Трап скрипел, и, вторя ему, скрипели над головой чайки. Высоко над палубой из носа в корму протянулись гирлянды флагов расцвечивания.
- У вас что, праздник сегодня? - спросил Зубков.
- А как же! Считай, что тебе повезло, - сказал Виктор, пропуская Славку вперед себя.
Вячеслав ступил на трап и взволнованно приложил руку к бескозырке, отдавая честь. Вслед за Виктором он спустился на жилую палубу. В носовом кубрике ужинали матросы. Во главе стола сидел маленький, на вид щуплый старшина второй статьи. Нерубащенко представил ему Вячеслава. Старшина, как оказалось, он же боцман Колупанов, пригласил Славку к столу.
- Я недавно ужинал, - пробовал отговориться Вячеслав.
Старшина поморщился:
- Вот что, Зубков, ты не в гостях, ты теперь дома. Ужинал или нет, я не знаю.
После ужина боцман вкратце объяснил его корабельные обязанности и сказал:
- Спать будешь на рундуке по правому борту, рядом с Нерубащенко. Он тебя введет в курс дела. - Боцман улыбнулся и добавил: - А если кто будет звать боцманенком - не обижайся, у нас так принято.
Колупанов вышел по своим боцманским делам. Вячеслав переоделся в робу и не спеша уложил вещи в рундучок. Вскоре в опустевший кубрик наведался Нерубащенко.
- Ну как? - спросил деловито.
- В порядке, - ответил Вячеслав.
- Вот и ладно, пока отдыхай. Ты уж извини. Я бы тебя хоть сейчас познакомил со всеми трюмными закутками, да вот палубу прошвабрить надо. Только что паклю с берега получили. Пока ее затолкали в трюм, весь ют запорошили трухой.
- Я помогу, - сказал Вячеслав.
Они вышли на палубу. Сигнальщики сворачивали флаги расцвечивания.
- Что, праздник уже кончился? - удивился Вячеслав.
- Наоборот, только начинается. - Виктор подмигнул. - Ночью выходим в море. Разве это не праздник? А флаги - просто так, их после стирки сушить повесили.
Вячеслав понимающе улыбнулся. Только теперь он почувствовал, как истосковался за то время, пока под ногами не было палубы. Подумалось, что теперь, видимо, никогда уже не сможет расстаться с морем. Что бы там ни было, судьба вновь дарила корабль и морскую службу. Приходилось начинать все сначала. Вячеслав поплевал на ладони, как это делал Никифорыч, и взялся за швабру.
В. Барашков
СТИХОТВОРЕНИЕ
Прокричал: "Прими швартовы" -
в этот ранний час.
И щекой к земле прижался
маленький баркас.Меж гигантов океанских
был он точно гном,
Чуть причалил - и забылся
сразу сладким сном.А его в ту ночь штормяга,
ой, как донимал!
Мачту, крохотную рубку
здорово помял.А земля всю ночь искала,
выбилась из сил.
Что с ним? Где он заблудился,
непутевый сын?И к земле он, как ребенок,
жался и стонал,
И во сне, наверно, видел
свой девятый вал.
А. Шагинян
ПИРАТ
Повесть
"Общество создает преступника, преступник лишь исполнительное орудие…" - это высказывание Кетле сразу же вспомнилось мне, когда я закрыл последнюю страницу дневника Эла, Собственно, тетрадь эту дневником можно было назвать с большой натяжкой: закодированные памятки с перечнем сумм, причитающихся на долю каждого члена банды, перевод самой различной валюты по курсу доллара и длинные столбцы цифр почти на каждой странице. Все это, скорее, напоминало книгу бухгалтерского учета. Правда, в дневнике были страницы, по которым можно было проследить путь этого несчастного, в сущности, человека.
Дневник попал мне в руки следующим образом. Последние пять лет мой корреспондентский пункт находился в Гонконге. Новый дом, где на втором этаже разместилась квартира пункта, стоял на углу тенистой улочки старого района города. Принадлежал он пожилому французу, имевшему фамилию с баронской приставкой - д’Эмпизье. Он был небольшого роста, с короткими ручками и широким носом. За время нашего знакомства я ни разу не видел его трезвым, он всегда находился в одном и том же состоянии постоянного подпития. Только однажды д’Эмпизье был пьян по-настоящему.
