Рита . Да что, постоянно богу молилась об исцелении, по святым местам начала ходить. Тут как-то подвернулся ей молодой погонщик мулов, красивый такой брюнет, стал за ней ухаживать... ну и поженились... Теперь она столько же думает о самоубийстве, сколько я о том, чтобы меня повесили.
Донья Мария (в сторону) . Увы!
Рита . Только, барышня, чур: ничего не говорите донье Франсиске, что я вам про нее насказала.
Донья Мария . Не беспокойся, Рита! Будешь убирать мою комнату, найдешь у изголовья маленькие четки гранатовые, с мексиканским золотом, - возьми их, я тебе их дарю.
Рита . Мне, барышня?
Донья Мария . Да, я уже давно хотела тебе что-нибудь подарить. Ты так добра ко мне! Когда я выйду из монастыря, помолись за меня по этим четкам.
Рита . Ах, милая барышня!.. Позвольте ручку поцеловать, уж очень вы щедры... Как же я буду тосковать, когда вы нас покинете! Ну, а для вас-то ведь это к лучшему, - замуж, поди, выйдете...
Донья Мария (вздохнув) . Как знать!..
Молчание.
Рита . Поставить вам в фарфоровые вазы свежих цветочков?
Донья Мария . Поставь.
Рита . Прощайте, барышня, покорно вас благодарю. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Донья Мария одна.
Донья Мария . Молиться?.. Я тоже молилась да не прогнала неотвязные думы. А вдруг он захочет бежать со мной?.. Нет, это невозможно! Тогда я уйду одна, так надо... Да, я уйду из этого мира. (Смотрит в окно аптеки.) Мгновенная боль!.. Может быть, менее жгучая, чем та, которую я терплю день и ночь вот уже два месяца... Ведь если я захочу, я могу теперь же достать это сокровище, и оно даст мне забвение. Что стоит влезть в окно? Этот камень словно нарочно для меня положен, - удобная ступенька. (Ставит ногу на выступ стены и хватается за подоконник.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Донья Мария, брат Эухеньо.
Брат Эухеньо (не замечая доньи Марии, подходит к апельсинному дереву, вынимает из дупла письмо и кладет на его место другое) . Благодарю тебя, прекрасное дерево! Ты служишь мне верно, как всегда. (Читает.) Страхи! Упреки!.. О, ты несправедлива!.. В конце поцелуй!.. Наши письма похожи одно на другое, как две капли воды.
Донья Мария (спрыгивает; про себя) . Отойди от меня, сатана!
Брат Эухеньо (про себя) . Что это за хорошенькая девочка? Как она ловко прыгает! Да это крошка Марикита, подруга Франсиски! Она очень мила для своего возраста. Что она делала в монастырской аптеке?
Донья Мария (заметив брата Эухеньо) . Ах!
Брат Эухеньо . Что же вы меня не позвали? Я бы подал вам руку.
Донья Мария . Как? Вы?
Брат Эухеньо . Я, видно, напугал вас.
Донья Мария . О нет!.. Но я... (В сторону.) Господи Иисусе!
Брат Эухеньо . Не ожидал я от вас такой ловкости, донья Мария! Позвольте узнать, почему вы избрали столь странный способ входить в аптеку?
Донья Мария . Да я не входила туда, клянусь вам!
Брат Эухеньо . Очень может быть, но вышли вы оттуда... Я угадал, хотите пари?
Донья Мария . Неужели вы думаете...
Брат Эухеньо . Вы там стащили леденцы, сознайтесь! Ах, донья Марикита! За такой грех вы мне ответите! Придите только в исповедальню!
Донья Мария (в сторону) . Он обращается со мной, как с ребенком!
Брат Эухеньо . Да нет, я и вправду напугал вас. Успокойтесь, дитя мое, я не такой злюка, как вы думаете!.. Ну, хотите, я вам сейчас же отпущу грехи? Absolvo te... За это вы должны поделиться со мной своей добычей, - тогда я вас не выдам.
Донья Мария смотрит на него с глубокой печалью.
Но... Что за взгляд?.. Вы меня пугаете... Вот уже несколько дней вы ходите такая печальная... Куда девался ваш яркий румянец! Что с вами? Уж не больны ли вы?
Донья Мария . Больна? Нет... Я очень несчастна.
Брат Эухеньо . Уж не умер ли ваш попугай Лорето?
Донья Мария . Ах, как вы плохо меня знаете, отец Эухеньо! Вы считаете меня ребенком. (Закрывает лицо рукой.)
Брат Эухеньо . Ребенком? Сохрани бог! Такую взрослую барышню, которой на днях стукнет... пятнадцать лет!
Донья Мария (с важностью) . Разве в пятнадцать лет не страдают так же, как в тридцать?
