Пространство-время
А запах свежескошенной травы
Не будит никаких ассоциаций.
Пикантно-острый, резок и приятен.
Не более того. Увы!
Но запах хвои… сразу огонек,
Горящий в печке в темном кабинете
И освещающий пространство на паркете,
Где я пристроилась, и времени кусок.
Пространство-время – многомерностью осей
Опутана, смещаюсь во Вселенной
Все дальше от того. От центра всей
Моей тогдашней жизни – незабвенной.
Отсюда – будто снова под столом,
Под письменным, сижу, как под защитой,
Неуязвима. Где ты, этот дом?
И запах хвои тот, годами не избытый…
(2.02.07)
2 февраля
Многодневные тучи разбежались к сегодня,
Серых дней канительность ушла.
Потому что сегодня, давней ночью холодной
Я когда-то двоих родила.
Мне подарок судьбы принесла акушерка,
Вместо аиста, в руки вложив.
И по миру пошла с ними мать многодетная.
Как иначе – подарок судьбы!
А какие подарки – огромные парни,
Выше матери, выше отца.
И не ведают, жизнь чем поманит-обманет.
Кто прочтет Книгу судеб с конца?
(2.02.07)
Кунсткамера
Мукой посыпанные парики маркиз
Повторно вишни второпях надели.
Кудрявы и пушисты так, что близ
Мордашек их не видно из кудели.
И пусто утром. Воскресенья полны,
Спокойно дремлют, спят, не тронутые ветром.
Людей не видно. И машины редко
Проносятся вдали, не нарушая сны.
Лишь одинокие фигурки бегунов –
Охвачены безумием идеи,
Летят, летят, купаясь в эмпиреях
Неслышной музыки – невидимых оков.
Кунсткамера чудес, со стороны – ужастик,
Где яркое светило благосклонно шлет
Свои лучи на театральность страсти,
Вторичность чувств, ненужности красот.
(3.02.07)
Смена ароматов
Персональный ветер в носу играет на арфе Эола.
С кружки гжельской слетает синий джей-вертопрах.
Что творится такое на моих удивленных глазах?
И февраль аромат вдыхает цветов матиолы.
Но – исчез ежедневный привет елочной хвои,
Окунаясь в который день начинал свой поход.
И угнали барашков своих Дафнис и Хлоя,
Уходя в гобелен настенный, огромный, как год.
Гиацинтовой линией, годной для долгих прогулок,
Сильный стелется запах синих фарфорных цветов,
Истекая из дома февральского через проулок
И мешаясь с запахом яблок печеных апорт.
(4.02.07)
Непокой
Сулящих непокой последующих дней,
Краснеющих небес зловеща красотища,
Оскалом облаков белеющая хищно,
И вот – ушла на ночь. Темнеющих ветвей
Прозрачность исчезает. Плотны кроны
Деревьев, засыпающих впотьмах.
Нисходит ночь. Усталые вороны
Откаркали свое. Отравленный сумах
По каплям точит яд – сродни анчару.
И ядовитый дуб, и плющ готовую отраву
Приправят зельем и зальют в горшок.
И Борджиа наследник недалек.
(5.02.07)
Пустыня
Повернулся ключ в замочной скважине.
Шаг – и дом остался позади.
Не гляди, – сказал Господь, ты – праведник.
Не гляди назад. Вперед гляди.
Суетливо семеня за благодетелем,
Волочилась женщина с мешком.
Как же не гляди – ведь дети там.
Стой-ка, погляжу одним глазком.
Обернулась. Слезы градом брызнули –
Лился бесконечный горечи потоп.
Уходил вперед. не глядя, избранный.
Соляной в пустыне воздымался столп.
(6.02.07)
Старцы
А ты знаешь вон тех трех старцев,
У которых власы длинные
И нерачиво висящие?
А вон тех? А вон тех? А вон тех?
Накинув ветхие плащики,
Они собрались на рауте –
Для них эта встреча обыденна.
Серым днем, в полутьме, в темноте
Колышут своими сединами,
Трясут бородами козлиными –
Тусуются на высоте.
Мелкая пыль осыпается
С плащей и седин всклокоченных.
Сыростью полнятся легкие,
Черен промокший асфальт,
И зонт после ночи не сохнет.
ВолочАтся хламиды старцев –
И все уже сыпью смочено.
Сыреет авто на обочине,
Почва черна червоточиной –
Мокроносый чихает февраль.
(8.02.07)
Та же ткань
Неряшливой зиме
Уже недолго мусорить листвою.
Но не дают садовникам покою
Навязчивые мысли о весне.
А что весне? Крадется по ночам,
Невидимая, с юга. Постепенно.
