В книгу избранных стихотворений и поэм Якова Тублина "Образ жизни" вошли произведения, написанные после переезда в Израиль, а также изданные и не изданные стихи прошлых лет.
Я.Тублин знаком читателю по поэтическим книгам "Каждый день", "Теплоход", "Час прилива", по многочисленным публикациям в газетах, журналах, коллективных сборниках и антологиях.
"Образ жизни" - это стихи о военном детстве, флотской юности; философская и любовная лирика, размышления о сегодняшних и вчерашних событиях. Многие стихи навеяны впечатлениями от поездок в разные страны.
Содержание:
Немного о себе 1
После исхода - 1991–2007 годы 1
Стихи прошлых лет - 1975–1990 годы 11
Из ранее изданных книг 15
Поэмы 18
Вместо эпилога 21
Примечания 21
Яков Тублин
Образ жизни
Избранные стихотворения и поэмы
Немного о себе
Писать о себе и легко, и трудно. Потому буду по возможности краток, тем более что подробностей моей биографии достаточно в этой книге избранных стихотворений и поэм.
Я родился 13 октября 1935 года в городе Николаеве, что стоит на берегах двух рек - Южного Буга и Ингула. И совсем рядом - Чёрное море.
Порог наш, у которого росла белая акация, выходил на Привозную улицу, где на шестом году жизни меня и застала Война. От неё мы надеялись спастись в Сталинграде. Нашли место!.. Что там было, рассказывать не стоит - это знают все.
Осенью 1942 года нам с мамой чудом удалось вырваться из пекла и добраться до Урала. В 1943 году погиб отец. В Николаев возвратились только в 1949 году.
Окончил Николаевский судостроительный техникум и Одесский государственный университет. Строил корабли, занимался отраслевой наукой. Много ездил по бывшему Союзу Четыре года служил на Балтийском флоте минёром.
Пишу с детства. Первые стихи напечатал в 17 лет. С тех пор печатался в газетах и журналах Москвы, Ленинграда, Киева, Одессы, Николаева и других городов Союза; в многочисленных коллективных поэтических сборниках и антологиях.
Издал три книги стихов: "Каждый день"(1971 г.), "Теплоход" (1979 г.), "Час прилива" (1987 г.). Стихи переводились на украинский, осетинский и другие языки. Дважды был премирован на поэтических конкурсах "Комсомольской правды".
С благодарностью вспоминаю тёплые отзывы о моих стихах Ярослава Смелякова, Сергея Наровчатова, Валентина Катаева и особенно Аделины Адалис.
С 1991 года живу в Израиле, в древнем и молодом городе Ашкелоне, на берегу Средиземного моря. Много путешествовал по странам Европы, побывал в США. Новый этап жизни - новые впечатления, ощущения, мысли.
Но и прошлое, тем не менее не отпускает.
В настоящую книгу вошли избранные стихи последних полутора десятилетий, стихи прошлых лет, включённые и не включённые в ранее изданные книги, и две поэмы, опубликованные на Украине и в Израиле.
Понимая, что стихи, по большей части, - дело личное, надеюсь всё же, что Читателю хоть в какой-то мере будет интересен мой "Образ жизни".
Яков Тублин апрель 2007 г.
После исхода
1991–2007 годы
* * *
Тронулась, и отошла навсегда
Эта земля.
Как душа, отлетела.
Первую родину покидать -
Горькое дело.Небезразлично и не всё равно,
Кто его знает -
Где больше покоя?
Небо едино и солнце одно,
Но - другое.То ли темнеет, то ли блестит
Море внизу.
И какая-то птица
Встречная обратно летит,
Пересекая без визы границу.Туча набухла, до края дойдя,
Небо на две половинки распалось.
Новое солнышко улыбалось
Сквозь слёзы дождя.
Мост
Детям и внукам моим
Стынет апельсиновая роща,
Небеса февральские темны.
Думаю: "А может, было б проще
Не менять ни жизни, ни страны?"Позади российские просторы,
Украины степи и поля.
Годы. Годы счастья и позора,
Ближних предков горькая земля.Что ж меня подвигнуло оставить
Эту землю и сюда лететь?
Кто меня осмелится ославить,
Что я выбрал место умереть?Только помирать как будто рано
Под таким приветным небом мне,
В этой, для меня пока что странной,
Иудейской вечной стороне.Кипяток крикливого иврита
Обжигает слух, но я молчу.
Разве мова прежняя забыта?
Разве я забыть её хочу?Но не запою и не заплачу:
Не за что и некого винить.
