Отсюда и на бой она смотрела,
И сердце трепетавшее как будто
Твердило ей: "Вот тот, кого ты любишь;
Вот тот, над кем теперь витает смерть".
И взгляды беспокойные за каждым
Движением следили; меч Арганта,
Танкреда ударяя, каждый раз
Такую ж наносил ей рану в сердце.
63
Когда же до нее доходит весть
О том, чем день минувший завершился
И что еще Танкреду угрожает,
В ней новая рождается боязнь:
Она, от всех скрываясь, втихомолку
Со вздохами перемежает слезы;
Бескровного, поблекшего лица
Черты полны и горести и страха.
64
Одна другой ужаснее картины
К себе ее приковывают мысли:
Страшнее смерти сон ее во тьме
Зловещими виденьями пугает.
Ей чудится возлюбленный в крови,
Истерзанный, о помощи молящий;
В смятении проснется: и в глазах,
И на груди – невысохшие слезы.
65
И не одна опасностей грядущих
Боязнь ее волнует и тревожит;
Страшат ее и раны, что герою
Нанес Аргант в неистовстве своем.
Растут кругом обманчивые слухи,
Растут и муки в сердце у нее:
Танкред лежит, ей мнится, без движенья,
Готовый уж глаза закрыть навеки.
66
От матери своей она узнала
Про свойства чудодейственные трав;
Узнала, по обычаю Востока,
Как боли заговаривать и как
Залечивать на теле пораненья.
О, отчего она своей рукой
Не может приложить лекарство к ранам
Того, кто ей на свете всех дороже!
67
Как милого лечить она хотела б!
Меж тем его врага должна лечить.
Нередко мысль приходит ей Арганту
Намазать раны соком ядовитым;
Но руки непорочные ее
Противятся такому злодеянью:
Тогда она желает, чтобы силу
И чары и лекарства потеряли.
68
Она не побоялась бы пойти
Во вражий стан: давно уж пригляделись
Ее глаза к событиям военным.
Душа ее закалена привычкой
К опасностям, невзгодам и трудам,
И не из тех она трусливых женщин,
Что тени даже собственной боятся
И, чуть о страшном слышат, уж дрожат.
69
Особенно в ней гасит страх любовь.
Чтоб своему последовать влеченью,
Она спокойно в Африку пошла бы,
К чудовищам и гадам ядовитым;
Но если ей за жизнь свою не страшно,
Должно быть страшно ей за честь свою:
Любовь и Честь, на сердце посягая,
Его в соревнованье и терзают.
70
Ей Честь кричит: "Ты, юная царевна,
Что мне повиновалась до сих пор
И чью я непорочность сохранила
В неволе и в несчастиях, ты хочешь,
Свободная, утратить это благо?
Кто в этом нежном сердце мог зажечь
Губительное пламя? Ах! о чем
Твои мечты? И в чем твои надежды?
71
Общественное уваженье, дань
Уму и добродетели – ничто
В твоих глазах? Среди врагов позора
Прелестницей ночной искать ты хочешь?
Твой победитель скажет: "Потеряв
Престол, меня ты стала недостойна!"
Покинутая, будешь предана
Ты оскорбленьям воинского сброда".
72
Коварная Любовь иное шепчет:
"Не зачата ль ты чудищем лесным?
В скалистых льдах на свет не родилась ли?
Чувствительной и юной, не тебе
Пренебрегать любви мятежным пылом.
Не каменным и не железным сердцем
Владеешь ты, чтоб убегать, краснея,
Чуть имя только милого услышишь.
73
Иди, куда влекут тебя желанья!
Тебя страшит жестокий победитель?
Кто ж разделял твою печаль? Кто тронут
Слезами был твоими? Он жесток?!
Не ты ль, когда колеблешься так долго?
Танкред великодушный погибает,
А ты, неблагодарная, заботы
Все отдаешь противнику его!
74
Верни Арганту яростному жизнь,
Верни ему и силы, чтоб Танкреда
Он доконал: так вот какая будет
Расплата за его благодеянья!
И у тебя могли подняться руки
На эту нечестивую работу!
И крыльев не дал стыд еще тебе,
Чтоб улететь отсюда без оглядки!
75
Какой восторг, какая честь была бы
Для любящего сердца твоего,
Когда б своей рукой в своем герое
Ты оживила гаснущее пламя:
Когда б Танкред обязан был тебе
Возвратом красоты своей поблекшей!
Любуясь им по-прежнему, свое
Ты обожала б в нем произведенье!
76
Его бы слава стала и твоею,
Делила бы ты подвиги его:
Счастливая, в его объятьях чистых
Ты брачные бы радости вкушала.