Дожди очистят путь ей непременно,
А теплый ветер вздует сарафан,
Цветочками усыпан. Мери Поппинс
Отыщет старый зонтик и – вперед.
Ей для полетов заменяет доппинг
Подхвачен ветром с запада из той же ткани зонт.
(12.02.07)
Без них
Холодное прикосновенье
Мимозных лапок на пронзительном ветру
Фиксирует пикантное мгновенье
В бессолнечном пространстве поутру.
Глазам преподнеси цветущую мимозу
Подарком в Валентинов день –
Как сильнодействуйщий женьшень
Дает душе зарядки дозу.
И два наркотика – как фактор привыканья.
Без них и приближение весны
Безвитаминно близит убыванье –
Не возрожденье – для субъектов старины.
(13.02.07)
Компьютерный век
Уходят праздники иных цивилизаций,
Иль ты от них уходишь, по Альберту –
Все относительно в миру абстракций,
И субъективно все – для интраверта.
Куда уехал цирк с огромной труппой,
И грудой декораций, и зверями?
Не разглядеть в подзорную трубу и лупу, -
А он остался там же, за морями.
А зритель и участники миманса
Безмолвного, сидящие в партере,
По знаку режиссера улетели,
По джойстика щелчку ушли с экрана.
Растерянных, нажавши кнопки на киборде,
Из факта жизни в файл потерь отбросил кто-то.
И лишь в архивах памяти в разброде
Какие-то следы и тихий шепот.
(14.02.07)
Перевал
"И жить торопишься, и чувствовать спешишь"…
Судьба, определив носить с рожденья платье,
Открыв глаза и уши на закате,
Дала перо и речь на перевале лишь.
И с беспокойством чудо пропустить
И каждый день перо кусая,
Единственная мысль мой мозг сверлить,
Я чувствую, на миг не прекращает.
Я чувствую, теряю темп. Часы,
Я чувствую, тик-такают быстрее.
Я чувствую, сопрано и басы,
Солисты, хор вот-вот и захиреют.
Мелодии замолкнут. Тишина
Скует язык, рука пера не тронет.
Глаза и уши чудо проворонят,
И время превратится в времена…
(16.02.07)
Шуршанье
Чуть слышный аромат привянувшей мимозы
Из кухни тянет, взяв в соперники еду.
Не глядя, поведу налево-вправо носом
И точку излучения найду.
Привяла быстро – слабое звено.
Нарциссы крепче, каллы долговечней.
Но запах держится, и никакие но
Не в силах отрицать порядок вечный.
Из чувств, из ощущений что важней –
Слух, зренье, обонянье и так дале?
Цветет мимоза, радуя людей
Мохнатым видом, запахом.
А мертвенным шуршаньем?..
(17.02.07)
Двадцатое число
Двадцатых февралей промчалося бессчетно.
Довольно, чтоб понять, что некуда бежать.
Довольно, чтоб сказать – какие наши годы!
Довольно, чтоб к концу с начала жизнь читать.
Рассматривая стол, где близкие уселись,
На жизнь оборотясь, взглянув из-подо лба,
Спрошу себя, куда, куда годочки делись? –
Сквозь решето ушли, сквозь сито, сквозь дуршлаг…
Заветные слова уж с языка готовы,
Сорваться для того, чтоб поворот свершить.
Святые небеса, священные коровы
По зову первому сподвигнулись крушить.
Постойте – не о том. Об этом не просила.
Я просто посмотреть, коль можете простить.
Я, глупая совсем, так глупо пошутила,
И голову в кусты, о глупости забыть.
И все довольные за праздничным столом
Бутыль шампанского глотали вшестером.
(20.02.07)
Пасхальный декор
Какой венок на Пасху? Белый с красным,
Вобравший кровь невинного Христа,
Который смертью смерть поправ, восстал –
Так начиналась эра христианства.
Все остальное сделал человек –
Иконы расплодил, святых назначил.
На всякий лад слова переиначил –
Так продолжался христианский век.
А там явились ереси, и тут
Пошли нешуточные внутренние битвы.
Кто самый правый – левого сметут
В пылу огня за правильность молитвы.
И корчилась страдающая плоть,
Горящее, истерзанное тело.
Религии, вам что внушал Господь?
История, как чудно твое дело…
(21.02.07)
Смена поколений
Знать дни рождений – странность привилегий
Седого возраста и повод позвонить
Туда-сюда и приостановить
Забывчивость помладше поколений,
Напомнив о себе – еще мы на земле.
И чувствуем, и помним вас, и любим.
У молодежи – ветер в голове,
А мы – как боль в пломбированном зубе.
Они придут потом на смену нам
И наши памятные записи откроют
И, мыслью страшною пронзенные, завоют,
На строчки глядя перед тем, как бросить в хлам.
