На пороге появляются Энн Дивер и Крис. Энн двадцать шесть лет; это хрупкая девушка, но чувствуется, что она умеет настоять на своем.
Энн(улыбаясь). Доброе утро, Джо!
Крис(помогая Энн сойти со ступенек). Смотри, какой здесь воздух, детка! Не то что у вас, в Нью-Йорке.
Мать(с искренним восхищением). Энни, где ты взяла такое платье?
Энн. Купила, не могла устоять. Надо его снять, пока не запачкалось. (Поворачиваясь кругом.) Ну как, стоит оно трехнедельного жалованья?
Мать(Келлеру). Ты только на нее погляди… (К Энн.) Ну и красота, прямо красота!
Крис(матери). Признайся, разве она не самая прелестная девушка, какую ты видела?
Мать(обескураженная его явным восхищением, протягивает руку за стаканом воды и лекарством, которые он держит). Мне только кажется, что ты немного пополнела, дорогая. (Глотает таблетку и запивает ее водой.)
Энн. Я то полнею, то худею…
Келлер. Посмотри, какие у нее стройные ножки!
Энн(подходит к живой изгороди). Крис, как разрослись тополя, правда?
Келлер. Что ж, Энни, прошло три года. И мы стареем, детка.
Мать. А как маме нравится в Нью-Йорке?
Энн(раздвигает ветви и смотрит в сад Джима Бэйлисса, чуть-чуть огорченно). А почему они сняли наш гамак?
Келлер. Нет, он просто порвался. Года два назад.
Мать. Порвался? Просто Джим слегка закусил за обедом, а потом как шлепнется в гамак, ну и…
Энн(засмеявшись, снова заглядывает в сад Джима). Ах, простите!
Джим подходит к забору с другой стороны и смотрит на Энн. Он курит сигару. Потом идет к калитке и входит на сцену.
Джим. Здравствуйте. (Крису, тихо.) А знаешь, у нее неглупое лицо.
Крис. Энн, это Джим… Доктор Бэйлисс.
Энн(пожимая руку Джиму). Крис мне столько о вас писал.
Джим. Не верьте тому, что он пишет. Ему все нравятся. Когда наша армия стояла в Люксембурге, его прозвали "мамаша Келлер".
Энн. Это на него похоже… (Остальным, показывая на Джима.) Как странно, что он вышел оттуда. (Крису.) Мне кажется, будто я так и не стала взрослой – мама и папа сейчас там, ты с моим братом учишь алгебру, а Ларри списывает у меня уроки. Господи, эти счастливые дни уже не вернутся.
Джим. Надеюсь, вы не предложите мне переехать?
Голос Сью. Джим, иди сюда! Мистер Хаббард у телефона.
Джим. Я сказал тебе, что не желаю…
Голос Сью(повелительно). Дорогой, прошу тебя!
Джим(покорно). Ладно, Сьюзи. (Нехотя.) Ладно, ладно… (Берет Энн за руку.) Я только что с вами познакомился, Энн, но, если разрешите, я дам вам совет: когда вы выйдете замуж, никогда, даже в мыслях, не считайте денег своего мужа.
Голос Сью. Джим?!
Джим. Сию минуту! (Поворачивается и идет налево.) Сию минуту! (Уходит.)
Мать(к Энн, со значением). Я посоветовала ей выучиться играть на гитаре. Тогда у них будут общие интересы.
Все смеются.
Он любит играть на гитаре.
Энн(внезапно оживляясь). Давайте повеселимся сегодня на берегу так, чтоб дым коромыслом. Как, бывало, при Ларри!
Мать(с чувством). Ты о нем думаешь! Видите? (С триумфом.) Она о нем думает!
Энн(не понимая, с улыбкой). Что вы хотите этим сказать, Кэт?
Мать. Ничего. Что ты… помнишь о нем.
Энн. Смешно – как бы я могла о нем не помнить?
Мать(разговор принимает дня нее нежелательный оборот. Подходя к Энн). Ты повесила в шкаф твои вещи?
Энн. Да… (Крису.) Слушай, ты стал франтом. Я с трудом нашла там место. Шкаф так набит…
Мать. Нет. (Садится.) Разве ты не помнишь? Это ведь комната Ларри.
Энн. Как… это вещи Ларри?..
Мать. Разве ты их не узнала?
