МАША. Почему? Расскажу. Не тронул он меня. Сказал, что не хочет твоим благородством пользоваться.
ПАША. Не может быть!
МАША. Может. Что ж, бери меня.
Начинает раздеваться.
ПАША. Нет.
МАША. Что нет?
ПАША. Он не захотел пользоваться моим благородством, хотя это не благородство, а нормальный поступок. А я не хочу пользоваться твоей покорностью. Не хочу, чтобы ты без любви мне далась. Поживем – может, любовь у тебя появится. Тогда все и совершим. А Яшу твоего я к себе в приказчики возьму, потому что другого такого честного человек на свете нет.
САМОЛИШЕНЕЦ (замечает, что Блудница и Актер смотрят на него). Чего вы?
АКТЕР. Ты ведь не веришь. Почему молчишь?
САМОЛИШЕНЕЦ. А вот верю!
БЛУДНИЦА. Только вид делаешь!
САМОЛИШЕНЕЦ. Верю! Да, верю! Что, думаете, если я торговал, то у меня и понятий не было? У меня однажды клиент деньги забыл, целых двести долларов. Вместе с бумажником забыл. Потом звонит: не у вас я бумажник забыл? Я думаю: ага, значит, не помнит. И тут меня как пронзило: ну и пусть не помнит, а ты что, не человек? Не можешь поступить по-человечески? И я отдал бумажник!
БЛУДНИЦА (насмешливо). Двести баксов? Я за полчаса столько зарабатывала!
САМОЛИШЕНЕЦ. Там еще права были! И фотокарточка детей!
АКТЕР. Ладно, верим, верим. (Покойнику.) И что дальше?
ПОКОЙНИК. Дальше? Взял Павел Якова приказчиком. И Яков так дела повел, что ни капли спирта налево не ушло. А потом уговорил Павла перейти на выпуск соков и детского питания.
Павел и Яков сидят за столом, пьют чай, наливая в блюдечки.
ПАВЕЛ. Спасибо тебе, Яков, за совет. Спирт – он вещь только медицине полезная.
ЯКОВ. Приборы еще протирают. Я в армии служил в электронных войсках, там его употребляли немерено. Для протирки тоже.
ПАВЕЛ. Детское питание – это не сравнить! Это наше будущее, это наши дети! Все-таки приятнее производить полезную вещь, а не вредную.
ЯКОВ. Намного.
ПАВЕЛ. Неловко только получилось, что прибыль даже больше выходит.
ЯКОВ. А это потому, что детей у нас пока еще больше, чем алкоголиков.
ПАВЕЛ. Закономерность! Чем больше алкоголиков – тем меньше детей. И наоборот. Кстати, нельзя ли нам выделить средства для детского дома?
ЯКОВ. Почему же не выделить? Выделим! (Осторожно.) Как жена-то?
ПАВЕЛ. Хворает…
Затемнение.
Свет. На постели лежит бледная Маша. Постель с балдахином. Окна зашторены.
Возле Маши доктор, довольно молодой человек. Он уже закончил осмотр.
МАША. Ну, что?
ДОКТОР. Астенический синдром налицо. Гиперастения вообще. Едите что-то?
МАША. Что-то ем.
ДОКТОР. Надо есть больше.
МАША. Не получается.
ДОКТОР. Я подозреваю, что у вас психосоматика. Понимаете меня?
МАША. Вполне. Все болезни от нервов?
ДОКТОР. Устаревшее мнение. Нервничать иногда даже полезно. Ну, в здоровом режиме, конечно – поругаться с начальством, например. Я вот недавно… Да… Что бы я мог посоветовать… Как-то изменить жизнь, условия жизни.
МАША. Что вы имеете в виду?
ДОКТОР (оглянувшись). Понимаете… Я лечил одну женщину. Молодая, все у нее в порядке. Ничего не помогало. Я просто опустил руки. Потом она обратилась к другим врачам… И вот встречаю ее через три года. Цветущая, счастливая женщина! В чем дело? Оказывается: муж, который не отходил от нее, уехал отдохнуть. А ее посещал санитар. И она… С этим санитаром. Из последних, можно сказать, угасающих сил… И все пошло на лад! Через месяц она поднялась, через два месяца ушла от мужа к санитару! Вы не подумайте, я не намекаю… Хотя… (Опять оглядывается.) Вы не представляете, как вы мне нравитесь.
МАША. Спасибо. До свидания.
Входит Павел.
ДОКТОР. Значит, витаминчики, потом пришлю помощницу поставить систему с глюкозой. Все наладится!
ПАВЕЛ. Спасибо. (Дает ему деньги.)