(22.02.07)
Вдвое
Малиновый на красный поменяв –
(Изношенность – есть повод к удаленью)
К тому же – больше зонт – отдельно осознав,
Под тучи выхожу, под воскресенье.
Четверг сегодня. И с утра уже болит,
Погоду чуя, голова пустая.
Вестимо, далеко не инвалид,
Я освежиться сыростью желаю.
Наперемежку с солнцем выдает
Весенний всплеск февральского настоя
Погода здешняя – в прогнозах есть потоп,
И хляби, и угрозы, и запои.
Испили медовухи дождевой
Окрестных мест засушливые земли.
Дождя! Мы жаждем! – Боги внемлют
И посылают вдвое. Вот разбой!
(23.02.07)
Ресторанный позитив
Развлечемся. Наденем красивые платья,
К ресторану подъедем, к открытию зал.
Посреди непогоды, посредине ненастья
Взвеселим наши души, кто бы что ни сказал.
Одиночеству вредны плохие погоды,
Даже если дождей умоляет земля,
Даже если вокруг суетятся народы,
Одинокому плохо средь серого дня.
И приветливо лживы огни ресторана,
Краток миг поглощения вкусной еды.
Мелковаты советы поваров и гурманов.
Ну, а если те прАвы? А если правЫ?
Если смысл нашей жизни – одно размноженье,
Человеки дошли до пределов мечты.
Путь Господь указал для ее достиженья -
Размножайтесь, плодитесь. А как без еды?
А остатки негодных для деторожденья
Сохраняют приятный еды ритуал,
Получив гормональное увеселенье.
Ну, уж кто не успел, тот – увы! опоздал.
(24.02.07)
Футболист
Еще на пару месячишек хватит –
Впрок купленный задолго черновик.
С японской четкостью впечатан иероглиф
На счастье.
Другой лежит на полке, ожидая –
Момент придет, и строчки побегут
И по его листам. А, может, лгут
Пророков стаи?
Железной леди кончится урок,
Уйдет в тираж посредственное рвенье.
И тленье
Коснется отсыревших строк.
Не начат, пожелтеет белый лист,
Как зубы черепа оскала.
И мало
Припомнит кто. Но как толпа орала,
– Ведь гол забил в ворота футболист!..
(25.02.07)
Фильмы мегакатастроф
1. Преддверье
Я видела его. Он приближался.
Он шел стеной, белесый и густой.
И слабый дух в тугой комочек сжался,
И солнце плыло сферою седой –
Остывшей. И остылая земля
За ночь, пронесшую космическое жало
Над тропиками, в ужасе сжимала
В комок владенья – рощи и поля.
А люди уходили вслед
За динозаврами. И вслед смотрели крысы,
Чьи полчища неоднократно выжить
Уже смогли за миллионы лет.
2. Качаются чаши
А на Sierra опять выпадают снега.
Пик цветения куст завершает камелий.
Где-то в дождь, разрушаясь, оползают дома.
Заливает пруды, что летось обмелели.
И качаются чаши весов у судьбы,
Не спеша, равномерно, не как у Фемиды,
Не завися – насколь человеки добры,
Или злы, иль грешны, – не считая обиды.
Копошится на шкуре планеты зверье.
Срок придет – и планету замегавулканит,
И конец интеллекту-дебилу настанет,
И окутает ночь на столетья ее.
3. Белый ужастик
Сочиняю страсти, на ночь глядя.
Пусть приснятся под шумок дождя.
Запишу-ка сны свои в тетради
И привру чуть-чуть. А что? Ведь автор – я.
В синем и далеком океане
Под зеленым слоем вод
Встанет теплое теченье. Станет
И холодное за ним. Стоп.
И застынут мертвенные воды,
Расплывутся льдины. Панцырь льда
Землю скроет там же, где народы
Процветали в деревнях и городах.
Вдаль несется белая планета
Так безлюдна, белым саваном одета –
Белый гроб бесплодной старой девы.
Где вы бродите, Адам и Ева?
(26.02.07)
Красные колокольцы
На нашем взгорке выпал снег –
Фантазии спираль –
А солнцем свитер разогрет –
Шутействует февраль.
Ему бубенчики к лицу,
Гирляндова петля.
Не подобают мудрецу
Такие кренделя.
Сквозь занавес оранжев свет
Ложится на ковер.
Пожара здесь в помине нет –
То солнце жжет костер.
И красных колокольцев ряд
Украсили бамбук –
Февраль-затейник свой наряд
Пораскидал вокруг.
Кончается зима весной,
Промыт дождем асфальт.
И луж сверкает водостой –
Шутействует февраль.
