Молодой Твилл заявил протест, но судья Бор, следуя своей особой логике, отклонил его:
- Не вижу ничего незаконного в этом вопросе. Всем нам известно, что на совести Линмауса много невинных жертв, и мы имеем право знать, сколько же их было. Судя по всему, молодые юристы так и не смогли отыскать такого права в своих учебниках!
Произнеся свою последнюю фразу, судья сердито посмотрел на мистера Твилла. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы до конца разбирательства выбить молодого адвоката из седла. Лицо защитника Линмауса сделалось бледно-зеленым. У него появилось ощущение, будто его шею стянуло петлей.
С этого момента адвокат протестов больше не подавал, палее судебный процесс пошел по хорошо накатанному сценарию. Теперь до оглашения решения суда оставались считанные минуты. Обращаясь к присяжным заседателям, судья выразил сожаление, что преступление, совершенное бандитом Линмаусом, не дает повода для вынесения ему смертного приговора.
- Преступники нарушают закон, когда им вздумается, и многие не получают за это заслуженной кары, - заявил он, обращаясь к ним. - Но я все же выражаю уверенность, что нам удастся по всей строгости закона наказать арестованного. После совещания вы огласите свой вердикт и справедливость будет восстановлена.
Заседатели удались. И появились вновь ровно через пять минут!
Линмаус конечно же был признан виновным.
После того как присяжные огласили свой вердикт, судья произнес речь. Надо сказать, что он с радостью вступил в должность судьи не только в силу своего желания наказывать тех, кто крал у фермеров скот, но и потому, что обожал произносить речи. Его выступление длилось полчаса. В нем он подробно описал жизнь обвиненного, привел многочисленные факты из биографии Ларри, основанные лишь на слухах, и в заключение зачитал приговор - десять лет тяжелых работ в колонии строгого режима. При этом вновь выразил сожаление, что Линмауса нельзя приговорить к двадцати годам или даже к смертной казни через повешение!
Пламенная речь Бора произвела на присутствующих огромное впечатление, зал взорвался громкими продолжительными аплодисментами. В конце концов восторженная толпа подхватила судью, на руках вынесла его из зала суда и понесла по улице. На площади ему предстояло повторить ту же речь, но уже с дополнениями и в более ярких красках для тех, кто не смог втиснуться в зал заседаний.
На основании решения суда шериф вновь препроводил осужденного в тюрьму. На площади гремел голос судьи Бора, и многие, возбужденные его речью горожане, стали глазами искать Линмауса. Но он к тому времени уже находился за решеткой!
Тогда неистовая толпа опять собралась у здания тюрьмы и, громко выкрикивая ругательства в адрес бандита, вновь попыталась взять ее штурмом. Но шериф был предельно спокоен. Попыхивая цигаркой, он разговаривал с Ларри.
- Ну это не самое страшное из того, что могло произойти, - комментируя решение суда, утешил он заключенного. - Десять лет исправительных работ пойдут тебе только на пользу. За эти годы ты наконец-то поймешь; что закон сильнее тебя. Выйдешь на свободу в тридцать четыре, а это для мужчины самый возраст начать оседлую жизнь, заняться честным трудом! У тебя будет шанс стать полезным для общества, настоящим гражданином своей страны.
- Послушай-ка, Цыпленок, - прервал его Ларри, - тюрьма-то здесь огромная.
- Да? Ну и что из этого?
- Выбери себе какой-нибудь уголок и поболтай в нем сам с собой. Не хочешь? -
Фыркнув, шериф поднялся с табуретки, а из соседней камеры, в которой сидел один из бродяг, раздался громкий хохот.
- Хороший совет, - огрызнулся Энтони. - Только от таких советов даже трава не растет. Ну что ж, я еще раз убедился, что горбатого могила исправит!
Сказав это, шериф наконец-то ушел, а Линмаус, оставшись один, погрузился в мрачные мысли. Да, подумалось ему, и Дэниельсы на поверку оказались такими, как и остальные жители Крукт-Хорна. Другими словами, как только дело дошло до того, чтобы ему реально помочь, они спасовали!
