Иннокентий. А вот это ты зря вспомнил…
Кокошкина. Друзья, не будем ссориться.
Иннокентий. А чего нам ссориться? Нам свои деньги получить – и разговор закончен.
Генерал. Да, деньги… Опять деньги! О чем бы мы ни говорили, все к деньгам сводится.
Катерина. Потому что мы – деловые современные люди.
Генерал. Да, но речь-то идет о жизни и смерти…
Маша (перебивает). Нет, чего он, а? Что он всю дорогу о смерти говорит? Да еще и морали читает – чего вдруг?
Катерина. Это старость.
Генерал. Я говорю: речь о жизни и смерти, при чем тут ваша старость?
Делягин. Пока что речь идет только о смерти. Да и то не всех, а одного Петра Сергеича.
Генерал. Нет, ты не прав. Петр умер, и встает вопрос: как мы будем жить дальше?
Маша. Отлично жить будем… С такими-то баблосами.
Генерал. Ну, вот опять…
Катерина. А вы что – денег не любите? Так отдайте мне свою часть…
Кокошкина. С какой стати вам? Почему не мне?
Катерина. Потому что я моложе и красивее.
Кокошкина. Вы просто куртизанка!
Катерина. И это тоже. Я моложе, красивее и умею нравиться мужчинам.
Кокошкина. Вы все равно состаритесь!
Катерина. Но сначала разбогатею. И тогда сама стану выбирать, кого мне любить.
Кокошкина. А я… Я тоже разбогатею. И тоже буду всех любить…
Катерина. В вашем возрасте это не важно. Вам о душе подумать надо.
Кокошкина. Сами думайте о душе. А я собираюсь на эти деньги еще погулять… У меня в ванной два биде будет! Я еще зубы себе новые вставлю! И ботокс накачаю…
В этот момент Иннокентий замечает дядюшку. Он стоит в проеме двери, ведущей в спальню.
Иннокентий. А это еще кто?
Пауза. Все, как завороженные смотрят на дядюшку.
Кокошкина. П-Петенька?..
Дядюшка виновато разводит руками.
Аркадий. Дядюшка? Ты же умер…
Дядюшка. Увы…
Катерина. В каком смысле – увы? Увы – да, или увы – нет?
Дядюшка дальше ведет себя немного странно, как если бы был несколько не в себе.
Дядюшка. Признаюсь вам, друзья мои, была у меня такая мысль… (Декламирует). Умереть, уснуть. Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность; какие сны приснятся в смертном сне, когда мы сбросим этот бренный шум, вот что сбивает нас; вот где причина того, что бедствия так долговечны…
Дядюшка идет по гостиной, все остальные пятятся в угол, подальше от него.
Маша. Я не поняла… Это чего, кружок художественного чтения?
Дядюшка. Я думал: если я умру, никто не будет горевать обо мне. Никто не проронит скупой слезы. Я никому не нужен… Кроме налоговой инспекции.
Катерина (негромко). Ну, началась канитель…
Дядюшка. И мне стало так горько. Я прожил довольно долгую жизнь. Но как же я ее прожил, если никто не вспомнит обо мне? Мне было так страшно – уходить в пустоту и черноту, в которой, возможно, и нет ничего, только мрак и скрежет зубовный.
Иннокентий (Делягину). Насчет зубов – это в твой огород камешек, дантист…
Дядюшка. И тогда я решил проделать последний эксперимент. Я решил попробовать… Может, все-таки кому-то я дорог. Может, узнав о моей смерти, хоть кто-то отложит в сторону свои дела и придет проводить меня… И вот я с радостью вижу, что и друзья мои, и родственники по первому же зову явились сюда, чтобы отдать мне последнюю дань. И тогда я передумал уходить из жизни…
Генерал. То есть как это – передумал?! Не надо так шутить…
Дядюшка. Да-да… Я устыдился своего малодушия. Как я мог даже думать о самоубийстве! Когда тебя так любят, так поддерживают – все невзгоды кажутся ничего не стоящими. Все трудности переживаются легко. Так обнимите же меня, родные мои, я снова с вами!