В тот вечер я спустился в контору, чтобы заплатить за квартиру. Хозяин был в кабинете один, если не считать бутылки "Белой лошади" и стакана на полированном столе. Судя по его побагровевшему лицу и некоординированным движениям рук, свою норму спиртного он перебрал на несколько дней вперед. Вынимая бумажник, я предупредил его, что завтра уезжаю на родину, но плату за квартиру вношу вперед, так как на мое место должен прибыть новый человек. Д’Эмпизье выписал счет, небрежно бросил деньги в открытый сейф и предложил выпить на прощание. Отказаться я счел неудобным, как-никак прожил в его доме пять долгих лет, поэтому сел в кресло у стола. Хозяин налил в стакан виски и пододвинул ведерко с полурастаявшим льдом.
Когда мы выпили, он поинтересовался, лечу ли я самолетом из аэропорта Кай-Так или же буду добираться домой морем. Услышав, что я собираюсь плыть, д’Эмпизье неодобрительно покачал головой:
- Опасно.
В то лето газеты пестрели сообщениями о пиратских нападениях на пассажирские суда. Особенно отличались гоминдановцы. Только за один месяц они совершили налеты на восемь судов, в том числе на крупный итальянский пароход "Мариала" и польский сухогруз "Працы". Но особенно доставалось англичанам. Корабли военно-морского флота Британии чуть ли не каждую неделю были вынуждены выходить в море, чтобы обеспечить безопасность своим торговым судам. Тема была интересной, и каждый из нас припомнил несколько страшных историй о злодеяниях современных пиратов. За разговором хозяин почти в одиночку прикончил вторую бутылку. Когда я поднялся и начал прощаться, он вдруг с трудом встал и, шатаясь, направился к сейфу. Порывшись в нем, д’Эмпизье протянул пожелтевшую то ли от солнца, то ли от времени тетрадь.
- Тебе, как журналисту, будет интересно, - сказал он и почему-то хихикнул. - Прочти, парень, прочти… - После чего неожиданно свалился в кресло и, сложив маленькие ручки на животе, тихо засопел. Видно, поход от стола к сейфу и обратно лишил его последних сил.
Не придавая особого значения пьяной болтовне хозяина, я поднялся к себе в квартиру. Солнце уже ушло за море, зажглись городские огни, и на темно-синем небе появились красноватые отблески реклам. Чемоданы были собраны и отправлены в порт, идти никуда не хотелось. Я прилег на кровать и открыл тетрадь…
То, о чем вы прочтете ниже, - правда. Часть моего рассказа взята из газет, часть домыслена для связности повествования, но в основном использованы записи из тетради Эла.
1
Сыпал теплый весенний дождь. Между бетонными устоями причала плескались небольшие волны. На рейде светились штаговые огни крейсера.
Подняв воротник бушлата, по мокрым доскам ходил часовой с карабином, изредка посвечивая фонариком на швартовые концы двух буксиров и старого торпедного катера времен второй мировой войны. Дождь усилился. Часовой еще глубже втянул голову в плечи и повернулся к ветру спиной. В тот же момент с кормы буксира к нему метнулась чья-то темная фигура. Часовой обернулся, но над его головой мелькнул кастет, и он упал на причал. Из-за прикрытых брезентом штабелей вынырнули несколько человек и, пригибаясь, побежали к причалу. Шумно сопя и толкаясь, они связали часового, заткнули ему рот кляпом и один за другим перепрыгнули на борт торпедного катера.
- В машинное отделение, живо! - приказал Эл. - Где Стив?
- Здесь!
- Помоги зарядить пулемет!
- Есть!..
- Эй, кто-нибудь! - крикнул японцам Эл. - Отдать концы!
- Можно запускать, капитан? - послышался в переговорной трубке голос Такэды.
- Давай!..
