РЖАВЦЕВ (размышляет). Вышла ссора, и Гвоздь сбросил ее с балкона. Забрал деньги, но выйти из подъезда не успел. Когда спускался по лестнице, услышал шум и сообразил: нужно делать вид, что поднимается.
ИНДЕЙКИН. Мы тоже так решили. Но доказательств не было.
РЖАВЦЕВ. На мокрое пошел Гвоздь. Дурак!
ИНДЕЙКИН. Что это за история с кулоном, Ростислав Романович? Уж не о нем ли говорила старуха Кутафина? Помните? Зайчикова спросила ее: "А не забрал ли разбойник у нее чего?" И Кутафина ответила: "Сорвал с шеи стекляшку голубую".
РЖАВЦЕВ. От злости, что не нашел денег.
ИНДЕЙКИН (размышляя). Голубая стекляшка. Голубая стекляшка. Зайчикова интересовалась у Таганкина голубым камнем. Не та ли эта стекляшка? Вы не будете возражать, если мы вернемся к Шиллеру?
РЖАВЦЕВ. Я люблю Шиллера.
ИНДЕЙКИН. Я два раза перечитал второй акт "Разбойников".
РЖАВЦЕВ. Так понравилось?
ИНДЕЙКИН. Во втором акте Амелия поет песню, там есть такие слова.
Милый Гектор! Не спеши в сраженье,
Где Ахиллов меч без сожаленья
Тень Патрокла жертвами дарит!
(Мечтательно.) Гомер. Илиада. Патрокл был другом Ахилла. Гектор его убил. Ахилл отомстил за смерть Патрокла и убил Гектора…
РЖАВЦЕВ. И это имеет какое-то отношение к голубой стекляшке?
ИНДЕЙКИН. Что вы знаете о голубом патрокле?
РЖАВЦЕВ. Патрокл – голубой! А что? Скоро выяснится, что и принц датский… Однако какое это имеет отношение к голубой стекляшке?
ИНДЕЙКИН. Оставим на время Шиллера в покое и от древнегреческой истории перейдем к кристаллографии.
РЖАВЦЕВ. Здесь я не специалист.
ИНДЕЙКИН. Почему же?! Семь лет назад в Антверпене вы продали ювелиру Гоотмансу голубой бриллиант, известный как "голубой патрокл". Ведь так? Про лотерею вы придумали. Вам напомнить, сколько вы получили за камень?
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Там же. ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Семь лет назад в Антверпене вы продали ювелиру Гоотмансу голубой бриллиант, известный как "голубой патрокл". Вам напомнить, сколько вы получили за камень?
РЖАВЦЕВ. Меньше, чем рассчитывал. Окрашенные бриллианты не представляют ценности.
ИНДЕЙКИН. Неправда, Ростислав Романович, неправда. Цветные бриллианты ценятся очень высоко, на них не работают законы рынка обычных алмазов.
РЖАВЦЕВ. Однако бриллиант, который я продал в Брюсселе, был не чистой воды.
ИНДЕЙКИН. Небольшие вариации в окраске цветных, или как их правильнее называть, фантазийных бриллиантов действительно снижают цену. Для голубых бриллиантов нежелательным является серый оттенок. А у вас был камень с серым оттенком.
РЖАВЦЕВ. Где этот разбойник нашел серый оттенок?! Вот и получил я сущий пустяк.
ИНДЕЙКИН. Снова неправда, Ростислав Романович. Гоотманс действительно понизил цену за серый оттенок, но существенно добавил за принадлежность к комплекту. Ибо "голубой патрокл" ценен не только сам по себе, но и как часть сета из двух фантазийных бриллиантов: "голубого патрокла" и "желтого ахилла".
РЖАВЦЕВ. Подумать только!
ИНДЕЙКИН. Желтые бриллианты раньше ценились дешевле голубых, но в настоящее время сложно сказать, какой цвет камня более популярный. Кроме того, "желтый ахилл" почти в два раза больше "голубого патрокла".
РЖАВЦЕВ. Подумать только!
ИНДЕЙКИН. Знали ли вы о существовании "желтого ахилла"? Конечно, знали. Ибо, если не знали, то продав "голубой патрокл", успокоились бы.
РЖАВЦЕВ. "Голубой патрокл". "Желтый ахилл".
ИНДЕЙКИН. Так знали ли вы о существовании "желтого ахилла"?
РЖАВЦЕВ. Если я скажу "не знал", скорее всего, вы мне не поверите.
ИНДЕЙКИН. Не поверю. И не появилось ли искушение у милого Гектора поспешить в сраженье? После Патрокла – Ахилл.
