Я – с ним
В час восхода я уже найду
тебя бодрствующим. Ловец!
Вооруженный сетью, войдешь
ты в лес. Ты приготовился.
Ты умыт и бодр. Тебя
не стесняет одежда. Ты
перепоясан. И свободны
мысли твои. Да, ты
готовился! И простился
с хозяином дома. Ты,
ловец, лес полюбил. И
ловом твоему роду благо
ты принесешь. Затрубить ты готов.
Большую добычу ты наметил
себе. И не убоялся тягости
ее. Благо! Благо! Вступивший!
Крепки ли сети твои?
Ты их укреплял долгим
трудом? Испытал их
пробными ударами? Ты
весел? И если смех твой
устрашит часть добычи -
не бойся. Но не греми оружием
и не окликай громко ловчих.
Ах, при неумении из ловца
тебя сделают загонщиком.
И даже ловчий будет хозяином
твоим. Собери знание. Соблюди
путь твой. Почему ты
озираешься?
Под красным камнем залег
красный змей. И зеленый мох
скрал зеленую змейку. Но
ее жалко также остро. Уже
с детства тебе твердили
o змеях и о скорпионах.
Целое учение страха! Но
много щебечущих и свистящих
полетит за тобою. И шорох
переползает тропу твою. И
завывание пронзит твое
ухо. Из червей вырастают
киты. И крот становится
тигром. Но ты знаешь
сущность, ловец. Это все -
не твое. Твоя – добыча!
Спеши! Не медли! Вступивший!
Не истрать сети твои на
шакалов. Добычу знает
только ловец.
Иногда тебе кажется, что
ты уже многое знаешь. Но
все-таки, ты знаешь, кем
положены круги камней на
опушке? Что они значат?
И кого предостерегает знак
на высокой сосне? Ты даже
не знаешь, кто наполнил
черепами овраг, в который
ты заглянул? Но если и ты
подвергнешься опасности –
не спускайся в овраг и не
скройся за деревом. У тебя
пути без числа и только
один у оврага. Из преследуемого
сделайся ты нападающим.
Как сильны нападающие и
как бедны оправдывающиеся.
Оставь защищаться другим. Ты
нападай.
Ибо ты знаешь, для чего
вышел ты. И почему ты
не устрашился леса. Священный
и страшный и благословенный
лес. Дай ловцу пройти тебя.
Не удержи его. Не скрой
пути и тропинки. И не
испугай. Я ведь знаю, ты
многоголосный. Но я слышал
твои голоса. И ловец мой
возьмет добычу свою. И ты,
ловец, путь свой знай сам.
Не верь зовущим и не
обращайся к сообщающим.
Ты, только ты знаешь
добычу твою. И не предпочтешь
малую добычу и препятствиям
не огорчишься.
Удивляющийся уже открыт
для врага. Впавший в раздумье
теряет сети свои. А
потерявший возвращается
назад в поисках. Но пойдешь
ты вперед, ловец! Все
оставленное позади – не твое.
И ты знаешь это так же,
как я. Ибо ты знаешь все.
И припомнить все можешь.
Ты знаешь о мудрости.
Ты слышал о смелости.
Ты знаешь о нахождении.
И ты проходишь овраг
только для всхода на холм.
И цветы оврага – не твои
цветы. И ручей ложбины не
для тебя. Сверкающие водопады
найдешь ты. И ключи родников
освежат тебя. И перед
тобой расцветет вереск
счастья. Но он цветет –
на высотах.
И будет лучший загон не
у подножья холма. Но твоя
добыча пойдет через хребет.
И, пылая на небе, поднимаясь над
вершиной, она остановится.
И будет озираться. И ты не
медли тогда. Это твой час.
И ты и добыча будете на
высотах. И ни ты, ни добыча
не пожелаете спуститься
в лощину. Это твой час.
Но, закидывая сеть, ты знаешь,
что не ты победил. Ты
взял только свое. Не считай
себя победителем. Ибо все -
победители, но точно не
припомнят.
Я привел тебя к широким
рекам и необъятным
озерам. И я тебе показал
океан. Видевший бесконечное
не потеряется в конечном.
Ибо нет бесконечного леса.
И каждую топь можно обойти.
Ловец! Мы вместе плели твои
сети. Мы вместе ловчих искали.
Мы вместе избирали места
наилучшего лова. Мы вместе
избегали опасности. Вместе
мы утвердили наш путь.
Без меня не познал бы ты
океана. Без тебя не узнаю
радость твоего счастливого
лова. Я люблю тебя, мой
ловец! И Сынам Света я
лов представляю твой.
И если бы ты даже ошибся.
