Петровна. Во-от! Это наша валюта! Что, где, почём – но нам платите в поллитровках, а сдачу давайте чекушками. Чего-то не больно он тебе накинул! С тех пор он к другу-то не приезжал.
Каштанов. Закрутился.
Петровна. Мог бы помочь товарищу!
Каштанов. Да я и забыл про то, что мы с тобой учредители.
Петровна. Это ты учредитель! А я ничего не учреждала. А Борька твой жук – я всегда тебе говорила!
Каштанов. Слушай! К нему, значит, с год назад подступились два прокурора, говорят: "Нам больно название вашей фирмы нравится. Оно пришлось нам по душе"… Усекла?
Петровна. Нет.
Каштанов. Новая аналитическая логика…
Петровна. Ну, логика… И что?
Каштанов. Говорю по буквам: новая аналитическая логика – Н. А. Л.
Петровна. Нал…
Каштанов. Он самый! "Поделитесь налом, гражданин Велехов!" А он им сказал: "Нет!" – и подписал себе приговор.
Петровна. А это которые прокуроры? Не те, что к Розке приезжают?
Каштанов. А других прокуроров уже нет?
Петровна. Так они, прокуроры, не кузинские?
Каштанов. А дальше Кузина уже света нет?
Петровна. Ну а ты здесь с какого бока? Как они тебя-то нашли, учредитель?
Каштанов. Я в Марусино шёл за пивом. Остановилась машина, вышли парни какие-то. Говорят, "Гражданин Каштанов?" – "Он самый". – "А мы за вами. Садитесь с нами". Я говорю: "Ребята, а чего я сделал такого?" На руки мне наручники – и в машину. Привозят меня в Москву. По каким-то кабинетам водят, в анфас-профиль снимают. Короче, заводят в кабинет, и вот с таким рылом, как кадушка, прокурор как грохнул кулаком по столу, как заорёт: "Мы считаем, это ты, Каштанов, Велехова грохнул!"
Петровна. Во как!
Каштанов. Конечно! Говорят, "Мы проверили, ты его партнёр-учредитель, ты был заинтересован. Ты и убил!" Я говорю: "Окститесь, прокуроры, не я убивал!" – "Значит, баба твоя! Она тоже учредитель!"
Петровна. Во как!
Каштанов. А ты думала! Сейчас они только так.
Петровна. Сволочи! Не будет им теперь розкиного молока! Ни капли не получат!
Каштанов. Подожди. Я говорю: "Ребята, я никого не убивал".
Петровна. Так чего, я, выходит, убила?!
Каштанов. Подожди…
Петровна. Ну, ну…
Каштанов. Они меня в подвал. Приковывают к батарее цепями, как Прометея! Есть-пить не дают…
Петровна. Подожди-ка, подожди-ка, Прометей. Ты что же, всё это время прикованный был?
Каштанов. Не знаю, может, и был. Не помню, сколько дней прошло. Вижу, как будто сквозь сон, Сергей Иванович сидит напротив меня, улыбается… И по-доброму говорит: "Есть шанс у тебя, Каштанов. Ты учредитель, тебя они так просто не пришьют. Ты стой на своём и соглашайся только продать им свою долю". "А, вы, – говорю, – что так обо мне хлопочете?" – "А я о себе хлопочу, мне за услугу тридцать процентов"…
Петровна. Это сколько же?
Каштанов. Да ерунда – пятьсот… кусков…
Петровна. Баксов?
Каштанов. А чего ещё?
Петровна. Ишь он какой! Защитник! За пятьсот-то кусков…
Каштанов. Он хороший.
Петровна. У тебя все хорошие, только я плохая!
Каштанов. Да не он – был бы я уже в земле, и ты рядышком. Но он очень головастый и всю подноготную, всю оборотную сторону законную знает. Когда он документы изучил, он понял, в чём его интерес. Он мне сказал: "Вы можете смело просить с них минимум десять миллионов. Сторгуетесь на двух".
Петровна. Баксов?
Каштанов. А чего ещё? Ты сейчас стой, говорит, на своём. Скажешь: "Продать нашу с Петровной долю – продадим, а просто так ничего вам подписывать не будем!" И он мне тихонько говорит: "По закону нельзя, чтобы все учредители быть убиты… Некрасиво это будет выглядеть со стороны закона… Дайте мне доверенность, что я могу ваши дела вести".
Петровна. Ты ему дал?
Каштанов. Выбор какой? Какой выбор?
Петровна. Так сказал бы – продадим долю не за два, а за четыре! Меня там не было!
Каштанов. Не хватит тебе двух миллионов?!
Петровна. Мне не хватит! Ты посмотри, в каком мы доме живём!
Каштанов. Ты чего, Петровна? Два миллиона!