РЖАВЦЕВ. Гомер предупреждал. Милый Гектор, не спеши в сраженье, где Ахиллов меч без сожаленья тень Патрокла жертвами дарит.
ИНДЕЙКИН. А вы поспешили. Но вернемся к вашему первому визиту к Крышкиной. Я уже слышал две версии. Версия номер один: вы хотели собрать всех педагогов. Версия гуманная, но, скажем по правде, малоубедительная. Вторая версия более героическая: хотели отомстить за отца Зайчиковой. Достойная версия, но тоже не очень правдоподобная. Третьей версии у нас нет. Пока нет. Поэтому ограничимся констатацией факта вашего визита к Крышкиной, во время которого она, уж не знаю почему, рассказала вам про два камня.
РЖАВЦЕВ. Без всяких задних мыслей я спросил, что за кулон у нее на шее. Она сказала, что это страз, точная копия известного бриллианта. И рассказала, что ее прабабке принадлежал сет из двух камней: одного голубого, другого желтого. Кому принадлежат сейчас эти камни, она не знала. После революции камни пропали.
ИНДЕЙКИН. Но, тем не менее, в Антверпене вы продали настоящий камень.
РЖАВЦЕВ. Небольшой такой камушек.
ИНДЕЙКИН. Как попал к вам этот камень?
РЖАВЦЕВ. Это длинная история.
ИНДЕЙКИН. У всех длинных историй есть начало. Кто главный герой этой истории?
РЖАВЦЕВ. Гвоздь. Гражданин Гвоздев Герасим Иванович. Я не поверил Крышкиной, что у нее страз, а не настоящий бриллиант, и решил, что за границей камень мне пригодится. Сам забрать его не решался, мне нужен был помощник. И я рассказал Гвоздю, что у моей учительницы литературы есть камень цены великой и что я хочу взять камень за границу и там продать. Сам ехать к Крышкиной не решаюсь. Обещал ему привезти кучу барахла. Долго уговаривать не пришлось.
ИНДЕЙКИН. И он забрал камень силой?
РЖАВЦЕВ. Думаю, что да.
ИНДЕЙКИН. Вы знали, что он ее убил?
РЖАВЦЕВ. Он не сказал, я не спрашивал.
ИНДЕЙКИН. Он привез вам камень?
РЖАВЦЕВ. Да.
ИНДЕЙКИН. И письма?
РЖАВЦЕВ. И письма.
ИНДЕЙКИН. Это был настоящий камень?
РЖАВЦЕВ. Да.
ИНДЕЙКИН. Вернемся к событиям, произошедшим в последние дни вашего пребывания в Москве. Из ваших показаний следует, что поздно вечером вы угнали машину у Таганкина.
РЖАВЦЕВ. Угнал и передал Гвоздю. Тот отправился в Канузино, убил Крышкину, забрал камень и письма. Утром привез их мне.
ИНДЕЙКИН. Однако гражданка Константинопольскаая утверждает, что, изучая карту Чехословакии, вы всю ночь сверялись с какими-то письмами. А это означает, что письма у вас были уже ночью. А Гвоздев вернулся из Канузино только утром. Значит, письма привез не он. Но письма мог привезти только тот, кто убил Крышкину. Никто другой. Я вас убедил?
РЖАВЦЕВ. Вы размышляете логично.
ИНДЕЙКИН. Спасибо. Попробуем для начала установить, когда Крышкина была убита. В последний раз живой Крышкину видела продавщица булочной, это было в одиннадцать тридцать. В двадцать один тридцать вы появились у Константинопольской, и при вас уже были письма. Таким образом, кто-то убил Крышкину и забрал письма между одиннадцатью тридцатью и двадцатью одним тридцатью. Можно сузить этот промежуток времени. Патологоанатом утверждает, что роковой удар по голове был нанесен где-то между тринадцатью и шестнадцатью часами. А Гвоздев, по вашим словам, должен был приехать в Канузино ночью.
РЖАВЦЕВ. Кошмарную картину вы нарисовали. Бедный Гвоздь приехал убивать старушку. Приехал, а бабку уже ухлопали, взяли камень и письма. На одну бедную старуху два убивца. Не жирно ли?! Да и кто он, настоящий головорез? Кто? Может быть, я сам?
ИНДЕЙКИН. Это первое, что пришло нам в голову. Мы предположили, что это вы были в Канузино утром. Мы проверили все гостиницы в Канузино, беседовали с проводниками поездов, с шоферами автобусов. Ничего не нашли.
РЖАВЦЕВ. А может быть, меня там вообще не было? Вы рассматривали такой вариант?