Супругой уважаемой Танкреда
Явилась бы ты меж латинских жен
В Италии прекрасной, где и доблесть
И вера светом истины сияют".
77
Безумная, отдавшись грезам сладким,
Заранее в блаженстве утопает;
Но тучей омрачающей в душе
Рождаются тревожные сомненья:
Как выйти незаметно из Солима?
Как бдительную стражу обмануть?
Как отпереть ворота, что всегда
Боязнь вторженья держит на запоре?
78
Эрминия с Клориндой неразлучна:
Рождающийся день их видит вместе;
День угасает, всё они вдвоем;
Когда же ночь окутывает землю,
Постель одна и та же зачастую
Покоит негой сладостной обеих.
Все говорит Эрминия Клоринде,
Лишь тайны сердца ей не открывает.
79
Хранит она глубоко тайну эту.
Когда вздохнуть случится при подруге,
Она тотчас придумает причину:
Как будто о судьбе своей скорбит.
Не ведает ни часа, ни мгновенья
Их дружеский союз, и, налицо ли
Клоринда, или нет, ее жилище
Открыто для Эрминии всегда.
80
В отсутствие воительницы к ней
Является Эрминия однажды
И остается ждать все с той же думой:
Как выполнить и утаить побег.
Пока она, боясь и сомневаясь,
Колеблется меж тысячью решений,
Доспехи ей бросаются в глаза;
И говорит она себе, вздыхая:
81
"Счастливая воительница! Ах,
За что меня судьба так обделила!
Не подвиги, не суетная слава
Красы во мне к ней зависть возбуждают…
Но шаг ее не связан длинным платьем,
И в клетку не посажена отвага:
Пойдет, куда захочет, и ее
Ни страх не остановит, ни стыдливость.
82
За что, за что и Небо и природа
Мне в смелости такой же отказали?
Как и она, могла б я променять
Докучные одежды на доспехи.
Ни гроз, ни бурь, ни зноя, ни мороза
Тогда я не боялась бы: одна
Иль не одна спустилась бы в равнину,
Хоть день блести, хоть ночь мерцай звездами.
83
Безжалостный Аргант, тогда не первый
Ты вышел бы на бой с моим врагом!
Опередила б я и, может статься,
Он пленником моим теперь уж был бы,
Под нежной властью преданного сердца
Легчайшие бы цепи он носил;
Своей неволей он мою смягчал бы,
И гнет ее мне не был бы так тяжек;
84
Иль пусть бы меч его меня пронзил
И грудь мою до сердца разорвал бы.
Тогда бы зажила, по крайней мере,
Амуром нанесенная мне рана;
Тогда бы мир моя душа узнала,
И опочила б я на лоне смерти,
А победитель, может быть, мой прах
В могилу опустил бы со слезами.
85
Куда мои желанья забрели?
Теряюсь я в мечтаньях безрассудных.
Итак, удел мой – узницей остаться,
Отбросом жалким пола моего!
Нет, сердце, ободрись, познай отвагу!
Иль не могу за меч хоть раз я взяться?
Иль эти руки, как они ни слабы,
Поднять не могут тяжесть хоть на миг?
86
Нет, могут; мне Амур на то даст силу:
Внушает смелость он и робким душам.
Едва в себе огонь его почуяв,
Олень летит неустрашимо в бой.
Я в бой не собираюсь: лишь на время
Желаю я в Клоринду превратиться;
Подобием ее себя прикрыв,
Отсюда я с уверенностью выйду.
87
Иль у ворот поставленная стража
Остановить меня посмеет?.. Нет!..
Уловка мне удастся непременно:
Иного я пути себе не вижу.
Обман невинный нравится Амуру;
Фортуна улыбается ему!
Пора: еще Клоринда у султана;
Благоприятней случая не будет".
88
И принято решение. Добыча
Неукротимо-пылкого Амура,
Она остановиться уж не может:
Забрав доспехи бранные Клоринды,
Украдкою уносит их к себе.
Свидетелей прогнал счастливый случай;
Заступница влюбленных и воров,
Побег ее скрывает ночь ревниво.
89
Звездами увенчался свод небесный.
Эрминия, пылая нетерпеньем,
К себе тайком любимую служанку
И преданного конюха зовет:
Отчасти лишь она им открывает
Намеренья заветные свои,
Задуманное бегство объясняя
Правдоподобной в их глазах причиной.
90
У конюха к отъезду все готово;
Царевна же тем временем снимает
С себя великолепные одежды.