Сам решил судьбу переиначить,
Сам решил я жизнь переменить.Это всё - нелёгкая наука,
Это - нешутейная игра:
Мост построить для детей и внуков -
Гешер в этот Богом данный край.Да хранят их здесь, под светлым флагом
Доброта, любовь и красота -
Даже пусть костьми навечно лягу
При постройке этого моста.
* * *
Голубое рассветно-холодное пламя
Так сияет, что нет ни мелодий, ни слов.
Изумрудно-отчётливо смотрится пальма
Здесь - на фоне высоких и белых домов.Постою, помолчу, но недолго, немного,
На рассвет полюбуюсь из-под руки.
Просыпается старая синагога,
Муэдзину крикливому вопреки.Я стою, ошарашенный и потрясённый,
Посреди апельсиновой ворожбы,
Где на древнем иврите картавят вороны
И на идиш чирикают воробьи.Чайки смело взлетают с высокого мола
И сливаются с облаком вдалеке.
А волна Средиземного тёплого моря
Не стесняется петь на родном языке.
* * *
Нет, душа не виновата
В том, что на сердце слеза.
В эту ночь перед Шабатом
Отпустило тормоза.Напустил я в комнату озона -
Хватит мне теперь на целый день.
Сердца моего штрафная зона
На душу отбрасывает тень.И пусть катится слеза -
Отпустило тормоза.Нет, душа не виновата
В эту ночь перед Шабатом,
Что не спит она, не спит,
А телегою скрипит.Отпустило тормоза -
И пусть катится слеза…
В Иудейской пустыне
Как долго и трудно
Я шёл к Иудейской пустыне.
Мой след затерялся,
И здесь к рассвету простынет.Карельские сосны, озёра,
Украинский тополь…
Я вдоволь и всласть
Насмотрелся, испил и протопал.Дышал вашим воздухом,
Жил вашей болью и верой -
И вот я на склоне стою,
Перед рыжей пещерой.А в Мёртвое море, как соль,
Оседает и эта минута.
Я не виноват,
Что родился в долине Галута.За всё заплатил я сполна,
И не требую сдачи.
Я в центре пустыни стою,
Не молюсь и не плачу.О чём попросить,
Если я не умею молиться?
Оазис внизу -
Там, в тени, подадут мне напиться.Чего ещё надо,
Чтоб выйти опять на дорогу!
У Бога не просят,
А благодарят только Бога.За серо-зелёное море
Под куполом синим,
За то, что стою
Посреди Иудейской пустыни.За то, что Исход -
Хоть и поздно - всё же случился;
Что жив до сих пор,
Не разбился, не спился.Особо за то,
Что, ни слова молитвы не зная,
Уже я, по сути, допущен
В приёмную Рая.Мне так на душе
Не бывало спокойно доныне,
Как в этих невзрачных горах
Иудейской пустыни.
Слияние
Уже и смех, и слёзы
Остались позади -
Сибирские морозы,
Балтийские дожди.И местные евреи
Нам говорят: "Смотри,
Как медленно светлеет
Израиль изнутри."Движенье и слиянье -
Великий "никайон" .
Уже его сиянье
Видать со всех сторон.Мы "пашем" с интересом
С утра и до утра.
Совсем другая пьеса
Здесь шла ещё вчера.Мы стали выше ростом -
Совсем иной полёт.
А завтра на подмостках
Другой спектакль пойдёт.
Ашкелону
Путь земной закончить дай мне силы,
На последний выдох и поклон,
Скромный, незатейливый и милый,
Иудейский город Ашкелон.Мой просторный, молодой и древний,
Дай мне ничего и дай всего,
Ты - моя родимая деревня,
И столица сердца моего.Дай ещё мне дюжину апрелей,
И хотя бы столько октябрей.
Вряд ли так тебя ещё воспели
Бескорыстнее или добрей.Поклоняюсь якорю и флагу
Здесь, где волны ласково поют.
В землю я твою, наверно, лягу,
Мой причал последний и приют.Научился смерти не бояться
Я у этой голубой воды.
На твоём песке запечатлятся
Пусть мои последние следы.Я грустить не буду о разлуке,
Потому как подавать мне весть,
Я надеюсь, будут внуки -
Внуки, народившиеся здесь.
* * *
Какой сегодня вечер пряный!
Ещё тепло, ещё светло.
Спасибо осени за праздник,
Спасибо лету, что прошло.И птице завтрашней спасибо,
Спасибо - дожил до утра.
Я небесам шепчу: "Спасите
От боли, что была вчера".И да хранит нас всех от горя
И голубой, и белый цвет.
Как элегично дышит море,
Какой простой даёт совет:"Живи покуда, наслаждайся.