Кашлянув, двигатели взревели. Катер отошел от причала, круто развернулся и понесся к выходу из бухты…
Эта идея возникла у Эла, когда он узнал о новом ограблении итальянского грузового судна пиратами мадам Вонг. Он даже специально съездил в Бангкок и попытался там связаться с людьми мадам, чтобы продать идею. Но ничего у него не вышло: конспирация в банде была отличная.
Однако мысль эта крепко засела у Эла в голове. Она не покидала его и когда он был палубным матросом на грузовом судне типа "Либерти", и когда работал вышибалой в ночном кабаке и окончательно оформилась, когда он подрабатывал на съемках фильма о последних днях войны с Японией. Тогда Эл решил сам стать хозяином дела, которое задумал.
Фирма "Парамаунт" приобрела для съемок фильма старый торпедный катер. До тюрьмы Эл служил почти на таких же катерах и считался неплохим моряком. Съемки вели на островах, и продолжались они уже больше месяца. За это время Эл тщательно все обдумал и присмотрелся к другим статистам. В массовках участвовали разные люди, в большинстве своем спившиеся от неудач актеры, юнцы, которым не давала покоя слава Бельмондо, безработные и просто случайные люди, считающие, что работа в кино - это легкий хлеб.
Из всего этого пестрого сборища Эл выделил двух американцев. По манере говорить, повадкам и нездоровому цвету лица он определил, что парни недавно вышли из тюрьмы. Осторожно прощупав их за выпивкой, Эл предложил свой бизнес. Ребята долго не раздумывали - хлопнув по рукам, пропили вместе с Элом все недельное жалованье в счет будущих доходов с предприятия. Оказалось, что Джо и Стив - так звали парней - четыре месяца назад бежали из тюрьмы. Их осудили за убийство шофера-японца на Окинаве, где они служили на военно-морской базе.
Джо порекомендовал Элу привлечь к предприятию японца по имени Такэда, с которым он имел одно дельце в Иокогаме. Такэда оказался деятельным и нужным человеком. По профессии он был судовым механиком и привел с собой еще пятерых молчаливых японцев, которых крепко держал в кулаке. Таким образом команда была укомплектована.
Вечерами они собирались в заброшенных блиндажах, оставшихся еще с войны, и до мельчайших подробностей обсуждали захват торпедного катера. Уточняли места его предполагаемых стоянок, покупали и выменивали оружие, боеприпасы, горючее…
И вот день этот наступил. Торпедный катер несся к выходу в открытое море, вперед, в неизвестность…
При выходе из бухты на крейсере замигал прожектор.
- Что он пишет? - наклонившись к Джо, крикнул Эл.
Рев двигателей глушил голос.
- Кто такие? - перевел Джо.
- Пиши: "Катер идет на съемку фильма к Восточным островам".
Джо открыл шторку и замигал прожектором.
"Желаем удачи, - ответили с крейсера, который тоже участвовал в съемках. - Привет Бриджитт Бардо и Голливуду. Отбой".
Торпедный катер выскочил из бухты и взял курс в открытое море.
2
На берегу песчаной лагуны, затерянной в глубине покрытого густой тропической растительностью островка, горел костер. На воде покачивался замаскированный ветками торпедный катер. Вокруг костра сидела набранная Элом компания, неторопливо покуривала и слушала рассказ Такэды.
- На этом островке мы скрывались почти три года и не знали, что война давно кончилась, а император отрекся от престола.
- Ну, - не поверил Стив, - три года?
- Три, - подтвердил японец с маленьким высохшим лицом. - Все наше отделение. А Такэда-сансей был нашим капралом.
- Вы все вместе воевали?
- Нас пятеро осталось от всего отделения, - сказал Такэда. - А вообще, здесь вокруг сотни полторы таких островков, как этот. И на каждом из них скрывались императорские солдаты. После войны ами плавали вокруг островов и кричали в динамики, что война кончилась, что нам надо сдаться, что нас ждут дома…
- А мы верили императору и не сдавались, - сказал все тот же японец с высохшим лицом.
