Люба. А вот и смею! Я говорю от имени детей. Это милосердие по отношению к ним.
Павел. Вы знаете, с чем это перекликается? Это перекликается с операцией под кодовым названием "Бэйбилифт".
Люба поражена.
Это перекликается с насильственным вывозом вьетнамских детей. Американцы тоже заявляют, что цель операции - "милосердие". Как вы можете так говорить? Вы не видели в "Литературной газете" потрясающий снимок: плачущая мать, ребёнок обхватил ручонками её шею - их сейчас разлучат. Чем это можно оправдать?
Люба. При чём здесь Вьетнам? Я ничего не понимаю.
Павел. Не понимаете! Не говорите о милосердии, пока у вас есть эта любовь. Это единственное, что нельзя отнять у человека.
Люба. Ну да, конечно. А почему вы, собственно, говорите со мной таким тоном?
Павел. Потому что вы думаете только о себе. А вы знаете, какой процент голодающих на нашей планете в данный момент?
Люба. А зачем мне это знать?
Павел. Как? Вы даже не хотите знать, сколько людей умирают в эту минуту от голода? Вы не хотите знать, у скольких детей нет крова? Вы ведь уже взрослый человек!
Люба. Что вы пристали ко мне с этим процентом? А вы знаете этот процент?
Павел. Дело не в проценте, это я к слову сказал. Но нельзя быть счастливым вполне, нельзя быть таким сытым, пока зверствует чилийская хунта, пока люди томятся в застенках, пока существуют пытки… Нельзя.
Люба. Хорошо, я не буду.
Павел. Нет, поверьте мне, нельзя. Нельзя, нельзя.
Входит мама, она ставит на стол вазу с цветами и идёт к буфету.
Мама. Павлик, вы не слышали, отчего нет в продаже латвийской селёдки? Ещё совсем недавно она была всюду, и уже сегодня - дефицит. Как это у нас быстро делается! Переловить всю селёдку! Где же это видано! Шурочка… Любочка, а где наша селёдочница? Куда ты её поставила?
Люба. Никуда я её не ставила.
Мама. А куда же она могла деваться? Она всегда стояла здесь. Вы любите селёдку, Павлик?
Павел. Да, очень. Я вообще рыбу предпочитаю мясу.
Мама. Это очень хорошо. Это очень полезно. Карл Маркс любил рыбу. А в России не любить рыбу - просто грех. Какая в России фауна! (Достаёт селёдочницу.) Ах, вот она. Ну конечно, Любасик, это ты её сюда поставила. Да, Россия может гордиться…
Люба. Чего только нет в России!
Мама. Да, и не иронизируй, пожалуйста! Россия сказочно богата, и если бы не наше расточительство…
Люба. Мама, ты так кричишь, что слышно на улице. Зачем ты это делаешь?
Мама. Ах, что-то у меня заболело сердце…
Люба. Что ты? Дать валерьянки?
Мама. Нет, нет, ничего. Сейчас я вздохну глубоко, и пройдёт. Как-то у меня сегодня тяжело на душе. А может быть, я просто устала? Как вы думаете, Павлик?
Павел. Конечно, устали. Это не удивительно, вы всё принимаете так близко к сердцу.
Мама. А что делать? Куда же это всё принимать? Мне, Павлик, только сердце может дать верный совет. Я ведь, знаете, не бог весть как умна для взрослых современных дочерей.
Люба. Зачем ты выдумываешь?
Мама. Не кричи, Любушка. Так обычно бывает, дети обычно перерастают своих родителей. Не злись, не нужно злиться. Я плохо чувствую себя.
Люба. Выпей валерьянки.
Мама. Не нужно, я сейчас глубоко вздохну. Всё будет хорошо, Павлик, не обращайте внимания. У нас у всех напряжены нервы. Но это ничего, это пройдёт. Не злись, Любочка. Не нужно злиться. У нас же гость. Что он может подумать? (Выходит.)
Люба. Всё, что я говорила, не имеет к маме никакого отношения. Понимаете?
Павел. Конечно понимаю.
Люба. Нет, вы не понимаете. Она лучшая из мам, и я её люблю. Всё, что я говорила, не имеет отношения к нашей семье. Я видела много семей, и, уверяю вас, наш вариант выше обычных стандартов. Странный вы человек. Нет у вас никакой интуиции, никакого самолюбия. Разве мужчина может быть таким?
Павел. А где Александра?
Люба. Вот с этого и надо было начинать. И не зовите её Александрой, это смешно. Папа зовёт её Сашей, мама - Шурой, а Бедхудов называет её Санёк.
