Рахиль. А чтоб тебе ударило в голове, как ты бросил дверь… Он думает, что это ему 47-й год, когда он бросил Рузя, беременная Мариком… Поэтому Марик такой прибитый… Злота, ты помнишь, как Рузя себя била кулаками в живот? Она Марика прибила в животе…
Злота. Я не понимаю, зачем тебе надо спориться? Уже было немного тише…
Рахиль. Тебя я не спрашиваю, это ты его боишься… Она ему дает суп, он ей говорит: вы мне противны. Привел сюда алкоголик, поют здесь…
Злота. Как писяют на жесть, так они пели. (Смеется.)
Рахиль. Чтоб им зубы вылезли…
Злота (смотрит в окно). Ша, вот они идут назад, зайдем-ка к себе.
Рахиль. Опять мыт дым гой?
Злота. Нет, гоя не видно… Только Миля и Рузя…
Входит Рузя и ведет Милю, который держится обеими руками за глаз.
Рузя. Сволочь этот Толя, ударил Милю в глаз… Сядь. (Кричит.) Пусти руки, надо посмотреть, может, кровоизлияние… Надо в поликлинику…
Миля(морщится от боли, кричит). Лучше намочи быстрей в холодную воду полотенце.
Рузя (Рахили). Я иду, я вижу: этот Толя, этот алкоголик, лежит на земле, а Миля его поднимает. Зачем он тебе был нужен? Зачем ты его поднимал?
Миля. Зачем, зачем… Я его поднимал, чтоб он не лежал на сырой земле… Можно быть умным… Раз он со мной пришел, значит, я за него отвечаю… Пусть он будет свиньей…
Рузя. Пусть бы он сдох там, зачем ты его поднимал? Он его поднимает, а тот не хочет подниматься… Тогда Миля его силой хотел поднять, а он вдруг при мне ударил Милю в глаз… Чтоб ему рука покорчило… Он его ударил в глаз… Чтоб этому гою рука отсохла…
Рахиль. Ну что же я могу сделать?.. Бывает…
Миля(кричит Рузе). С кем ты разговариваешь? Кому ты рассказываешь? Почему мы вообще ходим сюда, почему здесь торчат дети? Что у нас, дома нет? Чтоб они больше сюда не смели ходить, в этот хулиганский двор к Дрыбчикам и Лаундям…
Рузя. Миля, не кричи…
Миля. Не кричи… Ты намочишь полотенце или я ослепну?..
Рузя уходит на кухню. Вбегает Гарик, за ним гонится Марик.
Рузя (с мокрым полотенцем в руках). Что? Что такое?.. Марик, Марик! (Марик догоняет Гарика и ударяет его. Гарик плачет.)
Злота. Ах, боже мой, я не могу жить…
Рузя. Ты чего его бьешь? (Ударяет Марика, Марик плачет.)
Злота. Боже мой…
Рахиль. Злота, ша…
Марик(плачет, Гарику). Я тебя убью!
Гарик. Козел… Казлык…
Рузя(Гарику). Ты чего его дразнишь? (Ударяет Гарика, тот плачет.) Это из-за тебя все дети Марика дразнят. Ты его назвал: козел, и вся улица его зовет: козел.
Марик(плачет). Я его сейчас убью!
Рузя(не пускает Марика к Гарику). Тише, Марик… Замолчи, Гарик… Вы что, не видите, что папа заболел? Папа упал, ударился…
Миля(держит полотенце у глаза). Вот я сейчас обоим так дам, что их надо будет водой отливать… Почему вы сюда ходите? У вас своего дома нет? Я вам запрещаю сюда ходить…
Рахиль. Я их не заставляю. Наверное, им здесь больше нравится.
Миля. Больше нравится… Они здесь окончательно распустились… Ну-ка, немедленно домой.
Рахиль. Пусть идут… Тому, кому тесно, тот уходит… Баба с воза, коням легче…
Миля. Ты идешь, Рузя? Марик и Гарик, ну-ка, домой…
Выходят с детьми.
Рузя(Рахили). Мама, что ты ехидничаешь? Что ты радуешься чужому горю?
Рахиль. Зачем мне думать про чужое горе, у меня свое есть…
Рузя. Мама, ты всегда была людоед… (Выходит, сильно хлопнув дверью.)
Рахиль. В голове чтоб тебе стучало, как ты бросила дверь…
Злота. Ах, боже мой, разве так говорят на свою дочку?
