Зритель. Я ничего не обещаю. ( Вынимает часы из кармана. ) Десять тридцать. То есть все это продолжается уже полтора часа. ( Прячет часы, Виктору. ) Вы отдаете себе в этом отчет?
Виктор. Что?
Стекольщик. Не надо обострять обстановку.
Зритель. Вы правы. Постараюсь держать себя в руках. И закончить побыстрее. Потому что времени ( вынимает часы ) осталось мало. ( Прячет часы. ) Совсем мало. Сядьте.
Стекольщик. Сесть?
Зритель. Да, да, сколько, в конце концов, можно болтаться по сцене, как листок на ветру?
Стекольщик. Куда сесть?
Зритель. На пол, на кровать, куда хотите.
Стекольщик. Что скажете, Жак?
Жак. Мне пора идти.
Зритель ( яростно ). Садитесь!
Стекольщик с напускной поспешностью опускается на кровать с одной стороны от Виктора, Жак – с другой. Виктор полулежит, опершись на локоть. Резким движением Стекольщик сажает его прямо. Зритель поворачивается в сторону ложи.
Передай сюда стул, Морис.
Ему передают стул.
И мое пальто.
Ему передают пальто. Он ставит стул перед кроватью, надевает пальто, садится, кладет ногу на ногу, проводит рукой по жалкой шевелюре встает, снова поворачивается в сторону ложи.
И шляпу.
Ему передают шляпу, он ее надевает и снова усаживается на стул.
Стекольщик. Ах, незадача, я забыл свой блокнот.
Зритель. Я буду краток. Только не перебивайте, если, конечно, вам не придет в голову что-нибудь остроумное. Это как раз то, чего нам недостает. ( Откашливается, чтобы прочистить горло. ) В общем, так. Постараюсь держаться в рамках приличия. Этот ваш фарс… Хотя нет, вот что я сперва хотел бы узнать. ( Стекольщику. ) Где ваш сын?
Стекольщик. Он болен.
Зритель. Вот-вот, ответ, достойный того, что здесь происходит. Я не спрашиваю, что с ним, я спрашиваю, где он.
Стекольщик. Дома, в кровати.
Зритель. А его мать?
Стекольщик. Вам-то до нее какое дело?
Зритель. Ну, ну, не кипятитесь, больше вопросов нет.
Стекольщик. Вот так оно лучше.
Зритель. Итак. Этот ваш фарс… ( снова прочищает горло, но на этот раз не глотает, а сплевывает в носовой платок ) этот фарс слишком затянулся.
Стекольщик. Мои собственные слова.
Зритель. Я намеренно говорю "фарс", дабы представить вас в более выгодном свете. Ведь даже лучшие писатели подчас называют фарсом серьезные произведения, если хотят, чтобы их воспринимали всерьез.
Голос из ложи. Хватит чушь пороть! Ближекделу!
Зритель. Странно. Как только я вышел к вам на сцену, так почему-то сразу растерялся. ( Пауза. ) А это со мной редко случается. ( Пауза. ) Все стало расплывчатым, туманным, ясность куда-то ушла. ( Прикрывает глаза рукой. ) Я даже не помню, о чем говорил.
Голос из ложи. О фарсе, фарсе!
Из суфлерской будки на сцену вылезает Суфлер. В руке у него текст пьесы.
Суфлер. Идите вы все знаете куда? Несут какую-то отсебятину. Слушать тошно. Прощайте. ( Уходит в кулисы. ) Стекольщик. Эй, эй, текст! Оставьте нам текст!
Из кулис вылетает тетрадь с текстом, падает на пол.
Хорошенькое дело!
Зритель. Попробую еще раз, но в последний.
Стекольщик. Подождите. ( Жаку и Виктору. ) О чем это вы там шепчетесь?
Жак и Виктор замолкают.
( Зрителю. ) И как, по-вашему, надо поступать с такими придурками?