ДОКТОР. Пожалуйста.
Павел садится возле постели.
ПАВЕЛ. Как ты? Что доктор сказал?
МАША. Как-то изменить жизнь.
ПАВЕЛ. Совет хороший. Может, на Багамы слетаем с тобой?
МАША. Не хочу.
ПАВЕЛ. А в Австралию? На Большой барьерный риф? С детства мечтаю посмотреть. Хочешь?
МАША. Нет.
ПАВЕЛ. А в Испанию? Посмотрим этот собор, который как будто из мокрого песка налит?
МАША. Паша! Я в сортир сама не могу дойти, а ты – Испания!
ПАВЕЛ. Извини. А чего ты хочешь?
МАША. Ничего.
ПАВЕЛ. Так не бывает, чтобы ничего не хотеть.
МАША. Бывает.
ПАВЕЛ. Обидно. Средства появились, хоть яхту океанскую покупай. Это я не в упрек тебе, а просто… Яков, конечно, просто коммерческий талант! Так поднял бизнес! Надо прибавку ему дать.
МАША. Прогони его.
ПАВЕЛ. Не понял?
МАША. Прогони его!
ПАВЕЛ. Какой смысл? Во-первых, где я такого помощника найду? Потом, мы просто дружим. А главное, я хочу, чтобы человек, которого ты любишь, был рядом с тобой.
МАША. А я не хочу! Прогони его!
ПАВЕЛ (щупает ей лоб). Опять температура у тебя…
МАША. Иди… Уходи!
ПАВЕЛ. Поспать хочешь? Ну, поспи.
Идет к двери. Останавливается.
ПАВЕЛ. Может, тебе Яшу прислать? Он тебя развеселит.
МАША. Не надо! Стой! Ладно, пришли.
Павел выходит. Входит Яков.
ЯКОВ. Здравствуй, Маша.
МАША. Подойди сюда.
Яков подходит, садится. Поправляет Маше одеяло.
МАША. Не трогай! Вот что. Учти, у меня не бред, температура нормальная. Я вообще в норме. Убей его.
ЯКОВ. Кого?
МАША. Павла. Убей, а я грех на себя возьму.
ЯКОВ. Маша, ты выпей чего-нибудь. Что ты придумала? Как я его убью? Мы друзья. Он тебе муж. А для меня он столько сделал, что словами не скажешь.
МАША. Значит, что же мне, умирать?
ЯКОВ. Почему? Живи. Поправишься – и все будет хорошо.
МАША. Хорошо – это как?
ЯКОВ. Ну – как у людей.
МАША. У людей – как у людей, а у нас все черт знает как!
САМОЛИШЕНЕЦ. Это точно. Прямо все ненормальные какие-то.
БЛУДНИЦА. Они-то как раз нормальные, это мы ненормальные.
АКТЕР. Вопрос дискуссионный.
ЯКОВ. Ты выздоравливай, заводи от Павла детей, а я на вас порадуюсь!
МАША. А чего же сам не женишься?
ЯКОВ. Мне и так хорошо…
МАША. А! С офисными девушками романы крутишь? Или вообще по элитным проституткам ударяешь? Признавайся? Да не бойся, я не осуждаю! Мне даже интересно, расскажи, как это бывает?
ЯКОВ. Ни за кем я не ударяю.
МАША. А как же ты обходишься? Ты же мужчина!
ЯКОВ. Ну… Бывает, ложусь спать… Представлю тебя… И…
МАША. Без подробностей! А у Павла женщины есть?
ЯКОВ. Много. Все-таки бизнес большой у нас. Не меньше двухсот женщин под Павлом.
МАША. Я не это имею в виду. Есть у него любовница?
ЯКОВ. Нет.
МАША. И он тоже по вечерам обо мне думает?
ЯКОВ. Этого я не знаю. Об этом мы не говорим. Мы о деле говорим. Или о тебе.
МАША. Да? И что вы обо мне говорите?
ЯКОВ. Что мы тебя любим.
МАША. Уйди! Стой!.. Просьба у меня к тебе. Боюсь заснуть днем, боюсь умереть во сне. Ночью не боюсь, а днем как-то… Неправильно ведь спать днем. А смерть тоже штука неправильная. Подстережет и… Ты зайди через час и, если я спать буду, разбуди. Хорошо?
ЯКОВ. Хорошо.
Уходит.
АКТЕР. Что-то она задумала. Чую, как человек театра, что-то сейчас будет. (Покойнику.) Ну, не томи!
ПОКОЙНИК. Позвонила она в службу по вызову девушек на дом.
БЛУДНИЦА. Без намеков!