Павел. А где Санёк?.. Где она?
Люба. Павел… Как ваше имя-отчество?
Павел. Павлович.
Люба. Павел Павлович, не унижайтесь. Она ушла с Бедхудовым полчаса назад. Он только поманил её пальцем. И она побежала. Побежала, как дурочка, несмотря на свои тридцать лет и музыкальное образование. Она о вас не вспомнила ни единым словом. Она не подумала, что будет с мамой. Ей на всё это плевать. Он только пришёл и поманил её пальцем, долго уговаривать не пришлось. Дрянь. Боже мой, какая она дрянь!
Павел. Не смейте так говорить. Никогда не смейте говорить о ней в таком тоне. Я вам запрещаю.
Люба. Вы?! А вы не можете ничего мне запретить. Если уж для неё вы ничего не значите, то для меня и подавно. Если уж она про вас и не вспомнила, то я про вас забуду даже раньше, чем вы отсюда выйдете. Слышите?
Павел. Подождите! Я ничего не понимаю! Подождите. Я, очевидно, что-то упустил… Я запутался… Я ничего не понимаю. Помолчите, пожалуйста.
Пауза.
Дорогая, милая девочка… Что вы сказали? Александра куда-то ушла?!
Люба. Да.
Павел. Она не просто вышла? Она совсем ушла?
Люба. Да.
Павел. Люба!..
Люба(быстро). Только посмейте сказать маме об этом! Только посмейте! Я вас убью!
Павел. Что же делать?
Люба. Сделайте нормальное лицо. Сядьте!
Павел садится за стол, в комнату заглядывает мама.
Мама. Вы здесь не скучаете?
Люба. Нет.
Мама. Я сейчас к вам зайду, вот только приготовлю салат. Любочка, расскажи Павлику про школу, про свои планы, кем ты хочешь стать. Павел тебе может дать совет, он человек серьёзный.
Люба. Хорошо, сейчас.
Мама исчезает.
Люба. Говорите что-нибудь.
Павел. Что?
Люба. Что угодно. Расскажите о вашей работе.
Павел. Да. Моя работа. В моём кабинете… В нашем отделении есть бормашины двух типов, моя бормашина новейшего образца.
Пауза.
Нужно сказать тёте. Она собиралась готовить карпов в сметане. Нужно предупредить, что… ничего не будет. Да?..
Люба. Пожалуйста, решайте это сами. Мне не до вашей тёти.
Пауза.
Я собираюсь после школы идти в лесной институт. Что вы мне можете посоветовать?
Павел. В лесной? А это где?
Люба. Как вы считаете, стоит мне поступать или нет?
Павел. Я не совсем представляю себе, что это такое… Но лес - это хорошо.
Люба. Лес нужно беречь.
Павел. Сейчас сложности с древесиной.
Люба. Значит, вы одобряете?
Павел. Да.
Люба. Вот и хорошо. Ну, говорите, говорите дальше.
Павел. Простите, я ничего не могу придумать.
Люба. Что нового?
Павел. Где?
Люба. В сферах. Что пишут в газетах?
Павел. А вы не читаете газет?
Люба. Нет. У нас будет тёплое лето?
Павел. Говорят, что через десять лет даже в районе Ленинграда будет субтропический климат. Потеплеет, там смогут расти пальмы…
Люба. А через двадцать лет?
Павел. Через двадцать лет станет ещё теплее.
Люба. А дальше? Мы сгорим?
Павел. Нет, не сгорим, просто всюду будут цитрусовые плантации, яркие цветы.
Входит мама.
Мама. Где это яркие цветы?
Люба. В Ленинграде.
Мама. Ну, не такие уж яркие цветы в Ленинграде. Вот Киев летом - настоящий цветник.
Павел. Как же быть? Что делать?
Мама. С чем?
Люба. У Фарятьева всякие сложности с работой. Дали не ту бормашину.
Мама. И что, она плохо работает?
Люба. Ужасно. Зубы взрываются.
Мама. Возмутительно. Павлик, а вы попросите другую.
Люба. Не дают.
Мама. А вы настаивайте, требуйте. Это же ваша работа. Они не имеют права вам мешать. Если ваше орудие труда несовершенно, вы не можете полноценно работать. А что же делать вашим пациентам? Я бы хотела, чтобы тот, кто дал вам плохую бормашину, попал в ваше кресло. Нужно их бить их же оружием. Павлик, а вы обращались к начальству?
Павел. Нет.
Мама. Обратитесь. Непременно обратитесь.
Люба. Он обратится.
Мама. Любочка вам не рассказывала о своей школе? У них совершенно новый метод преподавания.
