
Все . На Мо! Идем на Мо! Закончим войну!
Д'Акунья (Сиварду) . Вы видите, как мало смысла помогать этим тварям. Они уже готовы разбрестись во все стороны, не думая о том, что у французских дворян есть еще войско в Париже.
Сивард . Чего же вы хотите? Помогать мужику - все равно что мыть голову ослу.
Все уходят.
КАРТИНА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Лагерь мятежников по дороге в Мо. Палатка совета.
Брат Жан, предводители крестьян и вольных отрядов.
Брат Жан . Вот видите, они явились к нам для переговоров. А разойдись мы по домам, они набрались бы смелости и разбили бы нас по частям.
Симон . Не спорю. Посмотрим, однако, чего они хотят.
Брат Жан . Ввести их.
Входят Жан де Белиль и мэтр Ивен Лангуаран.
Кто вы, мессиры, и что вам нужно от верховного совета общин?
Белиль . Высокодоблестный военачальник! Меня зовут Жан де Белиль, я придворный рыцарь. А этот мессир - ученый, доктор прав, мэтр Ивен Лангуаран. Мы оба посланы нашим грозным сеньором, герцогом Нормандским, правителем королевства, для переговоров о мире.
Лангуаран . То есть для того, чтобы выслушать ваши жалобы и удовлетворить их, если это окажется возможным.
Белиль . Это изложено в письмах, которые мы имеем вам вручить. (Передает письма брату Жану.)
Лангуаран (Белилю) . Мессир Жан! Как вам известно, говорить надлежит мне. Моя речь готова, и я прошу вас мне не мешать.
Белиль (тихо) . С богом! Но покороче, пожалуйста.
Лангуаран . Хм... хм... хм... (Снимает шапку и трижды кланяется, затем надевает шапку, откашливается и откидывает длинные рукава.)
Брат Жан . Начинайте же, мы слушаем.
Лангуаран . Господин! И вы, господа! Анаксагор , древний философ и врач Дионисия Первого , короля Сицилии, на вопрос упомянутого Дионисия о том, что, на его взгляд, полезнее всего для благоденствия государства, ответил, что есть два условия, необходимые для общественного блага, и третье, столь же обязательное.
Моран (к Рено) . Ты что-нибудь понимаешь?
Симон . О чем это он разглагольствует?
Оборотень . Да по-французски ли он говорит?
Брат Жан . Ближе к делу, доктор.
Лангуаран . Так вот, господин, и вы все, господа! (Обнажает голову.) Знаете ли вы, каковы эти три условия? По мнению философа Анаксагора, primo - это добрый король; secundo - плодородная почва; tertio - мир, id est - доброе согласие между королем и его народом. Но, может быть, вы, господин, и вы, господа (обнажает голову) , здесь остановите меня, возразив, что вышеупомянутый ученый философ Анаксагор был только нечестивый язычник, что он поклонялся ложным богам и что он был вполне, как выражаются наши учителя, римляне, toto coelo, tota via aberrans в делах религии, что он не ведал установлений нашей святой матери церкви и священного учения господа нашего и спасителя Иисуса Христа. (Обнажает голову и крестится.)
Брат Жан и все присутствующие следуют примеру Лангуарана.
А потому, господин, и вы, господа (тот же самый жест повторяется до конца речи) , какой же ответ дам я вам, как вы думаете, на ваше возражение?.. Доказательный. Я аргументирую так... Хм... хм... хм... Да, господин, и вы, господа, Анаксагор был, без сомнения, нечестивый язычник, и, как таковой, он обречен, подобно виноградной лозе, брошенной в огонь. Но, господин, и вы, господа! Невзирая на это, его ответ королю Дионисию, по божественному соизволению, был мудр, imo согласен со Священным писанием, и я это доказываю. Quomodo? Sic . Что полезно для общественного блага? Primo - добрый король. А что говорит Священное писание? Dominator hominum, justus dominator in timore. Dei sicul lux aurorae, oriente sole, mane absque nubibus, rutilat, et sicut pluviis germinat herba de terra...
Оборотень . Это уж чересчур!
Симон . Должно быть, он хочет нас околдовать волшебными словами.
Сивард . Если он не перестанет, я засну.
Брат Жан . Несносный говорун! К делу! К делу!
Лангуаран (продолжает среди все возрастающего шума) . Secundo , говорил Анаксагор, - плодородная почва. Доказать это ничего не стоит. Разве не сказал господь Аврааму: "Благословлю потомство твое и дам ему землю Ханаанскую "? Ho quid Ханаанская земля, если не плодородная почва, quae revera fluit lacte et melle, ut exhis fructibus...
Симон . Долой доктора!
Оборотень . Он нас заговаривает, я его прикончу.
Тома . Изрубим его, как мясо в начинку, если он не замолчит.
Брат Жан . Несносный болтун! Разве нельзя сказать в нескольких словах, в чем состоит ваше предложение?
Лангуаран . Тише, господин, и вы, господа! Я не окончил еще вступления.
Брат Жан . Ну и ступай ко всем чертям со своими вступлениями! (Белилю.) Не сможете ли вы вразумительно сказать и объяснить нам в двух словах то, чего ему не сказать и в двух десятках тысяч?
Лангуаран (Белилю ) . Уйдем отсюда.