Если бы временно спустился в
ложбину. Если бы даже оглянулся
на черепа. Если бы смехом"
отстранил часть добычи. Но
я знаю, что не переставая идешь
ты для лова. Не смущаешься
и не потеряешь пути. Ты
знаешь, как по солнцу путь
находить. И как по вихрю
обернуться к дороге. А кто
зажег его – Солнце? И
кто пригнал его – Вихрь? Но
из области Солнца говорю
с тобою. Твой друг и
наставник и спутник.
Ловчие и загоновожатые пусть
будут друзьями. И после лова,
отдыхая на холме, призови
ловчих и загоновожатых.
Расскажи им, как ты шел
до холма. И почему ловец
не должен ждать по оврагам.
И как на гребне встретил
добычу. И как ты будешь знать,
что эта добыча – тебе. И
как надо миновать малую
добычу. Ибо кто идет
к ней, тот с ней и
пребудет.
Расскажи также, как ловец
несет на себе все признаки
лова. И как он, только он,
знает уменье и добычу свою.
Не разгласи о лове незнающим
о добыче. В час огорчения, в час
бедности они наймутся
загонщиками и через заросли
примут участие в лове. Но
пойми, ловец, пойми ты ловчих.
С ними испей воду у костра
отдыха. Пойми, понимающий.
И, кончая ловлю, почини сети
твои и задумай лов новый.
Не пугайся и не пытайся пугать.
Ибо если не испугаешь,
страх обернется на тебя
еще больший. Задумывай просто.
Ибо все просто. Все прекрасно
прекрасномысленное.
Всякий страх ты победишь
непобедимою сущностью
твоею. Но если задрожишь, то
пораженный, уничтоженный,
не кричащий, не молчащий,
утративший сознание времени,
места и жизни – лишишься
остатков воли. И куда
пойдешь ты?
А если кто из утомленных
загоновожатых скажет тебе
против ловли. Не слушай его,
мой ловец! Размягчающие!
Эти заслонившие себя
сомнением! Какова будет
их ловля? И что они
принесут своим близким?
Снова пустую сеть? Снова
желания без исполнений?
Потерянные, как утеряно
их бесценное время. Ловец -
для лова. Не внимай часам
утомления. В эти часы ты
не ловец. Ты – добыча! Вихрь
пройдет. Промолчи. И опять
возьмешь рог свой. Не опаздывая,
не бойся опоздать. И, настигая, не
оберни голову. Все понятное не
понятно. И все объясненное
необъяснимо. И где предел
чудесам?
И еще последнее, о ловец
мой! Если в первый день
лова ты не встретишь
добычу. Не сокрушайся.
Добыча уже идет для тебя.
Знающий ищет. Познавший -
находит. Нашедший изумляется
легкости овладения. Овладевший
поет песнь радости.
Радуйся! Радуйся! Радуйся!
Ловец,
трижды позванный.
Александр Добролюбов
(1876-1944?)
Молебное
Andante con fuoco
В одинокой горнице
Я склоняюсь в молении
Пред Великим Господом;
Поклоняюсь сладостный,
Словно цвет предутренний.Словно цвет предутренний,
Мое сердце дрогнуло;
И зачем Ты встревоженный?
Не покинь бессильного
Средь степей голубеющих.Средь степей голубеющих,
В одинокой горнице
Я боюсь очей моих,
Я боюсь очей моих,
Моих рук нетрепетных.
"Пою царство неизменное, неколебимое…"
И конец всего – Он есть Все.
Из книги Иисуса сына Сирахова
Пою царство неизменное, неколебимое
Царя Бесконечного
Древнего и Мудрого,
Которого никто не принимает,
Которого страшного имени никто не знает,
Которого никто не видит,
Которого чистого голоса не слышат даже ангелы
Но повинуются Его повеленьям.
Имя Его – Один и Все,
Он Сам в Себе и все во всем.
Кто как Он всегда и везде и нигде?
Он выше всякого времени,
Он выше всякой любви
И всякого слова и разума человеческого.
Он – Слово Слова
И Разум разумов.
У Него разум,
У Него слово,
У Него царство,
У Него сила,
У Него слава,
У Него дело.
Ты открыл тайнейшее имя Твое
сынам человеческим
И от руки их принимаешь венец
голове Своей.
Вечерняя
Смерть, где твое жало?
Ад, где твоя победа?
Сила-же смерти грех,
А жало греха закон.
Из писаний Павла Тарсянина.
Крест Твой, Господин, выше звезд,
Выше неба невидимого,
Выше всякого царства разума
человеческого.
Душу Свою положил Ты за нас
И Дух явил в ночь преисподнюю,
Но тленье и смерть не могли победить
Начальника жизни,
Ибо им невозможно было удержать Его.
Где твое жало, смерть?
Бездна, где твоя победа?
Свободно открылись уста мои на врагов
моих…
Слава Сидящему на престоле и Сыну
Человеческому,
Слава заре вечерней
Света Незаходимого!