Люба. Я рассказывала.
Мама. Я считаю, что это уникальная школа. Там обновился преподавательский состав. Они так преподают! Так преподают!.. Сейчас там каждый учитель буквально профессор, сплошные Бедхудовы. Может быть, не все так умеют говорить, как он, не настолько ярки в общении, но по своему отношению, к делу, по профессионализму… Вы видитесь с Бедхудовым, Павлик?
Павел. Да.
Мама. Часто?
Павел. Нет.
Пауза.
Мама. Может, быть, вам и не следует видеться чаще. Вы понимаете меня? Нам с вами нужно будет поговорить откровенно о нём. Когда-нибудь. Такие друзья - опасное дело. Бедхудов…
Павел. Он прав.
Люба. Конечно прав.
Мама. В чём прав?
Павел. Прав.
Мама. В общем, безусловно, прав. (Выходит.)
Павел. Пожалуйста, позвольте мне уйти.
Люба. Нет.
Павел. Я устал.
Люба. Нельзя сейчас уходить. Она всё поймёт.
Павел. Я прямо с работы. Я устал.
Люба. Сидите, я вам говорю, а потом я что-нибудь придумаю.
Павел. Но когда-нибудь ведь нужно будет сказать.
Люба. Когда-нибудь, когда это ещё будет, а сейчас сидите. У мамы больное сердце.
Павел. Я понимаю.
Люба садится рядом с ним.
Люба. Зачем вы всё это начали? Зачем вы пришли к нам? Кто вас просил?
Павел(медленно). Я познакомился с ней на именинах у Бедхудова. Меня поразило её лицо. Она так посмотрела на меня… У неё удивительные глаза. В каждом её взгляде множество оттенков.
Люба. Почему вы ничего не узнали? Почему вы всё делаете так некстати?
Павел. Я пригласил её на "Прощальный вальс", и мне показалось, мне показалось… Нет, не может быть, это не может быть неправдой! Мне показалось, что одну минуту она смотрела на меня с любовью.
Люба смотрит на него слишком пристально.
Люба. Это вам показалось.
Павел. Нет. Так это было.
Люба. Как она смотрела? Как? Покажите.
Павел. Я не смогу. У неё удивительные глаза.
Люба. Вы это уже говорили.
Павел. Потом я пришёл к вам домой и сказал: "Александра, я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой". Я, кажется, что-то упустил. Что было потом?
Люба. Потом вы пришли к нам, и мы с вами встретились на лестнице…
Павел. На лестнице? Нет, не помню.
Люба. Вспомните, я стояла внизу, а вы спускались и что-то напевали. Я стала прямо у вас на дороге, чтобы получше вас рассмотреть.
Павел. Я не помню.
Люба. Не помните?
Павел. Извините, нет.
Люба. Вы хотите обидеть меня?
Павел. Я? Вас? Как я могу вас обидеть?
Люба. А почему вы не смотрите на меня?
Павел. Я смотрю. Я плохо вижу без очков, особенно когда устаю. Вот и сейчас у меня всё плывёт перед глазами.
Люба. А почему вы не носите очки?
Павел молчит.
Вы слышите, что я спросила? Почему вы молчите?
Павел. Мне не идут очки.
Люба. И вы сейчас не видите меня?
Павел. Смутно.
Люба(садится ближе). А так? Так я в фокусе?
Павел. Да, так лучше. Вы сейчас похожи на неё.
Люба. Перестаньте говорить о ней, это смешно. Неужели вы не понимаете.
Павел. Я чего-то не понимаю. Я, очевидно, что-то упустил, чем-то ошибся. Ошибся. Конечно, я в чём-то ошибся, а дальше всё пошло вкривь и вкось. Всё закономерно. (Задумался.)
Люба. Мы - инопланетяне?
Павел. Да. А может быть, я слишком поторопился? Может быть, она сначала должна была привыкнуть ко мне?
Люба. Сюда прилетели наши предки?
Павел. Да.
Люба. А почему они здесь остались?
Павел. Волею обстоятельств. Обстоятельства сильнее нас… Иногда.
Люба. Ну и что? Что же теперь делать?
Павел. Не знаю.
Люба. Но вы ведь говорили, что нужно делать. Вы ведь говорили.
Павел. Говорил? Не помню. А может быть, не следовало этого говорить? Может быть, именно это и оттолкнуло её.
Люба. Вспомните! Пожалуйста, вспомните! Не может быть, чтобы всё это было только так. Есть же во всём этом какой-то смысл. Есть?