ПОКОЙНИК. И сразу же явилась девушка.
БЛУДНИЦА. А можно я явлюсь? Понарошку, конечно?
ПОКОЙНИК. Там все серьезно было!
БЛУДНИЦА. Серьезно – еще интересней!
Сбрасывает с себя саван, предстает перед Машей в яркой одежде.
МАША. Ничего, сойдет.
БЛУДНИЦА. Обижаете! Я лучшая девушка в нашем салоне.
МАША. Раздевайся, ложись!
БЛУДНИЦА. Я вообще-то девушками не интересуюсь. Если только за отдельную плату.
МАША. Заплачу! Ложись! Ничего не делай, укройся, жди!
БЛУДНИЦА. Если садо-мазо, я против!
МАША. Ничего не будет. Главное – молчи! Что бы ни было – молчи!
Маша отползает на край постели в то время, как Блудница устраивается под одеялом.
МАША (по телефону). Павел? Я тебе скоро еще позвоню, говорить ничего не буду, просто – услышишь звонок, иди сюда.
Пауза.
БЛУДНИЦА. Ну и чего?
МАША. Жди.
Входит Яков.
ЯКОВ. Маша? Маша!
Подходит, откидывает одеяло. Изумлен.
БЛУДНИЦА. О! Это мой формат! Ну, что встал? Онемел от восторга? Иди ко мне, мой сладенький!
Тут врывается Павел.
ПАВЕЛ. Что происходит?
МАША. Вот, полюбуйся! Твой друг в твой дом проституток водит!
ПАВЕЛ (Блуднице). Пошла прочь!
БЛУДНИЦА. Сами вызвали, сами гонят!
Слезает с постели, надевает саван.
ПАВЕЛ. Как же так, Яша? Ты – на глазах Маши… Ей же обидно!
ЯКОВ. Я не…
МАША. Что? Может, скажешь, что я это подстроила?
Яков молчит.
МАША (Павлу). Гони его, предателя! Чтобы духу его тут не было!
ПАВЕЛ. Извини, Яков, но она права. Если ты в этом деле так себя повел, то ты и в бизнесе можешь обмануть. Извини. Придется расстаться. Что скажешь?
ЯКОВ. Ничего.
Уходит.
МАША. Все. Разлюбила я его. Слышишь, Павел? Я разлюбила его. Я теперь полностью твоя жена. Бери меня!
ПАВЕЛ. Правда разлюбила?
МАША. Правда! Иди ко мне!
Павел обнимает ее, но вдруг отстраняется.
ПАВЕЛ. Его ты разлюбила, верю. А меня – полюбила?
МАША. Конечно! Иди ко мне.
ПАВЕЛ. Маша… Ты пойми, врач мне строго сказал: пока ты не поправишься, пока в тебе не будет веса хотя бы сорок килограммов, никакого секса. Это тебя убьет.
МАША. Пусть! Я этого хочу!
ПАВЕЛ. Нет. Давай подождем. Теперь ты на поправку пойдешь!
Звонит телефон.
ПАВЕЛ. Да? Рад слышать! (Маше.) Это Тырьев. Поздравить заранее явился, потому что в Париж улетает.
МАША. С чем поздравить?
ПАВЕЛ. С днем рождения. Забыла? А я пойду. У меня теперь дел прибавилось.
Уходит. Входит Тырьев – с цветами.
ТЫРЬЕВ. Машенька! Прекрасно выглядишь! (Дарит цветы, целует руку.)
МАША. Обтесался, я смотрю. Уже не разбойничаешь?
ТЫРЬЕВ. Зачем? Хлопот много – прибыли минимум. Я в Фонд помощи кремлевским вдовам и сиротам пристроился. Легальный бизнес, строка в бюджете, все законно. Мне раньше такие деньги и не снились. И сплю спокойно.
МАША. А как же страсть к насилию? Я читала, от нее трудно избавиться.
ТЫРЬЕВ. Снимаю стресс, конечно. То жене по роже дам, то охранника замочу в порядке самообороны. И сразу легче.
МАША. А женщин насиловать ты любил?
ТЫРЬЕВ. Грешен, было дело.
МАША. Что в этом хорошего?
БЛУДНИЦА. Да ничего!
ТЫРЬЕВ. Хорошего ничего, но приятно. Это, знаешь ли, модель жизни. Жизнь не хочет тебе навстречу идти, а ты уламываешь. А если не уламывается, просто берешь ее за хвост.
МАША. Изнасилуй меня.
ТЫРЬЕВ. Какое же это насилие, если ты согласна?
МАША. Ну, стань моим любовником. Я этого хочу.