Рахиль. Дочка… Хорошая дочка… Когда я ее на свадьбе спросила: ну, Рузя, он тебе нравится? Она ответила: ничего паренек… Ничего паренек… Миля ничего паренек… Угробила свою жизнь и мою жизнь… Я людоед… Пусть я буду людоед. Они ж хотели жить у его мамы, пусть там живут. Мне сейчас меньше всего надо про них думать, мне надо про Люсю думать, она студентка… Да… (Подходит к столу.) Набросали, и убирай за ними… Я людоед… Рузя, наверно, думает, что это сорок седьмой год, когда она порвала на мне рубашку. (Вместе с Златой убирает грязные тарелки.) Но этот гой стоит миллионы. (Смеется.) Чтоб этому Толе никогда рука не болела за то, что он Миле вошел в лицо… (Убирают объедки, грязную посуду.)
Занавес
Картина 6-я
Часть бульвара в центре Бердичева. У входа на бульвар гранитный обелиск и горит "вечный огонь". У "вечного огня" два пионера с учебными автоматами. Вдали крыши домов, шпиль церкви и над всем - водонапорная башня. Через бульвар - лозунг-транспарант: "Привет ветеранам Бердичевской дивизии. 1944–1969 гг.". И второй лозунг: "Да здравствует 9-е мая - День Победы". Теплый солнечный день, на каштанах бульвара свежая майская листва. Бульвар полон пожилыми людьми, бряцающими орденами и медалями, и прочей празднично одетой публикой. Слышна музыка. Среди гуляющих Рахиль и Злота. Рахиль сильно постарела, Злота постарела меньше, выглядит почти так же, как и тринадцать лет назад, но двигается еле-еле, опираясь на руку Рахили.
Рахиль. Ну, Злота, как ты себя чувствуешь?
Злота. Ой, что-то мне кружится голова. Зачем ты меня вытащила? Лучше б я сейчас сидела себе на балкон.
Рахиль. Злота, ты делаешь уже свои номерочки? Ты ведь сама хотела идти…
Злота. Я хотела, но у меня нет здоровья. Дай бог, чтоб мне конец был хороший… (Всхлипывает.) Я раньше так хорошо ходила.
Рахиль. Ша, Злота, люди ведь смотрят… Чтоб ты онемела… Вот она сейчас сделает мне праздник… Ну, сядь на скамейку, давай посидим. Хорошая скамейка. (Садятся.) Отсюда мы всех будем видеть.
У обелиска выступает культмассовик.
Культмассовик. Товарищи, сейчас наш заводской поэт Борис Макзаник, инженер отдела технической информации, прочтет свои стихи, посвященные Бердичевской дивизии.
Рахиль(Злоте). Как тебе нравится, Макзаника назвали: инженер. Какой он инженер, он же машиностроительный техникум кончил.
Злота. Я к Макзанику ничего не имею. Он, когда меня видит, всегда говорит: здрасьте, тетя Злота, и всегда про Вилю спрашивает, как он.
Макзаник (читает).
Приказом Сталина ты возвеличена,
Сияет солнце на орденах,
Моя дивизия у стен Бердичева
Себя прославила в грозных боях…
Аплодисменты.
Рахиль. О, вот же его тоте и моме… Йойна Макзаник и Соня Макзаник. Смотрите, как они радуются, что их сын выступает… А ыц ин паровоз… Духота в паровозе.
Проходит низкорослый, лысый мужчина с медалями и орденом Красной Звезды и маленькая, подслеповатая пожилая женщина.
Рахиль. Смотри, как они радуются, как будто их сын работает в ЦК.
Злота. Ты радуешься за своих детей, так и они радуются. Я не люблю, когда говорят…
Рахиль. Здравствуй, Макзаник, здравствуй, Соня. Ну, как хорошо ваш сын выступает.
Макзаник. О, Рахиль. Поздравляю с праздником. Главное, чтоб войны не было.
Соня Макзаник. Народ не допустит… Народ не допустит… (Смеется.)
Народ проходит к обелиску.
Рахиль. Народ не допустит… Что ты скажешь? (Всхлипывает.) Но мой муж таки лежит в земле, а этот Макзаник был политруком в госпитале, а теперь ходит по бульвару с медалями… У меня тоже медали. (Показывает себе на грудь, где висят две медали.) Макзаник теперь тоже человек. Кто он такой? Он сторож на заводе "Прогресс". Стоит в проходной.
Злота. Йойна Макзаник имеет образование. До войны, когда я работала в артель, когда начались эти большие налоги и я ушла в артель, так Макзаник у нас читал лекции о международном положении на еврейском языке.
Рахиль. Это я помню. Он был инструктором райкома партии. Но когда он начинал лекцию, он не мог ее закончить. (Смеется.) По-еврейски он читал хорошо, но когда он хотел сказать что-то по-русски, так он не мог. Он хотел сказать про положение Китая и Германии, так он сказал: "Катай Германия, Германия в положении". (Смеется.)
