Тряпка
Ноябрьских туч пугающий размах
На после праздников затеяла природа.
В каких кастрюльках и каких котлах
Кипела неприветная погода?
Темно в проулках и темно в дому,
Бак хворей настоялся потихоньку.
Когда случилось, право, не пойму,
Прорвало тоненькую перепонку
Меж бабьим летом и зимою. Враз
Хоть градусы невелики, но стало зябко.
И вяло повисает тряпка
Вчерашних флагов в праздничный окрас.
(8.11.06)
Неисповедимы пути ассоциаций
Мавританский тонкий месяц зацепился
За вершину минарета-кипариса.
Привоверный в своей вере утвердился,
А эмир играет в шахматы с Каиссой.
Почему-то, отчего-то и зачем-то
Мне припомнился игрок из Татарстана.
В тонких пальцах тлела сигарета,
Падал пепел вглубь – на дно стакана.
Не ищи, приятель, точности в портрете,
Описанью не подобен вид де-факто.
Но – сквозь пальмы лист на минарете –
Кипарисе – месяц стал ухватом.
Цепь ассоциаций и метафор –
Звенья тянутся и рвутся серой стаей.
Тень поэта на пороге рая –
Вьется синевой обрывок шарфа.
(9.11.06)
Беспечно
Остатки капельные на траве дождя
Явились восхитительной эгреткой
У кромки лужи. Пальцем в небо попадя
Сравнением не столь уж метким,
В скольженьи мысли пряно-дождевой,
В полете облачным путем над миром,
Как мышка поймана на запах сыра,
Ловлюсь на искры солнца над водой.
И небо, проткнутое пальцем невпопад,
Косых лучей шлет нити на починку.
И рву беспечно рифмы паутинку,
И зелен стихотворный виноград.
(13.11.06)
Гейзер сикоморы
Ударом в глаз, к зеленому привыкший,
Взлет гейзера – охряной сикоморы.
Вдали в тумане проплывают горы –
Архипелаг отдохновения от вспышек.
Там на горах воздушный слой покоя
Зовет к себе придти прыжком с балкона.
И одеяние жемчужно-голубое
Дает слиянье с синевой бездонной.
В холодном лёте леденеет тело.
Последний шепот губы голубые
Не завершат. Душа остекленела.
И гейзер сикоморы очи выест.
(15.11.06)
Тили-тили-тесто
ГОловокруженье? Иль несутся облака
В сумашедшей самбе атмосферы?
Я к своей карьере неспособная никак –
Перелетной зАвидной карьере.
Стайки воробьиные по осени шумят,
В лёт предполагая отправляться.
Никуда не денутся – на трезвый птичий взгляд
Нечего им по миру болтаться.
Что это за свойство немощной души –
Так привязчива к родному месту.
ЗА морем домашним воздухом дыши –
Тили-тили, тили-тили – тесто…
(16.11.06)
Яне и Славе
Старинный свадебный обряд
Волнует всех живейшей силой.
И радость редкая на нас
Нежданно мощно накатила.
Невеста бабочкой летит,
Жених, взволнован, рядом с нею.
Роскошных роз букет стоит,
Сравниться с девушкой не смея.
Для близких праздник наступил,
Для жениха с невестой – сказка.
Старанья были не напрасны -
Мечты сбылись!
И будем жить!
(17.11.06)
Плясал народ
А как плясал народ на этой свадьбе!
Оркестр лабал мелодии – оттуда.
Флорист цветами залы испохабил.
Официанты разносили блюда.
Хмельные волны спьяну ветродуи
Взметнули вместе с женихом-невестой -
То новобрачных, усадив на стулья,
Под потолок подняли местные атлеты.
Мешались звуки музыки цыганской
С еврейской и узбекской. Что за диво!
Мы все желаем – сделайте красиво! –
Такая получилась эта свадьба!
А в уголке рыдал, упившись вдребезг
За здравие молодоженов, мальчик.
И горю зал просторный станет тесен,
И разорвется взрывом этот зальчик.
А зал плясал, не видя в том помехи,
Дрожали стены, как земля в землетрясеньи.
И свадьбишные мелкие огрехи
Забылись, как работа в воскресенье.
(18.11.06)
Смеркается
Уже зажглись огни долины Сан-Хозе,
Но склоны гор еще отчетливо заметны.
А светлый небосвод слегка зарозовел,
И плечи города украсят эполеты
Илюминаций. Пригород мрачней.
Темнеет быстро в филиале ночи –
По вечеру. И хочется быстрей
Пройти до тьмы – хоть выколи те очи.
Густеет полутьма, переходя во тьму.
Становится в предгорьях неуютней.
