Найдя себе в мечах опору, оба
Один другого молча созерцают.
Заря уж обагрянила восток
И звезд ночных ослабила сиянье.
Танкред гордится тем, что на его
Доспехах меньше крови, чем на вражьих:
Безумные, как слепо предаемся
Мы сладостно-обманчивым надеждам!
58
Победой злополучной обольщенный,
Не рано ль торжествуешь ты, несчастный?
За каплю крови каждую врага
Твои глаза потоком слез заплатят!
Бойцы стоят сначала неподвижно
И взглядами пытают лишь друг друга;
Но тягостно молчанье для Танкреда,
И первый нарушает он его:
59
"По праву от судьбы мы ждать могли бы,
Что поединок наш произойдет
На поприще, достойном нашей славы;
Но так как этой милости она
Лишила нас, то удостой хотя бы
Открыть свое мне имя и рожденье,
Чтоб я узнал теперь же, кто почтит
Меня в победе или пораженье". -
60
"Ты у меня исторгнуть хочешь тайну,
Которой я ни одному доныне
Врагу не открывал. Что значит имя?
Довольно знать тебе, что я один
Из воинов, огню предавших башню".
Танкред приходит в ярость и кричит
Клоринде: "Варвар! И твоя утайка,
И речь твоя равно взывают к мести".
61
И снова гнев владеет их сердцами,
И снова бой пылает: что за бой!
Уж ими управляет не искусство,
А бешенство слепое; без расчета
Удар наносят руки за ударом.
От ног до головы в крови и в ранах,
Не падают они лишь оттого,
Что ярость в них поддерживает бодрость.
62
Так бурные в Эгейском море волны,
Хоть ветры, их поднявшие, давно
Спокойно улеглись в свои пещеры,
Вздымаются еще горами долго,
Покорные начальному движенью.
И так же два воителя, хотя
Их силы истощились, остаются
Во власти злобы, их воспламенившей.
63
Но вот настал тот неизбежный час,
Когда Клоринды жизнь должна пресечься:
Танкред ей в грудь прекрасную наносит
Удар мечом; железо входит в тело
И кровью упивается, и вся
В крови ее наружная одежда.
Колена подгибаются под нею,
И чувствует она, что умирает.
64
Танкред победу хочет довершить
И снова меч заносит над Клориндой;
Но падает она, и озаряет
Ее внезапный луч, упавший с неба:
Он входит в сердце к ней, и христианкой
Неверная становится мгновенно.
И голосом, уж гаснущим, она
Последние слова чуть произносит:
65
"Победа, друг, осталась за тобой;
Прости меня, как я тебя прощаю!
О теле уж покончены заботы,
Нуждается душа лишь в состраданье;
Водой, твоей молитвой освященной,
Покой и чистоту ей возврати".
От этих скорбных слов глаза Танкреда
Слезами орошаются невольно.
66
Из недр земли с журчанием певучим
Ручей неподалеку вытекает;
Его водой наполнив шлем, Танкред
Спешит назад исполнить долг священный.
Дрожа, снимает шлем он с головы
Неведомого воина и видит
И узнает, и нем и неподвижен:
О, страшный вид! О, роковая встреча!
67
Готовый умереть, он собирает
Свои все силы вдруг, чтоб поскорее
Возлюбленной бессмертную жизнь дать
Взамен земной, что у нее он отнял.
При звуке слов молитвенных лицо
Клоринды озаряется улыбкой,
Как будто говорит она: "Открылись
Передо мной небесные врата".
68
Уж с бледностью фиалки белизна
Лилеи на ее щеках в предсмертный
Сливаются налет; глаза на небо
Упорно устремив, она герою
В знак мира холодеющую руку
Протягивает с нежностью безмолвной,
Все в том же положенье испускает
Последний вздох и кажется уснувшей.
69
Все силы, что Танкреду удалось
Собрать в себе, его вдруг покидают:
Беспомощно он отдается скорби,
Сжимающей и холодящей сердце.
Смерть – на лице его, и та же смерть -
Во всех его и помыслах и чувствах.
Оцепенелый, бледный и безмолвный,
Являет он отчаянье живое.
70
Последние из нитей, что в его
Истерзанном и изнемогшем теле
Бессмертную удерживали душу,
Одна вслед за другою разрывались:
Последовал тотчас же за своей
Возлюбленной и он бы неизбежно,
Когда б туда отряда христиан
Не привела случайность иль потребность.
71
Начальник по доспехам узнает
Танкреда; узнает он и Клоринду,
И скорбь ему стрелой пронзает сердце.