ИНДЕЙКИН. Рассматривали. Но кто-то был. Непременно был.
РЖАВЦЕВ. Может быть, человек-невидимка.
ИНДЕЙКИН. Нет, не невидимка. Обыкновенный человек. И как у каждого человека у него были слабости. И одна слабость его подвела. Простая человеческая слабость. Он любит пирожки. Вас не интересует, какие пирожки он любит?
РЖАВЦЕВ. Нет.
ИНДЕЙКИН. Напрасно. Он любит пирожки с повидлом. Вы любите пирожки с повидлом? Уже забыли про такие?
РЖАВЦЕВ. Почему же? Не забыл. Семь копеек пирожок.
ИНДЕЙКИН. Вы допустили такую же ошибку, как и он. В Москве пирожок с повидлом действительно стоил семь копеек. А вот на автобусном вокзале в Канузино восемь копеек.
РЖАВЦЕВ. Крохоборы.
ИНДЕЙКИН. Верно. Но не меньший крохобор и этот человек. Начал скандалить из-за одной копейки. Представляете себе, из-за одной копейки! Дал десять копеек. Продавщица ему сдачи две копейки. Он потребовал еще копейку. Она объяснила, что у них пирожок стоит восемь копеек. Он ее обругал. Но копейку требовать не стал.
РЖАВЦЕВ. Опять счастливый конец.
ИНДЕЙКИН. Не совсем. Продавщица его запомнила. И когда ей показали его фотографию, она его опознала. Вы догадываетесь, кто это?
РЖАВЦЕВ. Во всяком случае, не я.
ИНДЕЙКИН. Верно.
РЖАВЦЕВ. А кто?
ИНДЕЙКИН. Главный персонаж этой истории. Тот, кто убил Крышкину. Ваш приятель Барсуков Николай Антонович.
Долгая пауза.
РЖАВЦЕВ. Вы его арестовали?
ИНДЕЙКИН. Нет.
РЖАВЦЕВ. Почему?
ИНДЕЙКИН. Инцидент с пирожком доказывает, что Барсуков был в Канузино. Только это – и ничего больше.
РЖАВЦЕВ. То есть, если бы не пагубная страсть к пирожкам с повидлом, Барсук вошел бы в анналы отечественной судебной хроники как человек-невидимка.
ИНДЕЙКИН. Не совсем невидимка. Его видели выходящим из дома Крышкиной. Но…
РЖАВЦЕВ. Попался душегуб.
ИНДЕЙКИН. Есть показания гражданки Кутафиной.
КУТАФИНА отвечает на вопросы следователя, которого не видно.
КУТАФИНА. Каждый день сижу у окна, что солдат в будке, а тут ушла часы ремонтировать. Когда покупала, хорошие часы были, а тут бежать начали. Проснулась утром, чай вскипятила, соседке звоню, Клавдии Михайловне, спрашиваю, как самочувствие? А она: "Ты что, очумела? Три часа ночи. У меня в это время нет никакого самочувствия". А вот кто видел разбойника, так это Ираида Карповна, из пятиэтажки напротив. Она, правда, – "того", но разглядела точно. Со спины. Похож, сказала, на бандита из фильма про "Адъютанта". Прямо копия. Вы ее самою спросите, когда она из дурного дома выйдет. Только она не скоро выйдет. Очень уж она несусветная.
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
РЖАВЦЕВ. Ишь ты, слово-то какое, несусветная. А ведь точно похож Барсук на Мирона из "Адъютанта". Это уже улика.
ИНДЕЙКИН. Косвенная. Судите сами. Свидетель, страдающий психическим расстройством, утверждает, что подозреваемый со спины похож на актера Павлова в роли Мирона из фильма "Адъютант его превосходительства". Малоубедительно. Но есть еще одна косвенная улика. Мы интересовались, не изменилось ли поведение Барсукова после событий в Канузино. Пригласили Таганкина.
ТАГАНКИН отвечает на вопросы следователя, которого не видно.
ТАГАНКИН. Барсуков? Изменился? Нет ничего более постоянного, чем Барсуков. Болтать, правда, он горазд. Пристал к председателю профкома, сколько стоит путевка в Чехословакию. А потом меня спрашивал, выпустят его или нет. Я сказал, выпустят, непременно выпустят. Правда, выпустите его. Если не вернется, беды не будет, есть люди, от отсутствия которых на рабочем месте только одна польза. Везде так. Извините, если я вас обидел. Но поймите и меня. Три привода в прокуратуру из-за машины, которая, вообще-то, и не пропала! А разве не приводы? Не станете вы утверждать, что я прихожу сюда в свободное время, по собственному желанию, и испытываю удовольствие, беседуя с вами? Простите, я опять неудачно пошутил…
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Мы предположили, что намерение Барсукова посетить Чехословакию объясняется тем, что он читал письма Крышкиной, где была упомянута Чехословакия. Поэтому можно предположить, что именно он забрал письма у Крышкиной.
