39
Вернусь назад и расскажу доподлинную историю христианства. - Уже само слово "христианство" основано на недоразумении; в сущности, был один христианин, и тот умер на кресте. Само "евангелие" умерло на кресте. То, что с той минуты называют "евангелием", всегда было обратным тому, ради чего он жил, - было "дурной вестью", дисангелием. Ложно и бессмысленно видеть отличительный признак христианина в "вере", например в вере в искупление грехов Христом: христианское - лишь в практическом поведении, в жизни, подобной той, какую вёл распятый… Ещё и сегодня возможно так жить, для некоторых это даже неизбежно: подлинное, первоначальное христианство возможно во все времена… Не веровать, а действовать, прежде всего многого не делать, быть иначе… Состояния сознания, вера, затем то, что мы считаем истинным, - всякому психологу это известно, - они совершенно безразличны и пятистепенны в сравнении с ценностью инстинктов: говоря точнее, всё понятие духовной причинности насквозь ложно. Сводить свою христианскую веру к мнениям, к феноменам сознания - значит отрицать христианство. На деле никаких христиан не было. То, что на протяжении двух тысяч лет называют "христианином", - это психологическое недоразумение, непонимание самих себя. Если присмотреться поближе, то в нём, в этом "христианине", несмотря на всю его "веру", царили инстинкты - и что за инстинкты!.. "Вера" во все времена, например у Лютера, была только предлогом, маскарадом, занавесом, - позади играли инстинкты; "вера" была благоразумной слепотой относительно господства в человеке известных инстинктов… "Вера" - я уже назвал её собственно христианским благоразумием: о "вере" без конца толковали, а поступали, как подсказывал инстинкт… В мире представлений христианина нет ничего, что хотя бы отдалённо соприкасалось с действительностью, и в инстинктивной ненависти к любой действительности мы обнаружили движущий элемент христианства, единственный движущий его элемент, скрытый в самом его корне. Что следует отсюда? Что и in psychologicis заблуждение радикально - оно определяет сущность христианства, оно субстанциально. Стоит устранить одно-единственное понятие, поставить на его место реальность - и христианство отправится в небытие! - Если бросить взгляд с высоты, то этот поразительный факт, самый непостижимый из всех, какие только есть, именно факт существования религии, которая не просто обусловлена заблуждениями, но которая изобретательна или даже гениальна лишь в области вредоносных и отравляющих жизнь и душу заблуждений, этот факт - зрелище для богов, для богов-философов, с которыми я повстречался, к примеру, во время знаменитых бесед на острове Наксос. В тот момент, когда чувство омерзения начинает отступать в них (и в нас!), они благодарны за это зрелище христианина: быть может, уже ради столь любопытного феномена жалкая звёздочка по прозванию Земля заслуживает того, чтобы боги мельком бросили на неё взгляд и проявили к ней своё божественное участие… Не будем недооценивать христианина: лживый до невинности, христианин куда выше обезьяны - при взгляде на христианина известная теория происхождения видов кажется простой учтивостью…
40
Фатальность евангелия была предрешена смертью - оно висело на "кресте"… Лишь смерть, эта неожиданная позорная смерть, лишь крест, предназначавшийся в общем и целом для canaille, - вот только вся нестерпимо жуткая парадоксальность и поставила учеников перед настоящей загадкой: кто же это был? кем же он был? - Потрясённое, оскорблённое в глубине чувство, подозрение, что, быть может, такая смерть опровергает дело их жизни, страшный знак вопроса - "Почему так?!" - это слишком понятно. Тут всё обязано было быть необходимым, обладать смыслом, разумом - высшей