Затем он улегся на жесткую тюремную койку и, собрав в комок всю свою волю, заставил себя уснуть.
Глава 18
ЧУДЕСНАЯ КНИГА
Тем же вечером, когда лучи заходящего солнца позолотили стены тюрьмы, к Линмаусу пришел еще один посетитель. Надзиратель, приведший его, с ухмылкой бросил заключенному:
- Тебе предоставился случай обратиться к Всевышнему!
За его спиной Ларри увидел брата Хуана. -
- Привет! - воскликнул он и с иронией произнес: - Сейчас мне, как никогда, нужен добрый совет и я надеюсь от вас его получить!
- Тебе нужен совет? - серьезным голосом спросил священнослужитель.
- Очень, - кивнул Ларри.
- Мне это кажется странным, - заметил францисканец.
- Что же тут странного?
- Я еще не встречал человека, который бы нуждался в советах.
Надзиратель рассмеялся.
- Брат Хуан, наш заключенный - человек особый, - объяснил он. - Таких, как Линмаус, до самого Нового Орлеана не сыщешь.
- Подождите, - обратился Ларри к монаху. - Если людям не нужны советы, то в чем тогда они нуждаются?
- Им нужно обрести надежду, - ответил брат Хуан.
- Надежду, да? Вещь совсем недорогая, сказал бы я, - констатировал осужденный.
- Да. Это то, что не имеет цены, но тем не менее ею можно излечить любое зло.
- А что же ею можно вылечить? - удивился Ларри. - Сердечные болезни, например?
- Ну, все люди смертны, - вздохнул монах, - но с надеждой в сердце и умирать легче.
- А как насчет сломанной ноги, брат Хуан? Надежда ее сможет вылечить?
- Друг мой, для прикованного к постели больного самое страшное - это время, а с надеждой оно летит как птица.
- Ну что ж, тогда всели в меня надежду, что десять лет моего заключения пролетят как один день, - попросил Линмаус.
- Это не в моих силах, - опять вздохнул францисканец.
- Неужели душа моя так черства?
- Тверда как кремень, - возразил монах.
- Откуда ты это знаешь?
- Вижу по твоим глазам, сеньор Линмаус. В них горит пламя, которое мешает мне проникнуть к тебе в душу.
- Тогда я открою их пошире, брат Хуан. Вложи в меня через них ту надежду, о которой ты говоришь. Только неужели ты не понимаешь, что надежда - это те же шоры, которые надевают на лошадей?
- Что ж, в твоих словах есть доля правды, - признал священнослужитель. - Нельзя жить только одной надеждой. В противном случае фермер вместо того, чтобы работать в поле, засядет в доме и сложит руки. Вы же, сеньор, как только окажетесь на свободе, тут же подадитесь в горы.
- Нет, я так не думаю, - отозвался Ларри. - Теперь я ни за что не уеду далеко от Крукт-Хорна.
- Ты так полюбил этот городок?
- Нет, у меня здесь есть кое-какие интересы. Например, хотелось бы выяснить, все ли тут такие, как эта толпа.
- На это и я мог бы ответить, - сказал монах.
- Можешь?
- Да, - с уверенностью подтвердил брат Хуан. - Все люди одинаковы.
- И не важно, где они родились, какое получили воспитание?
- Да. Потому что выросли они в одной среде.
- Только одни - во дворцах, а другие - в лачугах, - усмехнулся Линмаус.
- Все мы одинаково рожденные и, проклиная день сегодняшний, живем с надеждой на день завтрашний. Страдаем от зла и ненависти, но рано или поздно все равно окажемся на смертном одре. Этой судьбы не миновать ни королям, ни нищим.
- В том, что ты встречался с нищими, я нисколько не сомневаюсь. Но удавалось ли тебе общаться с королями?
- Да, с тремя, - тихо промолвил францисканец.
Линмаус чуть было не поперхнулся:
- Под "королями" ты имеешь в виду голод, зависть и преступность, брат Хуан?