РЖАВЦЕВ. И, стало быть, он ее и…
ИНДЕЙКИН. Косвенная улика. Но интерес Барсукова к Чехословакии нас насторожил. Мы сочли нужным еще раз встретиться с гражданкой Константинопольской.
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ отвечает на вопросы следователя, которого не видно.
КОНСТАНТИНОПОЛЬСКАЯ. Да, я понимаю, что вы вызвали меня в связи с интересом Славы Ржавцева к Чехословакии. Его интересовали кельтские поселения в Чехии, особенно город Скрылев. Это очень интересный город. Там были стоянки кельтов. Правда, никаких останков их культуры найдено там пока не было. Вы не поверите, но Слава сам нашел этот город. А потом мы с ним играли, лазили по карте почти два часа. Прокладывали пути к этому Скрылеву из Праги. Пешком, на велосипеде, на машине. Вы знаете, как сказал Кокто: "Когда…" Простите, я отвлеклась. Это характерно для научных работников.
Нет, больше он мне не звонил. Простился – и все. На том мой роман и закончился. Мне не везет на романы. Как сказала Цветаева… Впрочем, это никому не интересно.
ИНДЕЙКИН и РЖАВЦЕВ.
ИНДЕЙКИН. Что же вас интересовало в Скрылеве? Ведь не кельтские же поселения?
РЖАВЦЕВ. Не кельтские.
ИНДЕЙКИН. И, тем не менее, попав за границу, вы сразу отправились в Скрылев. Это можно объяснить только тем, что в письмах, которые были изъяты у Крышкиной, вы нашли нечто, заставившее вас отправиться в Скрылев. Но что? "Голубой патрокл" был уже почти ваш. Интересовать вас мог только "желтый ахилл". Неужели в письмах было написано, что "желтый ахилл" в Скрылеве? По-другому не получается, Ростислав Романович.
РЖАВЦЕВ. Из писем я действительно узнал, что "желтый ахилл" находится у брата Крышкиной, Ивана, который после революции уехал в Чехословакию и живет в Скрылеве.
ИНДЕЙКИН. И вы отправились в Скрылев.
РЖАВЦЕВ. В Скрылев.
ИНДЕЙКИН. Но камень не нашли.
РЖАВЦЕВ. Не нашел. В Скрылеве я узнал, что Иван уже лет десять как умер. Я встретился с его сыном Любомиром. Он плохо говорил по-русски. Ничего о "желтом ахилле" он не знал.
ИНДЕЙКИН. И на этом милый Гектор успокоился.
РЖАВЦЕВ. Поверил Гомеру. История закончена.
ИНДЕЙКИН. Не совсем… Ваша поездка в Скрылев не осталась незамеченной для наших чешских товарищей. Когда они узнали, что в город Скрылев к некоему Любомиру Крышкину, за которым они ведут наблюдение, приходил какой-то русский, они сразу же сообщили нам фамилию этого русского. К нашему удивлению, им оказался человек, который только что сбежал из Союза и который уж точно не должен был объявляться в социалистической Чехословакии. Мы заинтересовались этим человеком и начали искать его связи с Любомиром Крышкиным. Запросили сведения про всех крышкиных в Союзе и узнали, что некая Крышкина Антонина Матвеевна была убита в день отъезда этого человека из Союза. Мы начинаем досконально изучать друзей этого человека и обнаруживаем…
РЖАВЦЕВ. Пропажу машины гражданина Таганкина.
ИНДЕЙКИН. И вы начинаете интересовать нас все больше и больше. Мы ищем всех таксистов, которые подвозили кого-либо в то утро в район, где была оставлена машина Таганкина. Находим шофера, который вез вас от дома Константинопольской до Чертанова, и выходим таким образом на Константинопольскую. Потом на Гвоздева.
РЖАВЦЕВ. Как вы вышли на Гвоздя? Только не говорите, что запрашивали сведения в военкомате.
ИНДЕЙКИН. Мы нашли таксиста, который вез Гвоздева из Чертанова к его грузовику. Шофер запомнил номера грузовика. Очень запоминающиеся цифры: 112233.