Брат Эухеньо . Простите за глупые шутки, мрачный ваш вид меня в самом деле волнует. Может, вы получили дурные вести из Испании? Надеюсь, ваш дядюшка-генерал в добром здоровье?
Донья Мария . Как будто... Нет, я сама повинна в моих страданиях. Ах, отец Эухеньо, как бы я хотела быть мужчиной!.. Я хотела бы умереть.
Брат Эухеньо . Полно! а то я и в самом деле приму вас за ребенка. Гоните прочь от себя нелепые мысли. Я уверен, что вы заразились ими от книг, которые вам и в руках бы держать не следовало. Что это за книга?
Донья Мария . Видите: Подражание Христу , вы сами мне ее дали. Не проходит дня, чтобы я ее не читала; ищу в ней поддержки - и не нахожу. Я никогда не читаю романов, отец Эухеньо, но ведь у меня есть душа, сердце... я живу... думаю... и... Вот потому-то я и хочу умереть.
Брат Эухеньо (в сторону) . Кто-то затронул малюткино сердечко. В монастыре от них того и жди. (Громко.) Итак, дочь моя, на днях вы мне обо всем расскажете. Сейчас у меня нет времени увещевать вас и бранить, как вы того заслуживаете. В самом деле, стоило бы вас хорошенько пожурить за ваши бредни. Я-то думал, что вы самая благоразумная из всех ваших подруг... Как вам не стыдно, донья Мария? Это какое-то поветрие: все хотят умереть. Только и слышу жалобы на жизнь, и всё - от таких детей, как вы.
Донья Мария . Дети!.. Дети тоже могут желать смерти, раз они несчастны, а я, я хочу смерти, да смерть меня не хочет.
Брат Эухеньо . Что вы говорите?
Донья Мария . Вы, наверно, слышали, что недели две назад меня чуть не убил разъяренный бык. Я нарочно пошла ему навстречу. Он подбежал ко мне... так близко, что я почувствовала на щеке его дыхание... И вот, не знаю почему, он не причинил мне никакого вреда.
Брат Эухеньо . Если все, что вы говорите, правда...
Донья Мария (гордо) . Правда! Так вы думаете, я лгу?
Брат Эухеньо . Значит, это было величайшее безрассудство и великий грех. Ваш возраст самый счастливый. У вас, донья Мария, как редко у кого, есть все, чего вы ни пожелаете, вы сирота, но зато у вас богатый, влиятельный дядя, вы единственная обладательница большого состояния. Через год за вами приедет дядя и увезет в Испанию; вы будете представлены ко двору, счастливо выйдете замуж.
Донья Мария . Я? Выйду замуж? Боже!
Брат Эухеньо . Надо благодарить бога за все щедроты, которые он на вас изливает, а не предаваться беспричинному унынию. (В сторону.) Не мешает поговорить о ней с врачом.
Донья Мария (твердо) . Повторяю, отец Эухеньо: вы меня не знаете.
Они пристально смотрят друг на друга, затем опускают глаза.
Брат Эухеньо (вынимает часы) . Мне кажется, донья Мария, вы хотите мне в чем-то признаться. Буду счастлив подать вам полезный совет. Завтра днем, с двенадцати до двух, я в исповедальне. Приготовьтесь за это время, усердней молитесь. А сейчас мне пора, мать игуменья ждет меня пить шоколад.
Донья Мария . Боюсь, вы станете презирать меня: вы ведь не просто мужчина, вы священник.
Брат Эухеньо . Быть может, я невпопад скажу, донья Марикита, а быть может, и угадаю: кто-то вам вскружил головку.
Донья Мария . Вы священник... но если бы вы могли понять...
Брат Эухеньо . Прекрасно понимаю, что месяц назад в Гавану прибыл Хиронский батальон волонтеров. У офицеров мундиры с иголочки. По воскресеньям они ходят к обедне в церковь святого Иакова, где бываете и вы... Завтра мы об этом поговорим.
Донья Мария . Ничего я вам не скажу, ничего вы от меня не услышите. Что я за несчастная!
Брат Эухеньо . Дитя мое! Кроме как от смерти, лекарство от всего найдется. Прощайте, меня ждет шоколад. (Хочет уйти.)
Донья Мария (удерживает его) . Жизнь или смерть! Отец Эухеньо, выслушайте меня! Мы здесь одни... Умоляю, выслушайте меня! Вы должны меня выслушать! Моя жизнь в ваших руках... Скажите только слово, и... клянусь...
Брат Эухеньо смотрит на нее все строже.
Ах, отец Эухеньо!.. Вы священник... Я не могу говорить с вами.
Брат Эухеньо . Донья Мария! Я, право, не знаю, то ли смеяться над вашим поведением, то ли сердиться... Нет, мне только жаль вас, вы мне внушаете сострадание. Станьте на молитву и через час приходите в монастырскую церковь. Там я выслушаю вас, а теперь не могу.