Энн(слегка смущена). Мне не приходило в голову, что вы… И ботинки начищены до блеска.
Мать. Да, дорогая…
Небольшая пауза. Энн не может отвести глаз от матери.
(С некоторым злорадством.) Я давно хотела поговорить с тобой по душам, Энни. Расскажи мне что-нибудь.
Энн. Что именно, Кэт?
Мать. Не знаю. Что-нибудь хорошее.
Крис(ехидно). Расскажи ей, ты часто ходишь куда-нибудь по вечерам?
Мать. Не болтай глупостей.
Келлер.…И намерения у твоих поклонников серьезные?
Мать(смеясь, садится). Ах, подавитесь вы оба, насмешники!
Келлер. Знаешь, Энни, я боюсь с этой женщиной ходить в ресторан. Не проходит и пяти минут, как сорок посторонних людей присаживаются к нашему столику и начинают изливать ей душу.
Мать. Если уж я не могу спросить Энни, как ей живется…
Келлер. Спрашивай, пожалуйста, но зачем ты из нее душу вытягиваешь?
Все смеются.
Энн(снимает с табуретки горшок с зеленым горошком, ставит на землю, садится). Не разрешайте им над собой издеваться. Спрашивайте все что угодно. Что бы вам хотелось знать? Ну, давайте посплетничаем.
Мать(Крису и Келлеру). Хорошо, что хотя бы у нее есть немножко здравого смысла! (К Энн.) Твоя мать, она не думает разводиться, а?
Энн. Нет, она сейчас немножко успокоилась. Надеюсь, что когда его выпустят, они будут жить вместе – разумеется, в Нью-Йорке.
Мать. Прекрасно. Твой отец все-таки… Я хочу сказать, что он все-таки, несмотря ни на что, порядочный человек.
Энн. Это меня не касается. Она может жить с ним, если хочет.
Мать. А ты? Ты… ты много бываешь с молодыми людьми?
Небольшая пауза.
Энн(деликатно). Вы хотите спросить, продолжаю ли я его ждать?
Мать. Нет, я не могу рассчитывать на то, что ты его ждешь, но…
Энн(с участием). Но вы ведь об этом думали?
Мать. Пожалуй… да.
Энн. Нет, Кэт, я не жду его.
Мать(слабым голосом). Не ждешь?
Энн. Но это же нелепо! Ведь не можете вы все еще верить, что он…
Мать. Не говори, что это нелепо. Газеты полны такими случаями. Не знаю, как насчет Нью-Йорка, но у нас полгазеты было посвящено человеку из Детройта, который пропадал дольше, чем Ларри, и вот вернулся из Бирмы.
Крис(подходит к Энн). Вряд ли он очень спешил домой, мама.
Мать. Не остри.
Крис. Не так уж там им сладко, в этой Бирме.
Энн. Да, говорят, не очень сладко.
Крис. Мама, готов побожиться, что после того, как прошло три года, ты одна у нас все еще…
Мать. А ты уверен?
Крис. Да, уверен.
Мать. Ну что ж, уверен так уверен… (На мгновение отворачивается.) По радио этого не говорят, но я убеждена, что в тиши ночной матери, наедине с собой, все еще ждут своих сыновей.
Крис. Мама, ты совершенно…
Мать(отстраняя его жестом). Не умничай! Помолчи! (Небольшая пауза.) Есть вещи, которых ты не знаешь. И не знает никто. Я открою тебе одну из них, Энн. В глубине души ты никогда не переставала ждать Ларри.
Энн(решительно). Неправда, Кэт.
Мать(с возрастающей настойчивостью). В самой глубине души, Энн!
Крис. Ей ведь лучше знать.
Мать(глядя на Энн). Не разрешай им владеть твоими мыслями. Слушайся своего сердца. Только своего сердца.
Энн(подходя к ней). А разве ваше сердце подсказывает вам, что он жив?
Мать. Иначе не может быть.
Энн. Но почему, Кэт?
Мать. Потому что есть вещи, которые должны быть, и есть вещи, которых быть не должно. А это должно быть так же, как по утрам всходит солнце. (Поворачивается и уходит в глубь сцены.) Не то один только бог знает, что могло бы случиться… Но я бы чувствовала, понимаешь, так же как тогда, когда он (показывает на Криса) пошел в бой. Разве он мне об этом писал? Разве об этом писали в газетах? Нет, а я знала. Спроси Джо! И в тот день его чуть не убили.