- Совсем нет. Настоящих королей. Коронованных особ.
- И ты с ними разговаривал?
- Да, со всеми тремя.
- И нашел, что они такие же люди, как остальные?
- С небольшой разницей. Они отличались от остальных смертных разве что внешне.
- Нет, вы только его послушайте! - не удержавшись, воскликнул стоявший рядом надзиратель. - Он встречался с королями! И не с одним, а с тремя!
Монах обернулся и сурово посмотрел на охранника:
- Я не солгал, друг мой.
- Я вовсе не это имел в виду, брат Хуан, - попытался оправдаться надзиратель. - Конечно, вы не солгали, но только ваши слова звучат как-то неправдоподобно. Вы - в поношенной пыльной рясе, или как там она у вас называется, и вдруг - рядом с королем. Такого даже представить невозможно.
- Одежда первого короля, которого я встретил, была еще более запыленной, чем моя, - бодро сообщил францисканец мягким голосом.
- Наверное, дверь в его тронный зал долго держали открытой? - с усмешкой предположил надзиратель.
- Троном ему служила спина верблюда, а вместо скипетра в руке был ятаган, - уточнил монах. - Этот король чуть было не снес мне голову. У меня на шее и шрам остался.
- Ну да ладно! - произнес охранник. - Если вам есть о чем поговорить с Линмаусом, то давайте побыстрее. Мне пора ужинать. Да и заключенным тоже.
- Вы, сеньор, так же хорошо читаете на испанском, как и говорите на нем? - спросил монах заключенного.
- Да, - подтвердил Ларри.
- Тогда я оставлю вам небольшую книгу. Из нее вы узнаете, как набраться терпения. Она заронит в ваше сердце надежду.
Монах достал из кармана книгу и протянул ее надзирателю.
- Нет, отдайте ее сами, - отмахнулся охранник. - Уверен, что вы не вложили в нее связку ключей от камеры.
- В этой книге есть кое-что и поважнее, - сказал брат Хуан.
- И что же это?
- В ней указано, как выбраться на правильную дорогу, - пояснил монах и просунул книгу между прутьями решетки.
Ларри, чьи запястья были скованы наручниками, взял книгу обеими руками. Он поблагодарил брата Хуана за подарок, и монах тотчас направился к выходу. По дороге он остановился у камеры, где сидел молодой красивый бродяга, предпочитавший всем благам тюремную пищу, обменялся с ним несколькими фразами и покинул тюрьму.
А Линмаус тем временем занялся изучением книги. У нее оказалась очень толстая картонная обложка, напечатана она была на низкокачественной бумаге, на испанском, мелким шрифтом, с налезающими друг на друга буквами. То была, как и ожидалось, Библия.
Ларри не успел пролистать ее, как принесли ужин. Еда была простой, но зато в достаточном количестве, и он поглотил ее с большим аппетитом.
После того как закончился ужин, лампочки в тюрьме погасли, за исключением единственного светильника, висевшего в дальнем конце коридора и едва освещавшего помещение дрожащим люминесцирующим светом. Двое задержанных бродяг попытались было завести разговор со своим более знаменитым братом по несчастью, во, убедившись в тщетности своих попыток, замолчали и вскоре громко захрапели.
При таком тусклом освещении читать было невозможно. Да и просто листать книгу, когда на руках наручники, трудновато. В ушах Линмауса продолжал звучать мягкий голос монаха, встречавшегося с королями и от руки одного чуть было не погибшего. Ничего примечательного для себя в его поведении Ларри не увидел, если не считать одного острого как меч взгляда, который тот бросил на него, протягивая сквозь прутья Библию. Он был уверен, что брат Хуан честнейший на земле человек и в то же время сильный духом.
Размышляя о монахе-францисканце, Ларри непроизвольно сдавил книгу руками. Одна половинка обложки при этом легко перегнулась, но вторая - не поддалась. Ларри удивился, поскольку они были сделаны из одного и того же самого дешевого картона. Тогда он попробовал согнуть эту упругую обложку и обнаружил, что она гнется по краям, а посередине - нет.