И учащаешь шаг, спеша к огню.
И пульс частит. И громче запах кухни.
(19.11.06)
Очей очарованье
Индюшки Дня Благодаренья
Уже готовы загрузиться в печь
Домашних очагов. И воскресенья
От них не ждут, но на подносы лечь
Гвоздем веселья – всяк предполагает.
Осенний вечерок располагает
Бесед душевных за наполненным столом
О настоящем, будущем, былом.
И свет покойный лица освещает
Родных и близких, и фужер с вином
У каждого в руках. И расцветает
Румянец легкий оживленья в тон
Осенних красных листьев. Листопад
Для здешних мест ноябрьского пыла –
В отличие от брошенного тыла –
Но также очаровывает взгляд.
(22.11.06)
На мотив "Квадратик неба синего звездочка вдали"
А, говорят, в Китае гибискуса полно –
Растет он, как живая загородка.
И то же на Гавайях – смотри про них кино –
Гибискус там не редкая находка.
А в нашей хладнокровной неласковой стране
Гибискус воплощен китайской розой.
Стоял когда-то всюду, смотрелся на окне
И не боялся уличных морозов.
Его любили нянечки по школам и садам
И санитарки поликлиник и больничек.
Тихонько исчезает из моды он, мадам,
И, как геранька, совершенно неприличен.
Любовь свою короткую к китайской розе водкою
Ты не зальешь, народ разбогателый.
Ты влип в исторью глупую и, схваченный минутою,
И здесь свершаешь гадостное дело.
(23.11.06)
Если б, да кабы…
Всего боюсь – подумать о дурном,
Сказать худое, в дебри залезая,
Стабильность микрокосма своего
Нарушить невзначай, прорех не различая.
Чего боюсь? Беспамятство и хворь
Еще с ножом не припадали к горлу.
Еще на плечи не взвалили торбу –
Тащить тяжелый груз – играть старухи роль.
Боюсь вперед – отчетливость судьбы
Сознательно, но грустно понимаю.
И отказаться – напрочь не желаю.
Забрало поднято. Ах, если б, да кабы…
(26.11.06)
Пальмы
Маркизы в париках
Присели в реверансе
На тонких каблуках
Актерками в мимансе.
Кудряых париков
Рвут ветры-кавалеры –
Таких озорников
Не знали интерьеры.
Маркизам убежать
От ветра не удастся –
Разбойники опять
С них всех содрали платье.
И только ночь одна
Утишит огорченье.
А полная луна
Всем пальмам в утешенье.
(22.11.06)
Сестра зари
Синий-синий ирис
А синий ирис все цветет,
Хотя и заморозки пали,
И всем известно, Новый год
Снега немыслимо навалит.
А ирис все еще цветет,
Ошибкой осени смущенный,
Хоть лист, наверное, не тот
Весенний лист, что в блеск лощенный.
А ирис все-таки цветет,
Хандру и скуку прогоняя,
И провожает этот год,
Синее синего сияя.
(28.11.06)
Желтый снег
Сегодня строю день сама –
Ищу веселые приметы
Весны зеленой, даже лета –
В начале самом декабря.
Дуб зеленеет – май в уме.
Береза серьги распушила
И сыплет желтый пыли снег
На землю – про зиму забыла.
И взапуски весну ловить
Цветные примулы созвездья
Взялись. И, вроде, неуместно
Их на ночь в дом переносить.
(29.11.06)
Без спроса
Прибой зубчатых стен в подножие гряды,
Простершейся от севера до юга,
Затих. И никакая вьюга
Страстей людских его не пробудит.
А где-то волны бьют о гребни скал –
Океаническое буйство неустанно.
Здесь, в глубине каньонов странно
Представить бешенство стихий – девятый вал,
Или цунами. Давнее, как сон,
Воспоминанье о рассказе очевидца
О – как цунами двигалось в каньон
Меж сопками – и ужас шевелился
Во внутренностях – тянет и томит,
И любопытство непреодолимо –
Что если?.. И фантазия летит
Без спроса/разрешения – строптива.
(9.12.06)
Древо жизни
Инеем покрылись гаражи.
Солнце светит, но не греет. Пес дрожит.
Зазнобилась инеем трава, Заболела спозаранку голова.
Видно, метеозависима она, Но не делаю из мухи я слона.
Солнце шпарит – телогрейку я сниму, В небо, глаз прищуря, загляну.
Сикомора полуголая стоит, Сердоликом лист оставшийся горит.
Древо жизни сердоликовой листвой Издалека позовет – домой, домой!
В камне кварцевом скопился солнца свет.
Ах, как много пробежало быстрых лет…
(4.12.06)
Покуда
Он хищный зверь. Отдай себя совсем –
Он все сожрет – и плоть, и душу.