Энн. Неправда, Кэт.
Пауза.
Мать. Я хочу чаю.
Справа появляется Фрэнк, держа лестницу.
Фрэнк. Энни! (Подходя.) Как поживаешь, малютка?
Энн(пожимает ему руку). Фрэнк, а ты лысеешь.
Келлер. На нем ведь лежит такая ответственность. Без Фрэнка звезды не знали бы, когда им появляться на небосклоне.
Фрэнк(смеясь). Ты стала настоящей дамой. Ты…
Келлер. Полегче, ты ведь женатый человек.
Энн(под общий смех). Все возишься со своей галантереей?
Фрэнк. Почему бы и нет? А вдруг я тоже когда-нибудь стану президентом? Как поживает твой брат? Я слышал, он получил диплом.
Энн. Джордж теперь адвокат, у него своя контора!
Фрэнк. Не может быть! (С подчеркнутым сочувствием.) А твой отец? Он еще…
Энн(отрывисто). Прекрасно. Я зайду повидаться с Лидией.
Фрэнк(с сочувствием.). Твой отец, наверно, надеется, что его скоро выпустят на поруки?
Энн(с возрастающей неловкостью). Право, не знаю.
Фрэнк(стойко защищая ее отца ради нее). Видишь ли, я считаю так: когда в тюрьму сажают такого умного человека, как твой отец, – его надо либо казнить, либо поскорее выпустить на свободу.
Крис. Не помочь ли тебе перенести лестницу?..
Фрэнк(поняв намек). Спасибо, я… (Поднимая лестницу.) Сегодня ночью я закончу гороскоп, Кэт. (Совсем смутившись.) Мы еще увидимся, Энн. Ты прекрасно выглядишь.
Энн кивает ему, и он уходит направо. Остальные смотрят на Энн.
Энн(Крису, медленно опускаясь в кресло). Неужели они все еще не перестали судачить об отце?
Крис(подходит к ней и садится на ручку кресла). Никто о нем больше не судачит.
Келлер(тоже подходит поближе). С глаз долой…
Энн(Келлеру). Соседи все еще помнят это дело? А о вас они говорят?
Келлер. Единственный человек, который продолжает об этом говорить, – моя жена.
Мать. Потому что ты все время играешь с детьми в полицейских. Все, что они от тебя слышат и повторяют родителям, это – тюрьма, тюрьма, тюрьма и тюрьма.
Келлер. Дело в том, что, вернувшись из тюрьмы, я стал представлять для ребят огромный интерес. Знаешь ведь, что такое ребята. Я для них (смеется) стал знатоком тюремного дела. Со временем у них в головах все перепуталось, и… я стал тюремщиком. (Смеется.)
Мать. Все это так, только дети ничего не перепутали. (К Энн.) Он раздает ребятам полицейские значки, сделанные из бисквитных этикеток.
Все смеются.
Энн(подходит, обнимает за плечи Келлера, с улыбкой). Боже, как хорошо, что вы можете над этим смеяться.
Крис. Господи, а почему бы и нет?
Энн. Последнее, что я слышала здесь, было слово "убийцы!" Помните, Кэт?.. Миссис Хэммон стояла перед нашим домом и выкрикивала это слово. Она еще здесь?
Мать. Они все еще здесь.
Келлер. Не слушай ее. Каждый воскресный вечер вся эта банда собирается здесь, в саду, играть в покер. Все те, кто в свое время вопил об убийстве, теперь обыгрывают меня в карты.