Без них она становится лишь краше:
Какой бы ни сняла убор – под ним
Нежданное сокровище для взора;
При помощи доверенной она
Поспешно облекается в доспехи.
91
Сжимает сталь и волосы и шею,
Чуть держит щит дрожащая рука;
И, вскоре вся покрытая железом,
Эрминия старается усвоить
Военную осанку и походку.
Амур улыбку шлет преображенью:
Так улыбался он, когда Алкид
Орудовал веретеном и прялкой.
92
Под непривычной тяжестью она
За шагом шаг едва волочит ноги.
Ослабшее, согнувшееся тело
Опору в верной спутнице находит;
Однако ей надежда и любовь
Утраченную бодрость возвращают.
Идут по уговору и садятся
Втроем на заготовленных коней.
93
И так, переодетые, все трое
По улицам глухим и сонным едут;
Совсем от глаз укрыться им нельзя:
Блестит вооруженье и во мраке.
Но их никто остановить не смеет:
Дорогу все дают им, чуть завидят;
Знакомые доспехи с тигром страшным
Внушают и почтенье и боязнь.
94
Хотя и успокоившись немного,
Все ж за себя Эрминия трепещет;
Сама своей отваге удивляясь,
К воротам приближается она.
Смущенному привратнику царевна
Приказывает властно: "Отпирай!
Клоринда – я и еду, чтоб исполнить
Мне данное султаном повеленье".
95
Воительницы голос и доспехи
Обманчивое сходство довершают;
Привратник повинуется: в ворота
Эрминия проскальзывает быстро,
И спутники спешат за нею вслед.
Чтоб бегство до конца обезопасить,
В долину углубляются они,
Держась ее извилистых тропинок.
96
Достигнув, наконец, такого места,
Где их никто не видит за холмами,
Царевна едет медленней: прошла
Вначале им грозившая опасность
И можно дать коням передохнуть.
Но новая боязнь в ней возникает:
Какие в стане ждут ее препоны,
О том Любовь лукаво умолчала.
97
Доспехи, столь полезные в Солиме,
На гибель будут ей среди врагов;
И все ж она хотела б не иначе,
Как взору победителя, открыться:
Неведомой никем она хотела б
Добраться до него, не подвергая
Опасности ни честь свою, ни славу.
И конюха зовет она тогда.
98
"Ты должен, – говорит, – вперед поехать
И возвестить прибытие мое;
Будь осторожен, скромен; попроси
Ввести тебя к Танкреду прямо в ставку;
Скажи ему, что женщина одна
Его спасти желает, а в награду
За это мира требует: да, мира,
Взамен войны, объявленной Амуром.
99
Еще ты скажешь, что она себя
Его великодушию вверяет.
И всё; а коль настаивать он будет,
Прибавь, что ничего не знаешь больше.
Ступай и поскорее возвращайся:
Здесь я могу тебя спокойно ждать".
Сказала, и летит уж конюх верный,
Как птица, рассекающая воздух.
100
Так ловко в стане он себя ведет,
Что вмиг его к герою допускают;
Тот слушает, заранее объятый
И радостью, и сладким беспокойством,
И говорит: "Пусть явится она;
Я вверенной мне тайны не нарушу".
И преданный слуга уже спешит
Царевне отвезти ответ приятный.
101
Эрминия считала в нетерпенье
Шаги его и говорила: "Вот
Въезжает в стан… теперь к Танкреду входит…
Спешит назад… а все его не видно!"
Корит его за медленность она,
Печали предается; напоследок,
Не выдержав, въезжает на пригорок,
Откуда видны ставки христиан.
102
Еще царила ночь, и даже тучкой
Не затемнялось звездное лицо;
Всплывавший над землею бледный месяц
Ласкал ее серебряным сияньем.
Влюбленная красавица зовет
В свидетели сердечной страсти Небо;
И тишь и гладь равнины служат в муках
Безмолвными наперсницами ей.
103
Глядит она на ставки христиан
И говорит: "О стан латинян! Сколько
В тебе очарования для взора,
И как мои ты чувства оживляешь!
Ах, если Небо даст когда-нибудь
Прибежище моей мятежной жизни,
Найду его я в этой лишь ограде,
Под звон мечей засну лишь я спокойно.
104
О христианский стан! Прими в себя
Печальную Эрминию, чтоб в недрах
Твоих она нашла то состраданье,
Какое только пленницей познала!
Не нужно больше мне моих владений,
Не нужно власти мне. О христиане!
Я об одном теперь мечтаю счастье -
Под вашими знаменами служить".
105
Так говоря, царевна не предвидит,
Увы! тех бед, что рок готовит ей.
