Все указанные выше элементы относятся к структуре процесса разработки типовых тактических комбинаций, в которой каждый из них, находясь по вертикали в причинно-следственной связи, выполняет свою, присущую только ему функциональную роль. Ближайшими структурными звеньями в этом логическом процессе по отношению к тактическим комбинациям, причинно определяющими их содержание и систему, являются тактические цели и тактические задачи. Разнообразие последних обусловлено соответствующим разнообразием предшествующих им логических структурных звеньев, из которых ведущим звеном являются типичные следственные ситуации в рамках конкретного этапа расследования.
При этом следует иметь в виду, что указанные структурные элементы не могут быть бесконечно разнообразными: их количество должно удовлетворять требованию существенного отличия друг от друга тактических комбинаций как по составу, так и по содержанию осуществляемых действий. В противном случае пришлось бы иметь дело с бессистемной их совокупностью, лишенной практического смысла.
При разработке системы тактических комбинаций следует исходить из всех элементов следственной ситуации, выступающих в качестве объектов типизации эмпирических данных, а именно: 1) типа исходных данных, т.е. наличия доказательственной и ориентирующей информации о событии и его участниках, источников доказательств и материалов, в которых они содержатся; 2) наличия возможности массированного применения имеющихся следственных сил и средств; 3) наличия возможности изоляции друг от друга проходящих по делу лиц; 4) наличия условий организационно-технического и материального характера для эффективного применения рекомендаций криминалистики; 5) наличия противодействия следствию со стороны лиц, заинтересованных в исходе дела; 6) наличия возможности взаимодействия следователя с органами дознания, использования специальных знаний и помощи общественности.
Очевидно, не все перечисленные элементы, характеризующие следственную ситуацию, имеют самостоятельное значение для систематизации тактических комбинаций (некоторые из них могут сочетаться с другими), но во всех случаях остаются в этом качестве элементы, обозначенные п. "1", "2", "5" и "6".
В связи с проблемой систематизации тактических комбинаций в криминалистической литературе ставится вопрос: можно ли разработать тактическую комбинацию, рассчитанную на конкретный этап расследования либо даже на все расследование по делу? Однозначного ответа на данный вопрос нет. Допускается возможность разработки тактической комбинации по делу в целом [185] , расширении объема задачи тактической комбинации до общих целей расследования [186] . Если занять эту позицию, то "любой набор следственных действий, состав которых потенциально обеспечивает достижение целей расследования, можно признать тактической операцией. Смысл сочетания действий вуалируется, становятся непонятными критерии, с учетом которых определяется очередность, последовательность выполнения действий тактической операции" [187] . Даже криминалистические комплексы методических рекомендаций, составной частью которых являются тактические операции, не охватывают этапы предварительного следствия, так как они как блоки следственных и иных действий предназначены для проверки конкретных следственных версий [188] .
И действительно, каким образом отдельная тактическая комбинация может охватить все производство по делу или отдельный его этап, если она обусловлена конкретной тактической целью, занимающей в общей системе целей строго определенное место?! Лишь ситуационно обусловленное множество тактических комбинаций может претендовать на такую роль.
"Для группы разнородных задач, имеющих существенные различия в методах решения, разработать единый алгоритм невозможно" [189] . В то же время "нижний" предел алгоритмирования определяется "возможностью дальнейшего деления каждого "шага" (каждой операции) на составные части, на еще более детальные "шаги"" [190] . Строго говоря, непосредственное влияние на содержание и систему тактических комбинаций оказывают не тактические цели, а тактические задачи, так как последние несут в себе представление о цели тактического воздействия и в то же время объединяют в тактическую комбинацию действия, которые необходимо осуществить для достижения этой цели наиболее эффективным образом – с наименьшими трудовыми и временны ми затратами, с заданными количественными и качественными показателями.