РЖАВЦЕВ. Я говорил ему, надо менять номера. Не послушался. С кем приходилось работать, гражданин начальник! Крохоборы. Один жалеет десятку, чтобы поменять номера. А другой вообще… подзалетел из-за одной копейки! Это не Шиллер! Это Мольер. Сплошной Мольер…
ИНДЕЙКИН. Мы подсчитали километраж украденного автомобиля. Поняли, что кто-то ездил на автомобиле в Канузино и убил старуху.
РЖАВЦЕВ. Вам бы тут и взять Гвоздя!
ИНДЕЙКИН. Мы продолжали разматывать клубок.
РЖАВЦЕВ. Почему? Что не стыковалось?
ИНДЕЙКИН. Скажите, Ростислав Романович, от кого вы узнали про камень? Только не повторяйте историю про то, как вы случайно увидели кулон у Крышкиной. И про то, что у самой Крышкиной вы появились, как выразилась Константинопольская, из-за любви к школьному вальсу. Так кто вам сообщил о бриллианте? Теперь вы уже можете об этом сказать. Столько воды утекло! Кто? Не Барсуков ли?
РЖАВЦЕВ. Барсуков.
ИНДЕЙКИН. Опять он. Откуда он появился?
РЖАВЦЕВ. Как черт из табакерки. Как-то на работе перед обедом отозвал меня в сторонку и разом все изложил.
ИНДЕЙКИН. Что именно?
РЖАВЦЕВ. Рассказал про "ахилл" и "патрокл".
ИНДЕЙКИН. Непохоже на него.
РЖАВЦЕВ. Непохоже. Но, видно, все просчитал и понял: по-другому нельзя.
ИНДЕЙКИН. Он сказал, откуда у него данные?
РЖАВЦЕВ. Из-за кордона приезжал туристом человек и привез ему письмо от родственников.
ИНДЕЙКИН. Из какой страны?
РЖАВЦЕВ. Сказал, из Австрии.
ИНДЕЙКИН. Барсуков встречался с этим туристом?
РЖАВЦЕВ. Да.
ИНДЕЙКИН. Это мы проморгали. Фамилию этого туриста знаете?
РЖАВЦЕВ. Нет.
ИНДЕЙКИН. То, что у Барсукова есть родственники за границей, мы знали, но то, что они вступили с ним в контакт, прошляпили. Барсуков показывал вам письмо?
РЖАВЦЕВ. Он его уничтожил.
ИНДЕЙКИН. Это резонно. Что было в письме?
РЖАВЦЕВ. Я знаю только то, что мне рассказывал сам Барсуков.
ИНДЕЙКИН. Это понятно.
РЖАВЦЕВ. Он сказал, что получил письмо от родственников, которые после войны оказались в Германии.
ИНДЕЙКИН. Ушли с немцами.
РЖАВЦЕВ. Этого он не говорил, но я догадывался.
ИНДЕЙКИН. Дальше.
РЖАВЦЕВ. Он рассказал про камни.
ИНДЕЙКИН. Про два камня?
РЖАВЦЕВ. Два.
ИНДЕЙКИН. И что он рассказывал про эти камни?
РЖАВЦЕВ. Рассказал, что было два камня, два бриллианта, желтый и голубой. Желтый после революции пропал. Голубой вывез в Германию некто Глебов. Этот Глебов в самом конце войны оказался в Братиславе со своей женой Анной Матвеевной, урожденной Крышкиной, там он и умер в 1945 году. Анна вернулась после войны в Россию и привезла один камень. Это все, что рассказал Барсуков.
ИНДЕЙКИН. Как возникла Антонина Крышкина?.
РЖАВЦЕВ. Когда Барсуков назвал девичью фамилию Анны Матвеевны Глебовой – Крышкина, я сразу вспомнил про свою литераторшу Антонину Матвеевну Крышкину. Конечно, это могло быть совпадением, но проверить не мешало. Может быть, валяется камушек в какой-нибудь шкатулке, а старушка цены ему не знает. Я вспомнил, что года два назад читал фельетон в ленинградской газете. Там была упомянута Елена Зайчикова. Если это дочка нашего историка, то она могла бы знать адрес Крышкиной.
ИНДЕЙКИН. И вы поспешили к Зайчиковой.
РЖАВЦЕВ. Поспешил.
ИНДЕЙКИН. Но она адреса Крышкиной не знала?
РЖАВЦЕВ. Не знала. Но порекомендовала найти Константинопольскую. Зайчикова была на похоронах матери Константинопольской и встретила там Крышкину. Как я нашел Константинопольскую, вы знаете. Та дала мне адрес Крышкиной, и я отправился в Канузино.
ИНДЕЙКИН. Как вас встретила Крышкина?