От советов к делу!
Итак, вы проанализировали потребности и желания своих персонажей. Теперь подумайте, как они соотносятся с их стремлением к высокому или низкому социальному статусу. Вот несколько вопросов, на которые нужно прежде всего обратить внимание:
Каков их статус, по их мнению?
Каков их статус в глазах других?
Если между ответами на первый и второй вопрос есть расхождения, то воспользуетесь ли вы ими для создания комического или трагического эффекта?
Каково положение ваших основных персонажей друг относительно друга? Какое влияние это оказывает на отношения между ними?
Что выражает их реальный или желаемый статус?
Сделает ли изменение статуса персонажей более интересными в глазах читателей, сможет ли поддержать напряжение и конфликт в сюжете?
Есть ли в сюжете элементы смены ролей? Может быть, стоит их ввести? Как бы отреагировали на подобную ситуацию ваши герои?
9
Герой в зеркале
Каждый писатель часто сталкивается с двумя вопросами: "У ваших героев есть реальные прототипы?" и "Ваш главный герой - это вы?" Обычный ответ - "Не совсем", но, конечно, личный опыт имеет большое значение.
Повествователь в "Невыносимой легкости бытия", который пишет книгу, но его не стоит непременно отождествлять с автором романа Миланом Кундерой (который вообще любит подобные игры), говорит:
Как я уже сказал, герои рождаются не как живые люди из тела матери, а из одной ситуации, фразы, метафоры; в них, словно в ореховой скорлупе, заключена некая основная человеческая возможность, которую, как полагает автор, никто еще не открыл или о которой никто ничего существенного не сказал.
Но разве не правда, что автору не дано говорить ни о чем ином, кроме как о самом себе?.. Герои моего романа - мои собственные возможности, которым не дано было осуществиться. Поэтому я всех их в равной мере люблю и все они в равной мере меня ужасают; каждый из них преступил границу, которую я сам лишь обходил. Именно эта преступаемая граница (граница, за которой кончается мое "я") меня и притягивает. Только за ней начинается таинство, о котором вопрошает роман. Роман - не вероисповедание автора, а исследование того, что есть человеческая жизнь в западне, в которую претворился мир.
Сара Парецки говорит:
Я написала пять романов. Главная их героиня - одинокая женщина-детектив по имени Ви Ай Варшавски. У нее есть близкая подруга лет на двадцать ее старше по имени Лотти Хершель. Меня иногда спрашивают: Ви Ай - это я? У Лотти есть реальный прототип. Но нет: нельзя поместить реального человека в книгу. По крайней мере, я так не могу: если взять реального человека с его привычками и заставить героя вести себя так, как поступал бы этот человек на самом деле, повествование станет ходульным. Сюжет не будет развиваться естественным образом, потому что мое воображение не сможет переступить через мысли о том, как бы повел себя этот реальный человек.
Другие писатели признаются в том, что они и их герои близко связаны. Родди Дойл, например, говорит:
Половину своих книг я написал от первого лица, так что я отождествляю себя с рассказчиком. Оно и необходимо, чтобы найти язык, который нужен для рассказа, нужную географию, юмор и т. д. Моя первая книга, "Группа "Коммитментс"", была по большей части сборной солянкой, но все равно я доверил повествование одному герою, Джимми Рэббиту. Это была его книга.
Стивен Кинг утверждает:
Все начинается с меня. Даже если я пытаюсь перенести на книжные страницы человека из реальности - например, Дика Чейни, который лег в основу одного из персонажей, - источником все равно служит мое воображение.
Найпол признавался, что его вымышленные персонажи не особенно отличаются от него самого:
Каждый раз, когда я начинаю писать, у меня постоянно придумывается персонаж, который по опыту похож на меня. Много лет я пытался понять, что же с этим делать. И ответ пришел: принимать это как есть и не создавать надуманного персонажа, а показывать этапы его эволюции.