Можно утверждать, что установленные уголовно-процессуальным законом общие задачи судопроизводства, представляющие в совокупности цель расследования по делу, являются вершиной пирамиды связанных между собой задач. В частных криминалистических методиках применительно к конкретной типичной следственной ситуации каждая из общих задач расчленяется на отдельные уголовно-процессуальные задачи в соответствии с перечнем обстоятельств, относящихся к предмету доказывания: установление события преступления, его участников и т.д. В свою очередь, в зависимости от объема и содержания доказательственной информации, имеющейся в материалах дела, эти задачи делятся на задачи получения, например, ориентирующей информации и использования ее при собирании доказательств. В основании всей иерархической пирамиды таких задач следствия лежат отдельные задачи исполнения. Причем все задачи в иерархической системе связаны между собой прямыми и обратными связями как по горизонтали, так и по вертикали. Эти задачи – уголовно-процессуальные.
Однако не все задачи, решаемые в процессе расследования, входят в эту систему. Большую группу образуют тактико-криминалистические задачи. Они формулируются при расследовании преступлений, вытекают из конкретных ситуаций, определяются различными неблагоприятными для следствия обстоятельствами. Решение такого рода задач обусловлено, например, необходимостью предупредить возникновение неблагоприятной ситуации либо изменить создавшуюся ситуацию в благоприятную для следствия сторону и таким образом создать выгодные условия для решения уголовно-процессуальных задач. Отдельные тактико-криминалистические задачи нашли законодательное закрепление в нормах Уголовно-процессуального кодекса, и их решение по любому уголовному делу стало обязательным. К таким задачам относятся: собирание информации о лицах, предметах перед предъявлением их для опознания; выяснение взаимоотношений допрашиваемых лиц в начале очной ставки и др.
Большинство же тактико-криминалистических задач, выработанных практикой доказывания, носит рекомендательный характер и решается в соответствии с возникшей следственной ситуацией. Так, если акт документальной ревизии поступил в распоряжение следователя без документов, подтверждающих выводы ревизора о причине недостачи материальных ценностей, подлежит решению следующая тактическая задача: изъятие таких документов до их фальсификации или уничтожения заинтересованными в исходе дела лицами. В ситуации, когда необходимо проверить алиби лица, подозреваемого в совершении преступления, ставится задача: исключение его контактов с лицами, которых он может сделать соучастниками сокрытия истины.
Таким образом, задачи следствия делятся: 1) по источнику возникновения – на уголовно-процессуальные и криминалистические; 2) по логическому признаку и взаимному расположению в иерархической пирамиде – на общие и частные; 3) по признаку правовой регламентации – на правовые и неправовые (криминалистические).
Тактическое решение, как отмечено выше, определяется тактико-криминалистической задачей; оно принимается потому, что в ходе расследования по делу возникают или могут возникнуть обстоятельства, которые затрудняют решение общих уголовно-процессуальных задач. С другой стороны, от решения тактико-криминалистических задач зависит результат решения конкретной уголовно-процессуальной задачи.
Методологической основой классификации задач следствия и решений следователя по указанным выше признакам являются их взаимосвязь и взаимоподчиненность в иерархической системе. Логической основой классификации по этим признакам является членение общих задач и общих решений на частные. По такому принципу членения различаются общие задачи и общие решения, тактико-криминалистические задачи и тактические решения следователя. Взаимосвязь и взаимообусловленность признаков классификации задач и решений предопределяют ее системный характер.
ГЛАВА 9 ПРОБЛЕМА СИСТЕМАТИЗАЦИИ ТИПОВЫХ МЕТОДИК РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Наши современники, ученые-криминалисты, дают оценку существующим частным методикам расследования преступлений и тем научным положениям, на основе которых они формируются. При этом констатируется состояние упадка криминалистической методики как синтезирующего раздела криминалистики [191] . Выход из этого положения им видится в разработке так называемых базовых методик расследования преступлений, объединенных в одну группу или даже в один род. Так, М.В. Субботина утверждает, что "невозможно знать все методики расследования отдельных видов (не говоря уже о подвидах) преступлений", поэтому "базовые методики расследования преступлений позволят существенно упростить работу следователей и дознавателей при наличии дефицита информации о совершенном преступлении" [192] .
В связи с этим ставится вопрос об определении структуры базовых методик. М.В. Субботина считает, что базовые методики должны включать: 1) теоретическое обоснование формирования конкретной базовой методики; 2) базовую криминалистическую характеристику преступлений; 3) рекомендации по раскрытию и расследованию данного рода преступлений на всех этапах: первоначальном, последующем и заключительном, с использованием ситуационного подхода на каждом этапе [193] .