И кровь. И мозг, не брезгуя ничем,
И выжмет, как лимон. Иссушит.
Невинный, он лежит. Прохладна белизна –
Он чист, как ангел, как ребенка кожа.
Гипнотизируя, он пьет твои глаза,
И оторваться ты не сможешь.
Что хочет он еще? Ты все отдал,
Все закоулки памяти избегав.
Ты гол и нищ, и шумная толпа
Проходит мимо, отворачиваясь, вредна.
И, возопя, ты к небу обратишь
Последние надежды – чуда! чуда!
Холодный белый лист, нетронутый лежит –
Покуда…
(7.12.06)
Залп
Небесных батарей синхронен залп –
Трассируя, летят на запад тучи,
И вслед – тяжелых армий кучи
По небосклону – не охватит взгляд.
А колибри опять раскачала кормушку
Подвесную, будто подул ветерок.
Сильный ветер ударил в нее, как в игрушку
Для битья легкомысленных. Вот идиот!
А грудами опавшая листва
Смягчает жесткость серого бетона
И уменьшает поводы для стона –
Но как болит проклятая спина!
(8.12.06)
Суматоха
Россыпи взъерошенной листвы
Мчатся табунком испуганных зверушек
И взлетают тучкой мелких мушек
Над шоссе, сбегающим с горы.
Маленькие смерчи запустил
Ветер, разогнавшийся понизу,
Разлохматил паричок маркизы –
Пальмы. Напугал ее, кретин!
Пылью сыплет, не раскрою глаз,
Дергает за куртку, раздевая.
Шалопаю совесть – не указ.
Разлюли, малина, мать честная!
Суматоха душу веселит.
Разбежались тучи врассыпную.
Ну, декабрь! Погнали ветродуи –
Крутит, вертит, лупит и свистит.
(9.12.06)
Сумерки года
Дождик чертит на асфальте
Мокрой рыжей хвоей.
Улетает, улетает
Птичий клин на волю.
Дождь рисует на бетоне
Скошенной травою.
Зарыдает и застонет
Ветер над горою.
Из листвы скульптуры ставит,
Лист послушно липнет.
Час убавит, день убавит.
Жизнь уполовинит.
(10.12.06)
Палит
Среда. Предельно серый день.
Собака гавкнет безнадёжно,
И улетает нереложно
Куда-то к югу птичья цепь.
Как белой ночью, вянет тень,
А сырость – внятно видно глазу –
Зовёт гриппозную заразу.
Что ж до прививок – делать лень.
А палый лист палит огнём,
Депрессию любую сгонит.
И ветер, отшуршав, не тронет
Костры, горящие кругом.
(11.12.06)
Безмолвие
На части улицы горели фонари
Не пользы для – декора элементом.
Гори, свеча, без устали гори
На помощь мне – огнем твоим согрета.
И день за днем от ветра свет храню, -
Как хитрый грек, известный всем философ,
Ищу людей. Необитаем остров.
Безлюдье. Рев вдали – то роботы в строю.
И в странной тишине, без голосов людей –
Забитой звуками вне человечья,
Безмолвно вопиет еще живая тень,
И мается душа, безмолвьем изувечена.
(12.12.06)
Дирижабль завтра
Проявился котяра, что хочет, увиваясь, присвоить меня
И теперь, раскрасавец, спешит мне навстречу бегом.
Прижимаясь, мяучит, к ноге притираясь хвостом –
С рыжей шкурой, огромный и толстый, недавно линял.
Я с котярою рыжим мурлыкать хочу в унисон.
Я чешу, зарываясь в рыжую шкуру рукой.
Он мяучит в ответ, завороженный той колбасой,
Чем когда-то кто-то похожий нарушил его покой.
К рыжей крупной башке невеликие уши прижав,
Хвост трубой уперев, как собственность метит свою.
Я назавтра опять с ним вместе "мяу" спою,
Если завтра опять увижу кота-дирижабль.
(13.12.06)
Смена ракурса
И парочка оленя заваливших
Спокойных волков, рвущих, потроша
Свою добычу. Не искали крыши –
Открыто, не боясь идущих не спеша
Людей по низу каменного склона.
То не в дремучих выдалось лесах
Давным-давно, во время оно –
На обинокленных моих глазах.
Обычный день развернут, как избушка.
Открылся ход в мир параллельных ординат –
Два волка мясо рвут на солнечной опушке,
Бросая на людей холодный взгляд.
(14.12.06)
Пороки гениальных
А что с глазами было у Ван-Гога?
И не астигматизм ли виноват,
Что звезды у него цвели широко,
Переполняя весь небесный палисад.