В изложении Харуки Мураками это еще ярче:
Взгляните на это моими глазами: у меня есть брат-близнец. И когда мне было два года, один из нас - другой - был похищен. Его увезли далеко-далеко, и с тех пор мы не виделись. Я считаю, что мой главный герой - это тот самый близнец. Часть меня, но не я, мы не виделись много лет. Это альтернативный вариант меня самого. По ДНК мы одинаковы, но наше окружение различно, так что и наш образ мыслей тоже будет различаться. Каждый раз, когда я пишу книгу, я словно оказываюсь в чужой шкуре. Потому что иногда быть собой я устаю. Если у вас нет фантазии, то зачем писать книгу?
Теннесси Уильямс не утверждал, что пишет прямо "с себя", но говорил, что обычно рисует определенные человеческие типы:
Мне оказалось проще понять героев, которые стоят на грани истерии, боятся жизни, отчаялись достучаться до другого человека. Но эти люди, внешне очень хрупкие, на самом деле очень сильны.
В интервью радиостанции BBC Эдвард Форстер сказал:
Я вполне уверен, что я не великий романист, потому что на бумагу переношу всего три человеческих типа: тип, к которому, на мой взгляд, принадлежу я, тип, который меня раздражает, и тип людей, к которому я бы хотел принадлежать. Когда же читаешь действительно великих писателей - например, Толстого, то оказывается, что им удаются любые типажи.
С ним согласна Юдора Уэлти:
Герои порой появляются случайно, но думаю, что если ты можешь писать о человеке, полностью отключившись от собственного "я", войдя в кожу, сердце, разум и душу героя, который на тебя не похож, то именно тогда он становится на страницах книги реальным человеческим существом.
Как-то утром Урсула и Гудрун Брангвен сидели у окна в отцовском доме в Бельдовере за работой и переговаривались. Урсула что-то вышивала цветными нитками, Гудрун же рисовала на куске картона, который держала на коленях. Большую часть времени они молчали, а разговаривали, когда одну из них посещала какая-нибудь мысль.
- Урсула, - окликнула сестру Гудрун, - ты что, правда не хочешь замуж?
Урсула опустила вышивку на колени и посмотрела на сестру. Лицо ее было спокойным и сосредоточенным.
- Не знаю, - ответила она. - Все зависит от того, что, по-твоему, означает выйти замуж.
Гудрун несколько озадачил такой ответ. Какое-то время она рассматривала сестру.
- Ну, - иронично заметила она, - обычно это означает только одно! Но разве ты не считаешь, - она слегка нахмурилась, - что твое положение улучшилось бы по сравнению с теперешним?
Лицо Урсулы омрачилось.
- Может быть, - произнесла она. - Не знаю.
Гудрун, слегка раздраженная, помолчала. Ей хотелось определенности. Она спросила:
- Тебе не кажется, что каждому человеку необходим опыт брака?
- А ты считаешь, что это будет опыт?
- Непременно будет, - холодно сказала Гудрун. - Может, нежелательный, но непременно своего рода опыт.
- Не обязательно, - ответила Урсула. - Скорее всего, это будет концом всякого опыта.
Гудрун замолчала, осмысливая слова сестры.
- Пожалуй, - сказала она, - это тоже следует учесть.
На этом разговор оборвался.
Гудрун чуть ли не сердито схватила резинку и начала стирать часть рисунка. Урсула продолжала увлеченно вышивать.
- А если бы тебе предложили хорошую партию? - спросила Гудрун.
- Несколько я уже отвергла, - ответила Урсула.
- Правда? - залилась румянцем Гудрун. - Было что-нибудь стоящее? Неужели ты и правда отказалась?
- Ужасно приятный мужчина с тысячей фунтов в год. Мне он ужасно нравился, - ответила Урсула.
- Неужели?! Это, наверно, было жутко соблазнительно, разве нет?
- Абстрактно - да, но только не в конкретном случае. Когда доходит до дела, ничего такого соблазнительного нет. Да если бы было соблазнительно, я бы пулей замуж выскочила. Но у меня один соблазн - никуда не выскакивать.
Лица обеих сестер внезапно загорелись весельем.
- Разве не удивительно, - воскликнула Гудрун, - как силен соблазн - никуда не выскакивать!
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Но где-то в глубине души они почувствовали испуг.
Великолепная оркестровка: домашняя атмосфера, несколько сумбурные, но забавные разговоры, а в конце - краткое замечание о том, что в глубине-то души героини испугались, и это внезапно меняет наш взгляд на всю ситуацию в целом.