Открытие, неожиданно сделанное Ларри, заставило его подняться с кушетки.
Проведя пальцами по упругой поверхности картона, он нащупал на нем еле заметное вздутие. Не долго думая, Линмаус разорвал обложку книги, и из нее на пол выпала тонкая стальная пилка с очень острыми зазубринами.
Так вот что имел в виду хитрый монах, когда говорил о надежде, которая позволит ему, Ларри, выйти на правильную дорогу!
Теперь у него появилась возможность вновь оказаться на свободе. Поднеся к глазам пилку, он даже при тусклом освещении смог по достоинству оценить качество стали и алмазного напыления на ее рабочей поверхности. От такого подарка мысли о десятилетнем заключении у Линмауса сами собой исчезли, и он незамедлительно приступил к работе.
Первая трудность, с которой ему пришлось столкнуться, заключалась в наручниках. Вывернув левую ладонь настолько, насколько только было возможно, он зажал в пальцах правой руки пилку и принялся водить ею по цепи, соединявшей браслеты. Режущая насечка пилки врезалась в высокопрочную сталь словно в дерево. Наконец стальное звено было перепилено, и впервые после ареста Ларри смог разъединить руки.
Теперь он почувствовал запах свободы.
Но ему еще предстояло освободиться от коротких, концов цепей, свисавших с наручников. При каждом его движении они предательски позвякивали. Ларри набрался терпения, и следующие полчаса у него ушли на то, чтобы перепилить браслеты и освободить от них обе руки. В процессе работы пилка пару раз словно мышь пропищала, но эти негромкие звуки не смогли разбудить бродяг, спавших в соседних камерах.
Затем Линмаус занялся дверью. Чтобы попасть в тюремный коридор, ему предстояло перепилить два довольно толстых стальных прута. Если они действительно из высокопрочной стали, как говорил шериф, то с ними придется провозиться до утра, подумал Ларри. И все же он надеялся, что Энтони, говоря о надежности решетки, просто хотел отбить у него желание к побегу.
Первое касание пилки к пруту подтвердило предположение парня - алмазная пилка пошла по стали так же легко, как и по наручникам!
Но толщина прутьев была несравненно больше, чем у его браслетов и цепи. В результате на то, чтобы перепилить два из них, Линмаусу потребовалось целых два часа. Была уже почти полночь, когда он, закончив работу, раздвинул прутья и оказался в тюремном коридоре.
Тихо ступая, Ларри вдруг услышал чей-то вопль и тут же замер.
Затем послышалось невнятное бормотание, и наконец он понял, что эти звуки принадлежат одному из спящих заключенных. С того места, где ему пришлось остановиться, Линмаус видел три чернеющих окошка, через которые в камеры проникал свежий воздух, и очерченную полосками света дверь комнаты надзирателя, в которой горела электрическая лампочка.
На улицу можно было бы выбраться через одно из этих окон, но в комнате у охранника находились все отобранные у Линмауса при аресте вещи: деньги, огнестрельное и холодное оружие, а кроме того, шляпа и котомка с нехитрыми пожитками.
Поэтому он направился прямиком к двери охранника.
Глава 19
ЛИНМАУС ВНОВЬ ОБРЕТАЕТ КРЫЛЬЯ
Несмотря на свет, горевший в комнате, Ларри все же надеялся, что надзиратель спит. Однако, подойдя к двери, услышал легкое покашливание и шелест бумаги: охранник, судя по всему, читал какой-то журнал. Это усложняло его задачу.
Дверь могла оказаться запертой изнутри. Но даже если и не была на замке, то все равно, ворвавшись туда, ему пришлось бы столкнуться лицом к лицу с вооруженным охранником, по зоркому взгляду и сурово сдвинутым бровям которого можно было смело сказать, что тот не из робкого десятка.
Линмаус застыл в нерешительности. Безопаснее всего было бы бежать из тюрьмы через окошко, а что касается вещей, находящихся в комнате надзирателя - не беда, их потерю можно восполнить. К тому же новое оружие всегда стреляет лучше старого. Только вот к нему придется привыкать.