Петровна. Не два, а полтора! Пятьсот – этому "кислому".
Каштанов. Полтора "лимона"! Ты чего, Петровна?!
Петровна. Ну и что это сейчас за деньги?! Ну дал ему доверенность, и что?
Каштанов. В тот же день они меня выпустили. Всё, что на мне, это Сергей Иванович купил… Тебе одежду купил… А мы ему вроде как адвокату должны.
Петровна. Кто должен?
Каштанов. Он попросил для начала аванс… Это положено…
Петровна хотела возразить, но заметила, что к ним приближается Лена с коробками.
Петровна. Тихо! Это кто там идёт?
Каштанов. Это Лена, нотариус.
Лена. Здравствуйте!
Петровна. Здравствуйте.
Лена. Меня зовут Елена.
Петровна. Вы, девушка, мне сказали, нотариус?
Лена. Нотариус.
Петровна. Редкая у вас профессия.
Лена. Разве? Нас сейчас как собак нерезаных. В Москве в каждом подъезде по нотариусу.
Петровна. Да что вы говорите! Зачем это столько нотариусов?
Лена. Стало много собственников. Действия собственника должны подтверждаться подписью, а подпись должна быть заверена нотариально.
Петровна. Нотариально, правильно…
Лена. Вы ведь тоже теперь собственник.
Петровна. Да какая моя собственность – Моника и Розка, корова да коза!
Каштанов. Не прибедняйся, не прибедняйся! Леночка, вы там не скучали?
Лена. Что вы! Таких дивных полевых цветов не помню со времён пионерлагеря. Я счастлива, что вижу всю эту красоту…
Петровна. Ну а Горький там дышит ещё? Не умер?
Лена. Сергей Иванович спрятался в машине.
Петровна. Не понравился ему наш воздух.
Лена. Правда? По-моему, воздух удивительный – просто целебный настой из трав и цветов. Здесь надо стоять и дышать, стоять и дышать – и никаких лекарств не нужно будет.
Петровна. Ой, вы знаете, мы тут дышим, дышим, а всё равно болеем.
Лена. Лидия Петровна, вы интересовались дизайнером платья? Это Баллини.
Петровна. Да мне донесли уже про Баллини.
Лена. Меня жутко беспокоит ваша обувь. Если я ошиблась в размере, мы быстренько поменяем. (Достаёт из коробки туфли.) Это по сути босоножки… но на шпильках. Ремешок с запасом, но подъём есть подъём. Я говорю Алексею Николаевичу: нельзя в отсутствие женщины покупать обувь. Присутствие женщины необходимо – тут никуда не деться. Алексей Николаевич не помнил точно размера вашей ноги…
Петровна. Да как он мог помнить! Он меня кроме как в сапогах и валенках не видел последние двести лет.
Лена. В платье мы с вами не промахнулись, я это вижу. Слава богу. Посмотрите, какое это чудо! (Достаёт из коробки платье.) Но всё равно надо обязательно померить… Конечно, у Баллини такой бутик, что там можно даже поносить и сдать. Но померить надо.
Петровна. Да что вы, Леночка! Я докосить сегодня должна – кровь из носа. Ваш Баллини, как узнает, что в его платьях косят, он обидится.
Лена. А мне кажется – наоборот: это его только позабавит.
Каштанов. Померяй, Петровна. Ну чего ты?
Петровна. Как я мерить буду? С меня семь потов сошло! Я же на жаре целый день косила, не ты! Я, Леночка, мужа не дождалась, сама взяла косу в руки. А женщина с косой – это, как говорят немцы, "не есть корошо".
Каштанов. Хватит тебе косить!
Петровна. А ты Монике сено в супермаркете будешь зимой покупать?
Каштанов. Петровна, какое сено! Людей-то не смеши!
Петровна. Ты пойди Монике скажи: "Моника, зимой сена не будет".
Каштанов. Дай ты деньги узбекам – они докосят.
Петровна. Денег твоих ещё нет, а ты уже начал их тратить.
Лена. Пожалуйста, померьте. Порадуйте мужа.
Петровна. Девушка, спасибо вам… за беспокойство. Я дома померяю.
Лена. Это вы мужа благодарите. Пожалуйста… Если мы не попали в размер, надо будет позвонить в бутик. Ну, посмотрите, какая красота!
Петровна. Да неловко мне. Ну куда мне это носить?!
Лена. Вы знаете, чем хорош Пьетро Баллини? Он понимает, что женщина появляется на людях не только на вечеринках. Он всё предусмотрел, можете не сомневаться… Почему возник Баллини? У него есть специальная коллекция для респектабельных женщин.
Петровна. Это кто же так меня вам охарактеризовал? Каштанов? Не верьте ему.
Каштанов. Ты, Петровна, респектабельная…
Петровна. "Респектабельная" – это какая?