Дядюшка разводит руки для объятия. Случайно сбивает рукой подсвечник. В комнате становится темно. Спустя секунду начинается какое-то шевеление, пыхтение, скрежет, мычание, шепот: "Держи крепче!" "Вырывается!", "Кляп ему!", "Укусил!", "Заматывай, заматывай!"… Наконец все затихает. В полной темноте возникает рука с горящей зажигалкой. Зажигаются свечи в подсвечнике. Становится светло. Видно, что все присутствующие взъерошены и взволнованы, а дядя сидит, привязанный к стулу, с кляпом во рту. Глаза у него вытаращены от изумления.
Кокошкина (глядя на дядюшку). Ой… Ой, что это? (Делягину.) Это вы сделали, да?!
Делягин. Это МЫ сделали… И ВЫ в том числе.
Кокошкина (в панике). Нет… Я не могла! Я не способна на такое!
Катерина. Вы – способны. Вы очень даже способны! (Берет ее за руку, поворачивает ладонь.) Это что? Чьи это зубы?
Кокошкина. Я не знаю. Меня кто-то тяпнул. Кто из вас покусился?!
Генерал (показывая на дядюшку). Это он… покусился. Когда вы ему кляп вставляли.
Кокошкина (суетливо). О, Господи… Как же так? Я ничего не помню… У меня провалы в памяти… Мне нужен доктор.
Генерал (раздражен). Хватит уже, хватит… Изображать из себя! Провалы в памяти у нее… Где у вас еще провалы? Может быть, в совести?
Кокошкина (истерически). Вы не имеете права меня обвинять!
Генерал. Я вас и не обвиняю – сам такой… (Пауза.) Одним словом, дело зашло слишком далеко. Игры кончились и надо принимать решение.
Катерина. Какое еще решение?
Генерал. Решение простое… (После паузы, мрачно.) Что будем делать с нашим дорогим Петром Сергеичем?
Катерина (ухмыляясь криво). А что с ним делать? Я вообще не понимаю, зачем вы его замотали.
Иннокентий (мстительно). Вот именно.
Генерал. Бросьте валять дурака! Все вы понимаете… Пока дядюшка жив, никакого наследства нам не светит.
Катерина. А нам и так ничего не светит…
Иннокентий. В точку.
Генерал. Ну, насчет кузины – это положим… Но вы-то, рыцарь плаща и кинжала, кажется, имеете в этом деле свой гешефт? Разве племянник не должен вам пятьдесят тысяч зеленых американских денег?
Иннокентий. Ну да, конечно. Вы получаете пятьдесят миллионов, а я – пятьдесят тысяч? Это что – справедливо?
Генерал. Ладно, от вас, в конце концов, ничего не требуется. Ваше дело – молчать. Все остальное мы сделаем сами.
Кокошкина (в ужасе). Что – остальное?!
Генерал (многозначительно). Все… что потребуется для получения наследства.
Мрачно смотрит на связанного дядюшку.
Катерина. Нет, я так не согласна…
Генерал. С чем вы не согласны?
Катерина. С этим вот вашим… подходом.
Делягин. Да вас вообще никто не спрашивает. Это дело наследников.
Катерина. Очень хорошо. Только я молчать не стану, когда вы будете решать… вопрос с наследством.
Генерал. Вы нам что – угрожаете?
Катерина. А то! Деньги вы поделите, а запачканы все.
Генерал. Глупости вы говорите…
Иннокентий. Ничего не глупости. Раз уж до такого дошло, давайте делить все пополам. По справедливости, то есть.
Делягин и Генерал переглядываются.
Кокошкина (держась за сердце). Ой, мне дурно… Я даже не понимаю, о чем разговор… Можно, я пойду?
Генерал (толкая ее в кресло). Никуда ты не пойдешь, старая крокодилица… Сиди и не зли меня.
Кокошкина испуганно замирает в кресле.
Генерал (играя желваками). Одним словом, нужно принять ответственное решение… Да или нет?
Аркадий. Что – да или нет?
Генерал. Будем мы получать наследство или так и разойдемся по домам, несолоно хлебавши?
Маша. Не поняла… Как это мы наследство получим, если дядюшка вот он, живой сидит?
Генерал. Об этом и речь.
Аркадий. Так это вы чего? Вы предлагаете дядюшку грохнуть?
Делягин. Тс, тс, тихо… Не надо громких слов.
Генерал. Мы ничего пока не предлагаем. Мы просто ищем выход из сложившейся безвыходной ситуации.
Катерина. Пятьдесять пять лимонов… Это куш.
Делягин. Это больше, чем куш. Это пожизненное процветание. Еще и детям вашим хватит.
