ОДА НА ВЗЯТИЕ БИАРРИЦА
20 августа 2002 года
Равняйсь
немытые народы
и
с ЛогоВАЗу пацаны
в
Высокое Искусство Оды
уже затем вовлечены
чтоб
в воздух выпалить веселый
"Василий Палыч!"
а
"Аксенов"
ужо порхай
само
в акустике русскоязыкой
где
запах классики с клубникой
где
бродит кайф доныне дикой
тревожа
чмо
где
брысь наташка за морошкой
где
коль дантес пущай эдмон
где
гений смертен понарошку
покуда непиарен он
где
побоку литературы
зазоры для натуры-дуры
в
натуре чтоб
дыра!
где
жизнь поехала на дачу
где
Пушкиным зовут собачу
на даче оду и херачу
чему
ура!
Айда
мыть рыла за вопросы
как денег взять и быть таков
ходи с бубен
варягороссы
во
СМИ семь сорок сороков!
судьба
улыбчива как змейка
пусть дует в лирику-жалейку
в
честь
прозы
слов!
и сам-бля
я
в мажоре блею
комар на крупе юбилея
и в профиль этой ассамблее
смотрюсь
орлофф!
Великий Палыч наш Аксенов
комплект
респект
унд
интеллект
с самим собой соотнесенный
скорей эпитет чем субъект
Второй явление Природы
где
ептать
угленашиводороды
донельзя на хер усложнясь
не меж дерьмом и бутербродом
не меж рапсодом и народом
но
жопой
меж
и
Новым годом
являют
связь
Полуплейбой-полуспасатель
душ
идеалов
и
сердец
но Боже мой какой писатель!
Аксенов полный наконец
что мама не хочу другого!
а
что за
груду жемчугову
он
из
говны нарыл!
ура
шедевры поименно!
музыка боговдохновенна!
бравур и солнце и знамена!
и
Остров
Крым!
Есть
в возрасте
помимо уток
удобства
например дорос
до права от своих же шуток
уссацца пар экзампль до слез
а
припиздь графского склероза
естественна
для русской прозы
как
пар навоза на морозе
исаич на гумне!
с тем
бронзоватость пожилая
естественна как Пиренеи
в окне
чего себе желаю
верней чего
вдвойне!
О
мой далекий друг мой дальний
транснацьенальный юбиляр
ты
словно дирижабль педальный
один
летучий экземпляр
пари
над жирною наживой!
цари
над славою лажовой!
свисти
над позолотой ржавой!
и блиц народы ниц!
где сверху плюнешь
там столица
а
где изволишь приземлиться
сесть чокнуться и подкрепиться
там
Биарриццц!
Париж – Биарриц
БОЛЬШОЕ ЗАВЕЩАНИЕ
Михаила Самюэльевича Генделева-Хермонского
Примеряя лапсердак
не забыть
народ-мудак.
Ханука
ЧЁРНАЯ ОДА
или
чтоб два раза не вставать
Литератору Владимиру Вишневскому,
чей день 50-летия совпал – это надо же! –
с днем смерти Иди Амина
Сдвоить шеренги родные осины
темная весть
в заповеднике
ведь
мы потеряли
Иди Амина
плакать не надо плакать не сметь
Матерь Тереза леди Диана
эк вас скосило с лика земли
вот схоронили
мы
Дэн Сяопина
И
ди Амина не уберегли
негра
погреб его в землю пустую
где он остыл отстраненный от тел
черный
зубами жуя вхолостую
в целях сподвижников
что не доел
афро его африканской бубуке
плакать не надо
плакать не сметь
если
такие пробелы в мамбуке
кто-то за это ответит ведь
ведь!
шмыг как в колонны замерли вдовы
жучки и внучки
в слоган один:
други!
мы буке Вишневского Вову
даже за бабки
не отдадим!
Ты
не бздюмо!
ты нам нужен Вишневский!
именно тем кем себя изваял!
стой как стоишь в ослепительном блеске
глядя на смертность
что по краям!
Санкт-Петербург – Москва,
август 2003
ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К ЕВРЕЯМ
Поэт быть может и гоним
но он не может быть говним.
Иерусалим, июнь 2004
К АРАБСКОЙ РЕЧИ
1
По-русски вся любовь – ямбы лицейских фрикций
по-русски как война
иваны гасят фрицев
а
что
по-русски смерть
а
следствие она она же и причина
переживаний интересного мужчины
на улице давно в живых Елены нет моей царицы
гороха паники просыпанного
средь.