разумностью: для любящего ученика нет ничего случайного. Вот и разверзлась пропасть: кто убил его? кто мог быть врагом его по природе? - вопрос словно молния. Ответ: господствующий иудаизм, высший слой иудейства. И с этого момента они почувствовали, что бунтуют против существующего порядка; задним числом у них и сам Иисус бунтует против существующего порядка. До той поры эта воинственная черта отсутствовала в его образе, отсутствовало это Нет слова и дела, - более того, он был живой противоположностью такого Нет. Явно, маленькая община не уразумела главного - сколь образцова его смерть, сколь свободен, сколь выше он всякого ресентимента - признак того, как мало они его вообще понимали! Ведь Иисус, умирая, ничего иного и не мог желать, кроме как публично представить самое сильное свидетельство в пользу своего учения и этим доказать его… Но его ученики были далеки от того, чтобы простить такую смерть, - а это было бы по-евангельски в высшей степени, - не говоря уж о том, чтобы со всей невозмутимой блаженной кротостью в сердце пойти на такую же смерть… Вновь вышло наружу самое неевангельское из чувств - мстительность. Никак нельзя было смириться с тем, что вместе с его смертью погибло всё их дело - нет, требовалось "возмездие", нужен был "суд" (но есть ли что менее евангельское, чем "возмездие", "наказание", "судилище"!). И вновь в народе на первый план выдвинулось ожидание мессии, все взоры устремлены к известному историческому моменту: "царство божие" грядёт и будет судить своих врагов… Но ведь это же полное непонимание всего: "царство божье" - и завершительный акт истории! "Царство божье" - и обетование! Ведь евангелие было наличным бытием, исполнением, реальностью "царства". Как раз такая смерть и была "царством божьим"… Только теперь на тип учителя и перенесли всё презрение и озлобленность, какие испытывали к фарисеям и богословам, - тем самым учителя самого превратили в фарисея и богослова! С другой стороны, эти вовсе разладившиеся души с их необузданным поклонением уже не могли дольше сносить евангельское равенство всех людей: всякий по праву сын божий, чему учил Иисус, - и вот их мщение: они стали безудержно превозносить Иисуса, отрывать его от самих себя - совсем как в былые времена иудеи, которые, мстя врагам, отделили от себя своего бога и безмерно возвысили его. Единый бог и единый сын божий - оба порождения ресентимента…
41
А тогда всплыла абсурдная проблема: как попустил господь! На что взбудораженным сознанием крохотной общины был найден ответ до ужаса абсурдный: бог принёс своего сына на заклание ради прощения грехов. Вот и покончено с евангелием, да как! Искупительная жертва, да ещё в самой отвратительной, варварской своей форме - невинного приносят в жертву за грехи виновных! Какое устрашающее язычество! - Ведь Иисус упразднил понятие "вины" - он устранил пропасть, разделявшую бога и человека, его жизнь была этим единством бога и человека - его "радостной вестью"… Единством не как привилегией! - С той поры в тип искупителя постепенно, шаг за шагом, проникают догмат о суде и втором пришествии, догмат о смерти как искупительной жертве, догмат о воскресении из мёртвых, а этим последним изгоняется раз и навсегда понятие "блаженства", единственная реальность, какая заключалась в евангелии, изгоняется в пользу некоей жизни после смерти!.. Такое понимание, такое разнузданно непристойное разумение было логически истолковано Павлом - с наглостью раввина, отличавшей его во всём: "А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна"… И сразу же, единым махом, евангелие превращено в самое презренное из всех несбыточных обетований, в бесстыжее учение о личном бессмертии… А Павел ещё проповедовал о бессмертии как награде!..