- Японцы хорошие солдаты, - подхватил Эл.
- А потом? - поинтересовался Джо.
- Поверили. Вернулись домой. А дома - голод, Хиросима, Нагасаки… Вот и решили держаться вместе. Так прокормиться вроде бы легче. А в общем - все о’кей! - Такэда сморщил лицо в улыбке. - А ты, капитан?
- Я морской офицер, - сказал Эл, а про себя усмехнулся: "С двумя курсами университета, судимостью за контрабанду наркотиков и еще кое-чем… И зовут вовсе не Эл, но это уже совсем к делу не относится". - Окончил морское училище и служил на торпедном катере, - добавил он вслух, мешая плохой японский язык с английскими словами.
- И все? - хитро прищурил глазки Такэда.
- Что тебе еще нужно знать? - грубо сказал Эл.
- Хорошо, капитан, конечно. Наше дело есть дело, а все остальные дела - кому какое дело? О’кей?
- О’кей, Такэда, - засмеялся Эл. - По-английски ты говоришь хорошо. Но как скажешь "о’кей" сразу чувствуется, что ты японец.
- Я никогда этого не скрывал, - с вызовом произнес Такэда.
- И не скроешь, - хихикнул Джо. - Верно, Эл?
- Помолчи. Мы здесь собрались не для этого.
- Я и мои товарищи, - сказал Такэда, - хотели бы знать, как капитан собирается делить трофеи?
- Fifty-Fifty , - сказал Эл. - Пополам.
- Шутник, капитан, - жестко сказал Такэда. - Капитан забывает, что вас только трое, а нас, японцев, пятеро.
- Ай, капрал Такэда! - засмеялся Эл. - Капрал забывает, что я - капитан, Джо - радист, а Стив - пулеметчик. У нас специальности. - И он, как бы невзначай, придвинул к себе автомат.
- Ай, капитан! - Такэда улыбнулся еще шире, чем Эл, и откровенно положил руку на свой автомат. Остальные японцы сразу же придвинулись к нему и напряглись. - Я понимаю, о чем думает капитан: мы желтые. Но капитан забывает, что сейчас все мы одинаковые - черные. И ты, и я, и Джо, и все остальные.
- Ладно, - сказал Эл недовольно. - Пока делить нечего.
- Нет, - перестав улыбаться, твердо сказал Такэда. - Договоримся сейчас.
Эл внимательно посмотрел на него.
- Все поровну и плюс мне еще пятнадцать процентов… Молчать! - прикрикнул он на своих заворчавших друзей.
- Кофе бежит!.. - воскликнул Такэда и бросился к котелку.
Пока остальные пили кофе, Эл расстелил карту и углубился в нее. Он готовился к первому своему делу.
Через час торпедный катер уже лавировал между бесчисленными отмелями, направляясь в открытое море. Туда, где, по расчетам Эла, должна была состояться встреча с небольшим пассажирским пароходом "Электрик", курсировавшим на линии Иокогама - Манила.
Катер с размаха гулко бился стальным днищем о встречные волны. В лицо летели колючие брызги. Эл поднял воротник куртки и глубже натянул фуражку. "Главное, - думал он, - чтобы эти на "Электрике" не успели ни с кем связаться по рации. Если им это удастся, тогда конец. Вышлют самолет и… Тебе нужно немного удачи, Эл. Господи, сделай так! Ты ведь знаешь, как мне долго не везло. Слишком долго. А я должен вырваться из нищеты, из этой ямы, куда меня с головой окунула жизнь. Я же неплохой парень, господи, пошли мне немного удачи - и все! Чтобы хоть время от времени чувствовать себя человеком. Господи, сделай так!.."
На фалах ветер рвал выгоревший японский военно-морской флаг. Эл вздохнул и наклонился к переговорной трубе.
- Джо, - позвал он.
- Да, Эл?
- Поднимись ко мне.
- Ну? - поднявшись на мостик, сказал Джо.
- На, повесь вместо этой старой тряпки. - Эл снял с себя белое кашне.
