Гибель цивилизаций
По песчаным кручам пробиралась ночь,
Как песчинки, искры сыпал звездный дождь.
Юбками каньонов горы обросли –
Разлетайки, клеши вьются до низин.
Ненадежна крыша – тучи-облака.
Точат мыши крышу, льется дождь-река.
Грозы в черных скалах, молнии и гром.
Прячет люд в пуэбло от дождя добро.
Ливень заполняет мелкий водоем.
Годы мчат – пуэбло в пепел превращен.
Утром кукарекнул город Альбукерк –
Тих пуэбло пепел, не было и нет.
Ночь бредет откосом, гонит тени прочь – Стон навахо – ветер, плач апачей – дождь.
Водоем под El-Morro
Журчание ручья – пускай и ядовитый,
Пусть битым переполненный стеклом,
Влечет необъяснимо – напролом
Пройти к источнику в обитель.
Так караван, идущий сквозь пустынь
Безбрежность и жестокость жажды,
Бросается в божественную синь,
И та спасает не однажды.
Укрытый у подножья водоем –
Его обожествляло племя,
Его для нас хранило время,
А те – ушли в небесный дом.
Сродственность
Дом куплен – потому, что поразила дверь.
Вокруг той двери выстроить жилище,
Как в Кёхлера рекламе. Нищий
Район, и ранчо дешево теперь.
Простор пустынь вокруг, и ярки небеса,
И Пантенала набекрень надета шляпа –
Столовая гора, что избрана когда-то,
Как декорация бессмертного театра,
Как фон, чтоб принялась немедленно писать.
И краски, как индеец глину охр
Использовал в сакральном петроглифе,
Кладет, рисуя у подножья гор,
О`Кифе.
А над горой в пылании небес
Распятие – на белой крестовине
Рога, как руки, распростертые окрест:
Прибитый череп, найденный в пустыне.
Нечасто примеряю на себя
Чужую жизнь, но все-таки бывает,
И сродственность в подкорке возникает:
Затворница пустыни собирает
Дары ее – и камни, и костяк.
Масоны Санта Фе
Навигатор обезумел –
Из спирали лабиринта
Не желает ни в какую
Выйти, выскочить и спрыгнуть.
То массоны здешней ложи
Из шотландского разлива
Процедурой огорошат
Бедных Тигра и Кобылу.
Как детали ритуала
По приему новых членов –
Диктор, спятив, направляла
То направо, то налево.
От времен Толстого Левы,
Что в масоны Пьера сунул,
Я запомнила то слово:
Как уколом, иль укусом,
Выдернуты из-под кожи
Фартук, мастерок, магистры –
Вольных Каменщиков ложа.
Моему сознанью сложны
Эти мужеские игры.
Нашли-потеряли
Вектор времени
Опять покошенной травой и палым
Листом запахло на пути.
Опять иду по малым перевалам
И не пытаюсь от судьбы уйти.
Опять встречает солнце в легкой дымке,
И путь запомнился от сих до сих,
И в Холуин ласкают по старинке
Всесвятых духов. Летний жар утих.
И шум машин задвинут на хайвеи,
Безлюдны улицы, и тих квартал.
И ветерок, в ушах посвистывая, веет…
И год восьмой почти что пробежал.
(1.11.08)
Объява на столбе
Потерялся пес любимый,
Потерялся друг и сын.
Не лупили хворостиной –
Он дорогу позабыл.
Изменил нюх псу коварно:
Жили вместе – и пропал.
Позвоните – мы отдарим
Кучей всяческих похвал.
Накопаем гор спасибо,
Благодарностей не счесть.
И в бумажник торопливо
Мы обязаны залезть.
Ах, верните пса-милягу –
Исстрадалась вся семья…
Уж давно висит бумага,
Мелочь заскорузлая…
(1.11.08)
Обстрелы
Мягчит бетон неряшливость дерев –
Навалены ковры охряных листьев.
Обстрелы солнечной балисты
Разносят летний паритет.
Ноябрь предвестником ноэля
Созвучьем слов, наверно, стал.
Декабрь предъявит права,
Шеренги требуя равненья.
(2.11.08)
Что не мое
О, боги – пунктуальность – не мое.
Таблетки во-время, режимы дня и проче…
Уродство точности меня не заморочит,
Симметрия канонов не проймет.
О, боже – пиететы – не мое.
На кончик языка скользнувшую остроту
Поймать в последний миг и подавить зевоту,
Увидя модерновое жилье.
И дисциплина – тоже не мое.
Как вспомню регулярные подъемы
И на работу бег – в ночи ли, днем ли –
На ЭВМ, где брали час внаем.