Как я дышу, так ты дыши.
Не суетись, не зарывайся,
А можешь, так стихи пиши."И всё вокруг полно доверья,
Что раньше и не снилось нам.
Здесь ритмы скачут по волнам,
И рифмы падают с деревьев.
Осенний эскиз
Жёлтый клён на зелёной поляне стоит,
И такой удивительно ласковый вид -
Левитану, наверно, не снилось.
Левитан, главный русский художник, Исаак,
Ну признайся - слабо намалярить вот так?
Вы смогли бы, скажите на милость?Одинокое облако вдалеке,
Куст зелёный на жёлтом песке,
Кошка рыжая с голубем в паре.
Ну, ответь мне, пожалуйста, Веня Ван-Гог,
Ты б такое на трезвую голову смог
Там - на юге, в провинции Арля?В том и радость, и грусть, и успех, и беда:
Ни за что и нигде, никому, никогда…
Вам такое вовек не приснится -
То, что утром сегодня открылося мне
В Иудейской моей стороне:
Лист, летящий под небом из ситца.Жаль, конечно, что в этом отрезке пути
Ваших красок карминовых не развести,
Будь хоть дважды, хоть трижды поэтом
В апельсиновых этих осенних лесах.
…Если завтра мы встретимся на небесах,
Расскажу я вам лично об этом.
На своём берегу
Ласковый вечер спустился
В эти святые края.
Вот наконец и прибился
К милому берегу я.Воина внук и раввина,
Бывший российский моряк,
Как тебе эта равнина
И левантийский маяк?Как тебе этот гортанный,
Этот горячий язык,
Запах фалафельных пряный?
Да, понемногу привык.Кончилась пьяная свадьба -
Что же о том горевать!
Вот на могилу слетать бы
К маме.
А после опять
Буду вдыхать у порога
Вечер тягучий, как мёд.Ну, а отсюда дорога
Лишь вертикально идёт…
За гранью
Ни днём, ни чёрной ночью,
Мне кажется опять,
Уж никогда воочью
Тех мест не увидать.За гранью и за кругом
Живу я неспеша.
Между Днепром и Бугом
Ещё моя душа.Где мокрым листопадом
Засыпаны года.
И я твержу: "Не надо,
Не надо мне туда!"Я хуже или лучше
На свете жил досель,
Но вот родился внучек
В Эрец Исраэль.Он не чужак приезжий
Из русских палестин,
А этих побережий
Законный гражданин.Он станет новой вехой,
Он станет новым днём.
И только дальним эхом
Россия будет в нём.Какой-то далью серой
И дымкой голубой,
Какой-то прежней верой
И дедовой судьбой.Над этим вечным морем,
Где властвует иврит,
Он прикоснётся к Торе,
Молитву сотворит.О том тысячелетье,
Неведомом ему.
О прадеде и деде,
Что канули во тьму.
Утренняя молитва
Хочу я у внучки на свадьбе гульнуть,
На сына её хоть разочек взглянуть.
Чтоб в будущем веке хотя бы денёк,
Хотя бы часок
Быть счастливым я мог.Я очень устал здесь,
Но тихо молю:
Господь, дай мне времени,
Я потерплю.Дай тыщи восходов и тыщи дождей
На долгие годы для наших детей.
Дай песню одну, но без всяких оков,
Тогда и зови -
Я к дороге готов.Но прежде хочу, чтоб сгорело в огне
Всё, что я и сам ненавижу во мне.
Чтоб сдохли враги,
Чтоб воскресли друзья.
Мне лучшей молитвы придумать нельзя.
Особая нация
Русская эмиграция:
Русский, еврей,
Это особая нация,
Это - крутой рассол.В этом рассоле квасятся
Столько десятков лет
Гении, воры, классики -
Бывшей России цвет.Мы, как степные лошади
С крепкою головой -
На Тель-Авивской площади, -
Бруклинской мостовой.Слава за нами тянется
Памятного греха:
Мы мировые пьяницы
И мастера стиха.
Родины горькой отпрыски,
Бывшей страны народ,
Словно в бессрочном отпуске,
Здесь, "за бугром", живёт.
Сон перед Песахом
Сон тяжёлый мне голову мнёт.
Это ж надо такому присниться!
…В мокрой просеке серая птица
Всё никак не сорвётся в полёт.
Перья встрепаны, ноги в крови,
Переломаны крылья большие.
Далеко до пределов России,
Как от чёрного зла до любви.
Ветер чёрный гуляет в лесу,
И плывет в небе месяц библейский.
