44
Евангелия неоценимы как свидетельства неудержимой порчи, какой подвергалась уже первоначальная община. Впоследствии Павел с цинической последовательностью раввина довёл этот процесс упадка до его логического завершения, но начался он со смерти искупителя. - Евангелия надо читать с наивозможной осторожностью - трудности подстерегают за каждым словом. Признаюсь - и меня поймут, - что именно этим евангелия доставляют ни с чем не сравнимое удовольствие психологу - в них обратное наивной порче, в них утончённость par excellence, подлинное мастерство психологического растления. Евангелия - нечто совсем особенное. Вообще Библию не с чем сравнивать. Ты среди иудеев - первое, что необходимо принять к сведению, иначе потеряешь нить. Тут всё гениально облачается в одежды "святости" - ни в книгах, ни среди людей не найти ничего хотя бы отдалённо схожего, и художественность чеканки фальшивых слов и жестов зависит здесь не от отдельного, случайного дарования, не от какой-либо исключительной натуры. Нет, тут нужна порода! Всё иудейство - серьёзнейшая, развивавшаяся на протяжении сотен лет практика и техника иудаизма - достигает окончательного совершенства в христианстве - искусстве святой лжи. Христианин, ultima ratio лжи, - это иудей вдвойне, нет - втройне… Принципиальное желание и намерение пользоваться лишь теми понятиями, символами, жестами, какие подтверждены практикой жрецов, инстинктивное неприятие любой иной практики, любого иного подхода к ценности и пользе, - всё это не просто традиция, это - наследственность: лишь наследственность творит как сама природа. Всё человечество обманулось - даже лучшие умы всех времён обманулись (за вычетом одного, который, быть может, вовсе нелюдь). Евангелие читали как книгу невинности - немалый намёк на то, с каким же искусством тут лицедействуют. - Конечно, случись нам увидеть их воочию, хотя бы мельком, хотя бы на ходу, - замысловатых ханжей и профессиональных святош, - и всему бы наступил конец, - я же, читая слова, всегда вижу за ними жесты: вот почему я и кончаю с ними… Терпеть не могу их манеру возводить очи. - К счастью, для большинства людей книги - только писанина - Нельзя дать ввести себя в заблуждение; они говорят: "Не судите!", а сами отправляют в преисподнюю всё, что встаёт у них на пути. У них судия - бог, но судят-то за него они сами; они возвеличивают бога, а в его лице - самих себя; они требуют добродетелей, какими обладают сами же, и более того - тех, без которых не могли бы сохранить своё верховенство, - создаётся видимость, будто они стремятся к добродетели и борются за её утверждение. "Мы живём, и умираем, и жертвуем собою ради блага" (или "истины", или "света", или "царства божия"), - на деле они делают то, чего не могут никак перестать делать. Тихони и святоши, они крадутся неслышно, сидят по углам, в тени словно тени, - всё это вменяется ими в обязанность: раз обязанность, они живут смиренно, а смирение лишний раз доказывает благочестивость… Ах, какая смиренная, целомудренная, милосердная лживость! "Сама добродетель свидетельствует в нашу пользу"… Читайте евангелия как книги, вводящие в соблазн нравственностью: они, эти люди, наложили свою лапу на мораль, - а вы ведь знаете, как обстоит дело с моралью! Удобнее всего водить человечество за нос посредством морали! - Действительность же такова: самомнение избранных абсолютно сознательно играет в смирение; "общину", "благих и праведных" раз и навсегда поставили по одну сторону (это сторона "истины"), - а остаток, "мир", - по другую… Вот самый роковой вид мании величия, какой когда-либо существовал на земле: ничтожные уроды-ханжи и лжецы начали притязать на понятия "бог", "истина", "свет", "дух", "любовь", "мудрость", "жизнь" - словно бы это были синонимические обозначения их самих, - начали отгораживаться от остального "мира"; иудейская мелкота - иудейская в совершенной степени и созревшая для того, чтобы заселить собою все бедламы мира, - принялась перелицовывать ценности по своему разумению - так, как если бы христианин был смыслом, солью, мерой и даже "Страшным судом" всего, что остаётся от человечества… Этакая фатальность! Она стала возможной вследствие того, что уже существовала родственная, близкая по породе мания величия - иудейская; как только между иудеями и иудео-христианами разверзлась пропасть, у последних не оставалось выбора - им пришлось применить против самих иудеев те самые процедуры самосохранения, на какие толкал иудейский инстинкт; прежде иудеи пользовались ими лишь против неиудеев. Христианин - всё тот же иудей более "вольного" пошиба.
45
Вот образчики того, что вдолбили себе эти ничтожества, что вложили в уста своего учителя, - сплошь признания "прекрасных душ"…
"И если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу" (Мк 6, 11). - Ах, как это по-евангельски!..