Донья Мария (вынимает спрятанное на груди письмо) . Чего не смею сказать вам... может быть, письмо...
Брат Эухеньо (протягивает руку) . Письмо? О чем? Дайте!
Донья Мария (не отдает) . Обещайте мне не читать его здесь. Прочтите вечером, не раньше вечера. Обещаете? А завтра... Нет, не говорите мне о нем... Если вы мне вернете его... не упрекайте ни в чем... это бесполезно... Верните - и все... Я сама накажу себя за легкомыслие... Но только, ради бога... ведь вы не станете упрекать меня?
Брат Эухеньо (берет письмо) . Дайте!
Донья Мария . Сжальтесь надо мной, умоляю!.. Я как могла боролась с собой... Главное, не открывайте его здесь.
Брат Эухеньо разрывает конверт.
Ах, боже мой, что вы делаете? Отец Эухеньо!.. Заклинаю вас!.. Пожалейте меня... Отец Эухеньо! Отдайте письмо... Вы меня убиваете... Ах, да не читайте же здесь!
Брат Эухеньо . Что с вами?.. Кто-то идет! Успокойтесь!
Донья Мария . Не читайте здесь... или верните письмо.
Рита (входит) . Отец Эухеньо! Мать игуменья ждет вас пить шоколад.
Брат Эухеньо . Иду. (Донье Марии.) Тотчас же прочту.
Брат Эухеньо и Рита уходят.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Донья Мария одна.
Донья Мария . Итак, я выдала свою тайну... Выдала без всякой надежды, что отец Эухеньо ответит на мою любовь... и притом в ту минуту, когда я ясно увидела все его равнодушие ко мне... Что я говорю?.. Равнодушие!.. Он священник, благочестивый человек, строгой жизни - значит, у меня нет никакой надежды. Чем ждать его упреков, надо было... Однако... если бы он меня полюбил... если бы он мог меня полюбить!.. Нет, никого он, кроме бога, не любит... Но иногда он говорит так ласково... так нежно... Вот и теперь: вдруг мне показалось, что предо мной уже не священник... Но стоило мне заговорить, как он посмотрел на меня таким ледяным взглядом, что мужество изменило мне... А в тот вечер, когда я танцевала с Франсиской, он был словно упоен нашим весельем, - вот когда мне надо было признаться ему в любви!.. Франсиска! Она танцевала со мной... Да нет! Она его не любит. Если она и влюблена, так непременно в офицера... Правда, он часто говорит с ней... Но нет... Только не о любви... Франсиска не могла бы... Священника! Одна я... Боже! Какой великий грех! Любить священника! Одна я во всем мире способна на такую ужасную, такую преступную любовь... Это-то и успокаивает меня. Негодная! Нашла чем успокаивать себя - преступностью! Зато у меня не будет соперницы... наверно, он уже достал письмо... А вдруг он именно теперь читает? Конечно, оно вызовет в нем гнев, возмущение... Чтобы женщина могла так низко пасть! А может, он смеется надо мной и говорит, пожимая плечами: "Глупое дитя!.." Боже всемогущий! Я им докажу, что я не дитя. Они увидят, что я похрабрее любого воина, что я люблю так, как мои подруги любить не умеют. Или он, или смерть... А ну как он покажет письмо? Оно такое дикое... А конец?.. Что я там написала? Ни слова не помню. Голова кругом идет... "Я... если вы меня не любите... то я..." Сумасшедшая! Зачем я дала ему письмо! Уж лучше бы на словах... Он увидел бы мои слезы, волнение... А тут - бесчувственная, холодная бумага, старательный почерк... точки, запятые! Подумает еще, что я прикидываюсь, будто люблю его... выписываю фразы из романов... Опять назовет меня ребенком. Боже! Убей меня, не то они до того меня доведут, что я сама себя убью... Не написать ли ему хоть одно слово? Извиниться за письмо, объяснить... Нет, это уж будет совсем глупо... Может, он и не читал еще письма. Если бы прочел, так пришел бы сюда или послал бы за мной. Я не перенесу ожидания... я с ума сойду... Сама просила его не читать письмо до вечера, а теперь боюсь: вдруг он окажется чересчур послушным... О, лучше смерть, чем пытка неизвестности, чем всю ночь вертеться в постели, томиться без сна! Отец Эухеньо! Убей меня сразу!..
За сценой слышен разговор, смех.
А, вот идут те, кого я называю подругами! Болтают, смеются. Никогда еще их присутствие не было мне так невыносимо. (Хочет уйти.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Донья Мария, донья Ирена, донья Химена, донья Франсиска.
Донья Ирена . Мария! Марикита! Куда ты? Чего ты бежишь от нас?