Профиль птицы такой иудейский…Я проснулся в четвёртом часу,
Голубое окно растворил.Лёгкий бриз Средиземного моря
Долетал из-за ближнего мола
И в рассветные трубы трубил.
Но стоял этот сон в голове,
Как сюжет из шекспировской пьесы.…Скоро праздник, подумалось, - Песах.
Это видно по яркой траве.
Иудейский верлибр
Я - воздух на конце огня,
Я - камень на конце дождя,
Я - синее на грани красного,
Я - белое на грани чёрного.
Я - корень дерева,
Что тысячи тысяч лет
Питалось сточными водами
Чёрно-багрового мегаполиса,
Дерева тысячи лет
Дышащего удушливым дымом,
Высокого дерева
Весной выстреливающего в небо
Миллионы миллионов
Зеленых моих внучат,
Печально умирающих осенью
И уносимых жёлтыми ветрами
В серую пустыню.
Я - верхний слой живой земли
Под постаментом чёрного памятника тьмы.
Я - трава, ломающая железный асфальт.
Я - ствол пушки,
Нацеленной чугунным ядром
В самое сердце добра.
Я - голубая вода
Для закалки стали будущего меча,
Что снесёт с чёрного памятника
Смрадную голову зла и ненависти.
Я - острие этого меча.
Я - крик
На грани рыдания и песни.
Я - расстояние
От родильного крика
До смертного вздоха.
Вот поэтому
Я - синее на грани красного,
Я - белое на грани чёрного,
Камень на конце дождя,
Воздух на острие огня.
Возле синагоги
Возле белой синагоги
Дева смуглая стоит,
И младенец тихо дремлет
На её крутом плече.
Возле белой синагоги
Я стою - российский жид,
И войти я не решаюсь
Под ее высокий свод.Мимо - в чёрных лапсердаках,
В шляпах чёрных и в пенсне.
Вот проходит сын Хабада,
Смотрит странно на меня.
Мимо - в чёрных лапсердаках…
А душа моя - во сне.
Не решаюсь, не решаюсь
Я переступить порог.Я молюсь звезде заката,
Первой вспыхнувшей звезде.
И мои воспоминанья
Никому не увидать.
Я молюсь звезде заката
Одинаковой везде -
То ли в Иерусалиме,
То ли в Ялте, на горе.
Есть о чём мне помолиться.
Что у Бога попросить.
Сколько смуты накопилосьЗа прошедшие года.
Подойти к свече вечерней
И поклоны долго бить.
…Только я Его не вижу,
И не видит Он меня.
Кадиш
В зените солнце так палило,
Как палит здесь во все века.
Мы стали на краю могилы -
У кромки рыжего песка.Вот здесь тебе досталось выпить
Последний приторный стакан,
Где Иордан впадает в Припять.
А, может, Припять - в Иордан.Нет места для зелёной злобы.
Есть только горечь и печаль.
Как далеко достал Чернобыль!
В какую докатился даль!Кадиш короткий кончен чинно,
Холодный камешек в руке.
А иудейская долина
На русском плачет языке.
Мой иврит
Вы только превратно меня не поймите -
Не врун я, не лжец, не нахал -
Я с нежного детства болтал на иврите,
Но сам я себя не слыхал.В зелёные годы и в спелые годы
Лежал я в развалинах школ
Отрезанной веткой большого народа,
Зарытой в российский подзол.А соки ее пробивались так редко
Сквозь стыд, и сквозь страх, и сквозь грех.
И что я сегодня -
Та самая ветка,
А, может зелёный побег?
Так кто я сегодня,
Так кто я, скажите?
Я стар и настолько же мал.…Я с детства еще говорил на иврите,
Но только об этом не знал.
Привыкаю
Я так привык быть несчастливым,
Тянуть суровой жизни нить,
Что нынче как-то некрасиво
Мне жаловаться или ныть.Ведь, слава Богу, жив я вроде,
И слава Богу, вроде сыт.
И в окружающей природе
Ничто мне вроде не грозит.И море тёплое игриво,
И свет горит в моём дому.
Я привыкаю быть счастливым -
Привыкнуть можно ко всему.
* * *
Мы с внуком в шахматы сыграем,
Потом из лука постреляем,
Затем еще чего начнём -
К примеру - бицепсы качнём.Мой внучек Филька,
Нет причины
Бездействовать -
Ведь мы - мужчины.
Давай, не кисни и не ной!
Вперед! И повторяй за мной!Наверно, Богу так угодно,
Что б ты был сильным и свободным.
Осваивай борьбу и бег,
Другого века человек.
Берись за кисть и за смычок,
Мой внук, мой птенчик, мой бычок!