2
Мне так хотелось бы уйти из нашей речи
уйти мучительно и не по-человечьи
а
взять
горючую автопокрышку под язык
таблетку к въезду в астму Газы негасимой
когда как резаные воют муэдзины
когда так хочется убить нельзя ничем и нечем
а из-под солнца комендантского
навстречу
им
вой фрезы.
3
И
так
горюет это сучье мясо
в зенит
закатываясь в ритме перепляса
в пеленах с куколкой убийцы на плечах
что
ясно
куколка проклюнет покрывала
и стрекозиные разинет жвалы
йельский выученик мученик Аль-Аксы
на двух прожекторах стоять в лучах.
4
Поучимся ж у чуждого семейства
зоологической любви без фарисейства
а
чтоб
в упор
взаимности вполне
бог-Мандельштам
уже не можно обознаться
в Любви
как судорогой сводит М-16
иль выдай мне свисток в разгар судейства
иль вырви мне язык последний мне.
5
Мне
смерть как нужно на крыльцо из нашей речи
хоть по нужде хоть блеяньем овечьим
зубами
выговорить в кислород
желание Война!
на языке не что висит из горла
и был раздвоен был глаголом горним
но
языке на том
чья тишина во рту у смерча
или пред музыкою будто не она.
6
И я
живой ввиду теракта на базаре
еще в своем уме как в стеклотаре
из речи выхожу
не возвратиться
чтоб
о да:
"Адам, я вижу твой заросший шерсткой лобик твари
и Еву, из числа пятнистых антилоп", -
ау! мой страшный брат Абу-ль-Аласлепец был аль-Маарри
и
мизантроп.
7
А вот и я у рынка на коленях
и
пар шахида пар
до уровня еврейских выделений
тел не осел
на пузыри наши и слизь
я на карачках выхожу из перевода
куда
"...поплыл в разрывах ветра воздух имбиря и меда,
и ливня жемчуга вниз ниспадают с небосвода", -
как написал
тысячелетний гений Ибн Хамдис.
8
Но
Смерть
припрыгав
как бессмысленная птица
в последний раз в последний разум мой глядится
и выводок ее пускай щебечет там
я ухожу из нашей речи не проснуться
бог-Мандельштам!
куда же мне вернуться
"звук сузился, слова шипят"
куда мне возвратиться
бог-Мандельштам.
9 – 10
Так вот
поэзия:
"на русском языке последнем мне
я думаю
(я так писал)
что по себе есть сами
любовь война и смерть
как
не
предлог
для простодушных описаний
в повествовании о тьме и тишине"
так вот
я
думаю
что
стоя перед псами
в молчанье тигра есть ответ брехне
и
предвкушение
клыки разводит сладко мне
не
трудной
крови под усами.
Иерусалим, май 2004
* * *
Детям
часу в восьмом говорят пора
надо
успокоиться перед сном
хватит беситься дети завтра будет с утра ура
и
что все получится все что
днем не получается
дети сами круглые огненные зажмуривают глаза
сумев нареветься но не успев отчаяться
и конечно спят потому что это была игра
и легкая музыка не кончается
потому
что
легкая эта музыка не
кончается не кончается
и
над ними
в белом в беглом в перебегающем по ветерку огне
Иерусалим качается.
Иерусалим, июль 2004
* * *
На моих похоронах
будет много ебанах
каждый хочет убедиться
что меня зарыли нах.
Книга вторая
Из русской поэзии
2004 – 2005
Васеньке
* * *
Понимаю
хорошо но поздно
но
зато басе как хоросе
камень этот
что японцу плотный воздух
иудейский
пленный воздух вот и все
я
поэтому
за манной за народной
из страны египта не ушел
в тьме стою я
Медный Змей
стою на ребрах
и как горло раздуваю капюшон
весь не жалобный не русский как не лучший весь
я заживо
оцепененью подлежу
а
дышу еще на всякий случай
скажет
Голо с!
жопу покажу
в рукопашной
ли спою ли
во
рыботворящем
иле нила дона отмели-реки
ну а то
что медный я и что шипящий
так вы Бога не видали рыбаки.
Пятый день праздника
Песах, Иерусалим,
28 апреля 2005
НИЖЕ НУЛЯ
1
Холода
скотт мой Василий в шубе
богатой как кн. Андрей
думает о дубе
столь стоят холода
в окна
квадрате
что дома в кубе
что я думаю
иногда
не я лежит здесь
а мертвый бродский
и желанье прижаться к Венеции теплой
броско усугубляет сходство
м-да.