Каштанов. Богатая женщина.
Петровна. Чего ты всё болтаешь?! Болтун – находка для врага.
Лена. Давайте мерить.
Петровна. Прямо посреди поля?
Лена. Я вас прикрою… если вы стесняетесь своего мужа.
Петровна(мужу). Иди посмотри, что, Моника поднялась или нет! Смотри, вон уже закат, а она всё лежит. Иди, иди! Не смотри сюда!
Каштанов. Да ладно! А то я тебя не видел!..
Лена. Отвернитесь, Алексей Николаевич!
Петровна(мужу). И не поворачивайся, пока не скажу.
Каштанов. Вот, Леночка, какая у меня жизнь: даже посмотреть не могу на "респектабельную".
Лена. Сейчас посмотрите, сейчас…
Каштанов отворачивается и, закурив, уходит.
Петровна. "Ле-но-чка" – вот как он вас зовет! А меня Лидочкой не помню, когда называл последний раз.
Лена. Всё у вас теперь впереди! Давайте начнём с обуви.
Петровна. Какой там "впереди", доченька! У барышни Петровны всё в прошлом. Была и Лидочкой, и Лидком была, и Лидунчиком… Лидяшечкой называл… Вы не думайте, что я чумичка какая. Я школу с серебряной медалью закончила. У меня незаконченное среднетехническое образование. Если бы не Каштанов, была бы я сейчас дипломированным химиком. Он сам с Волги, саратовский… служил во флоте, а после к нам его занесло, на канал. Приехала я отцу с матерью помочь картошку сажать, а вечером в клуб в Икшу с подругой поехала. И всё! Как я его увидела на танцах – так прощай, химия! Убежала я с ним на баржу его… Вот такая была в моей жизни катастрофа…
Лена. Ну ведь это прекрасно: на барже! С любимым человеком!..
Петровна. И жили, доченька, мы с ним в Долгопрудном! А это почитай что Москва. Оставили однокомнатную квартиру дочери, а сами вот решили сюда. Нам что – мы оба пенсионеры… Но матросик мой так и не прижился в деревне. В Москву его постоянно тянет. А я уж не помню, когда была в последний раз в Москве…
Лена. Ну что вы! Там столько сейчас нового!
Петровна. Да я по телевизору за всем слежу. Слежу… А как постарел Каштанов, всем недовольный стал, затосковал… и совсем как пришибло его…
Лена. Лидия Петровна, снимите вы эту майку! Никого нет. Я бы сама сейчас с удовольствием разделась и голой побежала бы по траве!
Петровна. Не-ет, майку Петровне снимать нельзя! У меня там, под майкой, пояс, а в нём все мои трудовые накопления. Каштанов его зовёт "поясом чести". Там я от Каштанова кубышку свою заветную прячу. Раньше куда я деньги от него не прятала, – везде находил. У меня ведь всё, как у настоящих "респектабельных": свой рэкетир есть. Тогда я на вещевом рынке купила у китайцев этот пояс. Продам молочко – и сразу денежки туда. Я семерых бычков вырастила и продала. Были бараны, тоже продала. А это уже денежка! Ох! Как мой Каштанов затосковал! Он последнее время места себе не находил, всё в уме подсчитывал, какая у меня громадная сумма собралась. Чего только он, бедный, не предпринимал! Вам как нотариусу это будет интересно. (Хохочет.) И стыдил, и издевался… Потом вроде пылкой страстью ко мне воспылал, от любви изнемогал. Раньше ходил в баню один или с зятем… когда ещё у моей дочки муж был. А тут начал меня всё время в баню с собой звать. Да что же это такое, думаю! Прямо и так и уговаривал и эдак! – "Петровна, я пока ещё мужчина, мне нужна интересная жизнь с женой"… Я тогда поясок надёжно припрятала и говорю: "Пойдём". Я же тоже не железная. Ух! Как он весь день места себе не находил! Мне его даже жалко стало. Он, скажу вам по секрету как нотариусу, мужчина был… очень нешуточный, капитальный мужчина… такой, что из-за него я всю жизнь через гражданскую войну шла. Что только бабы из-за него не выделывали!.. Пришли мы с ним в баню. Извините меня, старую дуру, скинул он портки… ну и я аккуратненько всё своё сложила. Гляжу, Каштанов мой по сторонам смотрит… Я спрашиваю: "Лёша, ты кого высматриваешь?" Ох, он, бедный, измаялся тогда! Ох, я хохотала!.. Вот он, наш заветный поясок, – капиталы барышни Петровны. Тут труд двух моих подружек: Моники и особенно Розки. Коза у меня молодец. Сейчас придём домой, я вас её молоком напою. Вы после этого не то что по полям – по деревне голой побежите! Вот он, поясок!.. Так что пусть Баллини не обижается, я его больше не сниму никогда. Тут у меня, Леночка, на новую корову деньги. Моника моя уже своё отжила. Но я хочу к тёлочке ещё и бычка прикупить заодно, чтобы им весело было.