"Вы деньки ли мои, – деньки тихие, неприметные…"
Вы деньки ли мои, – деньки тихие, неприметные,
Вы, деньки мои, – братцы милые, други верные,
Каждый день, ровно голуби, над
тюремным окошком моим подымаетесь,
Волю божию исполняете.
Вы, деньки мои, – речки горные,
Вы, минуточки, – родники придорожные,
Вы, как камни прекрасные многоценные,
Вы за что еще мне дарованы?
Как младенца, меня озаряете!
Вы, деньки мои, – братья твердые, неизменные,
Вы идете дорогами неизменными,
Каждый час, каждый миг у вас неизменные,
Вы, как ангелы, меня озаряете,
Осените меня, братья ангелы, света крыльями,
Осени меня, ангел вечера,
Светом внутреннейшим, неземным крылом.
Максимилиан Волошин
(1877-1932)
"Отроком строгим бродил я…"
Отроком строгим бродил я
По терпким долинам
Киммерии печальной,
И дух мой незрячий
Томился
Тоскою древней земли.
В сумерках в складках
Глубоких заливов
Ждал я призыва и знака,
И раз перед рассветом,
Встречая восход Ориона,
Я понял
Ужас ослепшей планеты,
Сыновность свою и сиротство…
Бесконечная жалость и нежность
Переполняют меня.
Я безысходно люблю
Человеческое тело. Я знаю
Пламя,
Тоскующее в разделенности тел.
Я люблю держать в руках
Сухие горячие пальцы
И читать судьбу человека
По линиям вещих ладоней.
Но мне не дано радости
Замкнуться в любви к одному:
Я покидаю всех и никого не забываю.
Я никогда не нарушил того, что
растет;
Не сорвал ни разу
Нераспустившегося цветка:
Я снимаю созревшие плоды,
Облегчая отягченные ветви.
А если я причинял боль,
То потому только,
Что был жалостлив в те мгновенья,
Когда надо быть жестоким,
Что не хотел заиграть до смерти тех,
Кто, прося о пощаде,
Всем сердцем молили
О гибели…
Подмастерье
Посвящается Ю. Ф. Львовой
Мне было сказано:
Не светлым лирником, что нижет
Широкие и щедрые слова
На вихри струнные, качающие душу,-
Ты будешь подмастерьем
Словесного, святого ремесла,
Ты будешь кузнецом
Упорных слов,
Вкус, запах, цвет и меру выплавляя
Их скрытой сущности, -
Ты будешь
Ковалем и горнилом,
Чеканщиком монет, гранильщиком камней.
Стих создают – безвыходность,
необходимость, сжатость,
Сосредоточенность…
Нет грани меж прозой и стихом:
Речение,
В котором все слова притерты,
Пригнаны и сплавлены,
Умом и терпугом, паялом и терпеньем,
Становится лирической строфой, -
Будь то страница
Тацита,
Иль медный текст закона.
Для ремесла и духа – единый путь:
Ограниченье себя.
Чтоб научиться чувствовать,
Ты должен отказаться
От радости переживаний жизни,
От чувства отрешиться ради
Сосредоточья воли;
И от воли – для отрешенности сознания
Когда же и сознанье внутри себя ты
сможешь погасить -
Тогда из глубины молчания родится
Слово,
В себе несущее
Всю полноту сознанья, воли, чувства,
Все трепеты и все сиянья жизни.
Но знай, что каждым новым
Осуществлением
Ты умерщвляешь часть своей возможной жизни:
Искусство живо -
Живою кровью принесенных жертв.
Ты будешь Странником
По вещим перепутьям Срединной Азии
И западных морей,
Чтоб разум свой ожечь в плавильных
горнах знанья,
Чтоб испытать сыновность и сиротство,
И немоту отверженной земли.
Душа твоя пройдет сквозь пытку
и крещенье
Страстною влагою,
Сквозь зыбкие обманы
Небесных обликов в зерцалах земных вод.
Твое сознанье будет
Потеряно в лесу противочувств,
Средь черных пламеней, среди пожарищ мира.
Твой дух дерзающий познает притяженья
Созвездий правящих и волящих планет…
Так, высвобождаясь
От власти малого, беспамятного "я",
Увидишь ты, что все явленья -
Знаки,
По которым ты вспоминаешь самого себя,
И волокно за волокном сбираешь
Ткань духа своего, разодранного миром.
Когда же ты поймешь,
Что ты не сын Земли,
Что Солнца и Созвездья возникали
И гибли внутри тебя,
Что всюду – и
в тварях и вещах – томится
Божественное Слово,
Их к бытию призвавшее,
Что ты – освободитель божественных имен,
Пришедший изназвать
Всех духов – узников, увязших в веществе,
Когда поймешь, что человек рожден,
Чтоб выплавить из мира
Необходимости и Разума -
Вселенную Свободы и Любви, -
Тогда лишь
Ты станешь Мастером.