Злота(тоже смеется). Вот идет Йойна и Быля… Йойна Шнеур…
Рахиль. Смотри, какую он одел шляпу. Его шляпа держит меня в Бердичеве. А Быля идет и дует от себя. Конечно, если ее муж заведует буфетами на железной дороге, то можно быть большой у себя.
Злота. Я Былю очень люблю…
Рахиль. Сейчас я их позову, и ты сможешь наговорить на меня.
Злота. Я еще такого человека, как ты, не видела.
Подходят Быля и Йойна. Он в орденах и медалях.
Йойна. С праздником. (Здоровается с Рахилью и Златой за руку.)
Быля. Злотка, ты вышла немного на бульвар, Злотка?.. Слава Богу… Надо немного проветриться…
Рахиль. Она вышла… Это я ее вывела. Так она уже устроила мне концерт, почему я ее вывела. Ой, Быля, я имею от нее отрезанные годы.
Злота. Ну, она любит на меня наговаривать. Мне кружится голова.
Рахиль. Ой, что я от нее имею. На прошлой неделе, после майских праздников, когда стало тепло, она мне говорит: я хочу в баню… Гит, ты хочешь, идем… Пока мы раздевались, все было хорошо. Но как только мы разделись и вошли в самую баню, ну, уже где моются, как она села, и все… И ей плохо…
Злота(сердито). Это какой-то жид не вир. Да, мне стало плохо… Этот пар, эта духота, эти голые женщины…
Рахиль. А что ж ты хотела? Ты ж пошла в баню. (Смеется.)
Быля. В нашей бане здоровому человеку может стать плохо, может стать… А Злотка ведь сердечница…
Злота. Я такая больная, еле живу…
Рахиль. В общем, я должна была взять ее на руки, как ребенка, зейве а кынд, и вынести из бани. (Смеется.)
Злота. Хороший смех, я могла там кончиться. Я такая больная…
Рахиль. Я тоже больная, и все-таки я хожу и таскаю такие сумки на лестницы… Ой, Быля, с тех пор как я на пенсии, я особенно тяжело работаю.
Злота. Кто тебе виноват, что ты едешь каждую неделю в Житомир и таскаешь там сумки с продуктами? Ей нельзя. У нее астма, но что можно сделать, она такая…
Рахиль. А как же… Это ж мои дети… У Люсиньки после родов что-то с желчный пузырь… Ой, горе… Когда она родила Аллу, так ей сказали, что больше рожать нельзя… А Петя хотел еще ребенок, он хотел мальчик, так родилась Эллада… Чтоб мне было за каждую их косточку…
Йойна. А сколько младшей?
Рахиль. Ладушке… Ей уже три года, чтоб все, что должно быть плохого у нее, было б мне… Как она поет песня про колокольчик и вот так делает ручками. (Показывает ладонями.) Дилинь-дилинь… Ой, чтоб мне было за нее… А Алла тоже хорошая девочка, учится музыке. Она хочет быть балерина. Ну, Люся тоже красиво танцевала. Это у нее от папы. Ой, папа… Когда наступает День Победы, я всегда плачу. (Плачет)
Йойна. А как зять?
Рахиль (вытирает глаза). Зять ничего, Петя ничего… Он Люсю любит. Он считает, что она самая красивая. Люся в Житомир пользуется большой авторитет. Есть полковник, есть врачи, есть один, что он работает в юстиции, есть подполковники. Все они уважают Люсю. Но Петя всех их ревнует. Он говорит: моя жена самая красивая… Ну, все-таки Люся учительница по математике, чтоб мне было за ее кости…
Быля. Рахилька, а к тебе он хорошо относится, к тебе он?
Рахиль. Ко мне? Ничего… Он только сказал: теща, когда вы у нас жили, у нас ушло много картошка. (Смеется.) Ты ж понимаешь, я оставила там всю свою пенсию…
Быля. А как Рузя?
Рахиль. Ничего. Они живут у его мамы. Отец умер, Григорий Хаимович… Ничего… Умер, так на здоровье… Ребята большие… Марик в армии, Гарик тоже должен быть в армии, но он получил отсрочку по болезни. Ой, сколько мы переживали, когда прошлый год, в август месяц, началась эта война в Чехословакии. Рузя чуть с ума не сошла. Марик ведь в Чехословакии.
Быля. Я знаю. Моя Мэра переписывается с ним. Слава богу, он работает телефонистом и в таком месте, где не очень опасно.
Йойна. Кто боится пыли, грязи, приходите в роту связи.