А педантизм – и это не мое.
Долбить одно и тож, чтоб воспитать послушных,
Или – тем самым – криводушных,
И гладить утюгом постельное белье.
Прошли года, я вышла из шеренги,
В осадок выпала, и связку разорвала,
Взялась на пианино тренькать,
Стихи писать, и это уж немало,
Сад разводить на крошечном пространстве –
Куда поскачет мой Пегас-пострел?
Я шаг шагну к началу странствий
И затеряюсь там, не пожалев…
(3.11.08)
Долгожданный
Как усилился мой дождь –
Промокаю, промокаю.
Нет, коварный, не зальёшь
До – пока не догуляю.
Дождик розы промочил,
Розы жмурятся, кокетки.
На веселый Холуин
Ведьмы распушат горжетки.
Серых струек занавес
Им годится на вуали.
Вы дождя не ожидали?
Он, охальник, тихо влез.
(4.11.08)
После 4-го
Уж пятое, убрали флагов резь,
Поуспокоились газеты.
А повлиял на жизнь планеты
Твой голос, старый жеребец?
Он каплей влился в общности поток,
И затрубили трубы Йерихона,
И Каин современности убог –
Колосс и рухнул в глиняных обломках.
(5.11.08)
Вальпургива ночь
На Холуин погода разыгралась –
Листва летела, дождь лупил,
И духи средь людей метались,
На Лысых горах ведьмы собирались,
И ветер заунывно выл.
Всеобщей свалкою распоряжались
Собранья Вельзевулов и Сатан,
Следя, чтоб подданные вдрызг не разругались –
С мешками духи и скелеты мчались
За подношениями горожан.
И окропили жаждущую землю
Потоки холуинского дождя.
… А вникни сам – к удаче ли, к беде ли
По крышам капельки настойчиво гвоздят.
(5.11.08)
Предзимок
Ага, уже тональности другие –
Я прозевала целых полчаса –
Теней переместилась полоса,
И проявились пятна голубые
На небесах.
На зиму смотрит день, нахмурив облака,
Ноябрь идет походкою тяжелой,
В карман засунув оба кулака,
Чтоб не пробрала сырость костоломом.
А рыжих тыкв изрезаны тела –
Сверкнут с асфальта смелостью мозаик,
И серым светом застилает дали,
Как сквозь кусок немытого стекла.
Махры дождя пугают пешехода,
Не взявшего ни шляпы, ни зонта.
А предо мной немеркнущей природы
Предзимняя вставала красота.
(6.11.08)
На зимнее расписание
Поменяли часы с переходом на зимнее время –
Старикам не под силу проблему простую решить:
То вперед на часок уходящее время изменят,
То обратно вернут, пытаяся жизнь удлинить.
Ни убрать, ни добавить ни час старику не удастся –
Время мимо летит, несмотря на усилья людей.
И сменяется час гильотины на час коронаций,
И вращенье планета повторит – живи без затей.
(6.11.08)
Армада
Застрявшая листва у уличного стока
Растила лужу вширь и в глубину,
А гравий, уложившийся по дну,
Естественность придал потоку.
По глади моря побежали корабли
Отдельных листьев, паруса вздымая –
Испанская Армада, колыхаясь
В Атлантики волнах, истаяла вдали.
И галеон, нагруженный сверх мер
Над ватерлинией, пробитый, сел на рифы.
Над палубой уже кружились грифы,
Дублоны прятал мрачный флибустьер.
Неслись века струёю в водосборник,
Меняя галс, листва вплывала в сток,
И усыхал прерывистый поток,
И затерялась мысль в долинах горних…
(7.11.08)
Сотворение чуда
Его сработал Бенвенуто
Для поднебесного двора,
И вдохновения минута
Его к шедевру привела.
Добавив примесей бесценных
К металлу редкостных земель,
Он создал чудо из растений,
Взяв золотую канитель,
Подсыпал хрома, киновари,
Заполнил тигель на предел,
И тугоплавкий стержень-жезл
Волшебника расплавом правил.
А златокузнеца рука
Над наковальней колдовала –
Листы златые собирала,
Потом наполнила стакан
Вином кроваво-красной крови –
Кузнец отпил и капли пролил –
Шедевр чудесно засверкал.
А солнце бросило лучи
Копировать его повсюду…
А мы – на этом замолчим
И мыть опять пойдем посуду.
(8.11.08)
Самоцветные мелочи
Ах, какие чудеса!
Ах, как солнце греет плешку!
Не взглянуть на небеса,
Чтобы тут же не ослепнуть.
