Аркадий. Ну… покойнику можно. Его с того света не достанешь.
Катерина. Неужели совсем нет электричества? Свечи мне действуют на нервы.
Маша. А по мне, так прикольно. Мы, типа как в фильме ужасов. Сидим в полной темноте, а рядом труп затаился.
Все умолкают.
Иннокентий (после паузы, неуверенно). Что ты брешешь? Ничего он не затаился… Просто лежит.
Маша. Ну да, типа того. Мы думаем, что он просто лежит, а он сейчас как встанет, как начнет выкомаривать…
Кокошкина. Что же это такое? Перестаньте нас пугать!
Маша. Да чего вас пугать, вы сами, кого хочешь, напугаете. Не хотела бы я с вами столкнуться в темной подворотне…
Кокошкина (слезливо). Нет, я не понимаю… Что я вам сделала? Почему вы все на меня нападаете?
Иннокентий. Да кто на тебя нападает? Кому ты вообще нужна?
Кокошкина. Тогда почему никто за меня не заступится?
Делягин. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
Кокошкина. Генерал? Что же вы молчите?
Генерал. А что я могу? Я один раз за вас уже вступился, так меня чуть не застрелили. Нет, вы сначала обеспечьте безопасную атмосферу, а потом уже и требуйте, чтобы за вас заступались… Не затем я уцелел в кровопролитных боях, чтобы теперь…
Иннокентий. Тихо!
Все умолкают. Прислушиваются. Слышно, как где-то недалеко тихонько поскрипывают половицы. Темно и жутко. В неверном свете свечи лица у всех бледные, восковые.
Аркадий. Это кто там ходит?
Генерал. Где?
Аркадий. В той комнате.
Генерал. Кому там ходить, там только покойник… (Осекается.)
Кокошкина. Какой покойник, что вы болтаете?
Катерина. А кто же там, по-вашему?
Кокошкина. Это… Это Савва Иваныч там ходит.
Все поворачиваются, и смотрят на камердинера, стоящего тут же, но несколько наособицу. Он смотрит на остальных.
Иннокентий. Значит, это не ты там ходишь?
Камердинер. Не думаю.
Маша. Непохоже, что это он…
Генерал. Может, еще один наследник? Забрался тайком в спальню, дождался, пока мы уйдем. Теперь рыщет, прикидывает, чем бы поживиться…
Камердинер. Господа…
Иннокентий. Тихо ты!
Камердинер отступает во тьму.
Иннокентий (осипшим голосом). Значит, так. Если там кто-то снаружи забрался, так его надо выловить – и весь разговор.
Делягин. Ю а вэлком, как говорят в Голливуде. Вам карты в руки, вы и ловите.
Иннокентий. Чего сразу я?
Генерал. Потому что у тебя оружие.
Аркадий. На самом деле, Кеша. Ты – человек опытный, с пистолетом. А мы тебя морально поддержим…
Иннокентий. Знаю я, как вы морально поддержите. Случись чего, зону топтать я один буду.
Делягин. А мы вам передачи будем носить.
Иннокентий. Это я тебе сейчас передачи буду носить! В больницу…
Аркадий. Спокойно, Кеша. Не обращай внимания.
Генерал. Вот именно. Мы смелые люди, испытанные бойцы. Что нам стоит справиться с каким-то шаромыжником?
Иннокентий колеблется.
Аркадий (вытаскивает у Иннокентия из-за пояса пистолет, вкладывает ему в руку). Давай, Кеша, давай… Под лежачий камень вода не течет. Если его не остановить, он же нам тут всю ночь будет нервы трепать.
Аркадий направляет Иннокентия в сторону комнаты покойного дядюшки.
Иннокентий (не очень уверенно). Я, в случае чего, в ногу выстрелю. Чтобы не убить…
Аркадий. Правильно, Кеша. В ногу, в руку – куда попадешь. Только я тебя умоляю, не промахнись.
Маша (неожиданно). А пули у вас серебряные?
Все смотрят на Машу.
Иннокентий. Чего?
Маша. На жмурика только серебряные пули действуют.
Иннокентий (жалобно). Аркаш, чего она говорит? Какой жмурик?
Маша. Ой, нет, правда. Лоханулась. Это на вампира нужны серебряные пули. А жмурика только колом в сердце. У вас кол есть?
Иннокентий. (Аркадию). Знаешь, чего? Иди вот, сам и стреляй!
