Занавес
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Очень низкая большая землянка - командный пункт. Замаскированная щель в стене. Низкий деревянный стол. У стен - земляные выступы, заменяющие скамейки. В углу у нелепого телефона - телефонист. Гулиашвили наблюдает за боем в перископ. У него забинтованы кисти обеих рук. Заглушенная землей, все время издали слышится артиллерийская канонада.
Гулиашвили(отрываясь от перископа). Почему не идут, ты мне скажи, почему танки не идут? Сколько времени от майора сведений нет?
Телефонист. Час.
Гулиашвили. Где майор, ты скажи, где майор?
Телефонист(показывая рукой вперед). Там, наверно, где же ему быть.
Гулиашвили. Я не вижу, что он там, там танки вперед не идут, там его нет. (Смотрит в перископ.) Пошли! Пошли, дорогой, пошли. Куда ты пошел? В ров попадешь, завязнешь! Налево иди, налево, газу дай, еще газу! Правильно, дорогой! (Телефонисту.) Соедини.
Телефонист. Зенит! Зенит! Говорит Глобус. Глобус говорит. Глобус. Семьдесят седьмой, Зенит мне дай… Не отвечает? Связь порвана, товарищ капитан.
По ходу сообщения входит Васнецов, в форме комбрига, и несколько штабных командиров (в одном из них можно узнать бывшего командира роты из второй картины). Связисты несут телефоны и тянут провод.
Гулиашвили(рапортуя). Начальник штаба первого батальона капитан Гулиашвили. Батальон выполняет ваше задание.
Васнецов. Где майор?
Гулиашвили. Лично повел в атаку третью роту вместо убитого капитана Горбаченко.
Васнецов. Так. (Смотрит в перископ.) Хорошо. (Отрываясь от перископа.) Здесь будет мой командный пункт. Телефоны! Быстро! (Садится за стол и, стащив с головы кожаный шлем, вытирает лицо.) Чаю! Все отдам за кружку чаю.
Дневальный подает ему кружку с чаем и газеты.
Телефонист. Командующий у телефона.
Васнецов(беря трубку). Да, Глобус слушает… Да, прервана была… Командный пункт менял… Да, поближе. Взята Зеленая сопка… Песчаную? Скоро возьмем. Первый батальон атакует… Майор Луконин. Да, лично. Есть, сообщу.
Входит танкист.
Танкист. Товарищ капитан! (Замечая комбрига.) Товарищ комбриг, майор приказал сообщить: высота Песчаная взята, пехота закрепляется, танки выходят из боя.
Васнецов. Хорошо. Можете идти.
Танкист уходит.
(Телефонисту.) Соедините с девяткой.
В блиндаж входят Сафонов и танкист, держа под руки Сергея, он без чувств. Сажают его на лавку, снимают шлем и расстегивают на груди кожанку. У Сергея совершенно черные, прокопченные лицо и руки.
(Вставая.) Что случилось?
Сафонов. Ничего, товарищ комбриг, обморок. Товарищ майор три часа из танка не вылезал. Ему с самого начала снаряд попал - пушку и пулемет разбило. Так он просто гусеницами их все время давил. Вот вывел танк, на воздух вышел - и…
Васнецов. Ранений нет?
Сафонов. Нет, товарищ комбриг.
Васнецов. Ну и хорошо. Повыше голову положите, как следует.
Телефонист. Девятка у телефона.
Васнецов(в телефон). Песчаная сопка взята, товарищ командующий.
Сафонов(Гулиашвили). Здорово он их покрошил. Семь грузовиков раздраконил. Одну штабную машину легковую догнал - прямо через нее, граммофонную пластинку из нее сделал. Неважная скорость у их машин!
Сергей(приходит в себя; заметив Васнецова, пошатнувшись, встает). Товарищ комбриг, задача выполнена. Песчаная сопка взята. Разрешите сесть?
Васнецов. Садитесь. Чаю ему налейте!
В землянку двое красноармейцев вводят третьего, молодого парня без каски, с рыжими волосами; мы с трудом можем в нем узнать Петьку. Он без оружия, его винтовку держит один из красноармейцев.
В чем дело?
Красноармеец. Из автобата, товарищ комбриг, послали команду на поддержку пехоте. Все в атаку пошли, а он лег за бугор и остался.
Васнецов. Так…
Его прерывает телефон.
(В телефон.) Да, я - Глобус. Переносите огонь на рубеж, южнее высоты Песчаной. Скорее!