Маша. Моим – не хватит.
Кокошкина. Я боюсь!
Генерал. Слушайте, мы все тут взрослые, современные люди. Мы прекрасно понимаем, что такой шанс выдается один раз в сто лет. Да и то не всем. Поэтому предлагаю устроить голосование. Кто за то, чтобы… чтобы Петра Сергеича… чтобы… ах ты, черт! Ну, одним словом, кто за то, чтобы получить наследство?
Смотрит на Делягина. Тот, пожав плечами, поднимает руку. Потом поднимает руку Маша. Потом – Иннокентий. Генерал смотрит на Кокошкину.
Генерал. Что скажет совет старейшин?
Кокошкина. Да я… я, конечно… Но какой ценой?
Генерал (угрожающе). Цена вам не нравится? Ладно. Тогда мы разделим вашу долю между остальными.
Кокошкина. Нет-нет! Я согласна! (Поднимает руку.)
Генерал смотрит на Катерину.
Катерина. А вы-то сами что?
Генерал. Я – как большинство.
Поднимает руку.
Катерина. Ну, и я как большинство. (Смотрит на дядюшку.) В конце концов, он мне не родственник. И даже не знакомый. А 55 миллионов – это 55 миллионов. (Поднимает руку.)
Генерал. Ну, и, наконец, последний участник нашего голосования.
Смотрит на Аркадия. Тот сидит неподвижно.
Генерал. В чем дело? Остолбенел от счастья?
Иннокентий смотрит на Аркадия. Все остальные поворачивают к нему головы.
Иннокентий. Чего сидишь? Поднимай…
Аркадий (делает попытку поднять руку, снова опускает). Не могу…
Иннокентий. Как – не могу?
Аркадий. Ну, не могу. Рука не поднимается.
Иннокентий. Ты что – охренел?
Аркадий. Нет, серьезно… (Со слабой надеждой.) Давайте без меня, а?
Делягин. Как это – без вас?
Аркадий. Ну, будем считать, что я воздержался.
Катерина. Вы, может быть, и от своей доли наследства воздержитесь?
Аркадий. Нет, наследство я хочу.
Маша. Тогда голосуй, чего сидишь!
Аркадий. Я стараюсь… Честно. Только не получается.
Генерал. Руки хотите умыть, да? Чистеньким остаться? Нет, милый мой, не выйдет. Голосование должно быть единогласным.
Аркадий. А если я не участвую?
Генерал. Тогда не получаете своей доли.
Аркадий. А кто же ее получает?
Генерал. Мы все. Ваша доля делится на всех присутствующих и…
Аркадий. Да поймите вы, не могу я! Я игрок, аферист, аморальный тип, черт с ним… Но вот так вот – нет, не могу. Просто не могу и все. Он же мне дядя… Да если бы и не дядя – все равно… Нет, не могу.
Генерал. Значит, отказываетесь от своей доли?
Аркадий морщится, как от зубной боли. Генерал берет его за ворот, смотрит в глаза.
Генерал. Я тебя спрашиваю: отказываешься или нет?
Аркадий (срываясь, кричит). Да! Да, да, да! Отказываюсь, да! Доволен?
Генерал (отпуская его). Ну, что ж… На нет, как говорится, и суда нет. Итак, общим голосованием решено Петра Сергеича… м-м… решено наследство востребовать!
Маша. Погодите!
Генерал. Ну, что еще?
Маша. Так нельзя!
Делягин. Еще один борец за нравственность…
Маша. Да какая нравственность… Нельзя, говорю, его исключать.
Катерина. Это почему? Он же сам не хочет!
Маша. Да в том-то и фишка. Он не голосует, денег не берет. Значит, настучит.
Все смотрят на Аркадия.
Аркадий. Да что вы эту дуру слушаете? Кому я настучу? Куда? Она же дура набитая…
Маша. Я не набитая, я современная!
Генерал. Дура там или современная, а резон в ее словах есть. Мы все тут получаемся повязаны, один вы – вольный слушатель. Случись что – на вас рассчитывать нельзя.
Аркадий. Да я вам обещаю… Ну, что я, с ума сошел?
Катерина. Именно. Нормальный человек от таких денег не откажется.
Генерал (Аркадию). Итак… Либо вы голосуете вместе со всеми и получаете свою долю наследства, либо…
Аркадий. Либо что?
Генерал. Либо оказываетесь рядом с дядюшкой.