Не зная, что Клоринда – христианка,
Не хочет он, однако же, ее
На растерзанье хищникам оставить
И воинам велит, подняв обоих,
Снести их на руках к шатру Танкреда.
72
При медленном и бережном движенье,
Хотя и не приходит воин в чувство,
Но вздохи чуть заметные, однако,
На жизнь еще указывают в нем.
Зато его возлюбленной останки
Застыли уж в оцепененье смутном.
Достигнув стана наконец, кладут
Обоих под различными шатрами.
73
Уход оруженосцев верных к жизни
Танкреда возвращает: он уж в силах
Открыть глаза и говор слышит он,
И рук прикосновенье ощущает;
Приходит он в сознанье напоследок
И, взгляды изумленные вокруг
Бросая, различает понемногу
И внутренность шатра, и лица близких.
74
"Еще живу я, – шепчет он печально, -
Дышу еще и свет дневной я вижу,
Что озаряет совести упреки
В ужасном злодеянье темной ночи?
Мой меч, жестокий меч, носитель смерти,
Орудие победы, почему
Теперь ты трусишь и не порываешь
Последних нитей жизни ненавистной?
75
Пронзи вот эту грудь! И это сердце
Злосчастное на части разорви!
Но ты умеешь быть жестоким только,
А твой удар мне благостыней был бы!
И бедственной любви живым примером
Я на земле останусь: для такого
Преступника влачить в позоре дни -
Поистине единственная кара.
76
Отныне жить средь палачей своих,
Средь угрызений совести я буду;
Бояться буду ночи одинокой,
Напоминанья гибельной ошибки;
И буду ненавидеть это солнце,
Что грех мой осветило: самого
Себя боясь, себя я буду бегать
И снова находить везде себя же.
77
Но где, увы! в каком остались месте
Печальные бесценные останки?
Быть может, жертву ярости моей
Теперь уж звери дикие терзают?
Несчастный! Тьма тобой руководила,
Но ты свою возлюбленную отдал
Чудовищам ночным; тебе они
Обязаны столь благородной пищей.
78
Останки обожаемые! К вам
Пойду и, если целы вы доныне,
Вас соберу и сохраню навеки.
Но если вас уже пожрали звери,
Их ярости отдамся я и сам:
Утроба их могилою мне станет,
Как и моей возлюбленной, и наши
Останки в прах единый обратятся".
79
Так говорил любовник безутешный;
Когда же узнает он, что предмет
Его печали рядом с ним, тьму скорби
С лица его луч радости сгоняет:
Так молния вдруг прорывает тучу.
Едва изнеможенье поборов,
Встает он через силу и, шатаясь,
Плетется к обожаемому телу.
80
Когда он на груди прекрасной видит
Зияющую рану, а в лице,
Хотя уже поблекшем, – ясность неба
Без облака в глубоком мраке ночи,
Теряя силы вновь, он восклицает:
"О красота небесная! Ты можешь
Смягчить своим сияньем ужас смерти,
Но жребий мой смягчить не можешь ты.
81
Прекрасная рука, что, умирая,
В знак мира протянула мне она!
В каком тебя я вижу состоянье,
И что я сам собою представляю!
Моей безумной ярости, увы!
Вот следствие печальное! О варвар!
С жестокостью нанес ты эти раны,
С жестокостью на них ты и глядишь!
82
Иссякли и в глазах жестоких слезы!
Но вместо слез, бесценная, тебе
Я отдаю всю кровь свою!" Внезапно
Он раны обнажает, рвет повязку
И, кровью истекая, нанести
Себе удар готовится последний;
Но тут же чувств лишается, и этот
Избыток скорби жизнь его спасает.
83
Тотчас его в постель кладут и душу
Удерживают в теле помертвелом;
Но уж молва распространила слух
О случае ужасном. Поспешает
Готфрид благочестивый, а за ним
И верные друзья к Танкреду в ставку;
Ни доводы, однако, ни советы
Не служат для героя утешеньем.
84
Сочится кровь из обнаженных ран,
И боль еще усиливают руки,
Что принести желают облегченье;
Но всеми почитаемый пустынник,
Как христианин, лишь в грядущей жизни
Танкреда озабоченный судьбою,
И строго и сурово упрекает
Его за обнаруженную слабость:
85
"Танкред, Танкред, как изменился ты!
Куда девал ты разум и отвагу?
Какая туча взор твой затемнила?
Небесной благодати, как несчастья,
Не должен ты оплакивать: иль свыше
Не слышишь ты призыва к чувству чести?
Иль ты не узнаешь руки, что вновь
Тебя на путь оставленный наводит?
