Брат Жан (солдатам вольных отрядов) . Стойте, господа! Я дам ему охранную грамоту.
Симон . Он говорит правду. Весь край разорен, ячмень вздорожал на два су за меру.
Бартельми . Вольные отряды все предают огню и мечу.
Моран (тихо) . Они наши злейшие враги, хуже дворян.
Оборотень . Это правда: где они пройдут, там гладкое место.
Рено . Зачем было впутывать их в наши дела?
Брат Жан . Молчать, говорят вам! Англичане и французы - братья в священной Лиге общин!
Моран (тихо) . Да, как Авель и Каин!
Сивард (в сторону) . Они сильнее, но они мне заплатят за все.
Белиль . Ну что ж, друзья, решайте: война или мир?
Крестьяне . Мир! Мир!
Белиль . Ну, так в ожидании мира заключим перемирие на три месяца, в течение которых мы должны уладить все наши разногласия.
Крестьяне . Перемирие! Перемирие! Разойдемся по домам! Время приниматься за уборку!
Брат Жан . Я никогда не соглашусь на три месяца перемирия. Мессир посол! Вы плохо скрываете ваш умысел.
Белиль . Я человек сговорчивый. Один месяц перемирия. Вы довольны?
Крестьяне . Да, да! Вот это благородный рыцарь.
Брат Жан . Ладно... Мы соглашаемся на перемирие, но с тем, чтобы нам сдали Мо. Это будет залогом искренности ваших намерений.
Белиль . Ах, добрые друзья мои! В Мо никого нет, кроме несчастных женщин, полумертвых от страха. Что за гарантия для вас этот город? Вам дадут каких хотите заложников.
Сивард . Нам нужен Мо - это надежнее.
Крестьяне . Да что нам в нем?
Симон . Мы и без того слишком далеко зашли.
Моран . Достаточно хороших заложников...
Крестьяне . Мир! Перемирие!
Брат Жан (крестьянам) . Разве вы не видите, что он хочет нас обмануть? Он отказывает нам в гарантиях.
Белиль . Я вам уже сказал, добрые люди, что в городе графиня Мо со своими дамами. В ее свите нет ни одного латника. Вы знаете, что это добрая и милосердная дама. Ради святого Лёфруа, вашего покровителя, пусть она там себе живет тихо и мирно.
Крестьяне . Пусть нам дадут заложников, и хватит с нас.
Брат Жан . Но...
Крестьяне . Заложников и мир! Мир!
Брат Жан . Каких же заложников предлагаете вы нам, мессир рыцарь, в обеспечение безопасности наших посланцев?
Белиль . Да хоть себя самого! Вот доказательство, что я вовсе не собираюсь вас обмануть. Моя шея так же дорога мне, как любому из вас. Мэтр Лангуаран тоже останется здесь, и если вам мало рыцаря и ученого, то вам дадут еще двух именитых и честных рыцарей.
Крестьяне . Вот это честный рыцарь! Перемирие! Мир!
Белиль . Вы, отец, кажется, их предводитель. Так не отправитесь ли вы в Париж для мирных переговоров?
Брат Жан . Нет, монсеньор, я не люблю путешествий. Да и ваша голова, если вам ее отрубят, все-таки не придется к моим плечам так, как моя собственная.
Белиль . Ну хорошо. Пошлите кого хотите, я остаюсь. Надеюсь, у вас есть хорошее вино?
Симон . Да, к вашим услугам.
Белиль . Отлично. Я велю перенести мои вещи в ваш лагерь, а потом пусть мне дадут вина: я много говорил, надо промочить горло.
Крестьяне . Будьте покойны, любезный рыцарь, с вами будут хорошо обращаться.
Брат Жан . И зорко за вами следить.
Белиль . У меня нет желания вас обманывать, и потому мне нечего бояться.
Белиль и Лангуаран уходят.
Симон . Поезжай в Париж, Моран: ты на язык остер.
Моран . Поезжай сам. Отец Жан не едет, я остаюсь с ним.
Тома . А я, если хотите, поеду. Чего мне бояться?