"А кто соблазнит одного из малых сил, верующих в меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море" (Мк 9, 42). - Ах, как по-евангельски!..
"И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную…" (Мк 9, 47). - Подразумевается же отнюдь не глаз.
"Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе" (Мк 9, 1). - Хорошо наврал, лев…
"Кто хочет идти за мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за мною. Ибо…" (Примечание психолога: христианская мораль опровергается этими "ибо"; её "основания" её опровергают - это по-христиански) (Мк 8, 34). -
"Не судите, да не судимы будете. Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" (Мф 7, 1). - Какое же понятие о справедливости, о "праведном" судье!..
"Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и мытари?" (Мф 5, 46). - Принцип "христианской любви": надо, чтобы в конце концов её хорошо оплачивали…
"А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших" (Мф 6, 15). - Это сильно компрометирует так называемого отца…
"Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам" (<Мф 6, 33>). "Всё" - значит еда, одежда, всё необходимое для жизни. Мягко говоря, заблуждение… Незадолго до того бог являлся в роли портного, по крайней мере в известных случаях…
"Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их" (Лк 6, 23). Бесстыжая чернь! Уже и с пророками сравнивают себя…
"Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живёт в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм - вы" (1 Кор 3, 16). - К подобным вещам нельзя отнестись с достаточным презрением…
"Разве не знаете, что святые будут судить мир? Если же вами будет судим мир, то неужели вы недостойны судить маловажные дела?" (1 Кор 6, 2). Увы! не просто речь безумца… Этот чудовищный обманщик продолжает затем: "Разве не знаете, что мы будем судить ангелов, не тем ли более дела житейские!"…
"Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих. Не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничижённое и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом" (1 Кор 1, 20 сл.). Чтобы понять это место - свидетельство первостепенной важности для психологии чандалы с её моралью, читайте первый раздел моей "Генеалогии морали" - там впервые выявлена противоположность морали аристократической и морали чандалы, рождаемой ressentiment’ом и бессильной местью. Павел был величайшим из апостолов мщения…
46
Что же следует отсюда? Что недурно надевать перчатки, когда читаешь Новый завет. Уже близость нечистот вынуждает поступать так. Допускать в круг своего общения "первых христиан" - это всё равно, что допускать в него польских евреев. И тут даже не требуется никаких аргументов… Те и другие дурно пахнут. - Напрасно отыскивал я в Новом завете хотя бы одну симпатичную черту - ни независимости, ни доброты, ни откровенности, ни прямодушия… Человечности тут и не бывало, - не выработался ещё инстинкт чистоплотности… В Новом завете сплошь дурные инстинкты, и нет мужества сознаться в них. Сплошная трусость: на всё закрывают глаза, обманывают самих себя. После Нового завета любая книга покажется чистой; вот пример: непосредственно после Павла я с восторгом читал самого прелестного и дерзкого насмешника Петрония, о котором можно было бы сказать то самое, что Доменико Боккаччо писал герцогу Пармскому о Чезаре Борджа: "è tutto festo" - он наделён бессмертным здоровьем, бессмертной весёлостью и во всём превосходен… Ничтожные ханжи просчитались в главном. Они на всё наскакивают, но на что ни наскочат, всё этим отмечено - всё замечательно. На кого нападёт "первый христианин", тот об него не измарается… Напротив, если "первые христиане" против тебя, это делает тебе честь. Читая Новый завет, чувствуешь симпатию к тому, что́ там попирают ногами, - не говоря уж о "мудрости мира сего", которую наглый болтун напрасно пытается посрамить "юродством проповеди"… Даже книжники и фарисеи выигрывают от таких неприятелей: должно быть, они чего-то да стоили, коль скоро ненавидели их столь непристойным манером. Лицемерие - вот уж упрёк к лицу "первым христианам"!.. В конце концов книжники были привилегированным сословием - этого достаточно, морали чандалы не требуется иных оснований. "Первый христианин" - боюсь, последний тоже (его я, быть может, ещё застану) - бунтует против привилегий, следуя самому подлому своему инстинкту: он всегда живёт и борется за "равные права"… Если пристальнее всмотреться, у него нет другого выбора. Если тебе угодно быть "избранником божьим", или "храмом божьим", или "судить ангелов", тогда любой иной принцип отбора, - например, по порядочности, по уму, по мужественности и гордому достоинству, по красоте души и щедрости сердца, - это просто "мир", то есть зло в себе… Мораль: каждое слово в устах "первых христиан" - ложь, каждый их поступок - инстинктивная фальшь, все их ценности и цели вредоносны, а ценностью обладает тот, кого они ненавидят, обладает то, что они ненавидят… Христианин, особливо христианин-жрец, - это особый критерий ценности - Надо ли говорить, что во всём Новом завете только одно лицо вызывает уважение к себе и что это Пилат, наместник Рима? Принимать всерьёз иудейские перебранки? Нет, на это он не пойдёт. Иудеем больше, иудеем меньше - что ему?.. Аристократическая насмешка римлянина, перед которым бесстыдно злоупотребляют словом "истина", обогатила Новый завет единственно ценным высказыванием - в нём критика и уничтожение самого же христианства: "Что есть истина?"…