По мнению С.Ю. Косарева, структура "групповых" (или базовых) методик состоит из: 1) вопросов теории и современного состояния борьбы с рассматриваемыми преступлениями; 2) криминалистической характеристики данной группы преступлений с описанием особенностей предмета расследования при расследовании преступлений этой группы; 3) вопросов организации и планирования расследования и др. [194] .
Придавая криминалистической методике, по выражению А.С. Шаталова, свойства "массовости, детерминированности и результативности" [195] , упомянутые авторы надеются на успешное решение ее проблем.
Но возможно ли, следуя данным путем, придать новый импульс развитию криминалистической методики и повысить уровень "вооруженности" следователя научно-практическими рекомендациями по раскрытию и расследованию преступлений? По моему мнению, на этот вопрос не следует торопиться давать положительный ответ.
Начнем с исследования вопроса о практическом значении базовой криминалистической характеристики преступлений, включаемой авторами в базовую методику расследования на правах самостоятельного структурного элемента, и зададимся вопросом, действительно ли она имеет практический выход по сравнению с криминалистической характеристикой механизма преступления конкретного вида. Ответ на этот вопрос может быть следующим: чем выше степень общности криминалистически значимых сведений о механизме преступлений, тем менее "практична" соответствующая криминалистическая характеристика и, следовательно, базовая методика расследования. Если на основе криминалистической характеристики механизма конкретного вида преступления при формировании традиционных частных криминалистических методик разрабатываются типичные следственные версии и типичные доказательственные факты, подлежащие установлению при производстве типичных следственных действий [196] , то трудно себе представить, что можно разработать полезного для практики на основе базовой криминалистической характеристики, в которой отсутствует криминалистическое описание механизмов конкретных видов преступлений, составляющих их группу или род. А при наличии такового можно говорить только о сумме видовых криминалистических характеристик, которые, как известно, используются напрямую при расследовании соответствующих сходных преступлений, а также при разработке традиционных частных криминалистических методик.
Казалось бы, дальнейший шаг на пути придания практической полезности криминалистическим характеристикам будет связан с криминалистической классификацией преступлений и прежде всего с их делением по способу совершения. Разумеется, криминалистическая характеристика, например, убийств, объединенных в группу преступлений, будет носить неконкретный характер по сравнению с криминалистической характеристикой убийства матерью новорожденного ребенка. Такое же качество приобретает базовая криминалистическая характеристика всех видов хищения чужого имущества по сравнению с криминалистической характеристикой, например, краж. Переход к разработке криминалистических характеристик в соответствии с делением преступлений не по видам, а по способам их совершения связан с повышением степени их конкретности. Так, криминалистическая характеристика квартирных краж по сравнению с криминалистической характеристикой всех разновидностей краж (в том числе карманных, у следующих поездом пассажиров и т.д.) более конкретна и практична.
М.В. Субботина, излагая дополнительные доводы в защиту выдвинутой ею концепции базовой методики, ссылается на одну из нескольких логических цепочек, сформированных по результатам изучения базовой криминалистической характеристики хищений чужого имущества, которая сводится к следующему: "Применение насилия при совершении хищения чужого имущества с использованием различных орудий → в вечернее время (68,75%) в помещении (62,5%) → в отношении неопределенных потерпевших (88,9%), которые не могут оказать сопротивление (64,3%: дети – 28,8%, женщины – 71,2%) → группой лиц (98,15%), чаще всего бандой – 54,5%, состоящей только из взрослых (45,8%), мужчин (75%), ранее судимых за аналогичные преступления (81,25%) → похищают чаще всего деньги (54%)" [197] .
Как нетрудно заметить, данные результаты базовой криминалистической характеристики в силу их высокой степени общности имеют весьма ограниченное практическое значение для раскрытия грабежей, разбоев по сравнению с видовыми криминалистическими характеристиками. А к раскрытию краж они вообще не имеют никакого отношения, так как кражи совершаются, как известно, тайно для собственника имущества и окружающих лиц.
В связи с этим возникает вопрос: что же мы выигрываем, разрабатывая базовые криминалистические характеристики, которые по уровню конкретизации существенно уступают видовым криминалистическим характеристикам? Ровным счетом ничего.