Злота. Мэра уже большая девочка. Ой, я помню, как ты была беременна. Мэра ведь с Мариком однолетки.
Рахиль. Извините, Марик моложе на год, извините… Ой, когда его послали в Чехословакию, я неделю не могла спать. А про Рузю я уже не говорю. Мне за нее болит сердце. Ты думаешь, ей там легко жить с его мамой, в этих маленьких комнатках?
Злота. Ты знаешь, Быля, к чему она это ведет? Чтоб они назад к нам перебрались… Этого не может быть… Дус кем ныд зан…
Рахиль. Азой… Я тебя буду спрашивать… Это ведь мой ребенок… Я им отдам большую комнату, а мы с Злотой будем в маленькой. Что нам, не хватит? Люся имеет, слава богу, хорошую квартиру в Житомире, а Рузю я хочу обеспечить.
Злота. Ты уж забыла, как вы дрались, когда жили вместе?.. Я Доня с правдой. Когда вы жили вместе, было убийство. Я с ним не спорилась, это ты с ним спорилась.
Рахиль. Он должен лежать парализованный. Я не про него думаю, я про дочь мою думаю. Броня Михайловна ее там съедает.
Злота. Это Миля хочет сделать ради Брони Михайловны, ради своей мамы, чтоб две комнаты поменять на одну в центре, против башни. Чтоб они перебрались к нам в большую комнату, а квартиру поменять. Это не может быть. А если ко мне приходят заказчицы?
Рахиль. Ничего, придут заказчицы, так они будут с нами в маленькой комнате… Что ты скажешь, Быля? Рузя мой ребенок, не так ли, Йойна? Что ты скажешь?
Йойна. Рахиль права. Дочка - это дочка.
Рахиль. Я им всю свою жизнь отдала. Я свою жизнь ради них потеряла. Я после Капцана осталась вдовой в тридцать семь лет.
Йойна. Вот это ты напрасно сделала. Кстати, ты знаешь, Исак Бронфенмахер приехал.
Рахиль. Что ты говоришь?
Быля. И как приехал, на своей машине из Москвы… На "Волге"… Вместе с женой. Он ведь там женился, взял жену с большими деньгами.
Рахиль. Ничего… У меня никогда не было больших денег, я всю жизнь работала, чтоб иметь лишнюю копейку для детей.
Злота. Сколько ж его жене лет?
Быля. Шестьдесят. А ему шестьдесят пять.
Злота. А как ее зовут?
Быля. Вера Эфраимовна.
Рахиль. Она Вера Эфраимовна, а я у себя Рахиль Абрамовна.
Быля. Фамилия ее Овечкис. Очень хорошая женщина. Ей шестьдесят, но выглядит она на сорок пять, красиво одевается, туфли на шпильках, как девушка. И брат с ней приехал, научный работник.
Злота. Наш Виля еще когда-нибудь будет научный работник.
Рахиль. О, вот ты имеешь. Кто бы что ни сказал, она с Вилей.
Быля. Как у него?
Рахиль. Ничего… Тяжело… Ой, цурес… Ой, горе…
Быля. Он не женился?
Рахиль. Нет… Ой, горе…
Злота(сердито). Что за горе?.. Он должен учиться.
Рахиль. До скольких же лет учатся?
Йойна. Вечный студент. (Смеется.)
Рахиль. Да, вечный студент. Что ты скажешь, Йойна? А? Лишь бы она посылает ему посылки.
Злота. Это не твое дело… Ты своим детям все отдаешь, ты Рузе хочешь отдать большую комнату, и Петины родители построили им с Люся квартиру, а я не могу послать посылку с перетопленным салом? Я не твое посылаю.
Рахиль. Ша, Злота, не кричи… С ней же нельзя начинать… Ой, я от нее не могу выдержать.
Злота. Она хочет быть надо мной хозяйкой. Она хочет меня взять себе под ноги.
Рахиль. Ша, Злота, сегодня же праздник, День Победы. Может, ради праздника мои уши от тебя отдохнут?
Мимо проходит с песней группа молодежи.
Быля. Вот же Мэра пошла, вот же… Мэра, подойди сюда, поздоровайся с Рахилькой и с Злоткой, поздоровайся… Она, наверно, не услышала. Молодежь, им весело.
Рахиль. Пусть им будет весело. Ничего. Мы со Злотой обойдемся без ее "здрасьте".
Злота. Я еще такого человека не видела.
Быля. Рахилька, чтоб ты мне была здорова, вечно ты недовольна, вечно ты…
Рахиль. Чего мне быть довольной, если все ходят с медалями по бульвару, а мой муж лежит в земле где-то под Харьков?
Быля. Только он один лежит?