Зритель. Как раз это я и хотел сказать. Хорошо, что вспомнил. Этот ваш фарс…
Стекольщик. Слушайте, зачем повторять одно и то же десять раз. Вы ведь не в баре среди критиков. Дальше, дальше.
Зритель. А вот на критиков вы совершенно напрасно ополчились. Больше одного пинка на пьесу они терпеть не станут. Это вам не рогоносцы какие-нибудь.
Стекольщик. Ладно, договаривайте наконец, пора закругляться.
Зритель. Вот что мне хотелось бы констатировать. Я с вашего спектакля не ушел. Почему? Из любопытства? Наверное. Все мы люди… Чтобы посмотреть, сумеете вы его разговорить или нет? Может быть. Чтобы принять участие в вашей дурацкой сцене отравления? Признаюсь, признаюсь, и это возможно. Кроме того, жена моего друга освободится только в половине двенадцатого, а здесь все же теплее, чем где-нибудь в кафе. ( Ежится, словно от холода, поднимает воротник пальто. ) Но это все мелочи. Нет, я, пожалуй, остался из-за того, что что-то в этой истории меня изумляет до оцепенения. Как бы вам получше объяснить? Вы разбираетесь в шахматах? Нет? Ну, не важно. Это все равно что наблюдать за игрой шахматистов самой низкой категории. Три четверти часа прошло, а они так и не прикоснулись ни к одной фигуре, сидят себе, как два идиота, считают ворон за шахматной доской, а ты стоишь рядом и чувствуешь себя еще большим идиотом, испытываешь отвращение, тоску, усталость, но стоишь, буквально замерев в восхищении от их идиотизма Но наступает момент, когда становится невтерпеж. Тогда ты им говоришь: "Чего вы ждете, ходите вот так и так, сюда и сюда, ходите же наконец, и все, пора расходиться". Конечно, это непростительно, это противоречит элементарному здравому смыслу, ведь ты их даже не знаешь, этих типов, но ничего с собой поделать не можешь, потому что если не вмешаться, то просто нервы не выдержат. Вот примерно это со мной и происходит сейчас. Mutatis mutandis [17] , разумеется. Улавливаете?
Стекольщик. Нет. Мы тут не в шахматы играем.
Зритель. Нас, конечно, добила история со слугой. Этот ваш… как его там… ( смотрит в программку ) Виктор то и дело изображает, будто хочет общаться со зрительным залом, а сам за кулисами шушукается Бог знает о чем с этим болваном-лакеем. В конце концов, надо и приличия соблюдать.
Стекольщик ( Жаку ). Вас подобные оскорбления не задевают?
Жак. Вам нужен был слуга? Так вот представьте себе, что и у слуг тоже душа бывает.
Стекольщик ( закрыв один глаз рукой ). Не в бровь, а в глаз!
Зритель. Удивительное безрассудство!
Стекольщик. Нет, ну до чего он мне надоел! И ведь хоть бы что-нибудь вообще в этом понимал! Вырядился как на парад и вылез сюда языком болтать да раздавать готовые рецепты. И где они? Добрых десять минут морочит нам голову, а все без толку. Ведь все, что вы тут пытались сказать, если, конечно, не считать этой белиберды про шахматы, я говорил уже раз сто, только намного лучше. Вынам мешаете, ясно? Или, может, вы надеетесь, что он с вами поделится чем-то сокровенным? Как бы не так, он вас ненавидит, вы для него такое же трепло, как все. ( Вдруг в ярости вскакивает с места. ) И вообще, какого черта вы сюда вылезли? Как раз когда мне практически удалось его разговорить! Когда все почти уладилось! ( Надвигаясь на Зрителя. ) Убирайтесь вон отсюда! Убирайтесь вон! ( Поворачивается, услышав, что Виктор, встав с кровати, неуклюже устремился к двери. Бросается ему вслед, догоняет, бьет по щеке, тащит назад и силой усаживает на место, Виктору. ) Негодяй! ( Заносит руку над съежившимся от страха Виктором. )
Зритель. Эй, эй! Не смейте! Не смейте!