И у Эль Греко с Модильяни взгляд не здравый -
Тела натурщиков те тянут, как Прокруст.
Художник видит так, и мы не вправе
Излить хулу из ядовитых наших уст.
И я пристроюсь при пороках гениальных,
И у меня глаза глядят ни в склад, ни в лад,
Усиливая свет от самых дальних
Светил, что вырвался мильярды лет назад.
И у меня в глазу свет носится, как шалый,
Что многократно отражаяся внутри,
Как у кота в ночи, усилит самый
Мельчайший квант, примчавший издали.
(15.12.06)
Толчок
Дверь скрипнула, рывком включая запись
Бессмертных нот, квант времени прервав.
Дверь скрипнула, и в храме, озираясь,
Явилась Джильда – призрак в кружевах.
Фантомы – мрачный шут и герцог юный,
Волною звуков схвачены, летят,
Мельканием частот и нот бесшумных
Сметаемы, уносятся, вихрят.
И прощается с землей
Чудных грез волшебный рой.
И скрипит на кухне дверь
Восхищением потерь.
(16.12.06)
К звездам
Ноги бьют воду. И песня Лоретти
В такт попадает гребку.
Где Робертино ангела встретил,
Что отгоняет тоску?
Ноги устали, а руки, как плети.
Час на исходе. Нет сил…
Где-то в мозгу угнездился Лоретти,
Снова мотор запустил.
Тучи наплыли. И шквалистый ветер
Резкую поднял волну.
Звонко поет Робертино Лоретти,
Но не слыхать никому.
Нетормозима поступь столетий,
Шар на орбите в спираль.
Голос хрустально прозрачный Лоретти
Мчится сквозь тернии вдаль
К звездам. И там, за чертой горизонта,
Выйдя из зон стратосфер,
Мальчика песня, тонка и звонка,
Преодолеет химер.
(17.12.06)
Иордань
Тучи выгладили горы
Плоскою подошвой.
Ветер рвется их пришпорить,
Да не тянут ношу.
Затоптались, толстопяты –
С места не подвинуть.
Сыро, мокро, неприятно –
Окопались. Ливень.
Утюгом утюжат ребра
Тощих гор хребтины.
Неизвестно, будет ведро,
Иль зальет долины?
Дождик, дождик, перестань!
Мы поедем в Иордань
Богу молиться,
Христу поклониться.
(18.12.06)
Среда
С зонта бегут ручьи. И тараторит дождь
Скороговоркой по заданью логопеда.
И обрывает враз. И медленный Гипнос
Под крышей крон перемогает среду.
И в гору путь становится длинней,
И ниже клонит нос промокшая одежда.
И лень
Стреножит шаг. И пальцы хлад корежит.
По улицам пустым сливает дождь
Свою безликую и тошную настырность.
И даже найденный счастливый грош,
Блеснув, минутно лишь осветит сырость.
(19.12.06)
Сестра зари
И в розовых тонах – сестрой зари,
Взмахнув крылом гавайской птицы, -
Поутру мне давно не спится –
Лечу я, чудо сотворив.
Пусть зябко – хладен океан,
Но ждет счастливое свиданье
Мне – птице райской с розой чайной.
И тайно сладостен обман.
Опасен вздрог воздушных ям –
Разоблачения нам боком.
Оборони, не будь жестоким,
Мой сон, провидческий обман.
Позволь еще, в последний раз
И боле не молю – покуда –
Увидеть в море острова
И обомлеть виденьем чуда.
(23.12.06)
Потом, потом…
С какой балды, скажи, разумник,
Впадая в детство,
Я, отвергая запах скуки,
Спешу одеться
В брючишки розовых оттенков
Грудной бебешки –
Полуприкрытые коленки,
Цветок на плешку?
На островах, разумник милый,
Заботы тают.
Уходит мирно быт постылый –
Мерси, Гавайи.
На островах, мой критик строгий,
Зовут украдкой
Простая жизнь, простые боги
На миг на краткий.
На краткий миг… Но ты поверь мне,
Что это – стоит.
Приму потом жизнь со смиреньем,
Как древний стоик.
(24.12.06)
Нахлынет
Взлет над землей способствует средоточенью.
Внутри кабины, в кресле затаясь
С пером в руке, подвержена забвенью
Вчерашнего. И исчезает власть
Земного бытия. Поможет ли болтанка
Перетряхнуть мозги, чтоб пусто стало им? –
Гусиное скрипит. Полна чернил
Чернильная лоханка.
И тусклый свет – подобие свечи, Лишь малый уголок пространства освещает.
И пропадает сюр. И вечность ожидает.
И сдержанность молчит.
(25.12.06)