Сергей внимательно смотрит на Петьку. Судя по выражению их лиц, оба узнали друг друга.
Сергей. Товарищ комбриг, разрешите, я с ним займусь.
Васнецов, не отрываясь от телефона, кивает. Сергей, с трудом поднявшись, отводит Петьку в угол.
Ты что же, сукин сын? Ты знаешь, что с тобой теперь надо сделать?
Петька. Испугался.
Сергей. Я знаю, что ты испугался. Я спрашиваю, что теперь с тобой надо сделать?
Петька(почти шепотом). Знаю - расстрелять.
Сергей. Эх ты, волжанин! Из оружейной слободы. Не было там таких трусов. До тебя не было и после тебя не будет.
Пауза.
И ты не будешь.
Петька(механически). Испугался.
Сергей. Отдайте ему винтовку.
Петька растерянно принимает винтовку.
Отведите его к капитану Синицыну, скажите, что я приказал дать ему флаг, и пусть первым пойдет в атаку и воткнет флаг на высоте. Повторите приказание.
Красноармеец. Отвести к капитану Синицыну и сказать, что вы приказали дать флаг и чтоб воткнул на высоте.
Сергей(тихо Петьке). Иди. И если убьют, то умрешь как человек. А если останешься жив, то будешь жить как человек. Понял?
Петька. Понял.
Сергей. Идите, выполняйте приказание.
Красноармейцы и Петька уходят. Сергей опять устало опускается на лавку.
Пороховые газы, вот черт, прямо голова раскалывается. Сафонов, полей воды.
Сафонов из фляжки льет ему на голову воду.
(Отряхиваясь.) Вода - большое дело! (Задорно.) А ров-то мы все же с ходу перескочили!
Васнецов. Значит, все-таки прыгают?
Сергей. Прыгают. (Шутливо погрозил кулаком своему бывшему командиру роты.)
Гулиашвили. А говорил - не прыгают!
Смех.
Васнецов(в телефон). Кто прорвался?.. Спокойней, медленней говорите, тогда я вас быстрей пойму… Японцы прорвались? А где вы были?.. Резерв бросьте!.. Бросили? Хорошо. Дам все, что есть. (Бросает трубку.) Полуэктов!
Командир. Я, товарищ комбриг.
Васнецов. Надо срочно что-нибудь бросить на помощь Филатову. Комендантский взвод собрать… Шоферов с машин снять, дать гранаты и патроны, писарям тоже. В роте связи свободные есть?
Командир. Десять человек.
Васнецов. Тоже дать гранаты и патроны. Отправляйтесь, собирайте. Сводную роту поведет… (Медленно оглядывает присутствующих.)
Сергей(вставая). Я, товарищ комбриг.
Васнецов, словно не слыша, еще раз оглядывает всех.
Я, товарищ комбриг.
Васнецов. Сводную роту поведет майор Луконин. Левей Филатова у Песчаной прорвался батальон противника. Задержать во что бы то ни стало! Поняли?
Сергей. Понял.
Васнецов. Выполняйте!
Сергей. Есть. (Идет к двери.)
Его задерживает Сафонов.
Сафонов. Товарищ майор, разрешите с вами?
Сергей. Гранаты есть?
Сафонов(с силой хлопая себя по набитым карманам). А то как же, товарищ майор!
Сергей(вздрогнув от этого жеста). Тише ты. Взорваться захотел?
Сергей и Сафонов уходят.
Васнецов. Еще чаю. (Телефонисту.) Соедините с Филатовым. (Гулиашвили.) Вы слышали, что Луконин этому трусу сказал, которого приводили?
Гулиашвили. Сказал, чтобы винтовку ему дали, сказал, пусть первым флаг в сопку воткнет.
Васнецов. Ну и как полагаете, воткнет?
Гулиашвили. Думаю, товарищ комбриг, что если не убьют…
Телефонист. Филатов у телефона.
Васнецов. Майора Луконина вам послал. Сейчас будет… Уже? Как уже? Ну хорошо, вместе жмите. (Бросил трубку.) На грузовики посадил, и за две минуты… (Гулиашвили.) Что видно?
Гулиашвили. Левей Песчаной еще одну батарею выдвинули.
Васнецов(командиру). Мой танк здесь?
Командир. Здесь, товарищ комбриг.
Васнецов. А еще сколько здесь?
Командир. Еще три.
Васнецов. Приготовьте. И мои приготовьте. Живей!
Гулиашвили. Товарищ комбриг, разрешите мне туда, к Луконину?