Стекольщик. Я даю вам слово в последний раз. А потом вышвырну отсюда пинком под зад, под все ваши тысячу задов. С удовольствием! И еще каким!
Зритель. Этим вы только спровоцируете бурю.
Стекольщик. И пусть! Любая буря лучше, чем ваше беспомощное блеяние! ( В ярости склоняется над Виктором, трясет его. ) Сволочь! Дерьмо! Ты будешь говорить, наконец? Говори! ( Неожиданно отпускает его, падает на кровать. ) Виктор! ( Хватается руками за голову. )
Зритель ( подходит к стулу и, опершись о спинку кончиками пальцев, принимает весьма элегантную позу ). Я буду краток. Во всем этом кошачьем концерте, как мне кажется, просматривается столкновение двух позиций. Не очень четко, но просматривается. Первая ( Стекольщику ) – ваша. Что лежит в ее основе: мораль, эстетика, духовность или попросту разглагольствования Тейлора – мне трудно сказать, до того ваши доводы расплывчаты и запутанны. И вторая, гораздо более простая, доктора… ( смотрит в программку ) доктора Пьюка, который, по-видимому, считает, в меру своих познаний в области французского языка, что, стремясь избежать боли, человек мало того что бывает готов на все, но становится слеп, как ночная бабочка. Я говорю "столкновение", а тут и столкновения-то никакого нет. Высказанные туманно и равнодушно, обе ваши позиции благополучно сосуществуют, если, конечно, это слово здесь уместно, как две стороны одной медали. И с таким багажом вы без зазрения совести пытаетесь выставить этого несчастного… ( смотрит в программку ) несчастного Виктора комическим персонажем! ( Вытирает пот со лба. ) Впрочем, и это мелочи! Главное – вы все время ходите вокруг чего-то, не скажу сверхважного, но что, может, скрасило бы нам остаток вечера. Вокруг да около, вокруг да около, а в цель никак не попадете – вот что ужасно! ( Пауза. ) Кстати, кто написал эту галиматью? ( Смотрит в программку. ) Беккет ( произносит с ударением на последнем слоге ), Сэмюэль Беккет ( произносит оба слова с ударением на последнем слоге, на французский манер ). Это еще кто? Какой-нибудь гренландско-еврейско-кальвадосский гибрид?
Стекольщик. Первый раз слышу. Не удивлюсь, если он вообще суп ест вилкой.
Зритель. Ладно, не важно. Такие книжки я бы под нож пускал. Нет, серьезно, какой-то выход, наверное, можно было найти. Для вас он – в четкости мыслей, свежести слов, в двух жизнях, двух принципах, в вере и удовольствиях, вере во что угодно и мелких огорчениях, а этот бедолага, которому не надо ни того ни другого, из кожи вон лезет, пытаясь отыскать что-то свое. Тут хоть было над чем посмеяться. Только как же, от вас дождешься…
Стекольщик. Я вижу, вы любите, чтобы все было доходчиво и просто, потешно и смешно.
Зритель. А вы разве нет?
Стекольщик. Я? Я, знаете ли, довольствуюсь малым. Мои запросы тают на глазах. Простой газовый фонарь на улице, чтобы полюбоваться туманом, и я с радостью вернусь в небытие.
Зритель. Послушайте. Давайте не будем говорить о том, чего нет и быть не может, иначе все придется начинать сначала. Взглянем на вещи объективно. Согласны?
Стекольщик. Взглянем на вещи объективно! И откуда вы только на нашу голову свалились?
Зритель. Вам надо, чтобы он заговорил, или нет?
Стекольщик. Подождите, это идея! Я об этом как-то не подумал.