Оружия сверканье привлекает
Издалека внимательные взоры.
При виде этих блесток искрометных,
Лучистой белизны ее доспехов
И тигра, украшающего шлем,
Кто не сказал бы: "Вот она, Клоринда"?
106
Сторожевой есть пост неподалеку:
В отряде два начальника, два брата,
Алкандр и Полиферн по именам,
Обязаны следить, чтоб осажденным
Припасов никаких не доставляли;
И конюху царевны удалось
От бдительности братьев увернуться
Одним лишь тем, что он в объезд понесся.
107
Клоринда их отца убила: видя
Перед собою белые доспехи
И памятного тигра, Полиферн
Уверен, что воительницу видит.
Солдат своих добычей соблазняя,
Он предается ярости безумной,
Неистово кричит: "Уж ты мертва!" -
И без вреда в нее пускает дротик.
108
Оленья самка так в истоме жажды
Разыскивает чистую струю,
Что из скалы сочится иль по лугу
Цветистому бежит; но если в этом
Отрадном ожидании она
Собаками настигнута, ей бегством
Стремительным приходится спасаться,
И жажду и усталость забывая.
109
Не так ли и Эрминия хотела
Ее снедающее пламя в чистых
Объятиях Танкреда погасить
И обрести душе покой желанный?
Но, увидав грозящего врага
И дротика заслышав свист протяжный,
Она свои мечтанья забывает
И лишь коня испуганно торопит.
110
Бежит она, злосчастная царевна,
И конь быстрее молнии несется;
Служанка исчезает вместе с нею,
А Полиферн летит за ними вслед.
Тем временем с ответом запоздалым
Является и конюх: не найдя
Эрминии, пускается за нею
Он наугад; их разлучает ужас.
111
Хоть мнимую Клоринду и Алкандр
Приметил, но разумней был он брата
И дальше находился от нее,
А потому за ней и не погнался;
Он шлет сказать Готфриду, что доставить
В Солим припасы не было попытки,
Но что от Полиферна в этот миг
Спасается Клоринда по равнине,
112
Что грозная воительница ночью
Без уважительной причины в поле
Не вышла бы: наверно, у нее
Был замысел отважный; что Готфриду
Принадлежит решенье в этом деле,
А он ему готов повиноваться.
Крылатая летит по стану новость
И вскоре каждой ставки достигает.
113
Танкред не сомневается уж больше
В своем блаженстве. "Ах! – он говорит, -
Она, она сама, рискуя жизнью,
Явилась облегчить мои страданья".
Все забывает он: насколько сил
Хватает, облекается в доспехи,
Садится на коня и уезжает
Тайком от всех по призрачным следам.
ПЕСНЯ СЕДЬМАЯ
1
Тем временем и в глубь, и в глушь лесную
Заносит конь Эрминию. Почти
Лишаясь чувств, поводьев уж она
Рукою ослабевшею не держит:
Скакун летит с тропинки на тропинку
По сотням изворотов; наконец,
Ее не видя больше, христиане
Бесплодную погоню прекращают.
2
Все полные и гнева и стыда,
Усталые, они обратно едут;
Так после долгой, тягостной охоты,
Прослеженного зверя упустив,
С трудом дыша и головы понурив,
Из леса возвращаются собаки.
Царевна между тем без остановки
Несется вскачь, боясь и оглянуться.
3
Всю ночь она бежит, весь день блуждает
Без помощи она и без поддержки:
Лишь собственные слезы видны ей
И слышны ей лишь собственные крики;
Когда ж коней своих отпрягши, солнце
Само с небес уходит в океан,
Царевна подъезжает к Иордану
И на песок, сойдя с коня, ложится.
4
Питается лишь бедами она
И жажду утоляет лишь слезами;
Но утешитель наш извечный, сон,
Что нам покой приносит и забвенье,
Смягчает скорбь ее и простирает
Над нею благодетельные крылья.
Амур, однако, множеством видений
Еще тревожит мир ее сердечный.
5
Приветственный Авроре птичий щебет,
Журчание реки и ветерок,
Играющий с волнами и листвою,
Эрминию с восходом солнца будят;
Глазами утомленными она
Места уединенные обводит:
И слышится ей голос будто, снова
К печали и слезам ее зовущий.
6
Эрминия в слезах; и вот внезапно
С волынками сливающейся песни
Неподалеку звуки раздаются.
Поднявшись через силу, шаг за шагом
Эрминия идет и видит: старец
Плетет корзину ивовую; тут же,
Пасущееся стадо охраняя,
Поют три молодые пастуха.
7