Спекулянт
Кишмя кишеть в кафе у Робина,
Шнырять в Ростове, шмыгать в Одессе,
Кипеть на всех путях, вползать
сквозь все затворы,
Менять все облики,
Все масти, все оттенки,
Быть торговцем, попом и офицером,
То русским, то германцем, то евреем,
При всех режимах быть неистребимым,
Всепроникающим, всеядным, вездесущим,
Жонглировать то совестью, то ситцем,
То спичками, то родиной, то мылом,
Творить известия, зажигать пожары,
Бунты и паники; одним прикосновеньем
Удорожать в четыре, в сорок, во сто,
Пускать под небо цены, как ракеты,
Сделать в три дня неуловимым,
Неосязаемым тучнейший урожай,
Владеть всей властью магии:
Играть на бирже
Землей и воздухом, водою и огнем;
Осуществить мечты о превращены!
Веществ, программ, событий, слухов
В золото, а золото – в бумажки,
И замести страну их пестрою метелью,
Рождать из тучи град злотых монет,
Россию превратить в быка,
Везущего Европу по Босфору,
Осуществить воочью
Все россказни былых метаморфоз,
Все таинства божественных мистерий,
Преосуществлять за трапезой вино и хлеб
Мильонами пудов и тысячами бочек -
В озера крови, в груды смрадной плоти,
В два года распродать империю,
Замызгать, заплевать, загадить, опозорить,
Кишеть, как червь в ее разверстом теле,
И расползтись, оставив в поле кости
Сухие, мертвые, ошмыганные ветром.
Террор
Собирались на работу ночью. Читали
Донесенья, справки, дела.
Торопливо подписывали приговоры.
Зевали. Пили вино.
С утра раздавали солдатам водку.
Вечером при свече
Выкликали по спискам мужчин, женщин.
Сгоняли на темный двор.
Снимали с них обувь, белье, платье.
Связывали в тюки.
Грузили на подводу. Увозили.
Делили кольца, часы.
Ночью гнали разутых, голых
По оледенелым камням,
Под северовосточным ветром
За город в пустыри.
Загоняли прикладом на край обрыва.
Освещали ручным фонарем.
Полминуты рокотали пулеметы.
Доканчивали штыком.
Еще недобитых валили в яму.
Торопливо засыпали землей.
А потом с широкою русскою песней
Возвращались в город домой.
А к рассвету пробирались к тем же оврагам
Жены, матери, псы.
Разрывали землю. Грызлись за кости.
Целовали милую плоть.
Суд
1
Праху – прах. Я стал давно землей:
Мною
Цвели растенья, мной светило солнце.
Все, что было плотью,
Развеялось, как радужная пыль -
Живая, безымянная.
И океан времен
Катил прибой столетий.
2
Вдруг
Призыв Архангела,
Насквозь сверкающий
Кругами медных звуков,
Потряс вселенную;
И вспомнил себя
Я каждою частицей,
Рассеянною в мире.
3
В трубном вихре плотью
Истлевшие цвели в могилах кости.
В земных утробах
Зашевелилась жизнь.
И травы вяли,
Сохли деревья,
Лучи темнели, холодело солнце.
4
Настало
Великое молчанье.
В шафранном
И тусклом сумраке земля лежала
Разверстым кладбищем.
Как бурные нарывы,
Могильники вздувались, расседались,
Обнажая
Побеги бледной плоти: пясти
Ростками тонких пальцев
Тянулись из земли,
Ладони розовели,
Стебли рук и ног
С усильем прорастали,
Вставали торсы, мускулы вздувались
И быстро подымалась
Живая нива плоти,
Волнуясь и шурша.
5
Когда же темным клубнем
В комках земли и спутанных волос
Раскрылась голова
И мертвые разверзлись очи – небо
Разодралось, как занавес,
Иссякло время,
Пространство сморщилось
И перестало быть.
6
И каждый
Внутри себя увидел солнце
В зверином круге…
7
…И сам себя судил.
Пути России
Написание о царях Московских
1
Царь Иван был ликом некрасив,
Очи имея серые,
Пронзительны и беспокойны,
Нос протягновенен и покляп.
Ростом велик, а телом сух,
Грудь широка и туги мышцы.
Муж чудных рассуждений,
Многоречив зело,
В науке книжной опытен и дерзок,
А на рабы, от бога данные,
Жестокосерд,
В пролитьи крови
Неумолим.
Жен и девиц сквернил он блудом много.
И множество народа
Немилостивой смертью погубил.
Таков был царь Иван.
2
Царь же Федор
Был ростом мал,
А образ имея постника,
Смирением обложен.
О мире попеченья не имел,
А только о спасении душевном.
Таков был Федор – Царь.
3