Зритель. Пусть он и с нами поделится тем, что говорил своему приятелю-меломану. Как вы считаете?
Стекольщик. Гениально! Просто гениально! ( Вежливо поворачивается к Виктору, приподнимает берет. ) Прошу прощения, месье ( похлопывает его по плечу ), извините, что прерываю вашу беседу, но если вы согласитесь повторить то, о чем откровенничали вчера вечером там, в кулисах, под воздействием алкоголя, мы вам будем чертовски благодарны. ( Еще более смиренно и ласково. ) По гроб жизни!
Зритель. Вы ведете себя как последний дурак.
Стекольщик ( падает на колени, протягивая к Виктору молитвенно сложенные руки ). Месье! Умоляю вас! Сжальтесь, сжальтесь над нами, ползающими в потемках! ( Демонстративно прислушивается. ) Молчит! Ну чем не озарение Паскаля! ( Обескураженно поднимается, отряхивает пыль с колен, Зрителю. ) Видите? ( После некоторого раздумья. ) Я ухожу. Надеюсь, вы займете мое место. Рядом с ним ( показывает на зрительный зал ), перед ними. Заранее благодарен.
Зритель. Нет, вы определенно с ума сошли. Вы что, забыли? Или, может, не обратили внимания? Ведь тут только слепой не заметит.
Стекольщик. Я возвращаюсь домой, в Кревкерсюр-Ож. Всем до свидания. ( Направляется к выходу. )
Зритель ( кричит с такой силой, что начинает кашлять ). Он же боится боли!
Стекольщик оборачивается. У Зрителя начинается очередной приступ кашля.
И он сам, как последний дурак, вам об этом сказал! Это единственное признание, которое удалось у него вырвать.
Стекольщик. Вы преувеличиваете.
Зритель. Его единственная ошибка – и вы ею не воспользуетесь? ( Очередной, ужасный приступ кашля. )
Стекольщик. Вы что, подавились?
Зритель ( успокаиваясь ). Вы, наверное, скажете, что это ничего не даст, что слишком поздно, что партия проиграна. Может, и так. Только это ничего не меняет. Ведь что еще вам остается говорить в нынешнем положении? Или вы скажете, что признания, вырванные силой, доказательством служить не могут. Могут, могут. Любое даже ненароком оброненное слово выдает человека с головой.
Стремительно входит мадам Пьюк.
Мадам Пьюк. Андре! Андре!
Жак встает.
Где мой муж? Вы не видели моего мужа?
Стекольщик ( Зрителю ). Вы не видели ее мужа? Нет? И я не видел. ( Заглядывает под кровать. ) Здесь его нет, мадам.
Мадам Пьюк. Он так и не пришел!
ЗАНАВЕС
Примечания
1
EN ATTENDANT GODO. Перевод О.Тархановой
2
Все действующие лица носят котелки. ( Прим. автора .)
3
Память о прошедшем счастье ( лат .).
4
FIN DE PARTIE. Перевод Е.Суриц
5
CATASTROPHE. Перевод Д.Мороза
6
Заболевание ладонного апоневроза. Названо именем французского хирурга Гийома Дюпюитрена. ( Прим. перев .)
7
QUOI OÙ. Перевод А. Наумова
8
CASCANDO. Перевод Е.Суриц
9
ACTE SANS PAROLES 1. Перевод А.Наумова
10
ACTE SANS PAROLES 2. Перевод А.Наумова
11
FRAGMENT DE THÉÂTRE 1. Перевод А.Наумова
12
FRAGMENT DE THÉÂTRE 2. Перевод А.Наумова
13
Пародия на лозунг французских фашистов. ( Прим. перев. )
14
POCHADE RADIOPHONIQUE. Перевод А.Наумова
15
ESQUISSE RADIOPHONIQUE. Перевод А.Наумова
16
ELEUTHERIA. Перевод О.Тархановой
17
Внося соответствующие изменения ( лат. ).