2
Встает
сосулькою свис
лишь запрос о выживании евровидов
от вздоха от
калывается выдох
плюс
трехдольный валенок
что конечно минус
протез с ударением
трет
и
вестимо
кто уверяет что русскую любит зиму
как троцкий о ледорубе помимо
что холодно блядь врет.
3
Как березовский мамонт в анабиоз
вниз
трубой
я
вмерзаю в местность
здесь
хорошая тундра у них словесность
где
я
великорос
песец
да глупый пингвин полагают что мир полярен
also
генерал карбышев чем лазо менее популярен
в армии женераль Мороз.
4
За
метает
жиртрест Василий отто как шмидт на льдине
на дорожке пойманный на кокаине
не понарошку снюхивает снежок
с его точки зренья кончай челюскин кирдык плавсредство
пора есть кого-нибудь или еться
в его иллюминаторах неотвратимое людоедство
вы
катывается как должок
ты и я говорит Москва мы с тобою
одной крови
голубой так что белый флажок
на и танец на
посошок.
5
Итак антраша:
скоро рождество существа моих опасений
что бог есть но он еще не родился просто как зимородок
а что касаемо воскресения как новоселья
то во-первых подумаешь метаморфоза
во-вторых есть сомнения в необходимости воскресения для того Кто
есть
и пребывает
и да пребудет вечно
вечно свежим помимо пролежней и некроза
и всего Рождество
ввиду Via Dolorosa и с видом на Пейсах
это
цена ответа а не цена вопроса.
6
Итак
Бог он есть
но он еще не родился
с остро сострадательным сердцем
но может ненцем родиться а может зайцем а может немцем
что
не бог весть но объясняет
наш нам наш
Universum
например Освенцим
так что пусть еще не родился ладно
и Млечный пусть наглядный
про
висает над Ним Путь как под нулем гирлянда
или все-таки под младенцем.
7
Ниже нуля
и по лорду Кельвину если
я
сижу себя ай веселя
водкой пылкой
читаю "Маугли" коту
в б. у.
вот я купил себе
всем бы викторианском кресле
абы ГПУ это вензеля
ладно
видно доброй тебе охоты шакал Табаки
видно в полярном пожаре бегут с мигалками волколаки
ездовые мои
в Красной Пресни сияющие поля.
Москва – Ханука, 2004
ЗАДАНИЯ НА ДОМ
БАЛЛАДА
Во
глубинке родительного падежа
где кого-чего тихо как
что
снова можно писать "душа"
вместо слова "психика"
я в вечности и в мерзлоте обвык
колоть колодец и печень печь
как
однако
я выговорил язык
при слове родная речь
и так
царь грозный
молчит иврит
и при скрипе месяца
что никак нельзя написать "почить"
вместо "повесицца"
я ходил в охотку смотреть поля
хорошо но не водятся гоголи
а потом засыпал
себя
как земля
и пороша поверх земли
и
вид сверху
я в Рим читай в Ерусалим
весь
вид сверху
шел по краю песка
выше
вспыхнуло
в
как я уже говорил
выше
когда "вместо психика"
солнце сошло солнце зашло
и не взошло опять
Господи
понял я
на алло
приходится отвечать
и ангел взял коготь как острие
вскочу я или умру
злой Иблис вырвал сердце мое
сердце мое сердце мое
и уголь он не вложил в дыру
мне не вложил в дыру
и
но
планетянин
сердце мое
фамильное сердце изъял мое
ещерусалимской работы литье с трещиной по серебру.
Кувшиново, декабрь 2004
ЭЛЬБА
Слава – солнце мертвых.
Наполеон
Когда я ввязался в русскую речь как супостат в сраженье
в гари пороховой в гари пороховой
но во рту дыра
когда озирался как второстепенный член предложения
на
щупывающий смысл на краю ура
когда
принимал парад провинциальных глаголов
зря залупались превыше чем купола зря
среди не взошли всея великой нашей равнины голой
а верней всей ея
поганого пустыря
когда стояло солнце циклопа смирно в трубе узорной
в моей глазнице
и не мерцает а все слепит
когда опоздавши как холода
я пере так нумеровал столицы
что санскрит постскриптум кириллица и иврит
как да разве я знал как
слава стоит как конвой и отлить боится
мертвых резервов лязг! стой! старые держат строй
ау непобедимый вой на солнышко Аустерлица
пой ветеран пой
на ветерок пой
глядя в спокойное небо победы солнце слепит зараза
за висает на ночь глядя за
небосклон
и понимаю и
сон чудовищ мой породивший разум
и что чудовища досмотрели сон.
Москва, ноябрь 2004