47
- Нас разделяет не то, что мы не находим бога - ни в истории, ни в природе, ни по-за природой… Нас разделяет то, что почитаемое богом мы воспринимаем не как "божественное", а как далёкое, пагубное и абсурдное, не как заблуждение, а как преступление перед жизнью… Мы отрицаем бога как бога… Если бы нам доказали, что христианский бог существует, мы бы ещё меньше веровали в него. - Согласно формуле: deus qualem Paulus creavit, dei negatio. - Религия типа христианской, ни в одной точке не соприкасающаяся с действительностью и немедленно гибнущая, как только мы признаем правоту действительности хотя бы в одной точке, такая религия не может не враждовать с "мудростью мира сего", сиречь с наукой, - она благословит все средства, пригодные для того, чтобы отравить, оклеветать, осрамить дисциплину духа, честность и строгость в делах, затрагивающих совесть духа, благородную холодность и независимость духа. Императив "веры" налагает вето на науку - in praxi сие означает: ложь любой ценой… Павел понял, что нужна ложь, то есть нужна "вера"; позднее церковь поняла Павла. - "Бог", выдуманный Павлом, бог, посрамляющий "мудрость мира сего" (значит, в узком смысле слова двух великих супротивниц суеверия - филологию и медицину), - на самом деле всего лишь категорическая решимость самого Павла "посрамить": называть же "богом" свою собственную волю, тору, - исконно иудейское обыкновение. Павел вознамерился посрамить мудрость мира сего, его враги - хорошие филологи и врачи александрийской выучки; им-то и объявляет он войну. И верно: нельзя быть филологом и врачом и не быть при этом антихристианином. Ведь филолог видит, что́ стоит за "священными книгами", а врач видит, что́ стоит за физиологической деградацией типичного христианина. Врач говорит: "Неизлечим"; филолог говорит: "Подлог"…
48
Понят ли, собственно говоря, знаменитый рассказ начала Библии - рассказ о боге, который испытывает адский страх перед знанием?.. Нет, не понят. Книга жрецов par excellence, ясное дело, начинается с тех огромных внутренних трудностей, какие переживает жрец: для жреца существует только одна серьёзная опасность, значит, и для бога тоже…
Ветхий бог - сплошной "дух", первосвященник и само совершенство - прогуливается по своему саду. Только что ему скучно. И боги тоже безуспешно борются со скукой. Что ж делать? Он выдумывает человека - тот его развлечёт… Но смотри-ка, и человеку скучно. И милосердие бога не знает границ: он сжалился над единственной бедой всякого рая и создал других животных. Первая ошибка: животные вовсе не развлекли человека, - он стал господином их и вовсе не намеревался быть сам "животным". - Тогда бог создал женщину. И тут скуке, верно, пришёл конец - но и многому другому! Женщина была второй ошибкой бога. - "Женщина по своей сути змея, Ева" - это знает каждый жрец; "Все беды - от женщины" - и это он знает. "Следовательно, от неё и знание"… Лишь из-за женщины человек вкусил от древа познания. - Что же произошло? Ветхим богом овладел адский страх. Оказалось, что человек - самая большая из его ошибок, он в нём создал соперника себе, - благодаря знанию становишься как бог, - так что конец жрецам и богам, если только человек станет учёным! - Мораль: наука запретна как таковая, она одна и находится под запретом. Наука - первый грех, зародыш всякого греха, первородный грех. Только в том и мораль… "Ты не должен познавать" - всё остальное вытекает отсюда. - Адский страх не помешал богу поступать благоразумно. Как воспрепятствовать науке? Это на долгое время стало основной проблемой, волновавшей его. Ответ: надо изгнать человека из рая! Счастье, праздность наводят на мысли, а все мысли - дурные… Человек не должен думать. - И "жрец в себе" изобретает беды, смерть, беременность с её болями, все мыслимые виды нищеты, дряхлости, трудов, прежде всего недуги - всё годные средства борьбы с наукой! Нужда помешает человеку думать… И однако! О ужас! Дело познания растёт, высится, штурмует небеса, несёт с собой сумерки богам, - что делать?! - Ветхий бог придумывает войны, он разделяет народы, он добивается того, чтобы люди уничтожали друг друга (жрецам всегда была нужна война…). Война помимо прочего великая помеха науке! - Невероятно! Несмотря на войны возрастают познание и независимость от жреца!.. И тогда ветхий бог принимает последнее решение: "Человек стал учёным, - ничего не поделаешь, надо его утопить!"…