(28.02.07)
Память – шнур
Sea horse
Мальчишка за мороженым поплыл
До бакена в Лисицком и обратно.
Куда девался мальчугана пыл? -
Он здесь при нем, и не суди превратно.
Мужчина в цвете лет, как Карлсон, на коне –
Он вглубь плывет на ластах по волне,
По океанской с гарпуном за рыбой –
Прошло лет сколько-то, ну, может, тридцать было.
Куда влечет его завидная судьба?
К морским конькам, к гиппопотамам, или
Он поплывет к далеким островам
В подводном – от Ниссан – автомобиле?
(1.10.08)
Подвеска синеглазому тигру
На синецветном кусте устроилась синяя птица
В синенебесной южной прекрасной стране.
Сон голубой, сон необъятный снится:
Синее море, и в синем купальнике я на синей волне.
Синий купальник, наверное, лишний предмет в рассказе –
Синею тряпкой его отшвырну на песок.
Пусть в броске, как Ху, окажется первым на базе,
Что сумашедший Рейнмен никак не мог взять в толк.
Море и небо в тумане, исчезла синяя птица –
Синее сердце нашла подвеской на синем шнурке.
Сон черно-белый мне этой ночью приснится:
Куст синецветный острижен, купальника нет на песке.
(2.10.08)
Не суетясь
Замазавши фингал свой финалгелем,
Опять беру урок у славного Емели –
Лентяю здоровей и ловче,
Ах, dolce vita… Vita dolce!
Опустошение после праздника
Как черные монахи, собрались
И ждут меня на выходе вороны,
И чернослив в мешке, и черных досок риск
Продажи дома.
Смуглеет небосвод под черными очками,
Асфальт в маренго, смоченный водой.
И темен контур гор под облаками,
Застывшими смолой.
В провалах окон шахтою пространство,
И угольный прикид принял автомобиль.
Когда же небо голубым мне крикнет – здравствуй!
Вернется красок стиль?
Но ищет глаз графические темы,
Снижает цветность утренний туман.
И разум мечется, не зная – что мы, где мы?
И черный зрит обман.
(3.10.08)
Дельта Los Alamitos
… А пеликаны там же… Как давно
Мы те места проведать не ходили…
И ветер так же подымает тучи пыли,
И солнцу в тучах пробивает луч окно,
Как Петр в Европу. Белый абсолют
Тех пеликанов спящих оперенья
Легитимирует беспочвенность решенья
Забыть про соблазнительный уют
И броситься на поиск приключений –
Туда, где в прошлом испытали наслажденье,
В попытке обновить то настроенье,
Где нас не ждут.
(4.10.08)
Для других
Какой туман – ни звука, ни души…
Автомобиль крадется в мягких тапках…
И будто одеяло разложил
Гигант небесный и спешит заплатки
На голубые дыры наложить…
И морит люд в термитниках поселков…
И остовы машин стоят в сырых потёках,
И струйка каждая – из покрывала нить…
И запах сырости кладу я в пузырёк
На поясе и сохраню на память
Об этом утре – не забыть поставить
В архивный подпол паукам в тенёт.
Не потерять его б в патине утр,
В пыли ночей, в песках пустынных полдня,
Чтобы в жару, держась за память-шнур
(Тезею Ариадной дан подобный)
Вернуться в прошлое. По тонкому шнуру
Я в пыльный погреб опускаюсь глубже,
И на приказ настойчивый – шуруй!
Искать былое принимаюсь тут же.
Наткнусь на запечатанный флакон
Под этикеткой – сырость и туманно,
И вмиг раскрою – в щели, из окон
Та сырость растечется океанно –
Чтобы другие заполняли пузырьки,
О хмуром утре память сохранивши,
И удержали б те – бесплотны и легки,
Груз памяти потомкам нищим.
(5.10.08)
Ребячий смех
Так нежно солнечно… Таких октябрьских утр
Немного набирается в каморке,
Что памятью зовётся. И на взгорке
Прелестный ветерок предпринимает тур
Со мною в параллель. Парадоксальный дождь,
Идущий снизу вверх, росинки рассыпал –
Кристалл магический он этим создавал,
Где радуги играла мощь.
Деревьев медленная дань
На землю опускалась плавно,
И продолжая жизнь исправно,
Ребячий смех пронзает рань.
(6.10.08)
Belle Gatos
Лекарственные запахи земли,
Сгущаясь солнцем, плыли, воскуряясь,
И щекотали нос, и с ними в перебив
Тянулся тонкий след, едва ноздрей касаясь,
Сигарного дымка. Но утверждал аккорд
Летящего без удержу железа,
Которое из всех углов полезло,
Что – доминант, и что отставших ждет.
(7.10.08)