ТЫРЬЕВ. Это же подлость будет по отношению к Павлу. А я его уважаю.
МАША. Ну и пусть подлость! Ты ведь, наверно, соскучился по подлости.
ТЫРЬЕВ. Это правда, иногда подмывает…
Пауза.
МАША. Ну? В чем дело?
ТЫРЬЕВ. Обострение у меня, Машенька. Простатит, чтоб его… Сказали: две недели никаких контактов… Еще раз с днем рождения тебя наступающим, выздоравливай, наша красавица!
Целует Маше руку, уходит.
Пауза.
САМОЛИШЕНЕЦ. Ну?
ПОКОЙНИК. Что ну?
САМОЛИШЕНЕЦ. Кто тебя все-таки убил?
ПОКОЙНИК. Никто.
САМОЛИШЕНЕЦ. Ага! То есть ты тоже самоубийца? А почему тебя тут похоронили? Взятку дали кладбищенскому начальству?
ПОКОЙНИК. Сам я помер.
АКТЕР. Это как?
ПОКОЙНИК. Да так. Вижу – в тупик жизнь зашла. Маша умирает на моих глазах. И я решил – лучше сам умру.
БЛУДНИЦА. Как это решил? Разве это можно – захотел и умер?
ПОКОЙНИК. Можно. Я как рассудил? Если Маша умрет, я же все равно умру, не выдержу. Так уж лучше я сразу. И она будет свободна.
АКТЕР. А просто развод ты ей мог дать?
ПОКОЙНИК. Она не хотела. Говорит: ты это нарочно. Ну… Ну, и я умер.
АКТЕР. Диагноз-то какой?
ПОКОЙНИК. Остановка сердца.
БЛУДНИЦА. Ты сам, что ли, его остановил?
ПОКОЙНИК. В каком-то смысле. Ложусь спать и думаю: вот бы не проснуться. И один раз не проснулся. Ну… Ну и все.
БЛУДНИЦА. Как это все? А с ними что стало?
АКТЕР. Вот именно. Во всякой истории финал должен быть.
ПОКОЙНИК. Я помер – это не финал?
АКТЕР. Это для тебя финал, а жизнь продолжается. Давай, рассказывай, как она продолжилась.
ПОКОЙНИК. Я-то откуда знаю? Я же помер, говорю же!
БЛУДНИЦА. Это ничего. Тут старуха-ведунья лежит, она все знает. Баба Люся! Баба Люся!
Кряхтя, выползает из могилы полуистлевшая старуха.
БАБА ЛЮСЯ. И тут покоя не дают! Чего вам?
БЛУДНИЦА. Вот – покойничек новый. Хочет узнать, что после него в жизни происходит.
БАБА ЛЮСЯ. Хотеть все хотят…
ПОКОЙНИК (роется в карманах, достает деньги). Вот. Осталось. Не побрезгуйте.
Старуха берет деньги, рассматривает на свет.
БАБА ЛЮСЯ. Фальшивок развелось. (Поводит головой, поднимает палец.) Вижу! Слышу!
ПОКОЙНИКИ (все). Что, что, что?
На сцену выходит Маша. От болезни не осталось и следа. Она сдергивает балдахин с кровати. Сдирает шторы, сбрасывает с постели белье, сваливает в кучу.
Входит Яков.
ЯКОВ. Я смотрю, тебе лучше?
МАША. Не просто лучше, выздоровела.
ЯКОВ. Что ж… Жалко, конечно, человека. Хороший был человек. Но мы теперь можем быть вместе. Ничто не мешает.
МАША (с любовью глядит на Якова). Я уже не надеялась. Яша…
ЯКОВ. Маша…
Они идут друг к другу. Смотрят друг на друга. И уже готовы обняться.
МАША. Нет. (Отходит от Якова.)
ЯКОВ. Что?
МАША. Не могу. Все его вещи выбросила, всё изменила – чтобы забыть. Не получается. Каждый день перед глазами, как живой. Ведь это я его убила, Яша.
ЯКОВ (поражен догадкой). Неужели ты…
МАША. Ты считаешь, я на это способна? Он сам умер, диагноз имеется. Полное физическое истощение организма, необратимые изменения иммунной системы. Но все-таки – я его убила. Да и ты помог, если подумать.
ЯКОВ. Ты напрасно… Маша… Мы столько лет этого ждали. Успокойся. Ты ни при чем.
МАША. Действительно. Это я так. Глюки какие-то… Действительно, столько лет ждали, а я… (Опять настраивается на любовный лад.) Яша…
ЯКОВ. Маша…
Опять сближаются, опять готовы обняться…
МАША. Нет! Неужели ты не видишь – вот он, между нами!