42
Теперь видно, чему наступил конец со смертью на кресте - новым, вполне независимым начаткам буддийского мирного движения, фактическому, а не просто обещанному счастью на земле. Ибо, как я уже подчёркивал, главное различие между этими двумя религиями décadence’а таково: буддизм не обещает, а держит слово, христианство обещает всё, а слова не держит. - Следом за "благой вестью" - весть наисквернейшая, Павлова… Павел воплощал в себе тип, противоположный "радостному вестнику", - он гений ненависти, гений видений ненависти, неумолимой логики ненависти. Чем только не жертвовал ненависти этот дисангелист! Сначала он принёс в жертву искупителя - прибил его к своему кресту. Жизнь, пример и образец, учение, смерть, смысл и оправдание евангелия - ничего не осталось, как только этот, ненавистью призванный фальшивомонетчик осознал, чем может воспользоваться. Не реальностью, не исторической правдой!.. И жреческий инстинкт иудея повторил прежнее своё великое преступление против истории - он просто-напросто вычеркнул вчерашний и позавчерашний день христианства, он сочинил всю историю первоначального христианства. Более того, он вновь перекроил историю Израиля, чтобы она представлялась предысторией его подвига: все пророки глаголали о его "искупителе"… А впоследствии церковь даже историю человечества переделала в предысторию христианства… Тип искупителя, учение, практическое поведение, смерть, смысл смерти, даже события после смерти - ничто не оставили в покое, ничто уже даже не походило на реальность. Центр тяжести всей жизни искупителя Павел перенёс в "мир иной" - в ложь о "воскресшем" Иисусе. Ему, собственно, жизнь искупителя и не была нужна, а нужна была его смерть на кресте и ещё кое-что сверх того… Родиной Павла была столица стоического просвещения, и считать его честным человеком, когда он на галлюцинации строит доказательство посмертной жизни искупителя, верить его рассказам об этой самой галлюцинации, - то была бы niaiserie со стороны психолога: Павел был заинтересован в цели, значит, был заинтересован и в средствах… Во что он сам не верил, в то верили идиоты, которым он кинул своё вероучение. - Он чувствовал потребность во власти; в лице Павла вновь рвался к власти жрец, - ему нужны были понятия, догматы, символы, с помощью которых можно было тиранить массы, сгонять людей в стада. - Что впоследствии позаимствовал в христианстве Мухаммед? Одно - выдумку Павла, его средство утверждения жреческой тирании и собирания стад: веру в бессмертие, то есть учение о "суде"…
43
Перенося центр тяжести жизни не в жизнь, а в "мир иной" - в Ничто, отнимают у неё центр тяжести вообще. Великая ложь личного бессмертия разрушает разум, уничтожает естественность инстинкта - всё, что есть в инстинкте благодетельного, всё, что способствует в нём жизни и обеспечивает будущее, всё это отныне возбуждает подозрение. Жить так, чтобы не было больше смысла жить, - вот что становится теперь смыслом жизни… Для чего здравый смысл, для чего чувство благодарности к отечеству и предкам, зачем трудиться вместе с другими, доверять им, споспешествовать общему благу, заботиться о нём?.. Сколько "соблазнов", отвлекающих от правого пути… "а одно только нужно"… Чтобы каждый, будучи "бессмертной душой", равнялся всем прочим, чтобы в собрании всех живых существ "спасение" каждого отдельного человека могло претендовать на непреходящую значимость и ничтожный ханжа и всякий свихнувшийся на три четверти бездельник могли воображать, будто ради них будут непрестанно нарушаться законы природы, - столь бесконечное и бесстыдное возрастание всяческого себялюбия невозможно бичевать с достаточным презрением. И всё же христианство обязано своими победами этой жалкой лести, возбуждавшей тщеславие личности, - так убедили принять христианство неудачников и бунтовщиков, всяких подонков, всевозможные убожества. "Спасение души" - а в переводе: "Весь мир вращается вокруг меня"… Самую отраву вероучения - "равные права для всех" - христианство сеяло наиболее последовательно; оно - из самых потаённых уголков дурных инстинктов - вело ожесточённую войну с чувствами почтительности и дистанции, разделяющими людей, иными словами - самой основной предпосылкой возвышения, роста культуры: из ressentiment’а масс христианство выковало главное орудие борьбы с нами, со всем благородным, радостным, восторженно-приподнятым, что только ни есть на земле, орудие борьбы против нашего земного счастья… Признать "бессмертие" всякого Петра и Павла значило совершить величайшее, значило совершить ужаснейшее злодеяние в отношении благородного человечества. - Не будем недооценивать и той фатальности, которая благодаря христианству проникла во всё, вплоть до политики! Сейчас никто не смеет притязать на особые привилегии, на права господства, на почтительное отношение к себе и себе подобным, - никто не решается настаивать на пафосе дистанции… Наша политика больна малодушием! - Аристократизм умонастроения был коварно-подпольно подорван ложью о равенстве душ, и если вера в "преимущественные права большинства" творит и будет ещё творить революции, то именно христианство - можете в том не сомневаться! - именно христианские суждения ценности переводят любую революцию в одно сплошное море крови и преступлений! Христианство - это восстание пресмыкающихся по земле против всего, что стоит и высится: евангелие "низких" принижает…