86
Из рыцаря, из мстителя за веру,
Завещанную Богом, ты позорно
Становишься рабом на своего
Создателя восставшего созданья.
Карает заблуждение твое
И к доблестям забытым возвращает
Тебя благополучная развязка,
А ты отвергнуть хочешь эту милость?
87
Отвергнуть хочешь ты, неблагодарный,
Заботливость Небес! Куда ж, несчастный,
Влечет тебя отчаянье слепое?
Ведь ты уже над бездною повис
И все ее не видишь? Заклинаю,
Проснись ты наконец, открой глаза
И овладей печалью, неизбежно
Готовящей тебе двойную гибель!"
88
Сказал и смолк. Танкреда повергает
В священный ужас мысль о вечной смерти,
И сердце в нем смягчается: но стонет
По-прежнему и жалуется он;
То сам с собой заговорит о чем-то,
То заведет с Клориндою беседу,
Ее как будто видя в небесах,
К его речам склонившуюся свыше.
89
Зовет ее с вечернею зарею
И с утренней зарей ее зовет:
Так скорбными ночами филомела
Тоскует о птенцах своих любимых,
Похищенных жестоким птицеловом
И нежным пухом чуть еще покрытых.
В конце концов глаза он закрывает,
И на него нисходит краткий сон.
90
Тогда ему является Клоринда
В сверкающем венце из звезд небесных;
Но в блеске ослепительном черты
Знакомые он узнает тотчас же.
И кажется ему, что осушает
Она его глаза и говорит:
"Пусть этот образ радости небесной,
Мой верный друг, тебя утешит в горе.
91
Обязана тебе я этим счастьем:
Нечаянно ты жизни скоротечной
Меня лишил, но пребываю в сонме
Бессмертных я на лоне Божества.
Здесь, чистым наслажденьям предаваясь,
Я жду тебя, и здесь-то наши души
Сольются, чтоб блаженство обрести
Одна в другой и вместе – в славе вечной.
92
Да, здесь я жду тебя, Танкред, лишь сам
Не заграждай себе дороги к Небу
И низменным не поддавайся чувствам:
Верь, что тебя я так люблю, как только
Дозволено мне смертного любить".
И речью, и улыбкою, и взором
Героя сердце сладостно утешив,
Клоринда тает в блеске лучезарном.
93
Танкред, с душою чистою проснувшись
И вверившись заботливым рукам,
Велит земле предать с почетом должным
Бесценный прах. Воздвигнуть он не может,
Какой желал бы, памятник над ней:
Достойного резца здесь не нашлось бы;
Но, мраморную глыбу разыскав,
Обделывает ей края искусно.
94
В сопровожденье длинной вереницы
Факелоносцев гроб несли; доспехи
Воительницы были на сосне
Укреплены как смертные трофеи.
Наутро же герой, преодолев
И слабость и печаль, с благоговеньем
Пришел на место, где навеки были
Погребены бесценные останки.
95
При виде этой насыпи ужасной
Бледнеет он; язык и чувства стынут;
Глаза остановившиеся видят
Лишь мрамор злополучный. Наконец,
Обильных слез потоком разрешившись,
Он скорбно восклицает: "О могила!
Сокровищница сердца моего,
Возлюбленной моей приют последний!
96
Нет, ты не смерть таишь; моя Клоринда
Жива еще, и с ней жива любовь.
Я чувствую, ах! чувствую все то же
В крови неугасающее пламя.
Мой каждый вздох и каждый поцелуй,
Слезами орошенный, о могила!
Я посылаю праху дорогому,
К которому припасть уж не могу.
97
Возьми их от меня! Души, я знаю,
Прекраснейшей они не оскорбят.
Там, где она, ни гнева нет, ни злобы;
Она простила мне, и это служит
Единственным теперь мне утешеньем.
Моей вины здесь не было, и мне
Любить себя она не запрещает,
Пока не испущу я вздох последний.
98
Да, буду я любить ее до смерти!
Блаженный день стократ блаженней был бы,
Когда б мой прах с ее соединился
И в недрах бы твоих нашел покой:
От смерти б мы тогда стяжали счастье,
Которого обоих жизнь лишила.
Ах, этому не сбыться никогда,
И лишь мечтой могу себя я тешить!"
99
Меж тем молва зловещая Солим
Встревожила насчет судьбы Клоринды:
А вслед за тем точнейшими вестями
В отчаянье и скорбь повергнут город:
И плач и вопль такой повсюду в нем,
Как будто победитель исступленный
Его до основанья разрушает
И предает огню дома и храмы.
