Явление 8
Алексей уже давно стоит у гардероба в планетарии, рассматривает свои ботинки.
Пол чище. К нему подходит крупный мальчик в черной куртке и черных джинсах.
Мальчик. Общество "Путь спасения"? Я из детдома.
Алексей. Да-да. Здравствуй. Я твой "воскресный брат".
Мальчик. Че-то староват ты для брата. Давай ты будешь воскресный батя?
Алексей. Что?
Мальчик. Ба-тя… Это такой отец, только у парней. Но бати еженедельные к нам ходят. А ты одноразовый?
Алексей. Что?
Мальчик. В смысле ты со мной один только раз, только сегодня погуляешь и больше не придешь? Или придешь? Говори сразу!
Алексей. Давай хоть познакомимся для начала. Меня зовут Алексей Иваныч.
Мальчик. А меня Августин.
Алексей(смеется). Только что придумал?
Августин. Да пошел ты! На вот, документы. Тут написано и как меня зовут, и инструкция.
Алексей. Какая еще инструкция?
Августин. По применению. Ты утюг купишь и то инструкцию читаешь, а я – человек. Хотя можешь не читать. Так скажу все. У меня одноразовых до хрена было. Там написано, что раз я старше двенадцати, меня надо вести не в развлекательное, в цирк там, зоопарк, а в познавательное. Так что планетарий – это правильно. Что меня надо чаще называть по имени, чтобы я чувствовал, что ты именно ко мне, а не на конвейере. Понял?
Алексей. Ты итальянец что ли?
Августин. С чего?
Алексей. Августин вроде римское имя.
Августин. Я русский… Хотя хэ зэ… Нас учили всегда говорить – русский. Все так говорим, и Наргиз, и Ахмед. (Смеется.) Все у нас русские. А то вдруг кто взять захочет. Меня так назвали, когда я в детдом поступил. Потому что август был, и тогда песню Леонтьева крутили: "Ах, ты мой милый Августин, все прошло, все прошло". Нормально так? Устраивает? Можно на сегодня поменять, я привык. Уж сто раз меняли. Им неловко меня по имени называть. Вдруг прохожие подумают еще, что я их сын, и они меня сами так долбануто назвали. Если хочешь на день, не парься, говори.
Алексей. Нет, пусть будет как есть. Снимай куртку давай… Августин.
Августин(живо снимает куртку). Одна тетка называла меня Арсений. Ну капец… Чем Арсений-то лучше? Я стремался. Она целый месяц ко мне ходила. Года два назад. А потом собаку какую-то подобрала во дворе и стала с ней гулять. Вроде как собаку за доброе дело зачла, а меня уже не надо. Даже книжку на прощание подарила про собаку. Я читать не стал. Выкинул.
Они проходят в просторный зал планетария.
Августин смело бежит вперед, Алексей прибавляет шаг, пытается идти первым.
Алексей(бодро). Ну и болтун же ты, Августин! А я боялся, что буду из тебя слова тянуть.
Августин. Это мелкие молчат, потому что боятся не то ляпнуть, не понравиться. А я уже не боюсь.
Алексей. Потому что взрослый и смелый стал?
Августин. Меня уже не возьмут. Я скоро в фазану поступлю и в общагу перееду. Меня нет смысла брать… Ты че молчишь?.. Забыл как тебя звать…
Алексей. Алексей Иваныч.
Августин. Во-во. Ты че молчишь, Алексей Иваныч? Тебе стремно? Ты не парься, это у всех. Нам объясняли. Это общественная вина. Это у тебя за всех благополучных стрем, что есть такие беспризорные и трудные, как я. Хотя ты не виноват. Если ты, конечно, никого в детдом не сдал… Че молчишь? Сдал?
Алексей. Нет.
Августин. Молоток.
Алексей. Меня сдавали. А потом назад забрали.
Августин. Приемным взяли?
Алексей. Да нет. Мать. Мать отдала, мать и забрала.
Августин. Капец, как тебе круто!
Алексей. Чем круто? Как мне с ней потом было жить после этого?
Августин. Я не знаю. Я со своими не жил. Тебя в детдоме сильно били?
Алексей. Нет. Играли. Бритвой.
Августин. В Буратино?
Алексей. Как это в Буратино?
Августин. Бежишь на встречу, между пальцев лезвие, руку резко выкинешь (показывает) и по самому кончику носа ему чирк! Если кровь полилась, то все, он – Буратино. Вся группа на нем шесть дней тренируется. Можно костей из рыбы в ботинки наложить или занозистую досочку. Можно сзади штаны оттянуть и клею налить. Можно комнату страха ночью сделать: накрыть одеялом и каждый должен ударить, но только особенным способом. Все, что хочешь, всем можно, никто не вступится и сдачу давать нельзя. А на седьмой день, судный, он берет бритвочку и выбирает Буратино.