Павел(неожиданно живо). Конечно. Конечно есть. Простите, я вас невнимательно слушал. Конечно есть смысл.
Люба(с облегчением). Ну вот. Вот и хорошо.
Павел(вдохновляясь). А разве я об этом не говорил?
Люба. Расскажите ещё.
Павел. Конечно, всё существующее - прекрасно. Знаете, что мы такое? Что мы с вами такое? Мы часть огромной прекрасной картины или даже мистерии. И каждая часть, каждое мгновение имеет смысл.
Люба(очень заинтересованно). Правда? Всё имеет?
Павел. И всё прекрасно. Нужно только уловить гармонию момента. Вы не помните, я ей этого не говорил? Ах, как жаль, если я этого не говорил. Это бы многое объяснило! Нужно только уловить гармонию момента. Но это я забыл сказать. Я всегда забываю сказать самое главное.
Люба берёт его за руку.
Что делать? Как дальше жить?
Люба. Какая у вас горячая рука.
Павел. Люба, я не могу без неё жить.
Люба. Вы первый раз назвали меня Любой.
Павел. Первый раз? А как же я вас называл?
Люба. Никак. Без имени.
Павел. Странно. Я совсем ничего не вижу, всё плывёт.
Люба. Помните, вы говорили о всяких странных ландшафтах и строениях?
Павел. О ландшафтах? Да что вы!
Люба. Так я их вижу во сне. Я часто вижу. Мне иногда снится, что я лечу вверх. Помните, вы об этом говорили?
Павел. Боже мой! Неужели говорил? Как я ошибся. Это оттолкнёт кого угодно. Нужно было молчать. (Низко опустил голову, глаза, его закрыты, он будто дремлет.) Да… Всё это так. Есть далёкий огромный мир. Он нас ждёт. Это так. Мы с детства смотрим под ноги… Это так. А во сне? Необычайный мир… Фантастический мир… А может быть, настоящий мир и лучшая часть нашей жизни. О чём я говорил? Ах да… Встреча произойдёт. Распахнётся дверь, откроется мир… Всё это так. И я бы всё это забыл, если бы она захотела. Я бы всё это забыл навсегда. Жизнь моя кончена.
Люба. Я люблю вас.
Павел. Кончена. Конечно, нельзя отчаиваться… Века пройдут. Вселенная откроется… Дверь распахнётся.
Люба. Пожалуйста, посмотрите на меня.
Павел. Нужно смотреть шире…
Люба. Я люблю вас, как никто никогда никого не любил. Посмотрите на меня!
Павел. Дверь распахнётся… Простите, я много говорил. Я устал. Я все эти дни почти не спал. Я очень хочу спать. Очень. (Сидя засыпает, подперев голову рукой.)
Входит мама с письмом в руках.
Мама. Любочка, я не дочитала тебе письмо. И вы послушайте, Павел, вы ведь уже член нашей семьи, (Читает.) "Летом очень хлопотала…" Это я уже читала… Вот. "А Лета пишет, что муж её пьёт как сумасшедший. Чтобы их милосердная холера не минула - всех этих пьяниц, что путаются среди нас и не дают нам радостно жить. Того и гляди, что скоро пропьют всё, и своё, и наше. Погода стоит разнообразная, на удивление, - то дождь, то снег, то вдруг дождь со снегом. Влаги необыкновенно много, того и гляди, что, не дождавшись весны, заквакаем, как лягушки. Не устаю удивляться капризам природы. Яблок в этом году уродилось столько, что большое с ними затруднение. Ирина Федотовна пишет, что Анна Федотовна вышла из больницы. У неё было плохо с глазами, но сейчас она видит во тьме кромешной. У меня дело было хуже, но, слава богу, всё выровнялось - задатки на катаракту не подтвердились. Всё будет хорошо, вот ведь и мама слабенькая, а живёт ещё, и все мы живы, слава богу, а это главное. А Толька Петрущак, сын дяди Лёни, сделал в шкоде машину, так учитель сказал, что такого ещё никто не делал; как она работает, сам учитель не понимает, и остановить её невозможно. Приезжайте летом - посмотрите. Очень хотелось бы видеть всех вас - дорогих наших друзей. Обнимаем и целуем вас крепко. Любящие вас Костелецкие. И привет вам от дяди Лёни, Толи, Веры, Любы, Ирины Федотовны…"
Занавес
Примечания
*
Из-за особенностей формата (невозможно изобразить фигурные скобки, охватывающие несколько строк) одновременно произносимые разными персонажами реплики собраны в одну и отмечены ремаркой "(одновременно)". (Прим. верст.)
*
Так в тексте. (Прим. верст.)