ЯКОВ. Нет его, Маша. Успокойся.
МАША. Какой был человек! Все, что мог, сделал. На все был готов – и не ради своей любви, между прочим, а ради нашей. А ты что сделал?
ЯКОВ. Я… Терпел.
МАША. Ну и терпи дальше.
ЯКОВ. Маша… Все, что произошло… Это неприятно. То есть даже страшно. Но это судьба. Мы с тобой друг для друга предназначены, вот и все.
МАША. Я даже прощения у него не попросила. Не успела сказать, что я его люблю.
ЯКОВ. Постой… Ты же меня…
МАША. Не знаю! Да, всю жизнь думала, что тебя, а теперь не знаю! Что делать, боже ты мой, что делать? Хоть помирай вслед за ним.
ЯКОВ. Не надо, зачем?
МАША. Хотя бы затем, чтобы сказать ему, как я его люблю. Он лежит где-то там, в могиле, одинокий – и ничего не знает!
Покойник ошарашен. Блудница всхлипывает. Да и Актер с Самолишенцем отворачиваются, украдкой вытирают глаза.
ЯКОВ. Может, мне тоже умереть, чтобы ты меня опять полюбила?
МАША. Тебе смешно! (Горячо.) Да нет, ты не обижайся, я тебя тоже люблю. Но… Человек столько перестрадал из-за нас. Неправильно это. Нечестно.
Взявшись за голову, ходит по сцене кругами. Натыкается на Якова, удивленно смотрит.
МАША. Паша?
ЯКОВ. Ты ошиблась, Маша…
МАША. Паша, ты вернулся? Мне так много надо тебе сказать! Паша, я была жестокой. Да что там говорить, я просто была дурой! Но это прошло! Я все поняла, оценила… Паша. (Обнимает его, хочет поцеловать.)
ЯКОВ (отстраняется). Маша, не надо.
МАША. Почему? Паша, почему?
ЯКОВ (испуган, вглядывается в нее). Ты побудь тут… Я скоро…
Идет за кулисы.
МАША. Куда ты? Не оставляй меня! Я без тебя не могу!
Уходит вслед за Яковом.
БЛУДНИЦА. Я всегда говорила: любовь и психушка – близнецы-братья.
АКТЕР. Сестры.
БЛУДНИЦА. Без разницы. Вот секс – совсем другое дело. Простое, полезное – и никакого вреда для психики, кроме пользы. А любовь… Гибнут из-за нее только. Как я вот тоже. Из-за любимого человека жизнь отдала.
АКТЕР. Ты что-то путаешь. Жизнь ты отдала из-за того, кто у тебя под койкой был. А зарезал тебя как раз любимый человек.
БЛУДНИЦА. Это кто ж тебе сказал?
АКТЕР. Ты и сказала.
БЛУДНИЦА. А ты слушай меня больше! Да, сказала! Соврала! Потому что даже тут за моего Сереженьку боюсь!
АКТЕР. Арнольда? Он же Аркадий?
БЛУДНИЦА. Какого Арнольда? Какой Аркадий? Ненавидела я его, паразита! И всю вину на себя взяла, чтобы он моего Сереженьку не тронул! Вот что такое любовь! Больше самой жизни! И молчи!
АКТЕР. Я молчу.
БЛУДНИЦА. Вот и молчи! (Бабе Люсе.) Так, значит, в психушку она попала?
БАБА ЛЮСЯ. Сейчас. Вижу… Вижу… Ничего не вижу. Синего огня дайте мне!
САМОЛИШЕНЕЦ. Зажигалка сойдет? Но огонь не синий, обычный.
БАБА ЛЮСЯ. А ты приглядись. (Берет зажигалку, щелкает ею, появляется огонек.) Вижу. Женщина мечется. Вещи жжет. Пожар в доме. Она не может выйти. Все полыхает. Она гибнет. Мужчина вбегает в дом. Хватает ее на руки. Несет, несет… Пожарные воду льют…
Грохот. Взметнулись искры.
ПОКОЙНИК. Что?
БАБА ЛЮСЯ. Погибли оба.
Покойник закрывает лицо руками.
САМОЛИШЕНЕЦ. Ну? И зачем весь этот ваш героизм и идеализм? Ни радости от жизни не получили, ни удовольствия друг другу не доставили. Сгорели!
АКТЕР. Зато какая история!
БЛУДНИЦА. И люди какие!
БАБА ЛЮСЯ. Тихо!
Появляются обгоревшие Маша и Яков.
МАША. Это что? Кладбище?