Брат Жан . Вы этого хотели, и кончено. Нечего об этом рассуждать. Подумайте теперь о ваших требованиях. Завтра мы пошлем наших выборных в Париж. Но, повторяю, будем едины: не надо расходиться! Как раз во время перемирия, перед заключением окончательного мира, нельзя выпускать из рук оружия.
Симон . Вы знаете, что половина наших через неделю должна разойтись для уборки.
Брат Жан . А еще через неделю вернуться под знамена.
Моран . Мы это помним, не беспокойтесь.
Брат Жан . Сегодня вечером приходите ко мне: я вам сообщу условия, которые я хочу предложить герцогу Нормандскому.
Уходят все, кроме Сиварда, д'Акуньи и де Лансиньяка.
Д'Акунья . Что ж, Сивард, нас бросают... Они заключают мир.
Сивард . Что поделаешь.
Де Лансиньяк . Этот мир нас разорит.
Сивард . Я мира не заключал. Если они сговорятся, я вернусь в мой замок и возобновлю набеги.
Д'Акунья . Хорошо сказано. Притом скоро конец перемирию между Англией и Францией. С божьей помощью, у нас не будет недостатка в работе.
Де Лансиньяк . Нас ждет слава и прекрасные удары копья.
Д'Акунья . И французские бароны для выкупа.
Сивард . И деревни и города для грабежа.
Д'Акунья . Рано еще расставаться с нашим ремеслом!
Сивард, д'Акунья и де Лансиньяк уходят.
КАРТИНА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Дом, где содержится под стражей Жан де Белиль.
Белиль сидит. Входит Сивард с мечом под мышкой.
Сивард (надменно) . Вы хотели поговорить со мной, мессир де Белиль?
Белиль (вставая) . Да, мессир Сивард. Я давно уже хотел повидаться с вами. Садитесь, пожалуйста, нам надо о многом побеседовать. Прежде всего я должен извиниться за оскорбительные выражения, неосторожно у меня вырвавшиеся по поводу благородного ремесла вольных рыцарей, которое вы украшаете, посвятив себя ему.
Сивард . Если б вы не были нашим заложником, монсеньор, я ответил бы на ваши слова так, как они заслуживали.
Белиль . Когда я произносил их, сердце мое было не в ладу с устами. Но мне было поручено уговорить мужиков, и я принужден был льстить им и сообразоваться с их грубой речью. Как видите, я откровенен. Эти оскорбительные слова вовсе не выражали моей мысли. Пресвятая дева! Стану ли я дурно думать о вольных рыцарях, этих столпах странствующего рыцарства? Еще раз прошу извинить меня! Позвольте мне вот этой цепью сковать и ваш гнев и вашу руку. (Надевает ему на руку дорогой браслет.)
Сивард . Святой Георгий! До чего красиво! Какая тонкая работа! Что за прелестные рубины!.. Ах, мессир де Белиль! (С чувством пожимает ему руку.)
Белиль . Он достался мне на турнире. Я поклялся, что подарю его только доброму бойцу, каким вы и показали себя в Ниоре.
Сивард . Как! Вы не забыли ниорского турнира?
Белиль . Забыть его? Такой блестящий праздник, столько красивых дам, прекрасных ударов копьями! Мы были оба в числе отличившихся. Помнится, вы так крепко держались в седле, что принуждены были спешиться, чтобы доказать зрителям, что латы у вас не привинчены к броне вашего коня .
Сивард . Там-то я и пронзил руку сиру де Жуаньи. Говорили, будто я поступил против правил . Но ваш дядя был в числе судей на турнире, и он так горячо вступился за меня, что я был оправдан. Не то меня лишили бы коня и оружия .
Белиль . Давайте же отобедаем вместе и, вспоминая те славные дни, выпьем за здоровье наших старых друзей.
Сивард . От всего сердца.
Белиль . Я приглашу также вашего друга мессира д'Акунью. Когда рыцари перестают сражаться, то лучшее, что они могут сделать, это повеселиться вместе.
Сивард . Кстати, перемирие кончается. Отчего это мы не получаем никаких вестей от наших посланцев?
Белиль . Не знаю, что вам сказать. Их притязания смешны, и я заранее уверен, что они ничего не получат. Но оставим это и, раз уж вы меня любезно навестили, поговорим о более интересных для нас с вами предметах. С тех пор как я здесь, у меня не было случая беседовать с дворянином. Все мое общество составляли три-четыре мужика, несноснейшие люди на свете.