Алексей. Зачем? Это игра?
Августин. Это среди своих, внутри группы. Чтобы тренироваться, всегда быть начеку. Если чужой придет, мы все готовы и выдержать в случае чего, и наехать.
Алексей. А почему именно шесть дней?
Августин. За шесть дней вмятина на носу затягивается. Если у всех рана одновременно, не видно, кто Буратино… А она тебя сдала, потому что ты косячил или жить не на что было?
Алексей. Наверно, не на что.
Августин. И ты не простил?!
Алексей. Ты почему весь в черном? Ты какой-то неформальный что ли?
Августин. Наоборот, формальный. У нас одежду так покупают, чтобы всем подо все подходило. Черное под черное очень подходит. Чтоб неформальным быть, бабосы надо, неформальные от жиру бесятся.
Алексей. Смотри, это телескоп. Его давно придумали. Он устроен как глаз. Знаешь, зрачок в глазу – это просто отверстие, в котором отражается свет от всех предметов. Все что мы видим, – это только отражение.
Августин. Капец… У людей вместо глаз дырки.
Алексей. Ты смешной.
Августин. Мне все говорят: смешной. Только че-то никому оборжаться не хочется. А у тебя есть дети?
Алексей. Сын.
Августин. А че один только?
Алексей. Так сложилось. Рано завел, семью хотел, а не надо было… Не так просто все.
Августин. Ого. А я вот обязательно заведу. Много. Они меня будут любить. А то че? Чужих что ли из детдома брать?
Алексей. То есть ты бы сам себя не взял?
Августин. Нет. Надо своих любить.
Алексей. А твои родители где? Не говори, если неприятно.
Августин. А че? Мне приятно. Я люблю поговорить. Неприятно, когда обида есть. А я подкинутый. Меня на почтовый ящик у детдома подложили. Как посылку. Кто подложил – не знаю. Так что обижаться не на кого. Спасибо, что август был. Не замерз. А то у нас так уже не одного мертвяка находили. Нянечка принесла как-то в тряпке с улицы новорожденного, на окне оставила, чтоб не оттаял, чтоб гнилым луком не пах, а сама пошла ментов вызывать. Ты знаешь, что мертвяки луком воняют? Я не знал. Мы его развернули, а он серый такой и твердый, в налете каком-то. Как картошка в сухой земле. Глаза закрытые. На нас нянька наорала, отобрала. Я потому и рад, и не стремаюсь, что меня Августин зовут. Январем бы не звали, помер бы.
Августин смотрит прямо и радостно, ждет реакции, но Алексей резко поворачивается к экспонатам.
Алексей. …Смотри, какой странный глобус, с рисунками. Это глобус звездного неба. А внутри этого глобуса мог бы быть наш обычный. Сверху небо, внутри Земля.
Августин. Нормально.
Алексей. А вот карта звездного неба. Звездочки круглые, а те, которые с лучиками, это галактики, такие, как наша и намного больше. Галактик миллиарды, звезд больше, чем песчинок во всех пустынях мира.
Августин. А мы где?
Алексей. Вот здесь, в уголке, не видно просто. Вращаемся на своей маленькой планете, вокруг маленькой желтой звездочки Солнца.
Августин. Мы, по ходу дела, тут ниче не решаем.
Алексей. И переместиться нам нельзя, потому что везде мы умрем, только в этой точке, где мы есть, можно жить. Отлететь чуть-чуть и мы задохнемся. А если Солнце погаснет, то Земля погибнет за восемь минут.
Августин. Почему восемь?
Алексей. Потому что мы видим Солнце на том месте, где оно было восемь минут назад. К нам информация приходит с опозданием.
Августин. Смотрим дырками на место, где уже ниче нет. Прямо в темноте восемь минут?
Алексей. Почему в темноте? Ты сам на солнце-то часто бываешь? Мы же все с электрическим светом сидим. Вот посидим восемь минут с лампочками, а потом умрем от холода.
Августин. А что ты будешь делать эти восемь минут?
Алексей. Ничего. Какой смысл? Я почти весь день на работе. Если Солнце потухнет, то с большей вероятностью я буду на работе… Что там сделаешь? Кофе выпью. Всем спасибо скажу.
Августин. Или во сне. На сон тоже много времени уходит.
Алексей. Да, во сне тем более. Солнце потухнет, а мы спим. И спим еще восемь минут.