Приведенный М.В. Субботиной довод о том, что основная причина низкой эффективности криминалистической методики "заключается именно в неоправданно большом количестве частнометодических рекомендаций по расследованию преступлений" [198] , не выдерживает критики, как не может выдержать критики и следующее ее утверждение: "Тщательное изучение пусть и чрезвычайно важных, с точки зрения науки и практики, но все-таки частных методик расследования отдельных видов преступлений предполагает узкую специализацию ученого-криминалиста, не соответствующую специализации следователя" [199] . Надуманность данного аргумента совершенно очевидна. Представляется, что именно разработка базовых методик расследования ведет к дискредитации криминалистической методики, снижению ее качественного состояния. И не только из-за базовых криминалистических характеристик. Не выше по своей практической значимости и общие рекомендации по раскрытию и расследованию группы (рода) преступлений, которые оказываются малоэффективными особенно в тех случаях, когда расследуемое событие и связанные с ним обстоятельства не укладываются в "прокрустово ложе" количественных показателей базовой криминалистической характеристики.
М.В. Субботина полагает, что при расследовании хищений чужого имущества применяется единый базовый метод независимо от способа совершения хищения. Исключение делается только для хищения путем растраты или присвоения и хищения предметов, представляющих особую ценность, при расследовании которых базовый метод оказывается негодным. "Анализ практики расследования грабежей, разбоев и мошенничества, а также 10-летний опыт следователя (М.В. Субботиной. – С.Ч. ) показал, что при их расследовании применяется один метод". "Это обусловлено тем, – пишет она далее, – что при расследовании преступлений, объединенных в один род, возникают одинаковые следственные ситуации; алгоритмы действий следователя (курсив мой. – С.Ч. ) в таких ситуациях тоже, как правило, повторяются. В ходе расследования этих преступлений следователь взаимодействует с одними и теми же службами органов внутренних дел, проводит одни и те же следственные действия, тактика которых имеет лишь небольшие особенности, использует одни и те же специальные знания" [200] .
Следует не согласиться с тем, что алгоритмы действий следователя при расследовании указанных видов хищений чужого имущества являются одинаковыми. Не требуется многолетнего опыта следователя, чтобы понять, что методика расследования, например, квартирной кражи существенно отличается от методики расследования мошенничества по составу следственных действий, их последовательности и тактике производства.
Здесь уместно напомнить, что в истории развития криминалистической науки были неоднократные попытки разработать универсальную схему расследования преступлений по составу и последовательности производства следственных действий, имеющих задачей раскрытие преступлений независимо от их разновидности (Е. Аннушат, А. Вейнгарт, И.Н. Якимов, М.Е. Евгеньев и др.). Однако общие схемы расследования, имеющие указанную задачу, не нашли поддержки у советских ученых-криминалистов, которые отмечали: "Схема расследования может быть дана лишь применительно к отдельным видам преступлений, что и делают частные методики расследования" [201] . При этом следует уточнить, что невозможно сформулировать в указанном смысле единый метод расследования не только всех без исключения преступлений, но и их отдельных групп (родов). Речь об универсальном методе расследования может идти только в одном смысле – в смысле определения общего пути познания истины по любому уголовному делу, основанному на результатах объяснения в криминалистической методике всеобщего метода познания объективной действительности [202] .
Не имеют, на мой взгляд, большого практического значения и методики расследования преступлений, совершаемых не вообще, а в определенном месте (например, в местах лишения свободы, в районах чрезвычайного положения, вооруженного конфликта) по сравнению с традиционными частными криминалистическими методиками, разрабатываемыми с учетом особенностей условий расследования. Так, С.В. Маликов отмечает, что непосредственно на организацию и методику расследования преступлений в районах вооруженного конфликта воздействуют следующие основные негативные факторы объективного характера: "Быстрое изменение оперативной обстановки; частая передислокация воинских частей и подразделений; гибель, ранение и пленение свидетелей, потерпевших, подозреваемых в ходе боевых действий; изменение обстановки места происшествия в результате бомбардировки, артиллерийского или минометного обстрела, захвата противником; минирование мест происшествия, обстрелы снайперов, засады на коммуникациях и др." [203] .