Мать. Не надо, Джо, она ведь разумная девушка, не обманывай ее. (К Энн.) Они все еще помнят о твоем отце. С ним (указывая на Келлера) дело обстоит проще – он ведь был оправдан, а твой отец все еще в тюрьме. Вот почему я не очень радовалась твоему приезду. Я знала, как ты впечатлительна, и говорила Крису… Я говорила ему…
Келлер. Живи как я, и все будет в порядке. В тот день, когда я вернулся домой, я вышел из машины не перед домом… а за углом. Жаль, что тебя здесь не было, Энни, и тебя тоже, Крис, – было на что посмотреть. Они знали, что я в этот день должен выйти на свободу. На каждом крыльце толпились люди. Все они были убеждены, что я виновен. Ходили слухи, будто я дал взятку, чтобы меня оправдали. И вот выхожу я из своей машины, иду по улице. Иду очень медленно. Улыбаясь. Ну и подлец, думают они, ну и подлец: продавал бракованные головки цилиндров нашей авиации; мерзавец, из-за которого погибли наши истребители в Австралии… Двадцать один истребитель… Да. Скажу я вам, в этот день я им казался исчадием ада. Но они ошиблись. В кармане у меня было судебное постановление, доказывающее мою невиновность. Я шел… мимо… всех этих дверей. А потом? Через четырнадцать месяцев у меня снова был один из лучших заводов в штате, я снова стал почтенным человеком. Более почтенным человеком, чем когда бы то ни было.
Крис(с восхищением). Да, у тебя есть выдержка.
Келлер(с большой силой). Единственное средство заткнуть им глотку – это проявить выдержку! (К Энн) Вам нельзя было уезжать отсюда. Этим вы поставили под удар и вашего отца, когда он вернется, и меня. Да, они играют со мной в покер, но за вежливой улыбкой прячут черную мысль: Келлер, ты дружил с убийцей. Вот почему я хотел бы видеть твоего отца снова здесь, в этом доме.
Мать(с болью). Разве он может вернуться?
Келлер. Этому не будет конца, пока он не вернется. (К Энн.) Пока люди не станут снова играть с ним в карты, беседовать с ним, улыбаться ему, – играют в карты только с тем, кто не мог быть убийцей. Следующий раз, когда будешь ему писать, напиши ему то, что я сказал.
Энн не сводит с него глаз.
Ты меня поняла?
Энн(с удивлением). Разве вы ничего против него не имеете?
Келлер. Энни, я никогда не верил в то, что людей надо казнить.
Энн(не понимая). Но он был вашим компаньоном, он выпачкал вас в грязи…
Келлер. Надо же уметь прощать, правда?
Энн. И вы тоже, Кэт, не чувствуете к нему никакой…
Келлер. Когда ты в следующий раз будешь писать отцу…
Энн. Я ему не пишу.
Келлер(ошеломлен). Но ведь время от времени ты…
Энн(несколько пристыженно, но все же твердо). Нет, я ему не писала ни разу. И брат тоже. (Крису.) Скажи, ты тоже так о нем думаешь?
Крис. Он убийца двадцати одного летчика.
Келлер. Что это за дурацкий разговор?
Мать. Нехорошо так говорить о человеке.
Энн. А что еще о нем можно сказать? Когда его забрали, я пошла за ним. Я приходила к нему в тюрьму каждый день. Я все время плакала. Пока не пришло известие о Ларри. Тогда я поняла. Нельзя жалеть такого человека. Даже если он твой отец – все равно. Он умышленно поставлял бракованные детали. Из-за него погибли наши летчики. Почем вы знаете, что Ларри не был одной из его жертв?
Мать. Я ждала, что ты это скажешь. (Подходит к ней.) Пока ты здесь, Энни, никогда больше этого не говори.
Энн. Не понимаю. Мне казалось, что вы должны его ненавидеть.
Мать. То, что сделал твой отец, не имеет никакого отношения к Ларри. Никакого.
Энн. Этого мы не можем знать.
Мать(стираясь овладеть собой). Пока ты здесь…
Энн. Но, Кэт…
Мать.…выбрось это из головы!
Келлер. Потому что…
Мать(быстро, Келлеру). Все! Довольно! Пойдем в дом и выпьем чаю. (Поворачивается и направляется к дому.)
Келлер(к Энн). Единственное, что ты…
Мать(резко). Он не умер, так что не из-за чего препираться! А теперь идем!
Келлер(сердито). Одну минуту!
Мать входит в дом.
Послушай, Энни…
Крис. Ладно, отец, забудем это…
Келлер. Нет, она не хочет. Энни…
Крис. До смерти надоело! Прекрати.
Келлер. Ты хочешь оставить ее в таком состоянии? (К Энн.) Послушай. Эти головки цилиндров шли только на самолеты П-40. Что с тобой? Ты ведь знаешь, что Ларри никогда не летал на П-40.
Крис. А кто же летал на этих П-40, свиньи, что ли?