Сует пистолет в руки Аркадию, но тот не берет, уклоняется.
Иннокентий (кричит Аркадию, потом остальным). Что, не хочешь? Может, ты? Или ты? Нашли дурака, по покойникам стрелять… Нет, я за жмурика на кичу не пойду… Бери, стреляй!
Иннокентий тычет пистолетом во всех по очереди, народ уклоняется, визжит от страха, шумит. На первый план выходит генерал.
Генерал (вытянув предупреждающе руки в сторону Иннокентия). Тихо! Тихо, Кеша! Спокойно! Это пистолет, он выстрелить может…
Иннокентий. Сам знаю, что может! Не учи ученого! Козлом отпущения решили сделать, да?
Генерал. Что ты, Кеша, что ты! Козел – это животное, а ты – совсем наоборот. Ты – серьезный человек.
Иннокентий. Ну, тогда бери пистолет! Бери и сам иди. Не хочешь? И я не хочу!
Маша (неожиданно). А можно мне?
Все смотрят на нее. Она подходит и берет пистолет из руки оцепеневшего Иннокентия. Разглядывает его.
Маша. А чего, по приколу! (Целится в Кокошкину.) Бах-бах!
Кокошкина уклоняется, визжит.
Кокошкина. Психическая! Как вы смеете целиться в живого человека?!
Маша. Понимала бы что… Я же тренируюсь.
Кокошкина. Вы слышали? Тренируется она. Маленькая, развращенная, глупая тварь…
Маша. Я тварь?! (Иннокентию.) Так, куда здесь жать?!
Генерал. Спокойно, Маша… Не спеши. Там внизу есть спусковой крючок…
Маша. Нашла!
Генерал. Но ты не жми на него! Пока… Ты подожди, я дам команду.
Маша. Ладно, подожду (Остальным.) Ну, чего стоим? Пошли, что ли?
Маша идет впереди. Все остальные осторожно следуют за ней. Подходят к двери в спальню.
Маша. Темно, как… в гардеропе. Боюсь промахнуться.
Иннокентий. Ты лучше бойся, что попадешь.
Делягин. Чует мое сердце, зря мы это затеяли…
Катерина. Может быть, там никого уже и нет.
Кокошкина. Как – никого? А покойник?!
Катерина. Никого, кроме покойника.
Иннокентий. Спасибо, тетя. Умеете вы утешить…
Маша становится напротив двери, расставив ноги пошире. Пистолет берет обеими руками.
Маша. Открывай!
Генерал (Маше, тихо). Спокойно. Без команды не стрелять. (Кивает Аркадию). Открывай.
Аркадий медленно открывает дверь. Все напряжены так, что, казалось – малейший шорох – и упадут в обморок. За дверью пусто.
Кокошкина. Да здесь никого нет!
Катерина. Я же говорила…
Внезапно в дверной проем из комнаты выходит темная фигура. Все ахают, Маша стреляет. Фигура падает. Все ахают.
Маша (довольная). Прямо в лобешник закатила… Ворошиловский стрелок, типа того.
Все молчат.
Маша. Ну, что встали? Давайте свечку. Посмотрим, кто это был…
Действие второе
Сцена 6
Дом дядюшки, Петра Сергеевича, гостиная, ночь. Маша, Катерина, Аркадий, Иннокентий, генерал, Делягин, Кокошкина. На диван укладывают темную фигуру.
Маша (гордо). Если бы не я, этот жмурик до сих пор бы ходил, мозги компостировал…
Аркадий освещает свечой лицо неподвижно лежащего человека.
Аркадий (упавшим голосом). Ничего себе…
Катерина. Кто там?!
Аркадий. Поздравляю… Это Иваныч.
Делягин. Камердинер?!
Генерал. Интересно, как он там оказался?
Кокошкина. Я знаю, как. Тайком пробрался!
Аркадий. Зачем ему пробираться?
Катерина. Как – зачем? Деньги искал.
Делягин. Зачем ему сейчас искать деньги, если он раньше мог это сделать? Еще днем, когда нас не было.
Иннокентий. Надо бы его самого поспрошать…
Катерина. Думайте, что говорите. Как его поспрошать, если он мертвый?
Иннокентий. Он не мертвый. Контуженный слегка. Пули-то резиновые.
Аркадий. Хорошо бы его в сознание привести.
Катерина. Хорошо бы… А как?