100
Особенно не знающий утехи
Арзет к себе все взоры привлекает:
Глубокая, замкнутая в душе
Печаль не выражается слезами;
Посыпав пеплом волосы седые,
Лицо и грудь он раздирает в кровь.
Аргант, узнав о гибели Клоринды,
Спешит в толпу вмешаться со словами:
101
"Клоринды нет! А я ли не пытался
Ее спасти! Едва мне стало ясно,
Какая ей грозит опасность, я
Хотел за ней бежать и с ней погибнуть.
Как заклинал я вашего владыку
Ворота отворить! Но он отверг
Все просьбы, все мольбы, и перед силой
Мне оставалось только преклониться.
102
Увы! когда б дозволено мне было,
Из рук бы смерти вырвал я ее
Иль рядом с ней достойно завершил бы
Я жизненный свой путь, по крайней мере.
Но что еще мог сделать я? И люди
И Небеса судили ей иное.
Она мертва! Но знаю я, какой
Исполнить долг она мне завещала.
103
Так слушай же, Солим, в чем поклянусь я!
И ты, о Небо, слушай! Если ж клятвам
Я изменю, пусть молния твоя
Стрелой меня пронзит и уничтожит.
Клянусь отмстить злодею-кровопийце,
Клянусь с мечом не расставаться этим,
Пока Танкреду сердца не пронжу
И коршунам его не брошу мертвым".
104
И клятвы вызывают в легковерном,
Изменчивом народе ликованье:
Обманута всеобщая печаль
Надеждой на грядущее возмездье.
Но тщетная надежда! В этом скоро
Придется убедиться им: Аргант
И сам не устоит перед ударом
Того, кому удар готовил смертный.
ПЕСНЯ ТРИНАДЦАТАЯ
1
Едва упала кучей пепла башня,
Что разгромить должна была Солим,
Как чародей Исмен готов пуститься
На новые уж хитрости, чтоб прочность
Валов и стен вернее обеспечить,
В латинянах отвагу обуздать
И помешать им вновь построить башню
Иль что-нибудь соорудить иное.
2
Недалеко от ставок христианских
Растет в ложбине старый темный лес:
Как мир, такого ж возраста деревья
Пространство наполняют мрачной тенью.
Как пламенно бы солнце ни сияло,
Там сумраки царят, как в те часы,
Когда иль ночь у дня, иль день у ночи
Оспаривают облачное небо.
3
Но при закате солнечном в лесу
Становится темно, как в преисподней;
Глаза не видят ничего, сердца же,
Охваченные страхом, холодеют.
Ни стадо, ни пастух, ни путник в эту
Трущобу отдохнуть не забредут:
Ее обходят издали как место,
Таящее проклятье и погибель.
4
И там-то, прилетев на облаках
С любовниками гнусными своими,
Справляют ведьмы пиршества ночные;
Там в образах причудливых один
Другого омерзительней, ужасней,
Держа совет лукавый, непотребством
Бесстыднейшим природу и любовь
Насилуют они и оскорбляют.
5
Никто из местных жителей и ветку
Сломать в лесу ужасном не дерзал;
Но для своих снарядов христиане
Бестрепетно рубили в нем деревья.
И вот Исмен во тьме безмолвной ночи
Украдкой проникает в эту чащу;
Там круг тотчас описывает он
И знаки в нем таинственные чертит.
6
Снимает обувь он, в круг ногу ставит
И мощные бормочет заклинанья:
К востоку и к закату по три раза
Лицо он поворачивает, машет
Три раза чудодейственным жезлом,
Ногой три раза в землю ударяет
И, наконец, ужасные слова,
Как будто сил набравшись, произносит:
7
"Внимайте мне, внимайте, что из света
Низвергнуты во тьму огнем небесным;
Что носитесь по воздуху и в нем
То бури порождаете, то грозы;
Вас, ада обитатели и слуги
Отчаянья и смерти, вас зову;
Равно зову тебя, кому подвластно
Тебя же пожирающее пламя.
8
Блюдите этот лес и все деревья,
Которые вверяю вам по счету:
Как с телом человеческим душа,
Пусть каждый с каждым деревом сольется;
И каждый в лес вступивший христианин
От каждого пусть в ужасе отпрянет".
Добавил он еще слова другие,
Но их ничей язык не повторит.
9
При этих заклинаньях меркнут звезды
И, облаком прикрывшись, тускнет месяц;
Но демонов не слышно и не видно.
Тогда Исмен выходит из себя
И восклицает яростно: "Мой голос
Уж не страшит вас больше, духи ада?
И заклинаний, может быть, еще
Ужаснее из уст моих вы ждете?
10