Эти темные очки
Позаброшены-забыты –
Составляется зачин
Для разбитого корыта.
Перстнем загрузила длань –
Имитацией кастета.
В осень радуюсь я лету:
Солнце, утренняя рань.
Краски солнечного дня
Осень всюду набросала,
Раззадорила меня –
Полудюжину достала
Самоцветных мелочей –
Разукрасилась, как ёлка,
Скуку одиноких дней
Чтобы гнали втихомолку.
(9.11.08)
Скукожена
Почему же при русских не могу записать в диктофоне,
Почему по старинке придется в блокноте писать –
Даже с мужем, с которым мы съели три пуда соли
И делили сто лет одну и ту же кровать?
Эти комплексы прячу на дне своего подсознанья,
Но всплывают, как в проруби зимней всплывает говно.
И ни хладность ума, скептицизм и другие старанья
Не отчистят ту прорубь – открытое свету окно.
И глубоко засели те комплексы с раннего детства –
На испуг меня взяли, зовя осторожною быть.
Потому и старушкой пристойной сегодня придется одеться,
Хоть и хочется прыгать и петь, и кричать, и чудить.
(10.11.08)
Зеленые серьги
Не поднимая глаз от мостовой
Я в поисках потерянной сережки,
Которая в подарок мне от Нюшки
Пришла когда-то. Вымышлен покой –
Теперь искать, глаза не отрывая,
От каждого зеленого листа.
А их уже навал – ведь пятничные стаи
Из зелентреста ринулись сюда.
Смешон расчет на пёр и на фортуну –
Непёр за нами ходит по пятам.
И не стенай, фальшивку коль подсунут –
Ворона каркнула – во всем виновник сам.
Сыр выпал, и сережка с ним пропала –
Теперь закроешь двери на замок,
Теперь получше выучишь урок,
Что ненавязчиво сегодня преподали.
Необучаема – слепой фортуны
Категоричный приговор,
Тяжел на измененья кругозор –
Не станет и пытаться умный.
Надену две разрозненных серьги –
Удачный случай для забавы.
Я встала утром с той ноги
И ничего не потеряла.
(11.11.08)
Цивилизация фальшивок
… А льву позолотили плешь,
Доселе бывшую бетонной –
Жри, пипл, ты и не это съешь,
Лишь бы потешить чей-то гонор.
Колеса ржавые цивилизации фальшивок
Глушат лесную тишину,
И горы мусора – заместо груды листьев –
Завалят землю и в нее врастут.
Что станется с планетой чернобыльной,
Какие монстры мир заполонят?
В окне цивилизация фальшивок
С львом позолоченным приподнимает стяг…
(12.11.08)
Покинув твердь
Стервятника вспугнули с дохлой утки,
И взмахивая не спеша крылом,
Оставил жалкий жухлый трупик,
Ушел в иное вещество,
Покинув твердь. Динамики законы
В воздушных океанах он постиг,
Преображая каждый миг
Существования в каноны.
А многослойных облаков –
Родня скоплениям планктона –
Шли эшелон за эшелоном,
Захватывая в свой поток.
И я глядела птице вслед,
Забыв про труп злосчастной утки,
А он взрезал, как будто кельп
Акула, плоти для желудка
В океанических лесах,
Склонявшихся волны усильем,
Искавшая, и тот же страх
Возник от птицы в махе крыльев.
(13.11.08)
Беспощадный ветер
Стариков-старушек бодрые ряды
В городских опушках легкие следы
Оставляют утром, проходя маршрут,
Точно сообщая – дольше не умрут.
И живут на свете долгие года, Не мешая детям – боже, никогда!
Старики-старушки, вас диванчик ждет –
Божий одуванчик пошустрил вперед:
Резво лезет в гору, где-то пробежит,
Ручки-ножки споро движит – не дрожит.
Старичков-старушек факельные роты –
То шестидесятников славные когорты.
Бэби-бума время, битлов и страстей –
Нет ли параллелей в памяти моей?
Ветер беспощадный по планете выл,
Сдул и одуванчиков белые ряды.
Пухом забелило дальние поля,
Стань земля им пухом, жесткая земля…
(14.11.08)
Я не та
Улетают птицы, улетают -
Я могу решиться, да не знаю.
Я могу рвануться, что есть мочи –
Кто-то, может, хочет, кто – не хочет.
У меня желаний нету краю,
Я себя и то – не понимаю.
Ближе к утру ночь уже катится –
Мне не спится, что-то мне не спится.
Я сама с собою жизнь проговорила –
Мне не мило, что тебя томило.