По улице, громко смеясь и крича, пронеслись в галопе два всадника. Ларри даже расслышал скрип стремян из жесткой кожи и фырканье лошадей. И эти доносящиеся снаружи звуки словно подстегнули его сделать выбор. Хотя за ним и утвердилась слава бесстрашного человека, он понимал, что идти на вооруженного надзирателя с голыми руками - полное безумие, но все же решил испытать судьбу.
Он взялся рукой за дверную ручку и стал осторожно ее поворачивать, так медленно, что сидящий в комнате надзиратель, даже если бы и смотрел на нее, ничего не заметил бы. И вскоре почувствовал, как язычок замка вышел из металлической планки. Дверь оказалась незапертой!
Ларри расценил это как доброе предзнаменование и, не торопясь, опасаясь скрипнуть, приоткрыл ее на полдюйма. Заглянув в комнату сквозь узкую щель, увидел надзирателя. Он сидел лицом к двери, а на его коленях лежал карабин!
"Вот невезуха", - подумал Ларри. В душе он надеялся, что охранник будет сидеть если не спиной, то хотя бы боком к нему. Но тот оказался лицом к нему, да еще с оружием!
Судя по всему, надзиратель не чувствовал себя в безопасности, находясь в одном здании с Линмаусом. Даже несмотря на то, что заключенный был в наручниках и сидел за железной решеткой.
Охранник увлеченно читал журнал. История, которая ему попалась, вероятно, была волнительной, потому что он время от времени покусывал губы.
В доме неподалеку от тюрьмы громко хлопнули дверью. Линмаусу, чьи нервы были предельно напряжены, этот звук показался раскатом грома.
Надзиратель поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на приоткрытую дверь.
В эту минуту Ларри, стоявший в темноте коридора, мог поклясться, что он его видит.
- Черт возьми! - в сердцах проворчал охранник. - Этот дверной замок уже ни на что не годится! - Отшвырнув журнал, он поднялся, но карабин не отложил - взял в руки.
Линмаус был начеку. Упершись правой ногой в стену коридора, а левой рукой крепко взявшись за дверную ручку, Ларри, не дыша, дожидался, когда надзиратель окажется совсем рядом. И тогда с силой распахнул дверь! Раздался громкий удар. Смуглое лицо охранника сморщилось от боли, но он не издал ни звука.
В минуту внезапной опасности трус пасует, а смелый идет в наступление. Этот человек оказался храбрым малым. Несмотря на сильнейший удар, нашел в себе силы не выронить из рук карабина и попытался направить его прямо в лицо бандита.
Но явно запоздал - Линмаус успел занести сжатую в кулак руку и, вложив в нее всю свою силу, ударить его в скулу. Голова надзирателя откинулась назад, потом упала на грудь. Он отшатнулся от двери, и Линмаус ловко подхватил выпавший из его рук карабин.
Ларри был готов нанести сокрушительный удар противнику, но вовремя одумался. Убийство только усугубило бы его и без того сложное положение. Охранник, однако, не упал, не закричал, просто уставился осоловевшими глазами на парня, а потом двинулся на него. Но, наткнувшись грудью на ствол карабина, который выставил перед собой Линмаус, остановился. Вид грозного оружия привел его в чувство. Глаза тут же просветлели, и он промычал:
- Твоя взяла!
- Подними руки и иди вон в тот угол. И держись подальше от окна! - приказал Ларри.
Держа карабин под мышкой, точно так же, как шериф в момент его ареста, Линмаус левой рукой захлопнул за собой дверь и, подталкивая надзирателя стволом карабина, повел его в угол.
Охранник, водя по комнате глазами, не знал, что предпринять. Карабин в руках бандита не оставлял ему никакого шанса на успех.
- Как же тебе удалось выбраться из камеры, Линмаус? - удивленно спросил надзиратель. - На ней же стальная решетка!
Ларри вспомнил о пилке, которую он убрал в карман пиджака, и не смог сдержать улыбки.