Донья Xимена . Что с тобой, Марикита? Глаза у тебя красные, словно ты только что плакала. А, догадалась: ты читала роман с печальным концом!
Донья Мария . У меня голова болит.
Донья Франсиска . Бедняжка! Да, лоб горячий. Посидела бы здесь в тени, право! В комнатах душно. Сядем на скамейку, положи голову мне на плечо, а я... (Тихо.) Марикита! Дорогая! Мне столько нужно тебе рассказать! Непременно останься и выслушай меня.
Донья Ирена . Марикита! Рассуди нас с Хименой!
Донья Xимена . Нечего сказать, нашла судью! Что она понимает в этих вещах? Франсиска - еще куда ни шло.
Донья Ирена . Что тут особенно понимать? Пусть только скажет, чтó ей больше нравится.
Донья Франсиска . Да не мучайте ее дурацкими вопросами! Бедный ребенок! Вы же видите, что она больна.
Донья Ирена . Ты хочешь, чтоб тебе никто не мешал самой к ней приставать. Обе вы просто невыносимы - водой вас не разольешь.
Донья Мария (зевая) . В чем дело, Ирена?
Донья Ирена . Фи, стыд какой! Зевать людям в нос!
Донья Мария . У меня страшно болит живот.
Донья Ирена . Ты вчера видела в церкви офицеров с "Эсмеральды"? Ну так вот, один из них приглянулся Химене, и она, видите ли, находит, что мундиры моряков красивее мундиров американских драгун. Что ты на это скажешь? Морские офицеры уж так просто одеты, а у американских драгун мундиры зеленые с желтыми нашивками, галуны серебряные, панталоны серые с оранжевым кантом, каски черные с султанами...
Донья Xимена . В таких нарядах они ни дать ни взять канарейки, а у моряков мундиры голубые, с красными нашивками, и белые панталоны... Военным идет строгая одежда. Потом я обожаю шляпы, обшитые золотом, а от кинжалов просто без ума.
Донья Ирена . Эка невидаль! У каждого погонщика мулов, у каждого грузчика тоже есть кинжал. Нет, что может быть красивей сабли, длинной, до земли, - звяк-звяк по камням! Постойте, а шпоры? У драгун такие звонкие шпоры, что когда они входят в церковь, все невольно оборачиваются. Куда морякам до них!
Донья Xимена . Просто офицеры "Эсмеральды" не строят из себя капитанов Матаморов , как драгуны. Но что они храбры, как львы, про то знает весь свет. Моряку столько нужно храбрости!
Донья Ирена . Как будто она не нужна драгуну! По мне, что на лошадь влезть, что плыть на корабле в открытом море, одинаково страшно.
Донья Xимена . А бури, кораблекрушения, битвы? Вот где нужна смелость! Пушки, торчащие из люков, стреляют ядрами: выпалят раз - двадцати человек как не бывало...
Донья Ирена . Вы заметили? С той поры, как Химена отдала свое сердце капитану фрегата, она изучила все морские наименования.
Донья Xимена . Ничего я ему не отдавала, даже и поговорить-то не пришлось, но у него есть рекомендательное письмо к моей тетке. В воскресенье я встречусь с ним у нее. Знаю только, что это очень порядочный молодой человек. Ведь чтоб попасть в морские офицеры, надо быть дворянином.
Донья Ирена . На словах, может, ты и ничего не сказала, зато веером, слава богу, столько наговорила!
Донья Xимена . Господи! Кому бы говорить, а тебе помолчать. Кто знаки делал и глазки строил этому верзиле, капитану дону Рафаэлю Саманьего? Вот так имечко! А капитана "Эсмеральды" зовут дон Хуан де Гарибай, это - баскское имя, было бы вам известно. Он получил крест Алькантары, участвовал в одном знаменитом морском сражении, в Картахене дрался на пистолетах с англичанином и ранил его в руку, а потом...
Донья Франсиска . Однако ты хорошо знаешь его биографию!
Донья Ирена . Не люблю я пистолетов, в них есть что-то грубое. То ли дело шпага, куда изящней! Месяц назад дон Рафаэль дрался на шпагах. Он поразительно ловок.
Донья Франсиска . Вы, должно быть, с военной формы глаз не сводите.
Донья Ирена . Ах, она так идет мужчине! Будь я мужчиной, я бы стала драгунским полковником.
Донья Xимена . А я... если бы я была мужчиной, я бы стала капитаном корабля. Ты видала мальчиков? Их юнгами называют. До чего ж они милы в синих курточках и белых панталончиках!
Донья Франсиска . Значит, кто без нашивок на рукавах, не в треуголке и не в каске, тот уж вам не пара?
Донья Ирена . Вовсе нет... Да вот за примером ходить недалеко: каждый день мы встречаемся с очень красивым мужчиной без всякого мундира.