Маша. Надо ему дать понюхать что-нибудь вонючее. Я в кино видела, так всегда делают.
Кокошкина. Есть у нас что-нибудь вонючее?
Иннокентий. Кроме вас – ничего.
Генерал (Делягину). Доктор, есть нашатырный спирт?
Делягин. Откуда?
Иннокентий. Небось, сам все выпил. Врачей хлебом не корми, дай только спирту выпить.
Аркадий (вспоминая). Вспомнил! У нас же каша есть!
Маша. Ты, по ходу, контуженный на всю голову… Как мы его будем кашей кормить, если он без сознания?
Аркадий. Кормить не будем. Понюхать дадим.
Аркадий подходит к столу, сует палец в горшок с кашей. Нюхает сам, его продирает озноб.
Аркадий. Ух, ядрено!
Генерал и Катерина по очереди нюхают палец Аркадия. Морщатся.
Генерал. Месяца три ей, не меньше.
Катерина. Такой кашей покойника можно из гроба поднять…
Иннокентий. Ну, хватит! Сеанс дегустации окончен…
Аркадий склоняется над камердинером, сует ему под нос палец с кашей. Тот, застонав, открывает глаза.
Маша. Смотри, очухался… Нет, резиновые пули – отстой. Надо на серебряные переходить.
Камердинер (озираясь). Где я?.. Что случилось?
Катерина. Ворошиловский стрелок с вами случился – вот что.
Генерал (камердинеру). Объясните нам, дорогой вы наш, как вы там оказались?
Камердинер. Я… Я пошел посмотреть, что там в спальне. Вы же думали, там кто-то ходит…
Кокошкина. И кто там был?
Камердинер. Никого. Открылось окно, ветер, половицы скрипели.
Аркадий. И все?
Камердинер. Все.
Иннокентий. А покойник не вставал?
Камердинер смотрит на него странно.
Катерина. Что вы болтаете? Куда он встанет? На нас посмотреть? У вас одна идея – про покойника.
Иннокентий. У тебя и такой идеи нет.
Кокошкина (камердинеру). Вы нас так напугали. Мы думали, это Петр Сергеевич ходит.
Генерал. Говорите за себя, милая моя, я в мистику не верю.
Делягин (камердинеру). Как вы себя чувствуете?
Камердинер. Голова немного кружится.
Катерина. Еще бы не кружиться. Череп-то не казенный.
Аркадий (Маше). А ты ничего, метко стреляешь. Прямо в лоб засадила.
Иннокентий (ревниво). Да ладно, с полутора метров любой бы попал.
Генерал. Не скажите. У нас такие новобранцы были, что и с полутора метров никуда попасть не могли. Даже гранатой. Вот такая у нас армия…
Делягин. Вы понимаете, что выдали сейчас государственную тайну?
Генерал. Плевать на тайну – истина дороже…
Кокошкина (внезапно). О, Господи! Мы же совсем забыли про Петра Сергеича! А он там лежит совсем один.
Иннокентий (бурчит). Компанию хотите ему составить? Можно устроить…
Кокошкина (решительно). Надо возле него организовать дежурство.
Аркадий. Это еще зачем?
Маша. Чтобы по второму разу не сбежал.
Генерал. Что значит – по второму? Он что, сбегал уже? Или я что-то пропустил?
Кокошкина. Нет, он не сбегал. Но к нему в комнату может кто-то забраться. Через окно.
Делягин. Не хотелось бы.
Кокошкина (ободрившись). Тем более, что и по православному обычаю так положено – дежурить возле дорогого покойника.
Иннокентий. Кому он дорогой?
Кокошкина. Он нам всем дорог. Мы все его еще при жизни очень любили.
Генерал. Говорите за себя. Некоторые его вообще в первый раз увидели. (Кивает на Катерину.) Вот, например, кузина.
Маша. Бабуля не при делах, она из любви к искусству, на наследство не претендует.
Генерал. А чего вы ее бабулей зовете? Нормальная женщина, молодая, в теле. Она же вроде кузиной вам приходится?
Маша. А кузина это и есть бабуля, только двоюродная.
Генерал. Да? Не знал этого… Странная у вас семья, очень странная (Иннокентию.) Вот, например, вы – кто такой?
Иннокентий. Не ваше собачье дело. Я ответил на вопрос?
Генерал. Ответили. Но ситуацию это не прояснило.