Аркадий. Вы что? Вы это серьезно?
Он обводит глазами присутствующих. Все молчат.
Кокошкина (негромко всхлипывает). Бедный мальчик!
Аркадий (поднимает руки). Ну, хорошо. Ладно, я не возражаю… Я – как все…
Внезапно вскакивает со стула, бежит к выходу. Но Иннокентий ставит ему подножку, Аркадий с грохотом валится на пол.
Маша (пронзительно). Мочи его в сортире!
Делягин, Иннокентий, генерал набрасываются на Аркадия, обездвиживают его.
Аркадий (вырываясь). Пусссти!
Генерал. Веревку! Быстро!
Катерина подает веревку. Мужчины вяжут лежащего Аркадия. Маша подскакивает, бьет его ногой в бок.
Маша. На тебе! Получи! Думаешь, умнее всех?!
Аркадий пытается укусить Делягина.
Делягин. Ай! Кусается, сволочь…
Кокошкина подскакивает, сует Аркадию в рот кляп. Он мычит.
Кокошкина. Так оно лучше будет.
Аркадия сажают рядом с дядюшкой. Оба мычат, кося глазом друг на друга.
Маша. Ну вот… Теперь вместо одного жмурика два будет.
Все мрачно смотрят друг на друга.
Катерина. Зря вы это сказали.
Маша. Ну, а чего? Он сам виноват. Тоже мне, человек-паук. Взял бы свою долю и молчал в тряпочку.
Делягин. Да уж… Здесь вам не оборона Сталинграда. Можно было и потерпеть.
Катерина. А нам теперь лишний грех на душу брать… Да он просто говнюк, этот ваш Аркадий.
Иннокентий (хмуро). Попрошу не выеживаться особо…
Делягин. В каком смысле – не выеживаться?
Иннокентий. А в том смысле, что он мой друг. То есть приятель… И нечего его говном обкладывать.
Генерал. Ах, друг… Был бы он друг, не стал бы дурака валять. Взял бы нормально свою часть – и до свиданья.
Иннокентий. Как у вас легко все… Взял свою часть. А до этого что надо сделать?
Генерал. А мы разве сказали, что легко? Ничего не легко. И даже очень трудно. Мы переживаем… мы, можно сказать, страдаем бесконечно. Взгляните вот хоть на мадам Какашкину…
Кокошкина (оскорбленно). Я – Кокошкина.
Генерал. Неважно! Взгляните на нее… И увидите, как она безутешна…
Кокошкина. Да-да, совершенно безутешна… Совершенно… (Утирает платочком слезу.)
Генерал. Взгляните, опять же, на Катерину…
Катерина. А я что? Умнее всех, что ли? Мне лишь бы деньги дали, а там хоть трава не расти.
Маша. Присоединяюсь к бабуле.
Генерал. Вот! Все понимают ответственность момента… Все, кроме этого вашего чистоплюя… Тьфу! (Демонстративно плюет в сторону Аркадия). Если бы не он, все дело уж было бы решено.
Иннокентий (мрачно). Дело решено… Да вы хоть знаете, что это – решить такое дело? Вы раньше такие дела решали?
Делягин. Не боги горшки обжигают…
Иннокентий. Насчет горшков не знаю. Но насчет богов интересно… Гляжу я вокруг себя и не понимаю – кто из нас бандит – я или вы?
Делягин. Перестаньте… Это все демагогия!
Генерал (Иннокентию). Какой вы бандит? Смешно. У вас даже пули резиновые…
Иннокентий. Не в пулях дело, а в подходе к жизни. Я красиво говорить не умею. Но если бы я был не я, а Аркадий, я бы сказал, что…
Пауза.
Катерина. И что бы вы сказали?
Иннокентий. Не знаю… Забыл. Только вы зря это все затеяли. Зря.
Генерал. Слушайте, любезный. Я вас очень прошу – не надо. Уймитесь, Бога ради. А то ведь придется вас сюда же посадить…
Иннокентий. Да я лучше рядом с ними сяду, чем с вами деньги делить. (Садится рядом с Аркадием и дядюшкой.) Мне смотреть на вас противно, не то, что разговаривать с вами.
Делягин. С ума сошел!
Генерал. Мы его за язык не тянули…
Генерал, встав сзади, начинает потихоньку вязать Иннокентия. Тот, увлеченный, продолжает говорить, не обращая внимания на генерала.