Белиль (брату Жану) . Охотно. Только сперва позвольте мне от имени монсеньора герцога Нормандского спросить вас: почему вы взялись за оружие?
Брат Жан . А разве он этого не знает? Почему лев нападает на человека? Не потому ли, что человек воюет с ним? Французские крестьяне восстали против дворян потому, что дворяне обращались с ними, как с врагами.
Лангуаран . Дайте мне ответить ему. Уж я сумею довести его до quia .
Белиль . Нет, мэтр Ивен, не говорите больше ни слова... Отец! Ваш ответ справедлив. Но почему же у вас не было доверия к царственной доброте монсеньора герцога и почему вы не принесли ему жалоб? Он огорчен тем, что не знает, в чем они состоят; ведь его единственное желание - удовлетворять и малых и великих. Во Франции, как вам известно, король - всегда отец народа.
Брат Жан . Мессир рыцарь! Вы видите этот меч? В наших руках он служил возмездию; он лучше защищал наше дело, чем гусиное перо. С его помощью мы добьемся освобождения всех крепостных во Франции.
Крестьяне . Да, да! Мы всех освободим!
Бартельми . Мы хотим, чтобы все французы были дворянами.
Оборотень . Исключая дворян. Всякому свой черед.
Белиль . Клянусь святой мессой, досточтимый отец, у вас славный бордоский меч, и вы, кажется, умеете владеть им так же хорошо, как и пастырским посохом. Но, не в обиду будь сказано, разве нельзя было прийти к соглашению? Разве нельзя было освободить всех крепостных в королевстве без того, чтобы одна половина Франции истребляла другую?
Симон . Наконец-то мы услышали толковое слово!
Тома . Его по крайней мере можно понять.
Рено . Не мешайте ему говорить.
Брат Жан . Я вижу, к чему вы клоните, монсеньор. Но вы не заставите нас своими сладкими речами сложить оружие.
Белиль . Выслушайте меня, добрые люди! Дорогие соотечественники! Выслушайте меня и рассудите, хочу ли я обмануть вас. Монсеньор герцог предлагает вам свободно и откровенно изложить ваши жалобы. Он рассудит вас по справедливости. На все, чего вы ни потребуете, он ответит согласием. Ведь я уверен, что вы добиваетесь только справедливости.
Оборотень . Я хочу, чтобы король сделал меня бароном, а не то...
Брат Жан . Замолчи, Оборотень!
Рено . Долой барщину! Полная воля!
Крестьяне . Да, долой барщину! Общины! Воля!
Белиль . Если в этом состоят ваши требования, то они, я уверен, будут удовлетворены без труда. Когда обе стороны высказываются откровенно, то нетрудно прийти к соглашению. Лучше объясниться по-семейному, чем начинать с драки. Слава богу, вот мир и заключен!.. Добрые ли вы французы? Да. Значит, вы не хотите отдать Францию англичанам? Нет. А убивая дворян, вы убиваете своих же солдат. Это то же самое, как если пехота убивает свою конницу. Когда французские крестьяне заживут в согласии с дворянством, кто осмелится напасть на нас? Никто. У кого найдется в руках столько силы, чтобы переломить колчан с двумя дюжинами стрел? Ни у кого. Самсон или хотя бы этот вот богатырь (показывает на Оборотня) только натрут себе волдыри. А выньте стрелы из колчана, и любой ребенок порознь разломает их. Отделите мужиков от дворян - англичанин бросится на одних и легко с ними справится, потом на других и с теми покончит без труда. Живя в единении, французы могут никого не бояться, а разъединенных первый встречный может оскорблять безнаказанно.
Оборотень . Вот этот умеет говорить.
Симон . Заключим мир и будем все заодно!
Тома . Заключим мир!
Крестьяне . Мир! Мир!
Сивард . Так скоро? Трусы! Иль вы забыли, что нам предстоит еще поход на Мо, по стране, где денег пропасть?
Брат Жан . Какие же гарантии дадите вы нам, что все эти обещания будут честно выполнены?
Симон . Да, это важный вопрос.
Белиль . Требуйте каких угодно гарантий... Королевское слово... Но, право же, вы смешны с вашими гарантиями. Разве не в ваших руках сила? Триста крестьян на одного дворянина... Заключайте перемирие, посылайте в Лувр депутатов - и дело уладится как нельзя лучше.
Брат Жан . Вы добиваетесь перемирия, чтобы выиграть время, собрать войско и, получив перевес, напасть на нас.
Белиль . Правду говорят, что монахи недоверчивы!.. У нас вовсе нет желания вторично браться за копья. Если угодно, не расставайтесь с оружием во время перемирия. Но только не переходите Уазу. Вот и все, что от вас требуется. Неужто это много?
Сивард . Нет, нет! Не надо перемирия! Он хочет выиграть время и лишить нас добычи, которая нас ждет.
Д'Акунья . Перейдем Уазу! Пойдем на Мо! Мы все разбогатеем!
Белиль . Этим господам хочется воевать. Я их понимаю. Они грабят не свои земли, они вытаптывают конями не свои хлеба. Они знают, что в мирное время солдат вольного отряда - тот же вор и что его ждет веревка. Хоть они и дворяне, но они ее дождутся.
Сивард . Отрубим уши этому бездельнику!
Д'Акунья . Назвать нас ворами!