Лена. Алексей Николаевич так волновался. Дал мне наказ выбрать самое дорогое…
Петровна. Это мы знаем. У него раньше, как лишняя сотня рублей появится, он обязательно мне чего-нибудь принесёт. Потом унесёт и пропьёт, конечно, но всё равно, как женщине мне приятно.
Лена. Зовите мужа. А я пойду посмотрю, что там с Сергеем Ивановичем.
Лена уходит. Петровна остаётся одна. Она в босоножках на каблуках, в просторном лёгком платье. Незаметно наступил вечер.
Петровна. Моника! Чего ты лежишь? И ты у нас стала "респектабельная"? Разленилась ты, матушка! Ну что за работа: траву жевать! Ты и этого не желаешь делать. Розка, сейчас я тебя домой отведу. Сейчас, моя девушка. Вижу – доить тебя пора. Вижу…
Появляется Каштанов.
Каштанов. Вот и ты у нас "респектабельная", Петровна.
Петровна. Зачем ты, Лёшка, деньги тратил?
Каштанов. Сколько лет хотел себе строгий костюм, тебе платье…
Петровна. Тебе светлое шло всегда. Зачем тебе "строгий"?
Каштанов. А какой у меня гардероб на случай смерти?
Петровна. Неужели я не нашла бы в чём тебя похоронить! Я так себе представляла: если он раньше меня помрёт – похороню Каштанова в бескозырке. Хорошо ты её так, набок, носил. Волосы были красивые… Морячок… Весёлый, загорелый…
Каштанов. Так на Кубу ходил! Ракеты Фиделю доставлял… Был когда-то Каштанов в самом котле мировых событий…
Петровна. Как ты появился здесь, тут такое началось с девками! С кем я только не дралась из-за тебя!
Каштанов. А я не дрался? Ты тоже не монашкой была – хороводила на весь район!
Петровна. Я парней от себя гоняла, а к тебе все девки прилипали.
Молчат.
Вечер уже… Ну вот, ты в костюме, я в босоножках. Чего будем делать? (Смеётся.) Давай на танцы пойдём!
Каштанов. Хочешь, пойдём…
Петровна. А нас там молодые не затопчут? Сейчас такие танцы у них агрессивные. А помнишь, ты всё меня румбу кубинскую учил танцевать? Ча-ча-ча! А ну-ка, кабальеро!..
Танцует.
Каштанов. Да ты чего, Петровна? Там с дороги тебя видно. Не пугай проезжающих!
Петровна. Ничего! Пусть смотрят! Ну, давай, Лёша! Румба!.. Какие там слова были? Напой!..
Каштанов. Ча-ча-ча! Опа! Ча-ча-ча!
Петровна. Напой слова… кабальеро!
Каштанов и Петровна танцуют.
Каштанов. Опа! Ча-ча-ча!
Петровна. А хочешь, на Кубу съездим, проведаем твоего Фиделя. Денег у нас много!
Каштанов. Съездим…
Петровна. Это, наверно, на самолёте надо лететь…
Каштанов. Можно по морю: "круиз" называется.
Петровна. Давай в круиз. А то ведь ты думаешь – я от тебя весь свет отобрала… приставила к скотине…
Каштанов. Да не думаю я ничего!
Петровна. А мне Монику и Розку жалко. Мы на корабле, а они как? А, может, и их возьмём?
Каштанов. Корову в круиз – это будет слишком "респектабельно", Петровна, а козу можно…
Петровна. Ой! Я бы Розку взяла. Она заслужила путёвку. Пусть она по Гаване-то пройдёт… пальмового листочка попробует. Она там шороху наведёт среди местных козочек! Там все козлы кубинские табунами сбегутся! Давай Розку возьмём!
Каштанов. Возьмём!
Петровна. Господи! Неужели и мы по-человечески поживём, Лёша!
Каштанов. Куда мы денемся! Ча-ча-ча!
Петровна. А начинали мы с тобой как хорошо! Ни дома не было, ни хозяйства, а только канал да река!.. Я сама знаешь как по реке иногда тоскую! Это потом уже коровы, кабаны… коровы… Но что нам было делать?!
Каштанов. Теперь мы в круиз поплывём…
Петровна. Лёша… Я не жадная, ты не думай. Мне в последнее время страшно жить стало. Ты в запоях… дочь беспутная… Внучку жалко. Умненькая она. Но видишь: Бог есть, услышал Петровну… и у нас теперь тоже деньги могут появиться… Не врёшь ты?
Каштанов. Появятся.