Августин. Тебе че, вообще не страшно умереть?
Алексей. Всем страшно. Но когда я здесь, нет. Смотришь на карты и думаешь, что жизнь – мелочь в сравнении с этим всем. Даже жалеть себя смешно и глупо.
Августин. Че-то, значит, Бог нам не улыбался, когда придумывал все это. Че-то он не за нас по ходу дела…
Алексей. Почему не за нас? За всё, просто всего очень много. Не всегда докричишься.
Августин(проводит рукой по карте). Но ведь тут видно, что не докричаться никогда.
Алексей. А ты как относишься к Богу?
Августин останавливается и с прищуром смотрит на Алексея.
Извини, пожалуйста. Нельзя задавать такие вопросы.
Августин. Вопросы задавать можно любые. Я хочу, чтобы сейчас Он нас не слушал.
Алексей(растерянно). Какой ты странный мальчик, Августин. На все готов ответ.
Августин. Просто я уже об этом думал. И решил, что Он есть только если Он меня не слушает. Потому что если слушает и все вот так, то лучше я буду думать, что Его нет.
Алексей. Хитро. Ты мне нравишься. Но что это у тебя за пессимизм? Все в мире не так худо устроено, Августин. Зато ты каждый день можешь совершать кругосветное путешествие вокруг земной оси, лежа дома на диване, не сходя с места, потому что Земля беспрерывно вращается. Вот погляди на эту модель!
Августин. У меня нет дома. И дивана тоже нет.
Алексей. Ты как специально! Проверяешь, работает ли общественная вина? Я стараюсь же, а ты все портишь! Ты же взрослый уже!
Августин. Зачем ты меня с собой взял? Бабки закончились через дорогу переводить? Или ты всех собак голодных во дворе уже покормил?
Алексей. Что ты говоришь…
Августин. Зачем?
Алексей. Понимаешь, самое страшное не то, что мы (показывает на карте место, где могла бы быть наша галактика, если бы была видна) никак не можем повлиять на это (проводит рукой по всей карте), что мы бесполезны. А то, что мы здесь одни. Не то, что ценность наша – нуль, а то, что одиночество наше равно бесконечности.
Августин. И че?
Алексей. Я хотел, чтобы ты хотя бы сегодня был не один.
Августин(громко). Врешь!
Алексей. Августин, тише. Нас же отсюда так выгонят. Трудно с тобой.
Августин(тише). Потому никто и не брал.
Алексей(улыбается). А я бы взял.
Августин(меняется в лице). Врешь! Нельзя! Ты инструкцию нарушил! Там написано: "Никогда не обещайте ребенку, что возьмете его". Знаешь почему? Потому что не возьмут! А ребенок будет ждать и реветь. Потом у нянечек с нами проблемы. А им наших проблем не надо. Иди ты к своей настоящей матери, к своему настоящему сыну… как там тебя зовут… Забыл.
Августин бежит к выходу.
Алексей остается на месте. Не смотрит ему вслед.
Явление 9
Остановка. Та же цыганка со спящим ребенком. Бомж рядом пьет из пластиковой бутылки яркую, очевидно где-то подобранную, газировку.
Алексей смотрит на них обоих. Подает цыганке в банку несколько монет.
Та небрежно кивает, Алексей презрительно морщится.
Бомж(смеется). А ты че думал, она спасибо скажет? Не-не, от них не дождешься. За спасибо бабки у церкви просят. Ромалы думают, мы им должны все по определению. У тебя закурить есть?
Алексей достает две сигареты, обе прикуривает и подает одну бомжу.
Премного благодарен. Если хочется отдачи, то надо при входе в церковь подавать. При выходе нельзя.
Алексей. Почему?
Бомж. При выходе с милостынею отдаешь все, о чем попросил в церкви у Бога. Токмо при входе. Хороший ты мужик, гляжу. Может, ты мне еще пару сигареток дашь? Про запас. А то когда еще… Курить чаще хочется, чем встречаются добрые люди.
Алексей отдает ему всю пачку.
Спасибо, мужик! А я как чуял, что хороший сегодня день. И сон снился про собаку, собака-то к другу ж всегда снится…
Алексей(вздрагивает). Почему он спит?!
Бомж. Кто?
Алексей делает шаг к цыганке.
Алексей. Почему у тебя ребенок все время спит?!
Цыганка(раздельно). Отвали.
Алексей. Ты че, его накачала чем-то?! Он пьяный, под кайфом? Чтоб работать не мешал? Да? Мешает он тебе? Ах ты, сука!