Васнецов. Что?
Гулиашвили. Товарищ комбриг, я говорю…
Васнецов. А вы не говорите. Я вам сам все скажу, когда будет нужно.
Пауза.
Ну как ожоги-то, зажили?
Гулиашвили. Заживают.
Васнецов. Да, не думал я вас тогда живым встретить, а вот видите - заживают. Ну что там?
Гулиашвили смотрит в перископ. В землянку вбегает связной. Он в кожанке, без шлема, голова повязана окровавленным бинтом.
Связной(задыхаясь). Товарищ комбриг! Песчаная сопка… еще держится… Противник идет в контратаку. Во время штыковой атаки майор Луконин убит.
Васнецов(встает, опершись руками на стол, говорит очень громко, почти кричит). Кто вам сказал, что майор Луконин убит? Вы что, сами видели?
Связной. Нет, я не видел, но мне сказали, все видели…
Васнецов. Неправду вам сказали. Майор Луконин не убит. Майор Луконин только ранен. Вы слышали?
Связной. Да, товарищ комбриг.
Васнецов. Вместо раненого майора Луконина команду над сводной ротой примет капитан Гулиашвили. Отправляйтесь.
Гулиашвили. Есть, товарищ комбриг! (Уходит.)
Васнецов(другому командиру). Пусть водитель заводит мой танк. Быстро! (Надевая шлем, на секунду останавливается, говорит тихо, ни к кому не обращаясь.) Убит… а?
Занавес
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Спустя месяц. Степь. Задняя стена госпитальной палатки на самом краю расположения полевого госпиталя. У палатки сидит Сергей и строгает палку. На одной ноге у него сапог, на другой - носок и тапочка. Сергей скучным голосом напевает что-то под нос, видимо, уже в сотый раз одно и то же. Входит Сафонов.
Сафонов. Здравствуйте, товарищ майор!
Сергей. Здравствуйте, Сафонов. Как вы сюда попали?
Сафонов. Нелегально, товарищ майор. Капитан Гулиашвили вас проведать послал. "Съезди, говорит, Сафонов, проведай".
Сергей. Нет, неправда, не так он сказал. Он, наверно, сказал (подражая Гулиашвили): "Почему, дорогой, мы здесь, а он там? Поезжай, дорогой, посмотри, дорогой, как он там живет, передай тысячу поцелуев". Так он сказал?
Сафонов. Точно, товарищ майор.
Сергей. Ну, как там у вас в батальоне? Где стоите?
Сафонов. За Баин-Цаганом, у левой переправы.
Сергей. Значит, на отдыхе.
Сафонов. Точно, товарищ майор.
Сергей. Слышал я - седьмого и восьмого тяжелый бой у вас был.
Сафонов. Да. Теперь Петренко командир первой роты.
Сергей. А Стасов?
Сафонов. Убили восьмого.
Сергей. Может, ранен только. Меня вон ведь тоже похоронили.
Сафонов. Сам видел. Как вы, тоже вылез из танка, пехоту стал поднимать - и прямо в грудь, на месте.
Сергей. Да, Сафонов, так близко я от смерти побывал, что теперь, кажется, вовсе никогда не умру.
Сафонов. А как себя чувствуете, товарищ майор?
Сергей. (пробуя плечо). Плечо ничего. Грудь тоже ничего, а вот нога. На одной ножке к вам не прискачешь.
Пауза.
Все мне было некогда вас спросить, Сафонов, у меня память на лица. Я ведь вас где-то раньше до фронта видел.
Сафонов. Видели, товарищ майор. У вас вроде именин было, а я к вам с такси приезжал за капитаном Гулиашвили.
Сергей. Верно, помню.
Сафонов. А вот капитан вид делает, что не помнит: он на меня сердитый, что я ему тогда баранку покрутить не дал. А мне нельзя было давать, нас за это милиция греет. Вы ему при случае разъясните, что я не мог. Хорошо?
Сергей(улыбнувшись). Хорошо, разъясню. Ну, как тут после такси?
Сафонов. Прекрасно, товарищ майор. Никаких правил уличного движения, ни тебе красного цвета, ни стоп, ни правых поворотов. Красота. Правда, стреляют иногда. Но я этот звук так расцениваю, как будто просто баллон спустил.
Сергей. Так что ж, просто справиться обо мне приехал?
Сафонов. Да, скучают без вас в батальоне.
Сергей. Скучают…
Пауза.