Джо взял его и скрылся в рубке. Через минуту он появился снова и, ухмыляясь, показал Элу его кашне. На нем черной краской было аккуратно выведено похабное слово и нарисован череп с двумя кривыми костями.
- Сойдет?
Эл хмыкнул и кивнул.
Джо привязал к фалу новый флаг и поднял его на мачту. Японцы нахмурились и повернулись к флагу спиной.
Катер подходил к нужному квадрату.
- Самый малый! - приказал Эл.
Рев двигателей перешел в глухое бормотание. Катер сразу осел, выпрямился и закачался на волнах.
Скоро в море показался дымок, затем мачты и верхние надстройки парохода. "Электрик" шел точно по расписанию.
- Внимание! - сказал Эл. Он здорово нервничал.
Неважно себя чувствовали и остальные. Стив вцепился в ручки спаренного пулемета и непрерывно сплевывал на палубу. Джо то и дело выглядывал из рубки и злыми глазами всматривался в далекий еще пароход. Сдержанней всех вели себя японцы.
До "Электрика" оставалось около трех миль.
- Полный вперед!.. - закричал Эл.
Серый торпедный катер с неизвестным флагом появился перед "Электриком" неожиданно. Сделав широкий круг около парохода, он пошел параллельным курсом. На палубу "Электрика" высыпали пассажиры и приветственно замахали руками.
- На "Электрике"! - крикнул в рупор Эл. - Остановить машину!..
На крыле ходового мостика парохода появился капитан с мегафоном в руках.
- В чем дело? - спросил он. - Кто вы такие?
- Ну-ка, Стив, - сказал Эл, - по антенне!
С торпедного катера застучал крупнокалиберный пулемет. Пассажиры бросились ничком на палубу.
Катер отошел от "Электрика", сделал боевой разворот и понесся на пароход в торпедную атаку.
Нервы у капитана не выдержали, и он отдал команду остановить пароход.
- Спустить трап! - приказал в рупор Эл.
Матросы на "Электрике" засуетились, и с борта упал штормовой трап.
Катер осторожно приблизился к борту парохода. Забросив автомат за спину, Эл начал подниматься по раскачивающемуся трапу. Хотя ему было очень страшно, но он решил первым подняться на "Электрик", чтобы до конца утвердить свой авторитет и право хозяина предприятия.
"Если кто-нибудь из этих типов там, наверху, догадается взять багор в руки…" - Эл быстро поднялся на борт и с облегчением спрыгнул на палубу. За его спиной, один за другим, поднимались японцы.
На палубе, чуть в стороне от штормтрапа, стоял капитан, а за ним толпилась команда и перепуганные пассажиры.
- Я хочу знать, по какому праву вы останавливаете и обстреливаете пароход, находящийся в экстерриториальных водах! - Капитан вышел вперед.
- Не так торжественно, папаша, - сказал Эл и обернулся к Такэде.
- Всех вниз! На палубе оставить часового.
Торопясь, японцы согнали пассажиров и команду в салон. Там они заставили поднять всех руки и повернуться лицом к стене.
- Это и тебя касается, папаша, - сказал капитану Эл, появляясь в салоне. До этого он успел подняться в радиорубку и разбить аппаратуру.
- Протестую! - побагровел капитан, но руки поднял. - Это нарушение всех международных прав!..
- Не горячитесь, папаша, - обыскивая капитана, сказал Эл. - Берегите сердце и остаток непрожитых лет.
Такэда со своими японцами молча, но сноровисто отбирали у пассажиров бумажники и драгоценности.
Бросив в общую кучу бумажник капитана, Эл подошел к бару.
- Приятель, - обратился он к бармену с бледным прыщеватым лицом, - налей-ка мне вон того напитка. - Эл показал на бутылку "Белой лошади". - И пачку "Капораль", синих.
Дрожащей рукой бармен налил в стакан виски и машинально спросил, не сводя глаз с автомата:
- С содовой?
- Нет, благодарю. - Эл залпом выпил. - А теперь гони сдачу.
Бармен посмотрел на него ошалелыми глазами.
- Ну, - Эл нетерпеливо повел автоматом.