Он пытается вырвать из рук ребенка, цыганка тянет на себя.
Сверток, не сгибаясь, бревном падает на землю.
Алексей видит лицо ребенка, в шоке шарахается в сторону.
Цыганка хватает сверток и быстро убегает во дворы.
Алексей. У него лицо, как картошка в земле, серое… Он что?.. Мертвый?
Бомж. Тише-тише, мужик!
Алексей в слезах хватает за плечи бомжа. Тот, пораженный прикосновением, ведет Алексея вглубь остановки, усаживает.
Бомж. Тише, мужик… Эк тебя. Я тут на вечер оставил… Ладно, пей вот.
Достает из кармана полбутылки водки, протягивает Алексею. Тот отталкивает руку.
Алексей. Не надо. Он мертвый? Да?
Бомж. Да он уж, почитай, третий день как мертвый. Они ж долго-то не выдерживают, непривыкшие они ко всякой заразе, которой мамки-то их поют. Вот и помирают быстро. С мертвым-то им сподручнее сидеть. Зимой особенно долго держатся.
Алексей. А что ты не скажешь никому?
Бомж. Так знают все ж. Толку никакого. Они бабы страшные, никто и связываться не хочет, да и крышуют. Как можно с бабой связываться, которая свое мертвое дитя работать заставляет? Такие на все способны. Ты не переживай уж так. Всякое в жизни бывает.
Алексей. Хочешь, я тебе денег дам? Ты голодный?
Бомж. Аттракцион неслыханной щедрости? Не надо, я не по этой части. А за пачку спасибо. Иди куда шел.
Явление 10
Небольшая церквушка. У входа глянцевые плакаты с изображением святых, электрические свечи с помпадурной формой энергосберегающих лампочек – "Свеча на ветру". В глубине несколько настоящих икон, рукописных. Там же восковые желтые свечи горят неколеблющимся белым светом, не хуже энергосберегающих. Алексей в шапке входит, не решается пройти туда, вглубь, где все и висит, и горит настоящее. Усаживается на лавочку при входе, ждет, что будет. Но ничего не происходит, его даже не замечают продавщица в церковной лавке и пожилая прихожанка, болтающие здесь же, на полосе электрического света.
Прихожанка. Я думаю, уж не Бог ли войну-то нам прислал. (Крестится и зачем-то трижды сплевывает.) Внук мой Тиша, это который от дочки, что за хохла вышла да укатила туда. Помнишь, я рассказывала?
Продавщица. Помню, конечно. Вы его так назвали хорошо, по святцам, – Тихон. Мы еще со старухами смеялись, что вырастет из него батюшка с таким именем…
Прихожанка. Так вот он такую бороду лопатой отпустил…
Продавщица. Какую бороду? Ему ж лет двадцать?
Прихожанка. Вот-вот. Я ж даже не знала, что у молодых такая нарасти сможет. Я говорю: "Что ж ты, Тиша, ее хоть ножницами-то не подрубаешь? Так и ходишь, как леший". А он говорит: "Все сейчас так ходят". Мода вроде. Ну и ладно, думаю. Не беда. Зимой тепло, летом – не обгоришь. А тут дочь звонит и говорит, мобилизация у них, во Львове. Парнишек убивать увозят.
Продавщица. Ай, беда…
Прихожанка. Думаю, побреют моего Тишеньку, да застрелют. А дочь говорит: "Не боись. Тишка с однокурсниками институт кинули, да в духовную семинарию пошли. Тех, кто в семинарии, воевать не берут". Я Тишу попросила к аппарату. Говорю: "Внучек, ты теперь в Бога уверовал с войной-то этой что ли?" А он: "Да-да, бабушка. Мы тут всей компанией сильно уверовали". А что? Пусть. Я рада.
Продавщица. Не зря по святцам назвали.
Прихожанка. Ага. И в семинариях по их районам теперь перекомплект. Вот и Бог войну прислал, вот и уверовали.
Продавщица. Ой, лишь бы по России не пошло, а то граница недалеко, страшно. Я только ремонт на кухне кончила.
Прихожанка. Да не дай Бог… Мужичок! (Алексею.) Мужичок, ты чего с покрытой-то головой уселся?
Алексей(снимает шапку). Так холодно.
Прихожанка. И чаго холодно?! Ты к Господу нашему в гости пришел. Ты что, когда в гости ходишь, так и сидишь на диване околпаченный?
Алексей. Не хожу я в гости.
Прихожанка. А ты откуда взялся-то? Ты не наш, я всех наших знаю.
Алексей. Да я из города. К матери в гости еду.
Прихожанка. А мать как звать?