Сивард . По правде говоря, общество мужиков не очень-то занимательно для таких людей, как мы. Не будь со мной английских и гасконских дворян, я умер бы с тоски.
Белиль . Еще куда ни шло, если вам хорошо платят.
Сивард . Платят! Разве наше войско - это королевская армия? Мы делим добычу и получаем свою долю, вот и все.
Белиль . Маловато. Если вам придется выступать против латников, добыча будет невелика.
Сивард . Боюсь, что так.
Белиль . Между нами говоря, война возобновится. Никогда мой грозный сеньор, герцог Нормандский, не согласится на нелепые требования мужиков.
Сивард . Гм...
Белиль . А в таком случае мне жаль вас, потому что ваша сторона, по-видимому, проиграет. Де Буш, под начальством которого вы, кажется, служили, вернулся из Германии; он собирает огромное войско. Мятежники могут выставить лишь очень немного латников. Можно ли сомневаться в исходе борьбы? Вы окажетесь в толпе возмутившихся крестьян, а с ними - позвольте мне сказать вам это откровенно, по-солдатски, - с ними вам не следовало связываться.
Сивард . Они освободили меня из плена, и не успел я оглянуться, как мне пришлось действовать с ними заодно.
Белиль . Но разве теперь поздно отстать от них?
Сивард . Не знаю, так ли я вас понял... Говорите со мной с откровенностью солдата, и я вас пойму лучше.
Белиль . Хорошо! Если вы оставите бунтовщиков, если вы возвратитесь под знамена вашего прежнего начальника, то можете рассчитывать на благодарность монсеньора герцога.
Сивард . Золотые слова, но ими не прокормишь отряд.
Белиль . А что бы вы сказали, если б монсеньор герцог Нормандский взял ваш отряд к себе на службу на весь этот поход, с тем же самым жалованьем для латников, какое получают французы, и постоянным содержанием в сто экю для предводителя?
Сивард . Я охотно соглашусь, если только меня повысят в чине и дадут право на свое знамя. Для этого есть достаточные основания - и у меня на службе много младших дворян.
Белиль . Я могу подтвердить рыцарским словом, что вы все это получите. Не желаете ли вы еще чего-нибудь?
Сивард . Право же, нет. Ваши предложения столь благородны, что я не могу им противостоять. Рассчитывайте на меня.
Подают друг другу руки.
Белиль . В вашем отряде, если не ошибаюсь, пятьдесят коней и сто стрелков.
Сивард . Сто сорок стрелков. Стрелки, собственно, не мои, хотя они следуют за моим значком. Но если вашим войском командует де Буш, то они пойдут за мной с радостью.
Белиль . Получите вперед жалованье за месяц полновесными флоринами, а вот и ваши сто экю.
Сивард (сосчитав) . Вы удивительно точны.
Белиль . А взамен вы не дадите расписочки? Не подпишете ли обязательство?
Сивард . Подписать-то я не смогу за неграмотностью, но я поставлю крестик и, если угодно, скреплю моей печатью.
Белиль . Отлично. Через несколько дней де Буш будет в Мо, и тогда вы перейдете на его сторону.
Сивард . Да, клянусь рыцарской честью.
Белиль . Я мог бы сообщить вам еще кое-что, если б только мне удалось столковаться с вашими товарищами, предводителями вольных отрядов. Я сделаю все возможное, чтобы их удовлетворить; к их услугам у меня немало флоринов и нобилей.
Сивард . Я отвечаю за них, как за самого себя.
Белиль . Устройте так, чтоб я мог с ними переговорить. Когда настанет время приступить к исполнению наших планов, вы мне доставите веревочную лестницу, чтобы выбраться отсюда. Благоразумие не позволит мне оставаться с мужиками, когда наши латники выступят против них.
Сивард . У вас будет веревочная лестница и, если нужно, будут лошади с проводниками.
Белиль . Благодарю вас. Все пойдет отлично.
Сивард . Я сейчас приведу к вам д'Акунью и мессира де Лансиньяка. Не сомневаюсь, что вы останетесь ими довольны.