Так и сказали, значит: справиться, как жив-здоров. А не говорили тебе (снова подражая Гулиашвили): если ногами шевелит, посади в машину, привези сюда, а?
Сафонов. А не выдадите, товарищ майор?
Сергей. Не выдам.
Сафонов. Говорили. Если, мол, здоров, то намекни, а если болен, ни звука. Я считал, поскольку вы больной…
Сергей. Тоже мне доктор нашелся… А то мне их без тебя не хватало. Они у меня знаешь где сидят, доктора! Вот здесь. Я бы уже давно отсюда удрал, да тут главный врач - суровая личность. Зверь просто. Слова ему не скажи!
Пауза.
Ну, ладно. Уеду я сегодня отсюда, поняли?
Сафонов. Есть, товарищ майор.
Сергей. Сейчас вечерний обход будет. А часочка через полтора подъедете потихоньку - и поедем. Только поближе подъезжайте, а то ходить-то я еще не очень.
Сафонов. Можно, товарищ майор. Впритирочку машину подадим. (Улыбнувшись.) Как счетчик-то: выключать или если быстро, то можно не выключать?
Сергей. Быстро, быстро, можете не выключать.
Входит Аркадий в белом халате поверх военной формы, с полотенцем с руках, подозрительно смотрит на Сафонова.
Аркадий. Вы откуда? Почему без разрешения на территории госпиталя?
Сергей. Товарищ военврач, это ко мне из части навестить приехали.
Аркадий. Навестить? (Смотрит вдаль.) А машина ваша?
Сафонов. Моя, товарищ военврач.
Аркадий. Итак, вы, значит, навестили?
Сафонов. Да, товарищ военврач.
Аркадий. Ну, навестили - и поезжайте. Товарища майора волнуют визиты, особенно если с визитом приезжают на машине. Поезжайте.
Сафонов(подмигивает). До свидания, товарищ майор.
Сергей(тоже подмигивая). До свидания. Передайте: как выпишут, так приеду.
Аркадий. Какая-то подозрительная покорность - выпишут, приеду.
Сафонов уходит.
Сергей. Конечно, покорность, - ты же теперь начальство. И притом - суровое. За что на водителя набросился?
Аркадий. Знаем эти визиты. Сначала навестили, а потом увезли. Предупреждаю; если попробуешь - догоню, свяжу и обратно на месяц. Ну, как себя чувствуешь?
Сергей. Выписал бы, а?
Аркадий. Отстань.
Сергей. Я знаю, почему ты не хочешь: тебе просто приятно иметь под рукой родственника.
Аркадий. Товарищ майор…
Сергей. Да, товарищ военврач.
Пауза.
А помнишь, Аркаша, Саратов… Тишина… Клиника… Странно, да?
Аркадий(присаживаясь). Да как тебе сказать? Иногда еще странно… Хотя, впрочем, этот госпиталь - еще не война. Сто верст от фронта. Я еще ни одного выстрела не слышал. Вот война кончится, тогда, я надеюсь, нас, врачей, на автобусе вдоль фронта повезут в экскурсию. Вот здесь, скажут, все это происходило, отсюда к вам везли тех, которых вы потом чинили, лечили, зашивали. И мы будем удивляться всему, как самые настоящие штатские люди.
Сергей. Значит, ни одного выстрела не слышал?
Аркадий. Нет.
Сергей. Ну, а бомбежки? Я, например, их, честно говоря, боюсь. А для тебя они, значит, уже не в счет.
Аркадий. Бомбежки? Да как тебе сказать? Когда первая была, у меня на очереди к операционному столу восемнадцать человек лежало, некогда было пугаться. А потом привык. Черт его знает, пожалуй, ты прав - война меняет человека, заставляет понять, что в жизни важно, а что - мелочь.
Сергей. Верно, Аркаша. По себе могу сказать - ох, не любят люди умирать. Но если уж умирать, то хотят умирать за что-то самое важное. И на войне, когда смерть перед глазами, забываем все наши обиды, неудачи, неурядицы, все, что можно забыть, забываем. А помним только то, чего забыть нельзя. Что помним, за то и умираем.
Аркадий. Да, ты прав. Как ни верти, хоть и делал все, что мог, а уже много людей у меня здесь на руках умерло. И странное дело: другой человек у тебя на руках умирает, а ты чувствуешь, что ты жил не так, как надо. Нет, не так я жил, совсем не так. Я здесь почувствовал, что ничего в жизни откладывать нельзя. Ни любви, ни дружбы, ничего. И знаешь что?