Я вопросы отсортировала –
Видно, я тебя совсем не знала.
Утро сменит ночь дождливой сеткой –
Я тебе не дочь, и не нимфетка.
В мраморе мою ты жизнь представил,
А она идет вне всяких правил.
Годы пролетят, десятилетья –
Ты меня оставил на бессмертье.
Ты на сон молитву прочитаешь –
Я не та, какую поминаешь.
Та осталась жизнь за поворотом –
Движусь я туда, где ключник Петр.
Ты напрасно образ тот лелеешь –
Так сложилась жизнь: пожнешь – посеешь…
(15.11.08)
16 октября
Это серое утро содержит печальные мысли,
Несмотря на сверкающий сполох осенних дерев.
Мы полтинник с Татьяной прошли параллельною жизнью,
Середина пропала, остались начало-конец.
Мы с тобой не похожи – во многом подобными были,
Праотцы наши вышли из тех же, из южных краев.
Что приклеит судьба, то потом оторвать не дает.
С мясом рвешь, пеплом сыпешь на раны, чтоб раны не ныли.
(16.11.08)
Тихонько
Я проснулась спозаранок – это шел украдкой дождик.
Дождь – его не объявляли, позабыли в шуме дел.
Дождик – тощенький монашек, рясою шуршал в окошко
И печальными глазами исподлобия глядел.
Что ты, дождик, что, монашек, ты устал бродить по свету,
Прячешь уши под скуфейку серой тучи для тепла.
Переполнила глазницы, покатилась на планету
Блеклых глаз подслеповатых животворная слеза.
(17.11.08)
Файл в миллионы посещений
Сюсю – мусю из пионерских песен
Сложили в файл.
И источает тенорок прелестный
Не мед, но фальшь.
Залив сиропом благозвучья
Под детский хор,
Красивенько переозвучил
И перетер
В помадку сладенькую – юность,
Игру, задор…
И кайф от песен не получишь,
Поскольку – вздор.
(18.11.08)
"Ты что, мой друг, свистишь?"
Покрытие – как выветрел гранит,
Сверкнет под солнцем слюдистою искрой –
Подобие природы – охранит
Менталитет от новых истин.
Туманы движут на восток –
Люд на заре цивилизаций
Туда же двигал… А исток
Исчез в процессе деформаций.
Туман уносит на восток…
Туда же постепенно движусь,
А солнце светит мне в висок,
По направлению к Парижу –
К Европе Старой путь пролег -
Не торопясь, меняю галсы,
А солнца плазменные пальцы
Уже прицелились в висок.
(19.11.08)
Из отростка
И расцвела – и чудо – и восторг –
Из палочки зеленоватой,
В горшок засунутой когда-то,
Возник божественный цветок.
Он чист. Ни тлёй и ни улиткой,
Что под покровом ночи прытко
Источат нежный лепесток,
Не тронут. К солнцу, как дитя,
Еще не ведущее злобы,
Навстречу из людской чащобы,
Повернут. Крошечный пустяк,
Не стоит строчки на странице…
Но что же с розою сравнится,
Расцветшей в мраке ноября?
(20.11.08)
Осенние витражи
Мой храм, где драгоценность витражей
Господь-создатель солнцем освещает,
Стоит в окне, и пламенно пылают
Следы их на полу – следы божеств.
И гингко-сикамор осенний хлад
К порогу спальни на втором не подпускают,
И огненные стрелы источая,
Стоят архангелом с мечом у райских врат.
И розы поздние, чей безупречный шарм
В преддверии зимы за сердце задевает,
Он тоже от – потом бесстрашно защищает…
И богу – богово, а мелочи – царям.
(21.11.08)
Ноябрьский характер
Сквозь листик осенний на солнце взгляну –
Он мне заслоняет мороз и зиму.
Он яркий, как шкурка рыжей лисы,
Он рухнул от ветра, под ливнем косым.
Но сколько осталось, чтоб радовать глаз –
То старый ноябрь в загажник припас:
В богатой копилке не только дожди –
Там яшмы и яхонт, смарагд, жадеит.
В его поседелой со ржой бороде
Характеров вздорных таится секрет.
Стоит на границе зимы и тепла:
Характер дробится – стабильность ушла.
(22.11.08)
Капитола
Нефритовые стены поднялись,
Узор границы вырезан воздушно,
И перед тем, как грозно грохнуть вниз,
Теряет равновесье туша
Литой, прозрачностью пронизанной волны,
Пушок невинности теряющей под ветром.
И грохот яростный неутоленной жертвы
Ударом в уши продолжает ныть.
(23.11.08)