Белиль . Идите же и возвращайтесь скорей.
КАРТИНА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Лагерь мятежников.
Симон, Моран, Мансель.
Симон . Нет, как хотите, а он совсем из другого теста, чем наши покойные господа. Он говорит о жатве и землепашцах, точно сам двадцать лет ходил за плугом.
Мансель . И всегда у него найдется какая-нибудь шутка.
Моран . А все же я не знаю, что сталось с теми, кого мы послали для переговоров о мире. Особенно опасаюсь я за беднягу Тома.
Симон . Полно! Чего бояться? Разве у нас в руках нет заложников? Ведь это заложники, так, кажется, зовет их отец Жан?
Мансель . Моран вечно ждет беды.
Моран . Этак-то вернее.
Слышны трубы.
Симон . Трубят! Что-то случилось...
Входит Рено.
Рено . Слыхали новость?
Симон . Какую?
Рено . Дворяне выставили большое войско. У них больше десяти тысяч копий, и де Буш - черт побери этого язычника с его дьявольским именем! - командует ими. Он идет на нас, завтра вернее всего будет бой.
Моран . Господи Иисусе! Дева Мария! Пропали мы!
Мансель . Быть не может, Рено!
Рено . Франк видел их разведчиков. У него сейчас была с ними схватка, да такая, что они ранили человек двенадцать, между прочим, и молодого Топино - повыше колена, до самой кости.
Моран . Клянусь страстями господними, нас предали! Нам ничего не остается, как...
Симон . Пусть меня жгут черти в аду, если я не отомщу этому вероломному рыцарю! Топино - брат моей крестной.
Весь лагерь охвачен волнением. Входят брат Жан, Сивард, Оборотень.
Брат Жан . Измена! Этот мерзавец убежал!
Сивард . Эй, Деррик! Луи! Приведите мне моего гнедого, давайте оружие! Я сыщу его на дне преисподней!
Оборотень . На коня, на коня!
Моран . Кто, кто убежал?
Оборотень . Белиль, черт побери этого краснобая! А королевские латники наступают.
Сивард . На коня, Оборотень! Он, наверно, бежал туда, к лесу.
Оборотень . Нет, я видел следы лошадиных копыт близ ручья. Он сделал крюк, чтобы сбить нас со следа.
Сивард . А я тебе говорю, он бросился в лес. Один из моих людей видел какого-то всадника - он направлялся к лесу.
Брат Жан . Поезжайте каждый в свою сторону и перестаньте спорить. А вы бегите к вашим отрядам. Через час выступаем.
Сивард и Оборотень уходят.
Моран . Какое несчастье, отец Жан!
Мансель . Говорят, их много.
Симон . Как они смогли переправиться через Марну?
Брат Жан . Ступайте за оружием, вместо того чтобы задавать дурацкие вопросы. (Уходит.)
Симон . Никогда я не видел его таким растерянным.
Моран . Плохой знак!
Мансель . А все же давайте вооружаться.
Моран . Отец Жан сдает, это заметно.
Симон . Не ты один это замечаешь...
Мансель . Если королевское войско нападет на нас, мы разделаемся с ним, как с войском сенешаля.
Моран . С востока потянула стая воронов. Господи Иисусе, матерь божия! Да не послужим мы им пищей!
Симон . Вечно ты пророчишь беду! (Уходит.)
КАРТИНА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Равнина близ Мо. Битва началась; видны убитые и раненые.
Оборотень и его люди в перестрелке с неприятельский авангардом.
Оборотень (делая зарубку на палице) . Еще один! Сегодня, надеюсь, я докончу свою полсотню... Эй, вы! Ступайте направо, в вересковую заросль, и отбросьте королевских стрелков. Они будут сопротивляться не дольше, чем лани Бовуази.
Появляется брат Жан верхом, в сопровождении нескольких начальников отрядов.
Брат Жан . Доброе начало, храбрый Оборотень! Будем смелей сегодня, и война кончена.
Оборотень . Уж я не поскуплюсь на удары! А как дела на вашей стороне?
Брат Жан . Отлично! Не боюсь я латников де Буша. Вольные отряды справа от нас готовятся встретить их как следует. Поеду посмотрю, что делается слева. (Уезжает.)