Аркадий. Это мой друг.
Генерал. Друг? С пистолетом?
Иннокентий. А вам чего – ракеты "земля-воздух" подавай?
Кокошкина (нетерпеливо). Так что с Петенькой? Будем дежурить или нет?
Делягин. Ну, раз это православный обычай…
Аркадий. Дядюшка был православный?
Камердинер. Мне кажется, Петр Сергеевич был агностиком.
Маша. Кем он был?
Делягин. Верил в непознаваемость мира.
Иннокентий. У меня племянник тоже агностик. Одни двойки из школы носит. Я ему говорю: "Что ж ты делаешь, сволочь, срамишь ведь перед людьми?. А он говорит: все знать невозможно. Раньше я думал, он дурак, а он вон оно что – агностик.
Генерал (ворчит). Они все теперь агностики. Верят… в непознаваемость таблицы умножения.
Маша. Короче: кто первый пойдет к дядюшке сидеть?
Иннокентий. Я не пойду. Я вообще не родственник.
Кокошкина. А я предлагаю – парами. Парами совсем не страшно. Мальчик-девочка.
Иннокентий. С девочками трудности. Из девочек тут одна Маша.
Катерина. Что значит – одна Маша? А мы с Аделаидой Павловной что – мальчики?
Иннокентий. Нет, на мальчиков вы не тянете. Возраст не тот.
Аркадий. Не ссорьтесь. Я пойду первый. Но при условии, что со мной дежурить будет… (обводит глазами присутствующих) Маша.
Делягин. Снова здорово… А мы с кем будем дежурить? С неликвидом?
Катерина. Прошу не хамить.
Делягин. А хамства никакого тут нет. Просто правда глаза колет…
Кокошкина. Правда? И в чем, по-вашему, правда?
Иннокентий. Все хотят чего получше. А чего похуже, никто не хочет. Вот и вся правда.
Кокошкина. Нет! Правда – не в этом. Правда – в том, что женщины, которые вас любили и отдали вам все, стареют и становятся никому не нужны. В том, что сначала вы задариваете нас цветами и водите по ресторанам, а потом изменяете с первой попавшейся актрисулей!
Катерина. Почему сразу актрисуля, что за грязные намеки?
Кокошкина. Потому что это правда! Правда! И я любила его… того, который сейчас лежит там – одинокий, брошенный, никому не нужный… Я любила его, но другая – молодая, красивая, смелая – мне дорогу перешла…
Генерал. Ну да, слышали. Черешней скороспелою любовь ее была…
Кокошкина. Этого я не знаю… Но я знаю одно: если бы он остался со мной, он был бы счастлив… Счастлив, да! Потому что я бы любила его! Я бы все для него сделала! И я сама тоже… я сама тоже была бы счастлива… Вот… А без него теперь каждый может оскорблять меня, тыкать мне в лицо мой возраст…
Кокошкина плачет – тихо и жалобно. Все чувствуют себя неуютно.
Аркадий. Ну, не плачьте… Не надо… Вы мне сердце разрываете. Слезами молодость не вернешь, ага…
Кокошкина начинает плакать навзрыд.
Генерал. С ума вы сошли, что ли? Кто так утешает женщин? Вы бы еще про загробную жизнь вспомнили!
Иннокентий. Женщины любят силу.
Делягин. Силу? Так возьмите табурет и утешьте ее своим методом. Потому что слушать это невыносимо.
Кокошкина (сквозь слезы). Ну, и не слушайте! Никто вас не заставляет…
Делягин. Как – не заставляет? Я же не могу громкость уменьшить.
Генерал. Да замолчите вы… Все!
Подходит к Кокошкиной. Берет ее за руку.
Генерал. Дорогая моя… Милая… Вы – самая лучшая. Самая женственная. Самая добрая и нежная.
Кокошкина (всхлипывая). Это вы специально так говорите… Чтобы меня утешить…
Генерал. Да, чтобы утешить. Именно, утешить. Потому что вы – нежная и удивительная. И пусть все делают, что хотят, а лично я – буду дежурить только вместе с вами! Потому что лучшего друга, чем вы, мне не нужно.
Кокошкина смотрит на него благодарными глазами, плачет, утыкается лицом в его грудь. Генерал гладит ее по голове.
Маша (Аркадию, негромко). Они по ходу как Ромео и Джульетта. Сейчас у них начнется любовь…